Здесь выложена электронная книга В час искушения автора по имени Проскурин Петр Лукич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Проскурин Петр Лукич - В час искушения.
Размер архива с книгой В час искушения равняется 10.59 KB
В час искушения - Проскурин Петр Лукич => скачать бесплатную электронную книгу
Проскурин Пётр
В час искушения
Петр Проскурин
В час искушения
Вдохновсние всегда было выше любви и больше смерти, оно копилось неделями, месяцами, иногда десятилетиями или даже всей жизнью и прорывалось всегда неожиданно проникновением в первичность какой-то жгучей, черной тайны, - он уже давно подобного не испытывал и вспомнил сейчас oб этом случайно. Мысли, старческие, тягучие, бессильные даже вызвать отвращение к самому себе, к своей немощи, тоже скользили мимо, и он подумал об этом отстраненно, издалека и уставился на свои перевитые склеротичными узлами и венами руки, смутно проступавшие на столе. Он шевельнул ими, и опять все было расплывчато и далеко... Жизнь прошла. Кому же он служил - себе, Богу, сатане, людям? А что такое люди, человек? Разве кто-нибудь знает? Или он служил русскому народу? А что такое - русский народ, да и вообще, что такое - народ? От русского народа осталась лишь размытая тень, он окончательно лишен воли к борьбе и победе. Его вызывающее равнодушие к собственной участи изумляет, и его нельзя больше пробудить. Он пребывает в каком-то летаргическом сне и, вероятно, так и растворится в мареве времен, не пробудившись, - так уже исчезли сотни малых и больших народов. Но кто он такой сам, чтобы судить? Некий Батюнин, написавший несколько сотен никому не нужных картин? Жалкий неудачник, возомнивший себя на смех людям пророком? Человек же не должен быть смешным, особенно в старости. Зачем рассуждать о запретном? Народы рождаются, расцветают и вызревают, затем уходят по своим, никому не ведомым законам, и путь их темен и жесток... И тут художник, ожидавший соседского парнишку, с которым давно сдружился, желая избавиться от своих мыслей, решил выйти из дому, но передумал и остался сидеть. Дверь на веранду растворилась, и появился некто в фиолетовом, вернее, в глаза ударило какое-то раздражающее свечение. Батюнин потом не мог вспомнить, почему ему пригрезилось фиолетовое, хотя в момент появления незнакомца он не удивился и не испугался, - будто считая, что так и должно быть. Он лишь слегка прищурился - с незваными зелеными гостями ему уже приходилось встречаться, а вот с таким зловеще вызывающим он сталкиваются впервые. "Совсем глаза подводят, - мелькнуло у него в голове. - Такого агрессивного цвета в живой природе не существует..." Раздался вежливый, негромкий и даже приятный голос - спрашивали, можно ли войти. И Батюнину показалось, что этот вкрадчивый голос он уже не раз слышал. Странный гость был в меру плотен, с неуловимо асимметричным лицом, в капризных губах которого таилось некое высокомерие и брезгливость. Особенно привлекали глаза незнакомца - холодные, цепкие, ничего не упускающие, скользящие, словно проникающие под самую черепную коробку, и Батюнину захотелось подвинуть к себе блокнот и в быстром наброске схватить хотя бы взгляд пришедшего и его опущенные утолки губ, выражающие и вселенскую скорбь, и смешную и глупую обиду, словно кто-то насильно заставлял его присутствовать в жизни. Художник помедлил и, явно удивляя незнакомца, усмехнулся, а затем, не отвечая на вежливое "разрешите представиться", кивнул на кресло неподалеку от себя. Пришедший молча поблагодарил и сел, свесив узкие, красивые кисти рук с подлокотников. И тут Батюнина охватило странное пронзительное чувство, от чего он весь напрягся. К нему словно вернулась горячая, безрассудная молодость, мысли прояснились, а глаза обрели остроту и беспощадность. - Нет, нет, ничего плохого у нас, Михаил Степанович, не будет, неожиданно мягко и тепло сказал странный гость. - Я огорчен, что являюсь причиной некоторого вашего беспокойства. Что поделаешь, я послан к вам и должен был прийти. Батюнин ждал. - Буду с вами совершенно откровенен, Михаил Степанович, - продолжал гость, несколько выждав. - Я к вам от силы, пришедшей кардинально переделать наш грешный мир по законом разума и гармонии, иначе человечество просто не выживет. Мы уважаем талант и мужество. Мне поручено передать вам высочайшее предложение, гарантированное абсолютно. Батюнин, слушая незнакомца, пытался угадать, кого ему послал Бог соотечественника или когонибудь из вечных кочевников, не имеющих ни национальности, ни