Том торговал рыбой и ловил ее в водах Полдри уже лет пятьдесят.
– Ну что, Том? – Глаза Мад на сей раз не были так холодны. Она любила Тома. – Как тебе нравится жить в засаде?
– Нисколько не нравится, – последовал ответ седовласого шкипера с «Мегги Мэй». – Всю страну они нам перевернули. Больше того, думают хозяйничать над нами. Я им не помощник. И чего им надо в бухте – пескороек, что ли, копают?
Мад улыбнулась:
– Мы это делали с полвека тому назад. Называлось «показывать флаг». Производит впечатление на местное население.
Том покачал головой:
– Может, это подействует на кого-нибудь. Только не на меня. Я прожил слишком долгую жизнь. – Он взглянул на свой неказистый товар, разложенный на прилавке. – Да, милая, привлечь вас и нечем. Поймана в среду и с тех пор пролежала в морозилке. Потеряли задор эти рыбы, будто деятели с Уайтхолла. А вы идете на собрание?
– Какое собрание?
– По городу развешаны объявления. В семь часов собрание в городской ратуше. На вопросы публики отвечает наш депутат парламента и этот янки-полковник, что здесь главный.
– Ага! – сказала Мад и повернулась к внучке. – У меня большое желание туда пойти.
Сердце у Эммы упало. Она точно знала, что произойдет. Все время, пока будут задавать вопросы, Мад шепотом, или не совсем шепотом, будет их комментировать. Ну а депутат парламента от этого округа действовал на нее, как красная тряпка на быка. Во-первых, это была женщина, кроме того, несколько лет тому назад, перед выборами, она заезжала в Треванал в полной уверенности, что Мад поддержит партию щедрым пожертвованием. Она благополучно прошла на выборах, но убедить Мад прийти на избирательный участок ей не удалось.
– Еще два места, – сказал председатель Мао своим спутникам. – Почта и «Приют моряка».
Перед почтой выстроилась очередь, почти такая же, как в супермаркет, но Мад очередей не пугалась. Она говорила, что в них рождается чувство солидарности. Еще она обожала получать пенсию. «Я чувствую себя богатой», – говорила она Эмме, а деньги держала в свинье-копилке, по субботам выдавая оттуда мальчишкам на мелкие расходы.
На почте тоже выявились разные мнения о происшедших за выходные событиях. Некоторые стоявшие в очереди, как и продавец ветчины из супермаркета, считали, что это к лучшему, другие с сомнением качали головами. Районная фельдшерица, свояченица мистера Трембата, соседа Мад, примкнула к сомневающимся. Более того, она была весьма недовольна.
– Они отключили мне телефон, – сказала она Мад, – а миссис Эллис должна была родить, и когда я в субботу ночью пошла через долину навестить ее, меня не пропустили. Сегодня утром извинялись, конечно. Дали пропуск. Хорошо, она еще не родила, ну а если…
– Ребенок мог родиться о двух головах, – сказал Колин, имевший привычку влезать в разговоры взрослых.
– А вы говорили с мужем вашей сестры? – спросила Мад, проигнорировав Колина.
– Да, – кивнула фельдшер и понизила голос: – Они так горюют о бедном Спрае.
– Знаю. Мы тоже.
Получив свое богатство, Мад вышла с почты, и они поехали в «Приют моряка». Этот паб построили около ста лет тому назад для моряков, докеров, добытчиков глины, ну а теперь он превратился в модное заведение для богатых, подъезжавших по вечерам поменяться женами. С тех пор как смягчились правила торговли спиртным, дела хозяина, мистера Либби, пошли в гору; когда они подъехали к пабу, чтобы пополнить свои запасы сидра, Мад заметила, что было бы интересно разузнать мнение мистера Либби, потому что заведение его стоит у самого берега. В пабе уже было полно американских морских пехотинцев, которые, как один, повернулись и уставились на Эмму, так что она не пожалела, что бабушка осталась сидеть в машине. Стоявший за стойкой хозяин, судя по всему, пребывал в хорошем настроении.
– За сидром приехала, милая? – спросил он. – Извини, придется чуть подождать, я очень занят. Пришлите ко мне Джо попозже.
– Нам нужно сейчас, – твердо произнесла Эмма и повернулась на каблуках.
Она с трудом узнала собственный голос. Говорила в точности как Мад. Когда она выходила, один из американцев присвистнул. Через некоторое время появился мистер Либби с ящиком сидра. Мад высунула голову в окно автомобиля.
