VadikV


5
Йоханнес Вильгельм Йенс
ен: «Сесиль»


Йоханнес Вильгельм Йенсен
Сесиль

Химмерландские истории Ц




«Йенсен Й. И. Избранное: Пер. с дат./Сост., пр
едисл. И. Куприяновой; Коммент. Б. Жарова»: Худож. лит.; Л.; 1989
ISBN 5-280-00625-4

Аннотация

В том избранных произведений и
звестного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханн
еса В. Йенсена (1873-1950) входит одно из лучших произведений писателя Ц истори
ческий роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни сред
невековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в
романе мечту о сильном народном характере. В издание включены также рас
сказы из сборника «Химмерландские истории» Ц картина быта и нравов дат
ского крестьянства, отдельные мифы Ц особый философский жанр, созданны
й писателем.

Йоханнес Йенсен
Сесиль

В усадьбе на самом берегу фьорда жил человек по прозвищу Антон Коротышка
. Старый и седой, он никогда не был женат. А все оттого, что по натуре своей А
нтон был человек медлительный и основательный. Не раз надевал он сапоги,
чтобы идти свататься; за последние сорок-пятьдесят лет частенько случал
ось Имеютс
я в виду войны за Шлезвиг и Голштинию. Шлезвиг (дат. Слесвиг) с большим проц
ентом датского населения и Голштиния с немецким населением Ц области (в
средние века Ц независимые герцогства), которые издавна являлись основ
ным предметом спора между Данией и соседними германскими княжествами, а
затем Германией. В войне 1848-1850 гг. Дания одержала победу и закрепила свое до
минирующее положение в регионе. Затем в датско-прусской войне 1864 г. Дания п
отерпела сокрушительное поражение и была вынуждена уступить обе облас
ти. Лишь после поражения Германии в 1-й мировой войне северная часть Шлезв
ига вновь вошла в состав Дании.
, что какая-нибудь вдовушка, владелица лавки, нуждалась в мужской оп
оре. Однако же...
Вскоре после войны шестьдесят четвертого года Антон Коротышка был мног
о ближе, чем когда-либо, к решению жениться. Дело, почитай, сладилось. Вдову
шка попалась бойкая и чистоплотная, и ничто, казалось, не могло им помешат
ь. Но, как говорится, болото находилось слишком далеко от усадьбы, и по дор
оге вполне можно было растерять половину воза с торфом.
И вот теперь по усадьбе расхаживал молодой парень, племянник Антона Коро
тышки. Звали его тоже Антон.
Несколько лет назад брат Коротышки вернулся домой из Копенгагена, куда у
ехал еще в незапамятные времена. Это может показаться чудом. Но суть же де
ла в том, что жители полуострова кормились рыбной ловлей. В каждой зажито
чной усадьбе можно еще сегодня видеть маленький, стоящий особняком доми
к из нетесаного камня с соломенной пирамидкой крыши. В стародавние време
на крестьяне, жившие в достатке, большими партиями коптили тут угрей. Тог
да владельцы усадеб сызмальства ловили рыбу, даже те, кто потом наследов
ал усадьбу и занимался земледелием. А когда молодые крестьянские сыновь
я рыбачили, случалось, что налетала буря и им приходилось искать прибежи
ще в чужих краях. Так их заносило в Саллинг и Тю, а порой еще дальше. Да и пое
здки в Раннерс с копченым угрем сделали свое; неудивительно, что такой со
рвиголова, как брат Антона Коротышки, исполнился жадной отваги и возомни
л о себе бог знает что.
Но вот прошло лет двадцать-тридцать, и он вернулся обратно совершенно оп
устошенным. В Копенгагене он служил дворником, потом занялся мелочной то
рговлей, а под конец стал владельцем трактира. Это приносило ему приличн
ые доходы. Были времена, когда у брата Коротышки водились бешеные деньги.
Как же потом могло такое случиться?
Когда он вернулся в родную усадьбу, у него не было ничего и никого, кроме м
аленького сына. А сам он, этот громадный человек, распух и посинел от пьянс
тва. Вот так оно все и случилось...
Два года Копенгагенец, как все его называли, слонялся по двору у брата в ус
адьбе. Он ничего не делал, только пил втихомолку. Когда он стоял на берегу
фьорда, подставив лицо навстречу ветру, и беспомощно переводил дух, каза
лось, вся природа выражала тихое, неизбывное горе.
Однажды утром рыбаки, спускаясь к берегу, подумали было, что какая-то огро
мная диковинная рыбина сама по себе попалась в сети. Но это был Копенгаге
нец, висевший на одном из сушил; он был мертв, как дохлая сельдь.
Антон Коротышка забыл и думать о женитьбе, а сапоги его благополучно зап
лесневели на чердаке. Когда же племянник подрос, он усыновил его, пустив в
ход тот самый таинственный механизм, с помощью которого, поместив в одно
м его конце банкнот, торжественно вытягиваешь на противоположном конце
заверенную в нотариальной конторе нужную бумагу.
Антону, как его запросто называли, здоровенному парню с выпяченной нижне
й губой, было уже двадцать лет с небольшим. Работа в его руках спорилась, о
н вечно напевал, а на досуге курил табак. На вечеринках он плясал в поте ли
ца до самого утра. Но люди его не очень-то жаловали Ц что-то безжалостное
было во всем его существе.
Внезапно Антон Коротышка умер. И как только племянник унаследовал усадь
бу, он начал напропалую свататься.
Для начала он услыхал «нет» от Сесили. Тогда Антон, служивший в драгунах в
Раннерсе и учившийся у одного из товарищей английскому языку, сказал «ол
райт» Все в
порядке ( англ .).
и с трубкой в зубах направился в другие усадьбы. Но везде, даже в сам
ых глухих медвежьих углах полуострова, он получал отказ. А ведь он был чел
овек богатый.
Жители тамошних краев несколько отличались от других датчан. Этот полуо
стров расположен в глубине фьорда и заканчивается своего рода тупиком, п
охожим на слепую кишку. Две семьи, владевшие там большей частью земель, жи
ли здесь с незапамятных времен. Вступая между собой в браки, они завязыва
ли тесные узы в стольких поколениях, что теперь это, по существу, был уже т
олько один род, хотя носил он два родовых имени. Одних звали Мадсены, а дру
гих Ц Бюргиальсены. Люди эти были богаты и учтивы, они не высказывали с бу
хты-барахты каждому того, что думают. То были молчаливые и норовистые люд
и. Но порой они совершенно неожиданно могли выложить все, что у них на уме.