отчизны, но везде возникающих хозяевами и распорядителями. Ну так вот, дорогой и любезный Михаил Степанович, - благостно промурлыкают гость и, щелкнув замками неожиданно оказавшегося у него в руках изящного дипломатика, извлек пачку цветных фотографий. - Ну так вот, Михаил Степанович, перед вами Лазурный берег, вот Кипр, Флорида... Выбирайте любую из этих вилл, в любом месте... Если предъявленные райские уголки вам почему-либо не подходят, мы преложим другие по вашему желанию. Здесь все конкретные виллы, на обороте каждого фото - краткая характеристика и план, привязка к местности. Ваше короткое "да" - и вы владелец, со всеми вытекающими неукоснительными правами. Кроме того, Михаил Степанович, ваше короткое "да" - и вы будете обеспечены по самому высшему разряду... Да, да, Михаил Степанович, раз и навсегда. Вы заработали это право всей своей подвижнической жизнью, своим ярким, неподкупным талантом ваш счет в любом банке мира будет по мере расходов непрерывно увеличиваться... - Свят, свят, изыди! - сказал Батюнин и перекрестился. - Сказки! За что мне такая благодать? - вторично изумился он, и впервые его брошенный на гостя взгляд приобрел неприятную, проникающую пронзительность действительно глубокого и беспощадного художника, стремящегося постичь тайну натуры, и что, видимо, почувствовал гость, в лице которого появилась скованность. Увидев это, старый художник успокоился. - Право, кто вы и что вам нужно? Что за загадка? Легкая ирония хозяина была тотчас подмечена гостем, поспешившим изобразить обиду. - Никаких загадок, уважаемый Михаил Степанович! - воскликнул он горячо. Никто не в накладе! Мы вам достойное вашему гению обеспечение... Да, да, да, сотрите тень раздражения с вашего чела - сами знаете, много званых да мало избранных! А вы, многоуважаемый Михаил Степанович, отдаете на хранение в надежные руки все вами созданное, понимаете, все! Мы закрепляем наше соглашение юридически, любой ваш штрих заносится в специальную прошнурованную опись... и скоро ваши выставки триумфально шествуют по планете, великие столицы вам рукоплещут! Тут у Батюнина закружилась голова, лицо гостя поплыло в сторону, размазалось, послышался треснувший звон, и мучительное, почти убивающее наслаждение оплело сердце, - он едва не задохнулся. Потом в груди отпустило, но в широко открытых глазах, устремленных на щедрого гостя, продолжало светиться жгучее наслаждение. "Опоздали, братцы-кролики, подумал художник. - Да, опоздали, и теперь уже ничего не воротишь и ничего не изменишь, теперь я понимаю, как прав мой сосед, отец Игоря... Кстати, куда же запропастился парнишка? А я еще не верил. Я... А это ведь мой звездный час, - перескочила его мысль совершенно на другое, - Пик судьбы, как высокопарно выразился бы мой прозорливый сосед... Странный и тягостный гость, устроившись в кресле передо мной, не шутит, и, кажется, я догадываюсь о его истинных целях. И пришел он навсегда. Сила, приславшая его и решившая так кардинально переделать мир, естественно, шутить не любит. Они лишь только не знают, что я уже ушел и теперь пребываю вне их досягаемости... Жаль, я вынужден их так жестоко разочаровать..." - Весьма любопытно, молодой человек, - сказал Батюнин. - Какие виллы, какие соглашения? Вы пришли и даже не представились. Что за сила за вами-то? А что если вы сбежали с какой-нибудь Канатчиковой дачи? На породистое лицо гостя с большим разлапистым носом надвинулась тень прозорливой мысли. - Разумеется, разумеется, Михаил Степанович, - проникновенно заверил он. - Как только мы получим ваше принципиальное согласие, вам тотчас будут явлены подлинные свидетельства нашей добропорядочности и чести. Мы никогда не нарушаем своих обязательств, многоуважаемый Михаил Степанович! - заверил он дополнительно и покосился на полупустой хрустальный графин с лимонной настойкой на столе. - Допустим, и все же, кто это "мы"? - гнул свое Батюнин, начиная втягиваться в мистификацию. - Почему выбор пал именно на меня, старого, немощного человека, неудачника? Жизнь проскочила в непризнании и вот пожалуйте! Какая вам от этого корысть? Нет уж... - Ах, не будем скромничать, - почти трагически воскликнул, всплеснув руками, гость и даже уронил изысканный дипломатик. - Каждый живет своим умом, у нас свой аналитический центр, он никогда не ошибается, как не ошибается сам Господь Бог! О, в вашем взоре, уважаемый Михаил Степанович, появляется нечто ненужное... Хорошо, хорошо! Вот вам мои документы и разрешите представиться: старший юрисконсульт Всемирного Аналитического Центра Корф Геннадий Акилович. Пожалуйста, прошу - служебное удостоверение, доверенность Центра на ведение переговоров и на заключение соглашения, даже на выплату аванса в разумных пределах... Ну, скажем, до пятисот тысяч долларов. Одно ваше слово, ваш росчерк, и я выдаю вам чек в самый надежный в этой стране банк, еще один ваш росчерк - и ваши деньги будут переведены в Швейцарию или куда вам будет угодно, и, конечно же, на ваше имя или на кого вам будет угодно, Михаил Степанович. Вы, конечно, представляете сумму? - А вилла? - ошеломленно поинтересовался Батюнин. - На Лазурном берегу? - Само собой, - подхватил Корф с готовностью, и из глубины его бесцветных глаз пробилась острая искра. - А это просто на карманные расходы, Михаил Степанович... - Просто! - подхватил Батюнин. - Очень вероятно, что в этой стране, как некоторые сейчас выражаются, даже подобное просто? Ну-ка, - он придвинул положенные Корфом на стол бумаги и, поднося их одну за другой к глазам, стал пристально рассматривать и изучать. Корф же, поудобнее откинувшись на спинку кресла, ждал, пока чудаковатый старик окончательно созреет. Сам лично он бы гроша медного не дал за всю мазню этого реалиста в кавычках, но он всего лишь исполнитель высшей воли и рассуждать ему не положено. Ведь никто, кроме троицы посвященных и сосредоточивших в своих руках высшую справедливость, не знает истинных целей. Корф бросил несколько беглых взглядов на стены - они были, по сути дела, пусты и голы, лишь несколько миниатюрных пейзажиков в претенциозных рамках лезли в глаза. В давно нечищенных, запыленных углах таился всякий, излюбленный художниками хлам, от мраморной головки Афродиты до лаптей и связки сушеных раков. Вглядевшись и еще не понимая, что же его так озадачивает в этих мещанских захоронениях памяти человеческой, он ощутил во всем кажущемся беспорядке вокруг некую неподвластную для его понимания стройность гармонии - здесь, пожалуй, присутствовала особая философия бытия с момента зарождения жизни и до ее завершения. Корф стал рассматривать каминную старинную бронзовую решетку - в ее рисунке он опять уловил все ту же, начинавшую его подавлять гармонию и, может, даже мистическую формулу какой-то тайны. "Ну, этот гениальный, как утеряют, питекантроп, еще преподнесет нам сюрпризы, - с неожиданной тревогой подумал он. - Совершенно же другая раса, на перепутье между животным и человеческим сообществом, и мы никогда не поймем ее кодов... Надо подходить к таким проблемам проще и рациональнее". И затем что-то случилось. Корф, подготовленный для своей деятельности в специальных заведениях, закрытых для непосвященных, явно уловил предостерегающий об опасности сигнал, некий щелчок в потаенных глубинах своего сознания. В первую очередь мелькнула мысль об отсутствии в каталоге художника сведений об этой каминной решетке. Вся жизнь и творчество Батюнина были чуть ли не день за днем тщательно описаны, и решетка, выполненная по его замыслу и эскизам, как он только что сам в этом признался, никак не могла остаться незамеченной, хотя с натяжкой можно допустить какой-нибудь досадный сбой, мучившийся даже в такой идеально отлаженной машине, какой и был Всемирный Аналитический Центр. Но другое больше сейчас озадачило и встревожило Корфа, одного из лучших инспекторов Центра по славянству, а в основном по России, по русскому этносу, и он, продолжая хранить благожелательное выражение лица, уже предчувствовал, что вышел на давно затерянный во мгле времен след чего-то значительного, а, может быть, даже исключительного, глобального, что даст ему возможность шагпуть по службе на самый верх, в ЭЛИТУ, управляющую миром и будущим, ведь в его руках могут оказаться реальные знания, дарующие безмерное могущество над жизнью мира и даже над временем. Боясь спугнуть добычу раньше срока, он упорно пробивался к сокровенному; он был уверен в успехе и от того почти полюбил этого смешного старика, пытавшегося выявить подвох в безукоризненных и ясных бумагах. Тут Корф, глядя на склоненную к столу голову хозяина, с некоторым удивлением подумают о невероятно густой шевелюре художника. Перед ним колыхалась спутанная, видимо, давно нечесанная седая грива, с застрявшими в ней кое-где СУХИМИ иголками еловой хвои. "Черт знает что! - подумал он с некоторым раздражением. - Недавно бродил по лесу, что ли... Кажется, лысых художников в природе вообще не существует... Я лично ни разу не встречал..." И тогда еще один всплеск тревоги