– Дела идут? – спросила она.
– Это точно, – подмигнул он. – Пока эти парни здесь толкутся, торговля идет бешено, лучше, чем когда-либо с туристами. Хорошо бы они остались тут навсегда.
Он погрузил ящик в багажник и помахал рукой.
– Хм, – сказала Мад, разворачивая машину по направлению к холму. – Полностью на нашей стороне двое: добрый старый Том Бейт и районная фельдшерица.
– На нашей стороне? – спросила Эмма.
– О, ведь это абсолютно очевидно. Скоро все поделятся на «наших» и «ненаших».
5
Здание ратуши было набито народом. Табличка у входа извещала, что на собрание допускаются только домовладельцы, – сия дальновидная мера позволила организаторам исключить присутствие всех, кто мог бы учинить скандал, и, конечно же, людей младших возрастных групп, которые с мрачным видом поворачивали назад. Мгновенно оценив происходящее, Мад оперлась на руку Эммы и двинулась, прихрамывая.
– Мне семьдесят девять, – объяснила она не узнавшему ее контролеру – похоже, одному из прихлебателей депутата парламента из Труро. – Я не могу обойтись без помощи внучки.
Контролер уважительно отступил, пропуская их в зал, и Мад, с каждым шагом хромая все меньше и меньше, двинулась к центральному проходу, где мелькнули знакомые лица мистера и миссис Трембат. Вот Мад уже окликнула фермера.
– Давайте сядем рядом. Мне нужно с вами поговорить, – сказала она.
Джек Трембат, крупный плечистый мужчина, в молодые годы занимался борьбой и выступал за команду Корнуолла против Бретани. Ему еще нет пятидесяти, и он и сейчас еще любого молодого положит на лопатки. Они сели вчетвером в центре зала. Эмма по одну сторону от Мад, фермер – по другую.
– Что ж они нам скажут? – прошептала Мад так громко, что люди начали оборачиваться.
– Да знаю я, что они скажут, – ответил Джек Трембат, – ведите себя, мол, прилично, делайте, что вам говорят.
– Иначе? – подсказала Мад.
– Иначе, – повторил он, на секунду задумался, затем прошептал ей на ухо: – Знаете, что застрелили беднягу Спрая?
– Я видела собственными глазами. Хочу вам сказать, мистер, он умер мгновенно. Я похоронила его сразу за живой изгородью.
Он внимательно посмотрел на Мад.
– Жаль, я не знал об этом, а то бы не пришлось вам браться за такую работу. Ну ничего, долг платежом красен, я этого не забуду. Думаю я, что впереди еще много неприятностей. Вообще они так быстро все провернули, что, мне кажется, не к добру это, хотя, может, я и не прав, дай-то Бог.
– Мне тоже это все не нравится, – ответила Мад и ущипнула Эмму за локоть. – Итого, нас трое, кто так думает – вы, ваша свояченица и Том Бейт.
Джек улыбнулся:
– А, Том. Вот человек, которого хорошо иметь рядом в заварухе. Здоров старик.
Гул голосов стих. На трибуну выходили докладчики. Эмма подумала, что, может быть, следует подняться, как в церкви, но никто не встал, что было к лучшему, потому что Мад в последнюю минуту перед отъездом уступила уговорам и надела под легкое твидовое пальто платье, но почему-то нашла более удобным надеть его задом наперед, ну а молния при выходе из машины сломалась, открыв взорам старую майку Терри. Уж депутатша, конечно, не вырядилась в обноски. Миссис Хонор Морхаус была привлекательной женщиной и знала об этом. Она появилась в сопровождении полковника Чизмена, подтянутого и элегантного в военной форме, и еще одной женщины, которую ни Эмма, ни ее бабушка никогда раньше не видели.
Заседание открыл сам командующий морской пехотой.
– Дорогие друзья, все и каждый из вас в отдельности, – начал он. – Я поднялся на трибуну не затем, чтобы задержать вас долее, чем необходимо. – (Эмма заметила, что он все время старается никого не задерживать, – то же самое он говорил Мад, когда прилетел на вертолете.) – Я пришел сказать вам спасибо за выдержку и сотрудничество, продемонстрированные в течение этих шести дней. Вам было нелегко, мы понимали это заранее, но мы должны были выполнить наше дело и, благодаря вашей помощи, довели это дело до конца. Да, мы еще пробудем здесь некоторое время – из соображений безопасности это необходимо; но я знаю, что это время мы с вами проведем прекрасно. К моему стыду, я только сегодня узнал девиз Корнуолла: «Все, как один». Скажу вам, что это один из самых прекрасных девизов, которые я когда-либо слышал, и он отлично подходит к нам всем сейчас, здесь, в этом прекрасном уголке западной Англии. Друзья, думаю, что эта очаровательная леди не нуждается в представлении. Ваш депутат, миссис Хонор Морхаус!
Галантный командующий морской пехотой отступил в сторону, и вперед шагнула депутат парламента. В руке она сжимала пачку бумаг, но не заглядывала в них. Без сомнения, она хорошо подготовилась, ведь в свое время именно эта уверенная манера и удачное использование статистики помогли ей завоевать место в парламенте.
– Уважаемые дамы и господа, земляки-корнуолльцы! Мы живем в волнующее время…
– Боже! – зашептала Мад своим соседям. – Я наперед знаю каждую фразу, что она скажет.
Почетный депутат от Среднекорнуолльского округа описала события прошедших выходных и развила тему о необходимости ввода американских войск и образования союза двух государств. Конечно, все уже слышали это от премьер-министра по радио и телевидению, но, вероятно, потому, что говорила женщина, свой депутат в родной ратуше Полдри, слова зазвучали более доверительно, будто СШСК созданы специально на благо местного населения. В конце концов, Лондон далеко, путь туда не близок, даже при современных автострадах, и никому на самом деле нет дела до того, что происходит на севере, востоке или в соседнем графстве, – важно только, чтобы люди оттуда продолжали ездить на запад в отпуск. Теперь, когда пляжи огорожены, на главной дороге шлагбаумы, они чувствовали себя в центре внимания. В ее изложении события выглядели ново, сенсационно, придавали им важность. Во время речи миссис Морхаус мужчины расправили плечи, женщины, подняв головы, гадали, где это она купила такой модный светло-зеленый костюм джерси, и – пока депутат говорила – отточенные фразы так и слетали с ее языка – об апатии, в которую погрузилась страна, о бесхребетности молодежи, вялости среднего поколения, о плачевном положении стариков – о том, что все это можно изменить, втянуть людей в водоворот новой жизни, при новом союзе с «нашими братьями за Атлантическим океаном» (Эмме это напомнило фразу из Библии, кажется – из посланий святого апостола Павла: «и изменились мы в мгновение ока» «…но все изменится вдруг, во мгновение ока…» – I Кор. 51, 52.
1 ); восторженные крики то и дело раздавались в зале, а молодая женщина, сидевшая впереди Эммы, заплакала.
– Подожди минутку, – шепнула Мад. – Сейчас она начнет об англоязычных народах, о врагах в наших рядах, которые разрушают вековые традиции, чувства и все прочее, за что боролись наши предки, отцы-пилигримы, отплывавшие на крохотном «Мейфлауэре» Корабль «Мейфлауэр» перевез в 1920 году из Саутгемптона (Англия) в Плимут (Массачусетс, США) пилигримов, основавших «Новую Англию»
2 .
Эмма подождала, – и точно, она начала. Даже про «отцов-пилигримов».
– Итак, – продолжала миссис Морхаус, повышая голос ближе к заключению речи, – перед тем как представить вам нашего доброго друга Марту Хаббард – вот она, рядом со мной на трибуне, – специально прилетевшую из Новой Англии, чтобы поговорить с вами, – хочу снова напомнить о том, что сказал премьер-министр на прошлой неделе: для того чтобы выжить, мы должны оказывать присутствующим здесь американским войскам полную поддержку и, более того, доброжелательный прием. Более того, будем настороже против ведущих подрывную деятельность и все, как один, приложим руку к делу укрепления СШСК.
Она замолчала, и первые ряды зрителей взорвались аплодисментами. Средние ряды выразили энтузиазм скромнее, ну а задние ряды затопали ногами, что можно было расценивать как угодно. Аплодисменты затихли, и депутат, бодро улыбаясь, посмотрела на своих избирателей и сказала: «Вопросы, пожалуйста».
Эмма с ужасом ощутила, что бабушка зашевелилась, и не успела она схватить Мад за полурасстегнутое платье, как та уже была на ногах.
– Миссис Морхаус, мы, несомненно, благодарны вам за выступление на собрании, но мне хотелось бы узнать, – не сочтите дерзостью с моей стороны, – когда вы в последний раз прикладывали к чему-либо руку и конкретно к чему?
По залу пробежал шепот; кто-то крикнул: «Позор!», а голос с задних рядов, довольно похожий на голос Тома Бейта из рыбной лавки, громко произнес: «Давай, давай, старушка».
Депутат от Среднекорнуолльского округа, поднаторевшая в отражении нападок, не потеряла спокойствия. Сначала она не узнала странную пожилую женщину, обращавшуюся к ней из середины зала. Какая-то эксцентричная особа, подумалось ей, зашла на собрание, основательно набравшись в пабе.
– Это образное выражение, – ответила она, приветливо улыбаясь, – может, не слишком оригинальное, но, как мне кажется, всем понятное.
В задних рядах развеселились, послышался смех, что явно шло вразрез с планами организаторов собрания. Как ни говори, но повод для сбора достаточно серьезный. Эмма, покраснев от смущения, недвижно уставилась в спину сидящего перед ней мужчины. Миссис Морхаус, пожав слегка плечами и приподняв брови, повернулась к полковнику Чизмену. Полковник Чизмен смутился еще больше, чем Эмма, так как узнал в задавшей из середины зала вопрос фигуре черты той леди Макбет, что приглашала его к чаю. Он зашептал на ухо депутату парламента. Та понимающе кивнула, и улыбка исчезла с ее лица.
– Позволю напомнить спрашивавшему, – сказала она, – что я призвана отвечать на серьезные вопросы практического характера и что здесь не театр и не мюзик-холл.
– Я знаю, – ответила Мад. – Если бы было так, как говорите вы, то на сцене находилась бы я, а вы, вероятно, хотя и не обязательно, сидели бы в зале.
Раздались поощрительные крики Тома Бейта и нескольких его дружков.
– Однако, – продолжала Мад, – я как раз хочу задать серьезный вопрос практического характера. Если мы окажем полную поддержку дружественной армии США, предоставят ли они взамен гарантии, что они не будут стрелять в наших собак и разрешат всем нам: мужчинам, женщинам, детям – свободный доступ к дорогам, пляжам и городам, которые нам принадлежат?
На этот раз задние ряды разразились оглушительными аплодисментами. Миссис Морхаус обреченно махнула рукой и повернулась к полковнику.
Всем своим видом выражая дружелюбие, тот встал и сказал:
– Уважаемая леди!
Полковник обращался к Мад снисходительным тоном, подразумевавшим, что он, как и все присутствовавшие, знал, что женщина, задавшая вопрос, всеми любима и уважаема, но ей уже под восемьдесят и у нее свои странности, а сейчас она еще не пришла в себя от недавно пережитых волнений.
– Уважаемая леди, я помню ваше гостеприимство, и, как я, будучи у вас в гостях на прошлой неделе, вам уже говорил, я не был информирован о печальном случае с собакой. Позже мне доложили о происшедшем, были приняты необходимые меры, а владельцу выплачена компенсация. Но – повторяю это еще раз – наши действия направлены, направлены нашим правительством, на сохранение законности и правопорядка во всем Соединенном Королевстве. Никто в Корнуолле, как и во всех других частях вашей замечательной страны, не хочет повторения насилия, которое захлестнуло многие уголки планеты, и за это придется временно пожертвовать малой толикой свободы. Поверьте мне, все делается только на пользу вам и вашим соседям. Никто не причинит вреда людям, которые будут мирно и организованно заниматься своими делами. Мы прибыли сюда не подавлять, а помогать. Нужно обеспечить жизнеспособность СШСК здесь, чтобы на западе Англии, как и повсюду, все было в порядке на сто процентов. Надеюсь, уважаемая леди, я ответил на ваш вопрос.
Мад ответила ему не сразу. Может быть, она вспомнила о давно прошедших днях, когда, стоя в центре сцены, она готовилась произнести заключительную фразу, а вслед за этим должен был упасть занавес. На ее губах медленно появилась насмешливая улыбка. Она обвела глазами зал и затем обратила взор на полковника:
– Да, вы ответили исчерпывающе, более того, я утвердилась во мнении, которое зародилось в тот четверг, когда над моим домом пролетел первый вертолет. Проводимые маневры спланированы нашим и вашим правительством много-много месяцев тому назад, при поддержке наших и американских финансистов, – и назвать их можно не иначе как самой крупной в мире сделкой, благодаря которой одна страна завладела другой. Что из этого получится, покажет будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Ну что, Том? – Глаза Мад на сей раз не были так холодны. Она любила Тома. – Как тебе нравится жить в засаде?
– Нисколько не нравится, – последовал ответ седовласого шкипера с «Мегги Мэй». – Всю страну они нам перевернули. Больше того, думают хозяйничать над нами. Я им не помощник. И чего им надо в бухте – пескороек, что ли, копают?
Мад улыбнулась:
– Мы это делали с полвека тому назад. Называлось «показывать флаг». Производит впечатление на местное население.
Том покачал головой:
– Может, это подействует на кого-нибудь. Только не на меня. Я прожил слишком долгую жизнь. – Он взглянул на свой неказистый товар, разложенный на прилавке. – Да, милая, привлечь вас и нечем. Поймана в среду и с тех пор пролежала в морозилке. Потеряли задор эти рыбы, будто деятели с Уайтхолла. А вы идете на собрание?
– Какое собрание?
– По городу развешаны объявления. В семь часов собрание в городской ратуше. На вопросы публики отвечает наш депутат парламента и этот янки-полковник, что здесь главный.
– Ага! – сказала Мад и повернулась к внучке. – У меня большое желание туда пойти.
Сердце у Эммы упало. Она точно знала, что произойдет. Все время, пока будут задавать вопросы, Мад шепотом, или не совсем шепотом, будет их комментировать. Ну а депутат парламента от этого округа действовал на нее, как красная тряпка на быка. Во-первых, это была женщина, кроме того, несколько лет тому назад, перед выборами, она заезжала в Треванал в полной уверенности, что Мад поддержит партию щедрым пожертвованием. Она благополучно прошла на выборах, но убедить Мад прийти на избирательный участок ей не удалось.
– Еще два места, – сказал председатель Мао своим спутникам. – Почта и «Приют моряка».
Перед почтой выстроилась очередь, почти такая же, как в супермаркет, но Мад очередей не пугалась. Она говорила, что в них рождается чувство солидарности. Еще она обожала получать пенсию. «Я чувствую себя богатой», – говорила она Эмме, а деньги держала в свинье-копилке, по субботам выдавая оттуда мальчишкам на мелкие расходы.
На почте тоже выявились разные мнения о происшедших за выходные событиях. Некоторые стоявшие в очереди, как и продавец ветчины из супермаркета, считали, что это к лучшему, другие с сомнением качали головами. Районная фельдшерица, свояченица мистера Трембата, соседа Мад, примкнула к сомневающимся. Более того, она была весьма недовольна.
– Они отключили мне телефон, – сказала она Мад, – а миссис Эллис должна была родить, и когда я в субботу ночью пошла через долину навестить ее, меня не пропустили. Сегодня утром извинялись, конечно. Дали пропуск. Хорошо, она еще не родила, ну а если…
– Ребенок мог родиться о двух головах, – сказал Колин, имевший привычку влезать в разговоры взрослых.
– А вы говорили с мужем вашей сестры? – спросила Мад, проигнорировав Колина.
– Да, – кивнула фельдшер и понизила голос: – Они так горюют о бедном Спрае.
– Знаю. Мы тоже.
Получив свое богатство, Мад вышла с почты, и они поехали в «Приют моряка». Этот паб построили около ста лет тому назад для моряков, докеров, добытчиков глины, ну а теперь он превратился в модное заведение для богатых, подъезжавших по вечерам поменяться женами. С тех пор как смягчились правила торговли спиртным, дела хозяина, мистера Либби, пошли в гору; когда они подъехали к пабу, чтобы пополнить свои запасы сидра, Мад заметила, что было бы интересно разузнать мнение мистера Либби, потому что заведение его стоит у самого берега. В пабе уже было полно американских морских пехотинцев, которые, как один, повернулись и уставились на Эмму, так что она не пожалела, что бабушка осталась сидеть в машине. Стоявший за стойкой хозяин, судя по всему, пребывал в хорошем настроении.
– За сидром приехала, милая? – спросил он. – Извини, придется чуть подождать, я очень занят. Пришлите ко мне Джо попозже.
– Нам нужно сейчас, – твердо произнесла Эмма и повернулась на каблуках.
Она с трудом узнала собственный голос. Говорила в точности как Мад. Когда она выходила, один из американцев присвистнул. Через некоторое время появился мистер Либби с ящиком сидра. Мад высунула голову в окно автомобиля.
– Дела идут? – спросила она.
– Это точно, – подмигнул он. – Пока эти парни здесь толкутся, торговля идет бешено, лучше, чем когда-либо с туристами. Хорошо бы они остались тут навсегда.
Он погрузил ящик в багажник и помахал рукой.
– Хм, – сказала Мад, разворачивая машину по направлению к холму. – Полностью на нашей стороне двое: добрый старый Том Бейт и районная фельдшерица.
– На нашей стороне? – спросила Эмма.
– О, ведь это абсолютно очевидно. Скоро все поделятся на «наших» и «ненаших».
5
Здание ратуши было набито народом. Табличка у входа извещала, что на собрание допускаются только домовладельцы, – сия дальновидная мера позволила организаторам исключить присутствие всех, кто мог бы учинить скандал, и, конечно же, людей младших возрастных групп, которые с мрачным видом поворачивали назад. Мгновенно оценив происходящее, Мад оперлась на руку Эммы и двинулась, прихрамывая.
– Мне семьдесят девять, – объяснила она не узнавшему ее контролеру – похоже, одному из прихлебателей депутата парламента из Труро. – Я не могу обойтись без помощи внучки.
Контролер уважительно отступил, пропуская их в зал, и Мад, с каждым шагом хромая все меньше и меньше, двинулась к центральному проходу, где мелькнули знакомые лица мистера и миссис Трембат. Вот Мад уже окликнула фермера.
– Давайте сядем рядом. Мне нужно с вами поговорить, – сказала она.
Джек Трембат, крупный плечистый мужчина, в молодые годы занимался борьбой и выступал за команду Корнуолла против Бретани. Ему еще нет пятидесяти, и он и сейчас еще любого молодого положит на лопатки. Они сели вчетвером в центре зала. Эмма по одну сторону от Мад, фермер – по другую.
– Что ж они нам скажут? – прошептала Мад так громко, что люди начали оборачиваться.
– Да знаю я, что они скажут, – ответил Джек Трембат, – ведите себя, мол, прилично, делайте, что вам говорят.
– Иначе? – подсказала Мад.
– Иначе, – повторил он, на секунду задумался, затем прошептал ей на ухо: – Знаете, что застрелили беднягу Спрая?
– Я видела собственными глазами. Хочу вам сказать, мистер, он умер мгновенно. Я похоронила его сразу за живой изгородью.
Он внимательно посмотрел на Мад.
– Жаль, я не знал об этом, а то бы не пришлось вам браться за такую работу. Ну ничего, долг платежом красен, я этого не забуду. Думаю я, что впереди еще много неприятностей. Вообще они так быстро все провернули, что, мне кажется, не к добру это, хотя, может, я и не прав, дай-то Бог.
– Мне тоже это все не нравится, – ответила Мад и ущипнула Эмму за локоть. – Итого, нас трое, кто так думает – вы, ваша свояченица и Том Бейт.
Джек улыбнулся:
– А, Том. Вот человек, которого хорошо иметь рядом в заварухе. Здоров старик.
Гул голосов стих. На трибуну выходили докладчики. Эмма подумала, что, может быть, следует подняться, как в церкви, но никто не встал, что было к лучшему, потому что Мад в последнюю минуту перед отъездом уступила уговорам и надела под легкое твидовое пальто платье, но почему-то нашла более удобным надеть его задом наперед, ну а молния при выходе из машины сломалась, открыв взорам старую майку Терри. Уж депутатша, конечно, не вырядилась в обноски. Миссис Хонор Морхаус была привлекательной женщиной и знала об этом. Она появилась в сопровождении полковника Чизмена, подтянутого и элегантного в военной форме, и еще одной женщины, которую ни Эмма, ни ее бабушка никогда раньше не видели.
Заседание открыл сам командующий морской пехотой.
– Дорогие друзья, все и каждый из вас в отдельности, – начал он. – Я поднялся на трибуну не затем, чтобы задержать вас долее, чем необходимо. – (Эмма заметила, что он все время старается никого не задерживать, – то же самое он говорил Мад, когда прилетел на вертолете.) – Я пришел сказать вам спасибо за выдержку и сотрудничество, продемонстрированные в течение этих шести дней. Вам было нелегко, мы понимали это заранее, но мы должны были выполнить наше дело и, благодаря вашей помощи, довели это дело до конца. Да, мы еще пробудем здесь некоторое время – из соображений безопасности это необходимо; но я знаю, что это время мы с вами проведем прекрасно. К моему стыду, я только сегодня узнал девиз Корнуолла: «Все, как один». Скажу вам, что это один из самых прекрасных девизов, которые я когда-либо слышал, и он отлично подходит к нам всем сейчас, здесь, в этом прекрасном уголке западной Англии. Друзья, думаю, что эта очаровательная леди не нуждается в представлении. Ваш депутат, миссис Хонор Морхаус!
Галантный командующий морской пехотой отступил в сторону, и вперед шагнула депутат парламента. В руке она сжимала пачку бумаг, но не заглядывала в них. Без сомнения, она хорошо подготовилась, ведь в свое время именно эта уверенная манера и удачное использование статистики помогли ей завоевать место в парламенте.
– Уважаемые дамы и господа, земляки-корнуолльцы! Мы живем в волнующее время…
– Боже! – зашептала Мад своим соседям. – Я наперед знаю каждую фразу, что она скажет.
Почетный депутат от Среднекорнуолльского округа описала события прошедших выходных и развила тему о необходимости ввода американских войск и образования союза двух государств. Конечно, все уже слышали это от премьер-министра по радио и телевидению, но, вероятно, потому, что говорила женщина, свой депутат в родной ратуше Полдри, слова зазвучали более доверительно, будто СШСК созданы специально на благо местного населения. В конце концов, Лондон далеко, путь туда не близок, даже при современных автострадах, и никому на самом деле нет дела до того, что происходит на севере, востоке или в соседнем графстве, – важно только, чтобы люди оттуда продолжали ездить на запад в отпуск. Теперь, когда пляжи огорожены, на главной дороге шлагбаумы, они чувствовали себя в центре внимания. В ее изложении события выглядели ново, сенсационно, придавали им важность. Во время речи миссис Морхаус мужчины расправили плечи, женщины, подняв головы, гадали, где это она купила такой модный светло-зеленый костюм джерси, и – пока депутат говорила – отточенные фразы так и слетали с ее языка – об апатии, в которую погрузилась страна, о бесхребетности молодежи, вялости среднего поколения, о плачевном положении стариков – о том, что все это можно изменить, втянуть людей в водоворот новой жизни, при новом союзе с «нашими братьями за Атлантическим океаном» (Эмме это напомнило фразу из Библии, кажется – из посланий святого апостола Павла: «и изменились мы в мгновение ока» «…но все изменится вдруг, во мгновение ока…» – I Кор. 51, 52.
1 ); восторженные крики то и дело раздавались в зале, а молодая женщина, сидевшая впереди Эммы, заплакала.
– Подожди минутку, – шепнула Мад. – Сейчас она начнет об англоязычных народах, о врагах в наших рядах, которые разрушают вековые традиции, чувства и все прочее, за что боролись наши предки, отцы-пилигримы, отплывавшие на крохотном «Мейфлауэре» Корабль «Мейфлауэр» перевез в 1920 году из Саутгемптона (Англия) в Плимут (Массачусетс, США) пилигримов, основавших «Новую Англию»
2 .
Эмма подождала, – и точно, она начала. Даже про «отцов-пилигримов».
– Итак, – продолжала миссис Морхаус, повышая голос ближе к заключению речи, – перед тем как представить вам нашего доброго друга Марту Хаббард – вот она, рядом со мной на трибуне, – специально прилетевшую из Новой Англии, чтобы поговорить с вами, – хочу снова напомнить о том, что сказал премьер-министр на прошлой неделе: для того чтобы выжить, мы должны оказывать присутствующим здесь американским войскам полную поддержку и, более того, доброжелательный прием. Более того, будем настороже против ведущих подрывную деятельность и все, как один, приложим руку к делу укрепления СШСК.
Она замолчала, и первые ряды зрителей взорвались аплодисментами. Средние ряды выразили энтузиазм скромнее, ну а задние ряды затопали ногами, что можно было расценивать как угодно. Аплодисменты затихли, и депутат, бодро улыбаясь, посмотрела на своих избирателей и сказала: «Вопросы, пожалуйста».
Эмма с ужасом ощутила, что бабушка зашевелилась, и не успела она схватить Мад за полурасстегнутое платье, как та уже была на ногах.
– Миссис Морхаус, мы, несомненно, благодарны вам за выступление на собрании, но мне хотелось бы узнать, – не сочтите дерзостью с моей стороны, – когда вы в последний раз прикладывали к чему-либо руку и конкретно к чему?
По залу пробежал шепот; кто-то крикнул: «Позор!», а голос с задних рядов, довольно похожий на голос Тома Бейта из рыбной лавки, громко произнес: «Давай, давай, старушка».
Депутат от Среднекорнуолльского округа, поднаторевшая в отражении нападок, не потеряла спокойствия. Сначала она не узнала странную пожилую женщину, обращавшуюся к ней из середины зала. Какая-то эксцентричная особа, подумалось ей, зашла на собрание, основательно набравшись в пабе.
– Это образное выражение, – ответила она, приветливо улыбаясь, – может, не слишком оригинальное, но, как мне кажется, всем понятное.
В задних рядах развеселились, послышался смех, что явно шло вразрез с планами организаторов собрания. Как ни говори, но повод для сбора достаточно серьезный. Эмма, покраснев от смущения, недвижно уставилась в спину сидящего перед ней мужчины. Миссис Морхаус, пожав слегка плечами и приподняв брови, повернулась к полковнику Чизмену. Полковник Чизмен смутился еще больше, чем Эмма, так как узнал в задавшей из середины зала вопрос фигуре черты той леди Макбет, что приглашала его к чаю. Он зашептал на ухо депутату парламента. Та понимающе кивнула, и улыбка исчезла с ее лица.
– Позволю напомнить спрашивавшему, – сказала она, – что я призвана отвечать на серьезные вопросы практического характера и что здесь не театр и не мюзик-холл.
– Я знаю, – ответила Мад. – Если бы было так, как говорите вы, то на сцене находилась бы я, а вы, вероятно, хотя и не обязательно, сидели бы в зале.
Раздались поощрительные крики Тома Бейта и нескольких его дружков.
– Однако, – продолжала Мад, – я как раз хочу задать серьезный вопрос практического характера. Если мы окажем полную поддержку дружественной армии США, предоставят ли они взамен гарантии, что они не будут стрелять в наших собак и разрешат всем нам: мужчинам, женщинам, детям – свободный доступ к дорогам, пляжам и городам, которые нам принадлежат?
На этот раз задние ряды разразились оглушительными аплодисментами. Миссис Морхаус обреченно махнула рукой и повернулась к полковнику.
Всем своим видом выражая дружелюбие, тот встал и сказал:
– Уважаемая леди!
Полковник обращался к Мад снисходительным тоном, подразумевавшим, что он, как и все присутствовавшие, знал, что женщина, задавшая вопрос, всеми любима и уважаема, но ей уже под восемьдесят и у нее свои странности, а сейчас она еще не пришла в себя от недавно пережитых волнений.
– Уважаемая леди, я помню ваше гостеприимство, и, как я, будучи у вас в гостях на прошлой неделе, вам уже говорил, я не был информирован о печальном случае с собакой. Позже мне доложили о происшедшем, были приняты необходимые меры, а владельцу выплачена компенсация. Но – повторяю это еще раз – наши действия направлены, направлены нашим правительством, на сохранение законности и правопорядка во всем Соединенном Королевстве. Никто в Корнуолле, как и во всех других частях вашей замечательной страны, не хочет повторения насилия, которое захлестнуло многие уголки планеты, и за это придется временно пожертвовать малой толикой свободы. Поверьте мне, все делается только на пользу вам и вашим соседям. Никто не причинит вреда людям, которые будут мирно и организованно заниматься своими делами. Мы прибыли сюда не подавлять, а помогать. Нужно обеспечить жизнеспособность СШСК здесь, чтобы на западе Англии, как и повсюду, все было в порядке на сто процентов. Надеюсь, уважаемая леди, я ответил на ваш вопрос.
Мад ответила ему не сразу. Может быть, она вспомнила о давно прошедших днях, когда, стоя в центре сцены, она готовилась произнести заключительную фразу, а вслед за этим должен был упасть занавес. На ее губах медленно появилась насмешливая улыбка. Она обвела глазами зал и затем обратила взор на полковника:
– Да, вы ответили исчерпывающе, более того, я утвердилась во мнении, которое зародилось в тот четверг, когда над моим домом пролетел первый вертолет. Проводимые маневры спланированы нашим и вашим правительством много-много месяцев тому назад, при поддержке наших и американских финансистов, – и назвать их можно не иначе как самой крупной в мире сделкой, благодаря которой одна страна завладела другой. Что из этого получится, покажет будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33