Все же он
еще не совсем пришел в себя после ночи и разговаривать ему не хотелось, хо
тя сыновья стали кричать, подзадоривая его, чтобы он спел им песню. Долгов
язые сыновья до того разыгрались в темноте, что стали выкидывать всякие
штуки, поднялся хохот.
Ц Замолчите вы, наконец, или нет! Ц крикнул им сердито хозяин из спальни.
Ц Что это вы вздумали безобразничать праздничным новогодним утром!
Они послушно замолчали. Но чуть погодя хозяин забылся и громко зашептал
на ухо жене, которая давно проснулась:
Ц Мне есть и пить охота...
В ответ на эти слова в боковушах все дружно загалдели. Но хозяйка, женщина
серьезная, считает, что они спятили.
Ц Заткните-ка глотки! Ц приказывает она.
Минуту-другую спустя она садится в постели, с замиранием сердца прислуш
иваясь к чавканью, которое слышится в боковуше. Неужто они посмели покус
иться на заветную копченую колбасу и бараний бок, подвешенные к потолочн
ой балке над кроватью? Так и есть.
Ц Ах вы бесстыдники! Ц обиженно и зло кричит она. Ц Что это вы там делае
те? Лежите и жуете окорок? Удержу на вас нет!
Чавканье в боковуше стыдливо смолкает. Однако хозяйка, сидя в постели, на
чинает сомневаться. В самом деле, в желудке и у нее пусто, сосет под ложечк
ой. И, раз муж говорит то же самое... Что же худого в том, если они перекусят в п
остели ранним утром? Ведь сегодня все же праздник. Быстренько посоветова
вшись с мужем, она встает и идет ощупью в кухню, набирает сладких пирогов и
бутербродов. Света она не зажигает, ведь ей привычно двигаться здесь в те
мноте. Потом она наливает доверху большую кружку рождественского пива и
несет все это в спальню. Довольно, чтобы заморить червячка. Лежа в постели
, они едят, пьют и болтают без умолку. Никогда еще не было у них такого весел
ого утра. Они толкуют о том, как долго тянется новогодняя ночь, и удивляютс
я этому. Они не забывают пожелать друг другу счастливого нового года. Ник
то не наелся досыта, и хозяйка обещала принести из кухни все, что пожелают
. На ощупь она пробралась туда босиком и притащила большие ломти хлеба, сы
р и мясо, и все это они съели, лежа на постели. В доме стало холодно, и все ужа
сно замерзли. Одна из дочерей хотела было встать и затопить печь, но по так
ой холодине вставать никак не хотелось. Они только что так славно поели и
выпили, печь нагреется не скоро, не лучше ли сперва немного вздремнуть. Та
к они проспали до вечера.
Когда же они проснулись на третью ночь, то спать больше не смогли. Сыновья
открыли дверь, вышли на двор и постояли на морозе в темноте, ища приметы на
ступающего дня, казалось, в их жизни еще никогда не было такой нескончаем
ой ночи. Хозяин накинул на себя кое-какую одежонку и вышел задать корму ск
отине; коровы лежали, жевали жвачку и чувствовали себя преотлично, будто
не отходили от яслей. Лошади тоже были сытые и спокойные, но соломенной се
чки в корыте намного поубавилось.
Хозяин ничего не сказал, но про себя решил, что тут не обошлось без ни
ссе Ц домового, но ведь его вслух поминать не годится.
Но раз на дворе ночь, им ничего не оставалось делать, кроме как войти в дом
и снова улечься в постель. Сыновьям спать нисколько не хотелось, и они поп
росили зажечь свет. Они вздумали было поиграть в карты, сидя на кровати, эт
акие язычники, да мать им не позволила. Ни к чему жечь свет по пустякам!
Однако сыновья никак не могли утихомириться. Они так расхрабрились, что
лежали, весело тараща глаза в сгущающуюся тьму. А один из них до того вошел
в раж, что громко, во всеуслышанье выпустил ветры, остальные, поднатуживш
ись, вторили ему громовыми раскатами, после чего начали судорожно хохота
ть. Старики принялись было их стыдить, но сами невольно рассмеялись, а доч
ери зарылись в перины, и их смех звучал, будто из-под земли. В темной горниц
е звенит смех, его никак не сдержать, это бессмысленный смех от души, так с
меяться могут лишь отдохнувшие здоровые люди. Они лежат и громко хохочут
, они фыркают, барахтаются на перинах, не зная, куда применить скопившуюся
в них силищу. Сыновья дурачатся, как мальчишки, и вся семья хохочет до упад
у. Дочери щекочут друг друга и хрюкают, как поросята, резвящиеся на воле по
весне. От всего этого в горле у них пересыхает, они пьют взахлеб хмельное
пиво, а после выдумывают новые забавы, чтобы скоротать длинную ночь.
Тельцу Громобою тоже приходится поддерживать компанию, но сейчас он с бо
льшой охотой принимает участие в общем веселье. Сперва он поет песню Ц э
то один из лучших его номеров, один из тех, за который иной раз ему дают цел
ый скиллинг или пакет со щетками для чистки трубок; раздольная, за душу бе
рущая песня в темноте звучит прекрасно. Она сулит несказанное счастье, н
о вот сыновья заржали и заглушили песню.
После странник начинает загадывать «загадки», хорошие это загадки, разг
адка вроде вертится на языке, но никто не осмеливается разгадать их. Стар
ый калека чувствует себя как нельзя лучше, он лежит на спине на откидной к
ровати, размахивая в темноте длинными руками, и без передышки рассказыва
ет самые невероятные истории, ни разу при этом не засмеявшись. Он говорит
так умно и красноречиво, в его голосе слышится какой-то мягкий оттенок, ка
к звук шагов по мшистой, зыбкой трясине, Ц это поет его горб, вторя звукам,
которые издают звонкие струны его голоса, а язык колотится и мягко щелка
ет в беззубом рту этого лохматого и волосатого старика Ц так журчит руч
ей на дне заброшенной, черной, как бархат, торфяной ямы.
Но странник скоро замечает, что здесь духовные богатства тратить ни к че
му, никто его здесь не слышит из-за шума и смеха; он замолкает и долго лежит
, пыхтя, как мехи, выпускающие воздух, покуда кузнец собирается снова удар
ить по наковальне. Здесь отдают предпочтение шуткам более основательны
м, чем те, которые можно облечь в слова, и странник долго лежит и думает об э
том, а остальные обитатели дома резвятся, валяясь на кроватях, вовсе забы
в про него. Никому из них нет дела до того, что на душе у этого старика, лежащ
его в темноте, чем он занят; они слышат его тихое бормотанье, похожее на ур
чанье в животе и ласковое причмокивание. Странник вовсю размахивает рук
ами, случайно ловит воробушка, попавшего в дом через дыру в соломенной кр
ыше, и прячет его в своих огромных ладонях; ласково и растроганно поглажи
вая птицу, он подходит к боковуше и ухитряется засунуть птицу в постель к
девицам!
Воробей начинает трепыхаться, девушки визжат, до смерти перепуганные. Вд
руг кто-то прыгает к ним на подушку Ц это кот, который проснулся в темнот
е и решил поохотиться за воробьем! Девицы кричат, потом приходят в себя и с
нова хохочут. Воробей крутится, как веретено, мечется из угла в угол в темн
ой боковуше, а кот за ним в один прыжок Ц от одной стены к другой, выпустив
все десять когтей! Наконец девушки хватают кота, дурачась, чуть не задуши
в его в темноте, они засовывают его под перину, ложатся на него и начинают
ласкать и мучить его, отчего кот приходит в дикую ярость, мяукает и шипит,
как подожженный фитиль у пороховой бочки. Теперь все начинают смеяться н
ад котом, они с воем выталкивают воздух из горла, снова наполняют легкие и
издают звук тоном выше, они кричат от восторга, будто от смертельной боли.
Тем временем Телец Громобой снова уютно устраивается на откидной крова
ти и затевает новый концерт, из груди его вырываются низкие и ласковые зв
уки. Вот он кукует кукушкой, она летает росистым майским вечером и передр
азнивает собственное эхо, она кукует сладостно и неторопливо, а с прибли
жением ночи умолкает и засыпает. А вот запела флейта, ее долгие звуки полн
ы утренней сонливости и тепла первых солнечных лучей, она свистит, вывод
ит рулады, завораживает, а старик, не переставая, машет в темноте длинными
, как у тролля, руками. Вот он вспоминает свою юность, старый ольховый пень
оживает и наливается соком; ему слышится шелест и отзвук великой ве
сны , которую он утратил, но сохранил в сердце. Под конец он замолкает,
переводя дух в темноте, забыв обо всем и обо всех вокруг.
Позабавившись с воробьем, они придумали себе новые развлечения. Они были
рады любому поводу посмеяться, ведь веселого на их долю приходилось мал
о; они были благодарны любой радости, как бы груба и примитивна она ни была
. Один из сыновей вздумал горланить и кричать петухом и находил в этом нес
казанное удовольствие, вся соль которого заключалась, вероятно, в ощущен
ии того, что он ведет себя, как сумасшедший, будучи при этом в здравом уме. М
ладший из сыновей проявил не меньшую изобретательность в своем роде: он
сполз на голый пол и стал представлять инвалида, подвязал одну ногу вере
вкой и молча скакал на другой в темноте, удовольствие при этом испытывал
только он один. Хозяин лежит и рассказывает замечательные истории про мо
шеннические сделки в торговле скотом, о которых до этого не знала ни одна
живая душа, но которыми сам он был ужасно доволен. Он всю жизнь помалкивал
об этих темных делишках и тешился этим, и теперь впервые почувствовал, ка
к сладко показать самые темные и безобразные стороны своей души. В этой о
ргии не принимала участия лишь жена хозяина, потому что мешаться в подоб
ные дела хозяйке дома никак не пристало. Но она лежала и замечала все, что
творилось вокруг, не переставая удивляться. Такой ночи ей еще не доводил
ось пережить. Она не узнавала своего мужа и не понимала детей; каждый из ни
х решил себя показать. Она никогда прежде не слыхала, что людям нужно разв
лекаться. А тут они вовсе распоясались и были, видно, вне себя от радости. Н
е скажешь, чтобы это их украшало, но ведь прежде с ними такого не случалось
. Потому все у них и выходит не по-людски, как у дураков, что бросают не круг
лый мяч, а квадратный. Хозяйке не до веселья. Она почувствовала, что родите
льская власть в доме пошатнулась. Придется помалкивать и, памятуя это бе
зобразие, день за днем потихоньку восстанавливать родительский автори
тет. Она предчувствовала, что ей не одну ночь придется плакать и вздыхать
о том, как бы снова вернуть хозяина на землю с вершин этой беспечности.
Но сейчас никто не вспоминает о тех, кто молчит. Сейчас в доме царит весель
е.
Так они дурачились до утра. Обитатели дома на выселках вошли в новый год с
жизнерадостностью, присущей какому-то иному миру, и нерастраченной сило
й асов Асы Ц
верховные боги в древнескандинавской мифологии, к роду асов принадлежа
ли Один, Бальдр, Тор, Локи и другие.
, способной сдвигать горы.
Поистине, сам Хольгер-датчанин
Хольгер-датчании Ц сказочный богатырь, ко
торый спит глубоким сном в подземелье замка Кронборг в городе Хельсингё
ре на полуострове Ютландия, но проснется, если Дании будет угрожать опас
ность.
проснулся в это новогоднее утро.
Однако они все же чувствовали, что проспали слишком долго; когда же они на
конец оделись и отправились в церковь, то поняли, что со временем происхо
дит что-то неладное Ц церковь заперта на замок, и вокруг ни души.
Тут появился один словоохотливый человек из Кьельбю и рассказал им, что,
мол, сегодня никакой службы в церкви нет и к тому же пошел уже третий новог
одний день, а не первый. Тот же самый человек поведал им, что в Кьельбю люди
удивляются, отчего это у них в доме на выселках уже два дня из трубы не иде
т дым. Он хотел было еще немало порассказать им, но они ответили, что спеша
т домой; стараясь не глядеть ему в глаза, они быстро попрощались и поспешн
о направились к дому, весьма удрученные. Да и немудрено, у любого пойдет кр
угом голова, когда он узнает, что живет не в то время, какое ему представля
лось, что другие это время давно прожили. Им также показалось не слишком в
ежливым, что человек этот захохотал, как только они повернулись к нему сп
иной.
Придя домой, они оглядели окна, но не заметили ничего особенного, кроме чу
ть заметных следов дрожжей и бумаги. В это утро окна уже были чистые. Дерев
енские парни сняли бумагу в ночь на третий новогодний день. Они почти что
испугались, не увидев на другой день никаких признаков жизни в усадьбе. Е
ще заспятся там до смерти! Вечером они прокрались туда, чтобы исправить д
ело. Но тут они услыхали, как семья буйно веселилась в темноте, словно у ни
х был званый пир; и, воспользовавшись громом этой пирушки, они намочили бу
магу и сняли ее с окон.
В оставшиеся дни праздника обитатели дома на выселках не показывались в
деревне. Морозными вечерами они сидели дома, а из Кьельбю до них доносили
сь взрывы смеха.


1 2