заставил его замереть, и глаза его нестерпимо вспыхнули фиолетовым - ему повезло натолкнуться на тайные, мистические символы древнейших праславян, дошедшие каким-то чудодейственным образом до наших дней и заключающие в себе поистине беспредельные знания творящего Космоса, позволяющие якобы повелевать его могучими силами, даже временем и пространством... "Но этого не может быть! - попытаются остановить Корф охватывающее его торжество. - Это же неполноценная, сорная раса, неспособная даже к собственной государственности, и только что на последних своих президентских выборах окончательно подписавшая свой смертный приговор. Если они выбрали главой государства назначенного им со стороны палача, о каких тайных праславянских знаниях, якобы передающихся из рода в род, может идти речь? Такого не оывает в самой природе! Ничтожество и гений, могущество богов рядом с нищетой и разложением?.. Не сходи с ума, ты можешь невзначай вляпаться в дурацкую историю... Какая-то глупая каминная решетка... Перестань... встряхнись и приди в себя - этого не может быть, потому что не бывает..." И, однако, он понял, что самой судьбой ему выпало на долю невероятное встать на порог бессмертия, а может быть, и перешагнуть его, и сколько он ни приказывал себе не смотреть в сторону камина, чтобы как-нибудь не насторожить хозяина, он не мог оторваться от странного, затягивающего, живого ритма рисунка в бронзе... Еще немного, и он уже был вовлечен в колдовское, неостановимое, солнечное движение и, ужаснувшись, несмотря на все свои попытки, не мог из него вырваться - оно несло и сжигало его, и от этого его охватывало ни с чем не сравнимое наслаждение исчезновения... И тогда, не выдержав, он страстно вскрикнул и очнулся от своего собственного потрясения. Словно в ответ на его мысли Батюнин поднял голову, и опять его вбирающий взгляд заставил Корфа почувствовать себя неуютно и неловко. - Что же, Михаил Степанович? - тем не менее спросил он весело, уже как бы заранее определяя положительный ответ хозяина. - Что же, - тихо и неопределенно повторил старый художник. - Это, пожалуй, самый невероятный случай в моей жизни. Просто - необъяснимый! Человек, давно всеми забытый и даже похороненный, вдруг оказывается кому-то нужен, позарез необходим, да еще по такой цене! Прошу прощения, я в это поверить не могу... Не могу, и все! - Михаил Степанович, дорогой... - Извольте объяснить, кому и зачем понадобилась моя старая мазня? прервал Батюнин. - Нет, нет, уважаемый Геннадий Акилович, извольте изложить свои мотивы... Я старый и нищий - да, это так, но смеяться над собой я никому не позволю! Кстати, вы пьете водку? - Да, пью, - неожиданно улыбнулся Корф. - Рюмочку с вами с удовольствием, - Прекрасно... У меня нечем закусывать, вот только яблоки... немного старого сыру. Должен был уже приехать соседский парнишка, Игорек, кое-что привезти... Я послал его на Арбат коечто продать из моих шедевров. Продать или произвести натуральный обмен, а его все почемуто нет... Закусим яблочком, вот нож. - Яблоки - это великолепно! - опять одобрил Корф, и они выпили. Водка показалась гостю чересчур крепкой, и он тотчас изооразил удовольствие и даже восхищение. Хозяин же, словно ожидая новых чудес, глядел на него молча и внимательно. - Признаюсь, Михаил Степанович, я и не ожидал другого, - справившись со спазмами в горле, приветливо сказал Корф. - За объяснением далеко ходить не придется. Человечество зашло в тупик, необходимо отыскать иной путь и иной смысл его движения. Грядет совершенно неведомая цивилизация, основанная на иных законах бытия, даже в иных энергетических ипостасях.
В час искушения - Проскурин Петр Лукич => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга В час искушения автора Проскурин Петр Лукич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге В час искушения у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу В час искушения своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Проскурин Петр Лукич - В час искушения.
Если после завершения чтения книги В час искушения вы захотите почитать и другие книги Проскурин Петр Лукич, тогда зайдите на страницу писателя Проскурин Петр Лукич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге В час искушения, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Проскурин Петр Лукич, написавшего книгу В час искушения, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: В час искушения; Проскурин Петр Лукич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн