Я заметил у него в руках Ричеву бутылку из-под «Айрн-брю».
– Я с ними разговаривал, – сообщил он.
– Э-э… ну… спасибо, – ответил я.
Он поразглядывал этикетку.
– Так с ними, значит, все нормально, да?
– Да, да, – сказал я. – Отлично.
– Проблем нет?
– Нет.
– Ты уверен?
– Вполне.
– Хорошо. Нам нравится, когда бригады уравновешенны.
Он кивнул и улыбнулся Тэму и Ричи – те как раз вынырнули наружу. И отвалил, по-прежнему с пустой бутылкой в руках. За ним трюхал Ральф. Я смотрел им вслед, пока они пересекали двор и входили в контору – у Роберта был кабинет рядом с Дональдовым, хоть и отдельный.
Роберта было немного жалко – вообще-то, заниматься ему тут особо нечем. С тех пор, как Дональд взял ведение всех дел в свои руки, роль Роберта потихоньку сводилась на нет. Именно поэтому он столько и гулял. Проще говоря, бесцельно шатался по полям вокруг компании, а маршрут явно выбирал Ральф. Вернувшись, Роберт снова усаживался в своем кабинете. Никто толком не знал, чем он там занят. Теперь у него даже телефона не было. Дональд управлял компанией более-менее самостоятельно, заключал контракты, рассылал бригады по объектам и так далее. И все это на редкость эффективно. «Дома» позволялось находиться только одной бригаде – прочих работников я и в глаза не видел. Я не имел ни малейшего представления, где сейчас работают бригады номер 1 и 2 и когда они должны вернуться. В результате, на территории всегда было очень тихо. Дональд контролировал все, а Роберта держали под рукой, чтобы просто был под рукой. Например, сегодняшнее его задание – сообщить Тэму и Ричи, что они скоро отправятся в Англию с новым бригадиром. Но насчет обвисшей ограды мистера Маккриндла Дональд предпочел известить их сам.
***
Поле мистера Маккриндла было покатым. Покатое поле! Будто фермеру других забот не хватает. Проклятье всей его жизни испокон веку. Мало того, что зимой кошмарная проблема со стоком воды, еще и государственные субсидии на осушение начали иссякать. Хуже всего, что внизу поле настолько крутое, что ему совершенно без толку – коровы туда все равно ни ногой. А если и забредают, то назад уже не возвращаются!
Мистер Маккриндл все это нам излагал, а мы стояли на вершине поля и думали: когда же он наконец уйдет. Тэм и Ричи все это, конечно, уже слышали, поэтому теперь держались в сторонке, оставив меня разбираться с хозяином.
– Похоже, вам бы лучше овец завести, – заметил я.
Мистер Маккриндл посмотрел на меня.
– Овец?
– Овец. Раз поле на таком, типа, откосе. Может, им больше понравится.
– У меня молочная ферма, – ответил он. – К чему мне овцы?
– Э-э… не знаю. Я просто подумал, вот и все.
Разговаривать с мистером Маккриндлом было не очень просто: у него слезились глаза, и все время казалось, будто он вот-вот разрыдается. Меня не покидало чувство, что выражения надо выбирать очень осторожно. Про овец я заговорил, как бы стараясь сменить тему беседы вообще. До этого момента мы разговаривали только о новой ограде мистера Маккриндла, и он совершенно недвусмысленно высказывался, насколько он разочарован.
– Я очень разочарован, мальчики, – повторял он, поглядывая на Тэма и Ричи. – Я очень и очень разочарован.
Он от нас не отлипал с той минуты, как мы подъехали. Не успели выбраться из пикапа, чтобы оценить обстановку, как он припыхтел на поле в своем фургончике. Я бы вообще-то предпочел разобраться, что не так, до его приезда. Может, прогуляться вдоль всей ограды, прикинуть, что тут у нас, подготовиться к неприятным вопросам. Но поскольку он объявился сразу, делать было нечего.
– Это все очень прискорбно, – сказал он, и глаза его наполнились слезами.
У мистера Маккриндла имелись все основания быть разочарованным. Он особо настаивал на высоконатяжимой ограде, хотя такая гораздо дороже обычной. Потому он и нанял нашу компанию. Мы специализируемся на оградах высокого натяжения и являемся первопроходцами в разработке методов их возведения. Используем только оцинкованную проволоку из пружинной стали лучшего качества и атмосферостойкие колья, каждая ограда возводится высококвалифицированным персоналом. Мистер Маккриндл все это знал, поскольку так говорилось в иллюстрированной брошюре компании (написанной Дональдом).
И теперь, к моему удивлению, мистер Маккриндл выудил брошюру из внутреннего кармана куртки.
– Здесь говорится, – зачел он вслух, – что «высоконатяжимая ограда должна сохранять натяжение по меньшей мере первые пять лет».
Он ткнул пальцем в строчку.
– Видите? Пять лет. Мне она целого состояния стоила, а обвисла за одну ночь.
Мы покосились на улики – линию новеньких кольев, выстроившихся по краю поля. Вся проволока на них обвисла.
– Ни человеку, ни скоту! – заявил мистер Маккриндл.
Бедняга. Казалось, он сейчас разрыдается прямо перед нами. Ему хотелось одного – поскорее выпустить на поле своих коров, а этого сделать он не мог. Еще б ему не быть разочарованным! Ведь он животновод, а у него новая ограда обвисла. Мне хотелось обнять его за плечи и утешить: «Ну-ну, не плачьте».
– Так, давайте разберемся, в чем проблема, – сказал я и зашагал к ограде. По пути вспомнил наказ Дональда – проверить, прямая она или нет. Для этого нужно было совершить нечто вроде коленопреклонения у одного конца ограды и посмотреть вдоль кольев. Только я наладился это сделать, как понял, что мистер Маккриндл пошел за мной и теперь недоуменно смотрит мне в затылок.
– Что вы делаете? – спросил он, когда я выпрямился.
– Ничего особенного, – ответил я. – Проверяю, прямая ли.
За спиной у мистера Маккриндла Тэм и Ричи переглянулись – я заметил.
– А при чем тут рваные калоши? – спросил он.
– Ну… я просто решил проверить, вот и все.
– И как?
– Сами посмотрите.
Мистер Маккриндл подошел к концу ограды и хрюкнув преклонил колена.
– Ох ты ж, чертова спина! – Он зажмурил сначала один глаз, потом другой. – И по чему мне ее выравнивать?
– По ней же.
Я оставил мистера Маккриндла щуриться вдоль линии кольев, а сам пошел смотреть, в чем причина обвиса. Осознав, что они остались наедине с мистером Маккриндлом, Тэм и Ричи поспешили следом за мной.
По пути я проверял каждый кол – плотно ли вкопан в землю. Все стояли насмерть. Потом проверил проволоку. Новая, аж сияет, только что с завода. Я постоянно ощущал, что Тэм и Ричи не спускают с меня глаз, внимательно смотрят, как я проверяю их ограду. В конце концов, мы дошли до конца.
– Видишь? – спросил Тэм.
– Что? – ответил я.
– Ты говорил, кол мог расшататься.
– Я не говорил. Я просто размышлял, почему ограда могла обвиснуть, вот и все.
Тэм посмотрел на меня, ни ничего не сказал.
– Так, значит, почему? – спросил я.
– Мистеру Маккриндлу не надо было нос совать.
– Ладно, ладно, но это не причина… – Откуда я, блядь, знаю? – рявкнул он. – Что я тебе, блядь, бригадир, а?
– А какая разница? – спросил я, но Тэм уже развернулся и затопал прочь по полю.
Я посмотрел на Ричи.
– И что теперь?
– Тэм раньше был бригадиром.
– Когда?
– Пока ты не появился.
– Что – сегодня?
Он кивнул.
– Я не знал, – сказал я. – А у кого он был бригадиром?
– У меня.
– Я думал, вы с ним на равных.
– Он дольше меня ограды строит… И дольше тебя, – сказал он.
Я вздохнул:
– Я ж не виноват. Это Дональд придумал.
– А. – Ричи лениво подергал проволоку.
– Кстати, – сказал я. – Как ты думаешь, почему она обвисла?
– Мистер Маккриндл нос совал, – ответил он.
Может, и так, но, по-моему, проволоку просто-напросто не натянули как полагается. По всем признакам, ограду заканчивали в большой спешке, поэтому мистер Маккриндл, возможно, действительно виноват. Тэм ведь жаловался, что он постоянно к ним подкрадывался и путался под ногами, пока они строили. Я пришел к заключению, что Тэм и Ричи просто не натянули проволоку, поскольку торопились побыстрее сбежать от домогательств мистера Маккриндла. Не оправдание, конечно, но зато, вероятно, причина.
– Дональду так и сказать? – спросил я.
– Фиг знает, – ответил Ричи.
Знал, на самом деле, я – и мог себе представить, что на это ответит Дональд. В конце концов, компания едва ли получит прибыль с неважно сделанной работы. Тэму, казалось, удобнее не вспоминать, что Дональду теперь докладывать буду я, а не он. Это я должен нести ответственность за восстановление ограды мистера Маккриндла. Я уже понимал, что нам и завтра придется сюда ехать. Сортировка инвентаря заняла у Тэма и Ричи столько времени, что когда мы добрались до мистера Маккриндла, дело пошло к вечеру. В это время года тьма подкрадывается так медленно, что ее почти не замечаешь, а морочиться с натяжкой сейчас уже слишком поздно. Значит, и завтра сюда переться. Весьма неэффективно. Вообще-то, конечно, не дело трем взрослым мужикам растягивать бодягу на два дня, но что уж тут? А без надзора Тэма и Ричи отправлять сюда нельзя, если вокруг мистер Маккриндл шныряет. Разделить их и привезти, скажем, одного Тэма – об этом и подумать страшно. Или одного Ричи. Насколько я знал, никто никогда и не пытался. К счастью, Дональд, похоже, уже вообще умыл руки насчет мистера Маккриндла и связываться с его оградой больше не желал. Если я разберусь с нею «до начала будущей недели», он вмешиваться не станет. Будем надеяться, когда речь зайдет о прибылях и убытках, имя мистера Маккриндла будет погребено в толще бухгалтерских книг.
Мы нашли Тэма на середине ограды – он дулся. Мистера Маккриндла в пределах видимости не оказалось, и мы решили, что он пока отвалил. Хоть дух перевести можно.
– Есть курнуть, Рич? – спросил Тэм, когда мы подошли. Ричи нащупал бугор в кармане рубашки, вытащил пачку, потом выудил из джинсов зажигалку. Когда они закуривали, я раздраженно подумал: а чего он их в одном кармане не держит, интересно?
Тэм повернулся ко мне:
– Нам ведь еще завтра сюда ехать, да?
– Похоже на то.
– Вот жопа.
В самом деле, она, согласился я. Сумерки спускались быстро. Я оставил Тэма и Ричи докуривать, а сам в полумраке пошел посмотреть на крутой склон поля.
И к своему ужасу увидел, что к нам приближается Роберт. А он что тут забыл? Я повернулся, чтобы предупредить Тэма и Ричи – в угасающем свете их уже было еле видно. Помахал им, приложил палец к губам и поманил ближе.
– Пришел за нами шпионить, – прошептал Тэм.
Теперь мы увидели, что Роберт прихватил с собой Ральфа. Они очень интересно поднимались по склону. Не прямо вдоль ограды, как взбирались мы, а по «правильному» пути – весьма извилистой тропинке, забиравшей вверх то вправо, то влево. Ральфа – пса преклонных лет – это очень устраивало. Однако, если смотреть сверху, Роберт практически топтался на месте. Сначала перемещался на несколько ярдов по склону вправо, затем влево, потом опять вправо и так далее. Ральф трюхал за ним. Так они взбирались целую вечность. Наверх – чтобы понять, сколько еще осталось, – Роберт не смотрел. Не отрывал глаз от земли, стараясь не сбиться с дороги. И только выйдя на гребень, он увидел, что мы стоим и смотрим.
– Добрый вечер, – сказал он.
Должен признаться, Робертова бесстрастность произвела на меня впечатление. Он не только одолел склон, ни разу не передохнув, но и неожиданно столкнулся с тремя людьми, которых явно предполагал удивить своим появлением. И все же приветствовал нас хладнокровным «добрый вечер», как будто мы его ждали. Настоящий джентльмен, хоть Тэм и Ричи наверняка считают его «пижоном».
– Все под контролем?
– Да, – ответил я. – Последние штрихи наложим завтра.
– Хорошо.
– Побеседуешь с мистером Маккриндлом? – спросил я.
– Нет, это твоя работа, – ответил он.
– А с Дональдом?
– Я здесь сам по себе, – сказал он. – Ты ему и доложишь… если и когда сочтешь нужным.
Затем, вежливо кивнув Тэму и Ричи, Роберт повернулся и направился той же дорогой вниз, а Ральф поволокся за ним. Зачем он проделал такой путь к нам, осталось неясным. Если он и «шпионил», как выразился Тэм, то самым безобидным образом, поскольку на ограду взглянул лишь мимоходом. Все равно он ничего не соображает в технологии оградостроения – вероятно, так он проявляет собственнический интерес к бизнесу, на который больше не может повлиять. Как низложенный глава государства, который в ссылке наносит визит бывшим подданным, ничего о них толком не зная. Забрел напомнить нам, что существует, а потом отправился восвояси. Все равно он не играл никакой роли, и мне стало его жаль, когда он растворился в сгущавшихся сумерках.
– А мне собаку жалко, вот кого, – заметил Тэм.
Убедившись, что Роберт в самом деле ушел, мы втроем побрели обратно на поле. В темноте нашли пикап и направились к воротам. На выезде встретились с фургоном мистера Маккриндла. Он помигал нам фарами. Я ему тоже дружелюбно мигнул, и мы бежали.
***
Когда я вернулся домой, вымылся, переоделся и снова вышел наружу, вечер Лесли Фэрбэнкса был в полном разгаре. Лесли Фэрбэнкс обосновался в пабе гостиницы «Корона». Раз в неделю он исполнял для всего местного населения свою музыкальную программу под названием «Размышления об Элвисе». Жили мы в тихом местечке по дороге в Перт, и гостиница «Корона» была единственным заведением, где можно выпить, – помимо лицензированных кооперативов, торговавших спиртным навынос. Гостиница занимала одну сторону крохотной площади, прямо напротив банка в конце главной улицы. Фактически – единственной улицы. Не думаю, что Лесли Фэрбэнкс – настоящее имя: пару раз я видел его за рулем грузовика с надписью «Л. Г. Бэнкс, дорожная буксировка» на боку кабины. Тем не менее, для выходов к публике с аккордеоном он выбрал сценический псевдоним «Лесли Фэрбэнкс». Иногда шоу для разнообразия называлось «Размышления о Хэнке», но и тогда он оставался Лесли Фэрбэнксом. Обычно он надевал жилет с блестками. В такие вечера в гостиницу «Корона» набивалось человек сто – их следовало как-то развлекать. С этой целью Лесли Фэрбэнкс приобрел усилитель, и по целому часу перед началом устанавливал аппаратуру и проверял звук. Ему помогал отрок в темных очках. Бармен Джок, драивший свою стойку, ни за что в жизни не мог понять, зачем врубать такую громкость. Человеку этого точно не вынести. У Джока на шее болтались очки на цепочке, и он частенько рассматривал в них путаницу проводов, спускавшихся с низенькой эстрады к микшерскому пульту.
– И зачем им все это? – недоумевал он, обращаясь к тем, кто оказывался поблизости и мог его выслушать. Но никто не слушал. Народ собирался в «Короне» выпивать, а по вечерам, когда выступал Лесли Фэрбэнкс, выпивали больше. Шотландская глухомань. Что тут еще делать?
Пропущенный через усилок аккордеон звучал какой-то нескончаемой панихидой, когда я шлепал по лужам сквозь моросливую темноту, но огни гостиницы «Корона» горели слишком ярко, и траурные звуки меня не обескуражили. Едва я оказался внутри, шум стал жизнерадостнее: музицированию Лесли Фэрбэнкса аккомпанировал стук подаваемых стаканов, хохот и громогласные перебранки. В зале было битком, тела спрессовались в колышущуюся массу, намеренную развлекаться во что бы то ни стало. Джок, тем временем, вопил что-то поверх голов клиентов и поддерживал в баре общий порядок. Когда дел бывало особенно невпроворот, ему помогала девушка по имени Мораг Патерсон. Когда она становилась за стойку, выручка несколько повышалась, но если Мораг и приходила, то предпочитала тусоваться в зале. Поблизости на табурете сидел мистер Финлэйсон, смотритель местной площадки для гольфа. Три его сына тоже здесь выпивали, и одним из них был Тэм. Теперь он сидел за большим столом вместе со своим братцем Билли и какими-то корешами, поэтому через толпу в зале я направился к ним. Они наблюдали за моим перемещением, и я заметил, как Билли что-то спросил у Тэма. Тот кивнул и поднял голову, когда я подошел.
– Ничего, если я тут сяду?
– Как хочешь.
Они чуть сдвинулись, и я сел, озираясь.
– Ричи нет?
– Мы с ним не женаты, знаешь, – ответил Тэм.
– Знаю, – сказал я. – Просто интересно, где он, вот и все.
Тэм посмотрел на меня.
– Рич сегодня не может. Ему надо взнос за гитару платить.
– О, я не знал, что он гитаре играет. На какой?
– Может, лучше у него спросишь, а?
– Да, наверно.
Я попробовал разговорить Тэма насчет строительства оград – сколько миль он построил, где и так далее, но, похоже, разговаривать ему было неохота. Судя по количеству пустых стаканов на столе, до моего прихода он уже насосался. Кроме того, затруднительно состязаться с непрерывным шумом – особенно когда оглушительный щелчок дал понять, что в усилитель Лесли Фэрбэнкса воткнули микрофон. Вскоре до меня дошло, что в баре звучит мужской голос – очевидно, поет. Кто-то выудил из-за стойки микрофон и теперь стоял рядом с Лесли Фэрбэнксом и голосил так, будто его резали живьем. До того гнусавый голос, будто нос прищепкой зажали. Пел он зажмурившись и стиснув кулаки, а Лесли Фэрбэнкс наяривал на аккордеоне, склонив голову набок, и на лице его светилась слабая улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Я с ними разговаривал, – сообщил он.
– Э-э… ну… спасибо, – ответил я.
Он поразглядывал этикетку.
– Так с ними, значит, все нормально, да?
– Да, да, – сказал я. – Отлично.
– Проблем нет?
– Нет.
– Ты уверен?
– Вполне.
– Хорошо. Нам нравится, когда бригады уравновешенны.
Он кивнул и улыбнулся Тэму и Ричи – те как раз вынырнули наружу. И отвалил, по-прежнему с пустой бутылкой в руках. За ним трюхал Ральф. Я смотрел им вслед, пока они пересекали двор и входили в контору – у Роберта был кабинет рядом с Дональдовым, хоть и отдельный.
Роберта было немного жалко – вообще-то, заниматься ему тут особо нечем. С тех пор, как Дональд взял ведение всех дел в свои руки, роль Роберта потихоньку сводилась на нет. Именно поэтому он столько и гулял. Проще говоря, бесцельно шатался по полям вокруг компании, а маршрут явно выбирал Ральф. Вернувшись, Роберт снова усаживался в своем кабинете. Никто толком не знал, чем он там занят. Теперь у него даже телефона не было. Дональд управлял компанией более-менее самостоятельно, заключал контракты, рассылал бригады по объектам и так далее. И все это на редкость эффективно. «Дома» позволялось находиться только одной бригаде – прочих работников я и в глаза не видел. Я не имел ни малейшего представления, где сейчас работают бригады номер 1 и 2 и когда они должны вернуться. В результате, на территории всегда было очень тихо. Дональд контролировал все, а Роберта держали под рукой, чтобы просто был под рукой. Например, сегодняшнее его задание – сообщить Тэму и Ричи, что они скоро отправятся в Англию с новым бригадиром. Но насчет обвисшей ограды мистера Маккриндла Дональд предпочел известить их сам.
***
Поле мистера Маккриндла было покатым. Покатое поле! Будто фермеру других забот не хватает. Проклятье всей его жизни испокон веку. Мало того, что зимой кошмарная проблема со стоком воды, еще и государственные субсидии на осушение начали иссякать. Хуже всего, что внизу поле настолько крутое, что ему совершенно без толку – коровы туда все равно ни ногой. А если и забредают, то назад уже не возвращаются!
Мистер Маккриндл все это нам излагал, а мы стояли на вершине поля и думали: когда же он наконец уйдет. Тэм и Ричи все это, конечно, уже слышали, поэтому теперь держались в сторонке, оставив меня разбираться с хозяином.
– Похоже, вам бы лучше овец завести, – заметил я.
Мистер Маккриндл посмотрел на меня.
– Овец?
– Овец. Раз поле на таком, типа, откосе. Может, им больше понравится.
– У меня молочная ферма, – ответил он. – К чему мне овцы?
– Э-э… не знаю. Я просто подумал, вот и все.
Разговаривать с мистером Маккриндлом было не очень просто: у него слезились глаза, и все время казалось, будто он вот-вот разрыдается. Меня не покидало чувство, что выражения надо выбирать очень осторожно. Про овец я заговорил, как бы стараясь сменить тему беседы вообще. До этого момента мы разговаривали только о новой ограде мистера Маккриндла, и он совершенно недвусмысленно высказывался, насколько он разочарован.
– Я очень разочарован, мальчики, – повторял он, поглядывая на Тэма и Ричи. – Я очень и очень разочарован.
Он от нас не отлипал с той минуты, как мы подъехали. Не успели выбраться из пикапа, чтобы оценить обстановку, как он припыхтел на поле в своем фургончике. Я бы вообще-то предпочел разобраться, что не так, до его приезда. Может, прогуляться вдоль всей ограды, прикинуть, что тут у нас, подготовиться к неприятным вопросам. Но поскольку он объявился сразу, делать было нечего.
– Это все очень прискорбно, – сказал он, и глаза его наполнились слезами.
У мистера Маккриндла имелись все основания быть разочарованным. Он особо настаивал на высоконатяжимой ограде, хотя такая гораздо дороже обычной. Потому он и нанял нашу компанию. Мы специализируемся на оградах высокого натяжения и являемся первопроходцами в разработке методов их возведения. Используем только оцинкованную проволоку из пружинной стали лучшего качества и атмосферостойкие колья, каждая ограда возводится высококвалифицированным персоналом. Мистер Маккриндл все это знал, поскольку так говорилось в иллюстрированной брошюре компании (написанной Дональдом).
И теперь, к моему удивлению, мистер Маккриндл выудил брошюру из внутреннего кармана куртки.
– Здесь говорится, – зачел он вслух, – что «высоконатяжимая ограда должна сохранять натяжение по меньшей мере первые пять лет».
Он ткнул пальцем в строчку.
– Видите? Пять лет. Мне она целого состояния стоила, а обвисла за одну ночь.
Мы покосились на улики – линию новеньких кольев, выстроившихся по краю поля. Вся проволока на них обвисла.
– Ни человеку, ни скоту! – заявил мистер Маккриндл.
Бедняга. Казалось, он сейчас разрыдается прямо перед нами. Ему хотелось одного – поскорее выпустить на поле своих коров, а этого сделать он не мог. Еще б ему не быть разочарованным! Ведь он животновод, а у него новая ограда обвисла. Мне хотелось обнять его за плечи и утешить: «Ну-ну, не плачьте».
– Так, давайте разберемся, в чем проблема, – сказал я и зашагал к ограде. По пути вспомнил наказ Дональда – проверить, прямая она или нет. Для этого нужно было совершить нечто вроде коленопреклонения у одного конца ограды и посмотреть вдоль кольев. Только я наладился это сделать, как понял, что мистер Маккриндл пошел за мной и теперь недоуменно смотрит мне в затылок.
– Что вы делаете? – спросил он, когда я выпрямился.
– Ничего особенного, – ответил я. – Проверяю, прямая ли.
За спиной у мистера Маккриндла Тэм и Ричи переглянулись – я заметил.
– А при чем тут рваные калоши? – спросил он.
– Ну… я просто решил проверить, вот и все.
– И как?
– Сами посмотрите.
Мистер Маккриндл подошел к концу ограды и хрюкнув преклонил колена.
– Ох ты ж, чертова спина! – Он зажмурил сначала один глаз, потом другой. – И по чему мне ее выравнивать?
– По ней же.
Я оставил мистера Маккриндла щуриться вдоль линии кольев, а сам пошел смотреть, в чем причина обвиса. Осознав, что они остались наедине с мистером Маккриндлом, Тэм и Ричи поспешили следом за мной.
По пути я проверял каждый кол – плотно ли вкопан в землю. Все стояли насмерть. Потом проверил проволоку. Новая, аж сияет, только что с завода. Я постоянно ощущал, что Тэм и Ричи не спускают с меня глаз, внимательно смотрят, как я проверяю их ограду. В конце концов, мы дошли до конца.
– Видишь? – спросил Тэм.
– Что? – ответил я.
– Ты говорил, кол мог расшататься.
– Я не говорил. Я просто размышлял, почему ограда могла обвиснуть, вот и все.
Тэм посмотрел на меня, ни ничего не сказал.
– Так, значит, почему? – спросил я.
– Мистеру Маккриндлу не надо было нос совать.
– Ладно, ладно, но это не причина… – Откуда я, блядь, знаю? – рявкнул он. – Что я тебе, блядь, бригадир, а?
– А какая разница? – спросил я, но Тэм уже развернулся и затопал прочь по полю.
Я посмотрел на Ричи.
– И что теперь?
– