Он еще раз откусил яблоко и взглянул на нее из-под опущенных ресниц.
Сюзетта приоткрыла от удивления рот. Мария опустила голову и улыбнулась. Молодые люди смотрели друг другу в глаза, и мексиканка чувствовала себя лишней. Мария ничуть не сомневалась, что они любовники. Молодые люди спали в одной комнате, и Мария была уверена, что Каэтано хоть и причинил боль Сюзетте в первую ночь, но потом сумел утешить девушку и завоевать ее сердце. Женщина полагала, что Сюзетта и Каэтано ведут безмолвный разговор и Каэтано назначает ей свидание у ручья.
— Я пойду печь пироги, — сказала Мария.
Ни Сюзетта, ни Каэтано не ответили ей, продолжая смотреть друг на друга.
— Ты не шутишь? — наконец спросила Сюзетта. — Я могу днем побыть одна?
— Да, ~ ответил он, поднимаясь. — Только соблюдай осторожность.
Сюзетта соскочила со ступенек.
— Я буду осторожна, обещаю. Спасибо, Каэтано!
Она улыбнулась, выхватила у него надкушенное яблоко и умчалась на кухню. Каэтано окинул взглядом двор. Он улыбался.
Сюзетта напевала, пробираясь по дну каньона. Полдень выдался ясным и жарким, и душа ее ликовала. Дыша полной грудью, она ощущала такой прилив сил, какого не чувствовала с той сумасшедшей скачки при свете луны. При воспоминании об этой ночи она, как всегда, покраснела и тряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли.
У ручья Сюзетта увидела весенние цветы, траву и густую тень. Сверкающая вода перекатывалась через поросшие мхом камни и так манила к себе, что Сюзетта быстро разделась и подбежала к воде. Прекрасная в своей наготе, она стояла на гладких камнях на берегу ручья, подставляя тело жарким лучам июньского солнца. Не спеша погружаться в воду, пока окончательно не согреется, Сюзетта изогнулась дугой, приподняв густые волосы с шеи и закрыв глаза.
Больше терпеть не было сил. Сюзетта зашлепала по воде. От холода перехватило дыхание, но она упрямо двигалась вперед, на глубину. Задержав дыхание, она села на покрытое галькой дно, ожидая, пока тело привыкнет к холоду, а затем вздохнула и поднялась на ноги.
— Замечательно! — крикнула она птицам, деревьям и голубому небу. — Превосходно! Восхитительно!
Выйдя на берег, Сюзетта взяла мыло, намылила тело и длинные золотистые волосы и обратилась к оставшемуся в лагере разбойников странному человеку.
— О Каэтано! — выдохнула она. — Ты, конечно, животное, но у нас с тобой есть кое-что общее. Слава Богу, ты любишь чистоту! Ты купаешься в этом ручье? Наверное, каждое утро ты приходишь сюда и моешь свое стройное тело?
В двухстах футах над ней, за скалистым выступом, черные глаза пристально следили за обнаженной девушкой. Услышав свое имя, индеец почувствовал, как сердце его сжалось. Он был не в силах оторвать глаз от Сюзетты. Любовь к ней затопила его.
Каэтано закрыл глаза. С самого начала эта красивая молодая женщина волновала его, теперь же полностью завладела его сердцем. Она наполняла его душу несбыточными мечтами. Каэтано убеждал себя, что она самая обыкновенная женщина, но это не помогало. Сюзетта была его прекрасной белокурой мечтой, и в эту самую минуту он понял, что это для нее самое подходящее место и самый подходящий наряд. Скала, за которой он прятался, называлась Mesa de los Angeles — «скала ангелов». Сюзетта была ангелом, прекрасным обнаженным ангелом, и он больше всего на свете хотел, чтобы она осталась здесь, с ним. Навсегда.
Свежая, отдохнувшая и почти счастливая после купания, Сюзетта не спеша оделась и двинулась в сторону поселка. Она шла медленно, любуясь полевыми цветами, а затем что-то остановило ее. На выступе скалы прямо над ней сидел орел. Хищник был огромен. Его загнутый клюв отливал голубизной, кончики перьев на хвосте были черными. Он сидел, расправив крылья, готовый в любую минуту взлететь, и обводил взглядом расстилавшуюся под ним долину.
Сюзетта вздрогнула, но не смогла отвести глаз от величественной птицы. Что-то в этом могучем орле напоминало ей Каэтано. Он тоже был одинок, бесстрашен, царственен — и опасен.
— Эй, Каэтано! — крикнула Сюзетта большой птице. — Высматриваешь добычу, чтобы внезапно спикировать на нее? Ищешь какую-нибудь ничего не подозревающую зверюшку, чтобы схватить ее и унести?
Она засмеялась и пошла дальше. Орел провожал ее взглядом.
На дне каньона рядом с сухим бревном мирно дремала техасская гремучая змея.
Проведя пальцами по волосам, Сюзетта решила, что останется в этом спокойном каньоне, пока они окончательно не высохнут. Она огляделась в поисках удобной, покрытой травой поляны, и взгляд ее упал на бревно.
Несколько секунд спустя Сюзетта уже сидела на нем верхом. Она бросила на траву мыло и полотенце и взяла в руку щетку для волос. Внезапно разбуженная, гремучая змея издала угрожающий звук, но Сюзетта, напевавшая себе под нос, не услышала его. Змея медленно раздувала капюшон, готовясь к броску. Если бы молодая женщина сидела неподвижно, то рассерженная змея просто уползла бы. Но Сюзетта нагнула голову, встряхнула волосами, так что они свесились вниз, и начала расчесывать длинные пряди.
Она услышала крик и выстрел одновременно. Сюзетта вскрикнула и подняла голову, почувствовав боль. Пуля размозжила голову пресмыкающегося через долю секунды, после того как оно укусило Сюзетту. Ошеломленная и растерянная, она увидела, как Каэтано швырнул винтовку на землю и бросился к ней. Сюзетта встала, не выпуская из рук щетки для волос. Его имя сорвалось с ее губ, а затем все поплыло перед глазами.
Когда Сюзетте вновь удалось сфокусировать взгляд, она обнаружила, что лежит на спине. Каэтано стоял на коленях рядом с ней. В руке он сжимал сверкавший на солнце длинный охотничий нож. Вцепившись пальцами в щетку для волос, Сюзетта увидела, что он разрезал штанину на ее ноге и уверенным движением вонзил острие ножа в ее бедро на три дюйма выше колена. Она дернулась, но Каэтано уперся коленом ей в живот. Кровь и яд хлынули из ее разрезанной ноги.
Каэтано убрал колено с живота Сюзетты и лег рядом, отбросив нож. Он сжал обнаженное бедро девушки и, прильнув губами к ране, начал энергично отсасывать яд и сплевывать на землю. У Сюзетты закружилась голова, и она накрыла глаза, ощущая, как губы Каэтано прижимаются к ее телу. Он отсасывал яд, пока не устал, затем склонился над ней и заглянул в глаза:
— Сюзетта, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Это Каэтано, Сюзетта.
Она взглянула в его встревоженные черные глаза и улыбнулась:
— Хорошо, что ты был рядом. Я не видела змеи.
— Это не ты виновата, а я. Тебе больно? Ты плохо себя чувствуешь, Сюзетта?
Она с трудом кивнула, тошнота подкатывала к горлу.
— Мне… мне нужно…
— Конечно. — Каэтано помог ей приподняться. — Все в порядке.
Он поддерживал Сюзетту, пока ее рвало.
— Я высосал яд, Сюзетта, — тихо говорил Каэтано, ласково убирая влажные волосы с ее лица. — Я уверен, что высосал все. С тобой все будет в порядке, обещаю.
Он вытащил из кармана чистый носовой платок и протянул ей.
— Спасибо. — Сюзетта вытерла слезы.
— Ложись.
Каэтано помог ей лечь на траву, а сам поднялся на ноги и свистнул. Через несколько секунд к нему подбежал Уголек.
— Я отвезу тебя домой. — Он положил Сюзетту поперек седла и сел сзади. — Не бойся. С тобой ничего не случится.
Сюзетта чувствовала слабость, головокружение и тошноту. Прислонившись к Каэтано, она взглянула на его смуглое лицо. Никогда еще Сюзетта не видела этого негодяя таким растерянным. В черных глазах застыли страх и тревога за нее. Но, кроме страха, там было еще кое-что. Сердечность. Каэтано смотрел на нее, и с каждой секундой выражение его глаз смягчалось. Если бы она не знала его так хорошо, то подумала бы, что он беспокоится за нее. У Сюзетты мелькнула мысль, что таких красивых глаз она никогда раньше не видела и что никогда не сможет забыть горевший в них теплый свет.
Вернувшись в «Разбойничье гнездо», Каэтано промыл рану виски и перевязал чистыми белыми полосками ткани. Всю ночь он просидел у кровати Сюзетты. Она крепко спала и очень удивилась, когда на рассвете открыла глаза и увидела уставшего, изможденного Каэтано с заросшим щетиной смуглым лицом. Склонившись над кроватью, он внимательно смотрел на нее.
— Каэтано, почему ты не спишь?
Взглянув на ее румяные щеки, блестящие голубые глаза, мягкие губы цвета спелой вишни, Каэтано понял, что с ней все в порядке.
— Пора проверить повязку, — сказал он, больше всего на свете желая склониться к ее лицу и прильнуть к этим пухлым, сладким губам.
Каэтано подтянул одеяло, открыв ее колени, прикоснулся к бедру, и сердце Сюзетты учащенно забилось. Прижав простыню к груди, она смотрела, как он осторожно снимает повязку. Заметив ее испуг, Каэтано поморщился и прошептал:
— Прости, Сюзетта.
— Почему ты извиняешься? Ты спас мне жизнь. Мне повезло, что ты оказался рядом. — Удивленно, как будто эта мысль только что пришла ей в голову, она спросила: — А что ты там делал, Каэтано?
— А разве это так важно?
— Нет, — ответила она. — Я просто рада, что ты был там.
Спустя три дня после укуса змеи в лагере появился Панчо, ведя за собой вьючную лошадь. Сюзетта заметила его из открытого окна. Она видела, как Каэтано поздоровался с маленьким седовласым мужчиной, о чем-то спросил его и Панчо в ответ кивнул головой и показал на большие седельные сумки, переброшенные через спину лошади.
Через полчаса Каэтано вошел в спальню с охапкой книг в кожаных переплетах, перевязанных бечевкой, и, не говоря ни слова, положил их на кровать рядом с Сюзеттой.
— Откуда это? — улыбнулась она.
— Их привезли сюда специально для тебя. Не знаю, какие книги ты любишь, поэтому…
— Спасибо. Я люблю читать, и это очень мило с твоей стороны.
Губы ее приоткрылись, глаза сияли. Каэтано кивнул и вышел из комнаты. И только закрыв за собой дверь, улыбнулся.
В конце июня Каэтано уехал из поселка. Сюзетту мучило любопытство, но она не осмелилась спросить, куда он направляется. Каэтано стоял посреди комнаты, застегивая ремень с кобурой на узких бедрах, а Сюзетта наблюдала за ним, расположившись у окна.
— Я уеду на три-четыре дня. Во время моего отсутствия охранять тебя будет Панчо. По ночам он будет за дверью.
— Я не собираюсь убегать, так что незачем сторожить меня.
Каэтано окинул ее взглядом. Сюзетта не надела туфель, а ее блестящие белокурые волосы были небрежно заколоты на макушке. Он старался не думать о своем желании обнять се и крепко прижать к себе.
— Ты не понимаешь, Сюзетта. Панчо будет охранять тебя. Речь идет о твоей безопасности.
— Охранять от кого? — Прошлепав босыми ногами по иолу, она встала прямо перед ним. Каэтано отступил.
— До свидания. Увидимся через несколько дней.
— Каэтано, можно, я провожу тебя?
— Почему бы и нет? — спокойно ответил он, хотя сердце замерло у него в груди.
Оседланный Уголек уже ждал хозяина, привязанный к столбу главных ворот поселка. Каэтано и Сюзетта молча прошли через залитый солнцем двор. Босые ступни Сюзетты горели. Твердо решив ничего не говорить ему, она осторожно ступала по обжигающей земле. Каэтано остановился, но Сюзетта шла, испытывая боль при каждом шаге, затем повернулась и взглянула на Каэтано.
В его глазах затаилась улыбка. Сюзетта рассмеялась. Каэтано подошел, обхватил ладонями ее талию, оторвал от горячей земли и понес обратно на крыльцо.
— Разве я жаловалась? — спросила Сюзетта, положив руки ему на плечи.
Каэтано опустил ее на пол.
— Нет. Но иногда мне хотелось бы, чтобы ты жаловалась.
— Что ты имеешь в виду?
Ничего не ответив, он пошел через двор к воротам. Она наблюдала, как он садится на Уголька, как распахиваются ворота, чтобы выпустить его. Прикрыв ладонью глаза от солнца, Сюзетта ждала, что он обернется и посмотрит на нее. Теперь Каэтано разговаривал с Панчо. Обмотав поводья вокруг луки седла, Каэтано снял шейный платок и повязал им голову. По спине Сюзетты пробежал холодок: этот человек превратился в индейца кайова, дикаря и преступника.
«Я ненавижу его, — стиснув руки, повторяла она про себя. — Я ненавижу Каэтано. Ненавижу…»
Он уезжал. Уголек приближался к воротам. Глаза Сюзетты были прикованы к черному всаднику и его лошади.
«Я ненавижу его. Я…»
Внезапно Каэтано натянул поводья, заставив своего жеребца описать полукруг, и посмотрел прямо на нее. Только на нее. Затем повернулся и, пустив Уголька галопом, скрылся из виду.
— Я ненавижу его, — на этот раз вслух повторила Сюзетта. — Я… я… Боже милосердный, пожалуйста, дай мне сил ненавидеть его.
Она скрылась в своей комнате. Когда Сюзетта пришла на кухню, чтобы помочь Марии с обедом, мексиканка заметила ее красные, припухшие глаза и поняла, что это из-за отъезда Каэтано. Сюзетта еще сама не сознавала, что Мария права.
Настало время ложиться спать, но Сюзетта не могла заснуть, когда в комнате не было Каэтано. Каждую ночь она мечтала остаться одна и все время бросала косые взгляды на полукровку. Сюзетта ненавидела его за то, что он держал ее взаперти, и в тихие темные ночи испытывала ужас от того, что Каэтано может изнасиловать ее. Однако в последние несколько недель эти страхи исчезли.
Сюзетта задумчиво смотрела в окно. Внешне она была спокойна, но в душе ее бушевала буря. Сюзетту терзали новые непонятные ощущения и невыносимое чувство вины. Она пыталась разобраться в собственных сокровенных желаниях, выяснить причину своей раздвоенности, чтобы избавиться от нее.
На первый взгляд все было достаточно просто. Ее захватил в плен дерзкий смуглый бандит. Против воли Сюзетты он удерживал ее у себя, заставлял делить с ним одну комнату, сделал так, что только от него зависела ее безопасность, принуждал жить такой жизнью, какой жил сам. Сюзетта отдавала ему должное: негодяй был дьявольски красив, на редкость умен, обладал необыкновенной интуицией и был способен на доброту.
Однако Остин был безупречно честен, удачлив, чуток и исполнен любви. Всякая разумная женщина была бы счастлива стать обожаемой женой Остина Бранда. Возраст давал ему даже некоторое преимущество: прожитые годы сделали его мудрее. Если бы он был здесь, то сумел бы объяснить, что происходит с Сюзеттой. Остин понял бы, что ее изменившиеся отношения с Каэтано — естественный результат неподвластной ей ситуации. Сюзетта не сомневалась, что Остин посоветовал бы ей не беспокоиться из-за того, что иногда она чувствовала расположение к негодяю. Это чувство исчезнет сразу же, как только Сюзетта вернется в родной дом.
Она отошла от окна и легла на кровать. Сюзетта привыкла быть честной с собой. Теперь пришло время сказать себе правду, какой бы болезненной она ни была. А правда заключалась в том, что мысль о возвращении домой, к Остину, пугала ее не меньше, чем перспектива остаться здесь навсегда. У Сюзетты, жены Остина Бранда, была замечательная жизнь. Она была счастлива, и ее муж тоже. Повторится ли это когда-нибудь вновь?
Глаза ее наполнились слезами. Если бы сатана прочитал ее мысли, он рассмеялся бы от радости. Никому на свете Сюзетта не открыла бы ужасную правду. Если бы в эту тихую, жаркую ночь дьявол, потешающийся над ее мучениями, вдруг предоставил ей право выбора, если бы он вышел из преисподней и предложил ей на выбор, когда утренняя заря прольет на землю божественный свет, оказаться в объятиях Остина в их супружеской постели на большом ранчо Брандов в Джексборо или в объятиях Каэтано на этой узкой кровати в этой жаркой комнате — что бы она предпочла?
Тихие слезы Сюзетты сменились рыданиями. Она взглянула наконец в лицо ужасной правде. Грудь ее разрывалась от мук. Нестерпимая боль усиливалась от сознания того, что она не найдет утешения ни у Остина, ни у Каэтано. Оба они сочли бы ее безумной. Остин испытал бы отвращение, Каэтано развеселился бы. Жизнь Остина пошла бы прахом, жизнь Каэтано нисколько не изменилась бы. Для Остина Сюзетта была всем, для Каэтано — ничем.
— Сеньора, — постучал в дверь Панчо, — пожалуйста, откройте дверь.
Сюзетта поспешно села и вытерла глаза. Она забыла, что за дверью находится этот добрый седой человек, не подумала, что он может вообразить, услышав ее рыдания. Сюзетта открыла дверь. Вошел обеспокоенный Панчо, положил руку на плечо девушки и долго молчал.
— Милая сеньора, — наконец ласково сказал он, — вы плачете, потому что не можете забыть своего мужа.
Сюзетта посмотрела в его темные ласковые глаза:
— Нет, Панчо, я плачу оттого, что могу забыть!
Облегчив душу, Сюзетта почувствовала себя немного лучше, и ей даже удалось заснуть. Она скучала по Каэтано и больше не пыталась делать вид, что это не так. Каждый раз во время еды, подавая на стол, Сюзетта невольно смотрела на его пустующее место; по ночам, когда приходило время сна, она лежала на своей постели одетая, устремив взгляд на кровать Каэтано. Сон не шел к ней. Она вертелась с боку на бок, мечтая о возвращении этого стройного, красивого полукровки. Усталая и измученная жарой, Сюзетта вставала, раздевалась, сворачивалась калачиком в постели Каэтано и засыпала, прижав его подушку к обнаженной груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40