Семейная сплоченность не нарушалась и теперь, когда Антон стал появлять
ся на порогах родственных домов в своих наимоднейших, пружинящих на ходу
ботинках. Однако ни одна из созревших для замужества дочерей не желала в
ыходить за него замуж; и родители не принуждали их.
Но Сесиль пренебрегла им не только потому, что она терпеть его не могла: «Н
у и хвастун!» На то имелась причина поважнее. Сесиль была дочерью Йенса Ма
дсена с Косогора. А чуть подальше к северу лежала огромная усадьба Лауст
а Бюргиальсена. Сын его, Кристен, приходился Сесили племянником, и эти дво
е встречались тайком. Может, Кристен и Сесиль еще ни о чем не сговорились,
только они всегда держались вместе. Последнее же время они старательно и
збегали общества друг друга, а это кое-что да значит.
Сесиль была так хороша собой, что слава о ней долгие годы шла по всей округ
е. Теперь уже не очень молодая Ц лет двадцати четырех, двадцати пяти Ц Се
силь была статная, темноволосая, голубоглазая. Когда она сидела и вязала
крючком, подбородок ее почти касался груди. Дышала она громко и ровно, ее т
ак и распирала таившаяся в ней жажда жизни. Время от времени Сесиль вскак
ивала и улыбалась голубому небу или же находила причину взрываться от ра
дости, бившей в ней ключом. Тем не менее это была холодная и скрытная натур
а.
Прежде чем посвататься к Сесили, Антон рассказал об этом кое-кому из друз
ей и со своей обычной непосредственностью пригласил их всей компанией н
а пирушку по случаю помолвки. Но когда дело кончилось отказом, Антон поса
дил всех своих приятелей на телегу и повез их к парому, и все они напились
там до бесчувствия. А потом, получая новые отказы в других усадьбах, Антон
все чаще и чаще пил кофейный пунш в кабачке на перевозе. Люди начали на нег
о коситься. Больше всех насмехалась над Антоном Сесиль, она совершенно н
е щадила его, когда о нем заходила речь. Когда же пошли слухи про Сесиль и К
ристена, про их любовь, Антон вовсе потерял голову, он начал пить чуть ли н
е каждый день и пристрастился с досады к бешеной езде. Он уже успел изурод
овать двух лошадей рыжей масти. А ведь Антон Коротышка купил их еще жереб
ятами, кормил лишь отборным зерном и клал на подстилку ячменную солому. Т
аким поведением Антон уважения не завоевал.
Но тут произошло событие, само по себе, может, и не очень значительное. Доч
ь хусмана Х
усман Ц крестьянин, имеющий дом, но не владеющий землей для обработки.
с Косогора родила ребенка и объявила, что его отец Ц Кристен Бюрги
альсен. Тот признался в своей глупости и обещал возмещение за позор. Деся
ть крон в месяц никак не могли разорить Кристена. Да и в округе-то не очень
много болтали об этом деле. Но Сесиль просто разъярилась. В воскресенье, к
огда Кристен, не подозревая ничего худого, явился в дом Йенса Мадсена, Сес
иль принялась поносить и оскорблять его. Она безжалостно спрашивала его
, скоро ли он женится на девчонке хусмана, притворяясь, будто не знает ни е
е, ни того, что с ней приключилось. До чего, мол, та страшна, какие у нее безоб
разные ноги, и навозом-то от нее несет за версту. При этом Сесиль смеялась,
бледная от злости. Она разложила карты на столе и гадала на эту парочку, а
люди, находившиеся тут же в горнице, не знали, смеяться им или плакать. Это
была старая карточная шутка, в которой главный козырь Ц туз червей. Нужн
о задать вопрос и выбрать один из перечисленных ответов.
Ц Где они встретились? На галерейке, в горнице, в каморе, в кровати, под кро
ватью?
Ц Под кроватью! Ц подстроила ответ Сесиль, громко захохотала и застави
ла других смеяться вместе с ней. Сесиль гадала дальше Ц а в горнице стоял
а немая тишина Ц о том, как Кристен с хусмановой девкой поедут в тачке, за
пряженной крысами, а потом будут жить в шалаше. А как они будут жить вместе
: целоваться-ласкаться или царапаться-щипаться?
Все время, пока его поносили, Кристен Бюргиальсен сидел на скамье упрямы
й и злой. Но когда Сесиль успокоилась и в последний раз расхохоталась, он п
однялся и вышел.
Ц Ты забыл свои варежки, Ц закричала ему вслед Сесиль, Ц ты ведь не може
шь носить с собой ее подмышки и греть в них свои руки!
Об этой выходке Сесили ходило много разных толков и судили ее по-всякому.

Некоторое время спустя отправились Йенс Мадсен и Сесиль в Стас к родстве
нникам. Путь их лежал мимо перевоза, и потому-то Йенс Мадсен захватил с со
бой несколько поросят, чтобы по пути доставить их в кабачок.
Только они свернули к дверям кабачка, как появился, шатаясь, Антон, жених,
закаленный отказами, разгоряченный и ошалевший от выпитого спиртного. У
видев Йенса Мадсена и Сесиль, подъезжавших к кабачку со своими поросятам
и в повозке, он завопил, икая:
Ц Никак ты в город всей семьей собрался? И что это твои детки такие голые?
Разве не из них варят молочный суп?
Ц Не суй нос, куда не следует, Ц негромко, но резко ответил Йенс Мадсен.
Раскаты громкого, как ружейный залп, смеха Антона послышались на галерей
ке. Но он тут же рухнул прямо на то место, где стояли телеги, и взгромоздилс
я на облучок своей повозки. Ноги его лошадей рыжей масти дрожали от страх
а.
Ц А ну, поторапливайтесь! Чтобы пулей у меня летели!
Антон схватил вожжи. Нно-о! Он поднял плеть. И лошади со страшной скорость
ю понеслись по дороге.
Глядя на все это, Йенс Мадсен заскрипел зубами.
Левое заднее колесо Антоновой повозки сидело криво, к тому же оно шатало
сь, так что при этой дикой скачке движения колеса казались просто неверо
ятными. Колесо ходило ходуном туда-сюда, словно хромой нищий, который спе
шит на пожар.
Сесиль, еще не успевшая зайти в дом, разразилась хохотом. Она хохотала без
удержно, согнувшись в три погибели.
На повороте неукротимое колесо сорвалось с оси и покатилось вниз в канав
у Ц уф! Всю повозку словно ветром сдуло Ц Антон, описав дугу, приземлился
на пашне, повозка опрокинулась.
Йенс Мадсен, застывший было на мгновение, воскликнул:
Ц Господи Иисусе! Ц и пустился бежать.
Но Сесиль еще громче захохотала Ц внезапно ей стало дурно, и она, шатаясь
, пошла к двери. Когда ей полегчало, она снова залилась хохотом.
Через несколько минут появились Йенс Мадсен и паромщик. Они несли Антона
, который ударился о мерзлую землю и был в беспамятстве. Когда Антон прише
л в себя, он схитрил и прикрыл глаза, продолжая притворяться слабым и обес
силенным. Когда же он совсем открыл глаза, голова его покоилась на коленя
х у Сесили.
Ц Что это ты носишься, как сумасшедший? Ц сделала ему строгий выговор С
есиль, когда Антон пришел наконец в себя.
Ц Что такое ты говоришь, Сесиль? Ц уныло пробормотал Антон, Ц ведь надо
же мне как-то избыть свое горе.
Ни слова больше не было сказано между ними. Йенс Мадсен собрался уезжать.
Но когда Антон почувствовал себя совершенно здоровым и пошел провожать
отца с дочерью, Йенс Мадсен подошел к нему вплотную и сказал:
Ц Запомни, свиньи у меня что надо, так что не смей поносить меня, вот так. Е
сли ты в другой раз вздумаешь...
И, пристально глянув на Антона, он добавил пару крепких словечек...
И тут отец с дочерью укатили.
Во времена, последовавшие за этими событиями, Кристен Бюргиальсен дважд
ы приезжал в дом Йенса Мадсена мириться и вернуть благосклонность Сесил
и. Но она, пылая от негодования, не пожелала с ним говорить.
Когда же на пасху к ним заявился Антон и снова, на сей раз трезвый, вполне п
ристойно посватался, Сесиль ответила ему «да».
Йенс Мадсен противился этому браку. Но осенью была объявлена помолвка, а
свадьба назначена через месяц. Йенсу Мадсену пришлось уступить дочери, п
отому как ему всегда приходилось ей уступать.
После помолвки Антон и Сесиль уединились на ночь в алькове Сесили. Таков
был обычай, и в патриархальном доме Йенса Мадсена никто не хотел нарушат
ь традиции предков. Другие люди, более щепетильные, могли придерживаться
обычая, отдаляющего сближение молодых, но уж им самим было это решать...
Через восемь месяцев после свадьбы Сесиль родила своего первого ребенк
а. В девушках у нее было стесненное дыхание Ц что-то вроде астмы, Ц тепер
ь же она больше ничего такого не замечала.
В день свадьбы Антон был пьян. А потом промежутки между днями, когда он быв
ал трезв, становились все реже и реже. В то же время сам он становился все б
олее и более незадачливым кучером, меньше чем за месяц он испортил перед
ние ноги нескольким лошадям. Он и Сесиль лихо разъезжали верхом почти ка
ждый день, не раз они переворачивались, навлекая на себя срам. Грубая нату
ра Антона раскрылась на славу. На пирушках он вел себя так шумно и бахвали
лся сверх всякой меры так, что всем было стыдно за него. Он походил на бочк
у, из которой вынута втулка и пиво переливается через край. Люди пожилые т
о краснели, то бледнели от стыда за земляка. До чего же довело его богатств
о и благополучие.
Сесиль, гордая и чувствительная Сесиль, как могла она переносить этот ср
ам Ц просто удивительно! Она подстрекала мужа, словно желая, чтобы он вов
се сошел с рельс, и находила прибежище в смехе, так как другого выхода у не
е уже не было. Сесиль смирилась с такой жизнью и выдумывала еще более неле
пые затеи. Да, все ее выдумки были просто сумасшедшие.
Но однажды в полдень, когда Антон лежал в каморе после ночной попойки и ка
рточной игры, Сесиль вошла к нему, и люди в горнице слышали, что она принял
ась ему что-то говорить. Слов ее они не разобрали, но можно было догадатьс
я, что она увещевала мужа. Ее неслышные им слова хлестали его точно плетью
, а голос, полный ненависти, долго вибрировал и бичевал мужа.
Но вот послышалось глухое проклятие и оглушительный грохот Ц затем про
нзительный визг и шум упавшего стула...
Молодые стали притчей во языцех по всей округе. Они же по-дурацки расточа
ли и свое богатство, и добрую славу. Если Антон говорил «семь», Сесиль наст
аивала на своем: «четырнадцать», если же он правил лошадьми как сумасшед
ший, то она и вовсе отбрасывала в сторону вожжи.
На лотерее в соседнем селении Антон накупил билетов более чем на две сот
ни крон. Это было душераздирающее зрелище. Антон был пьян, его нижняя губа
дрожала, с мундштука трубки стекала слюна. А рядом с ним в толпе стояла Сес
иль, которая скупала билеты с номерами и пустые билеты так же бойко, как и
ее муж. Она выиграла пару деревянных башмаков и делала вид, что ужасно рад
а.
1 2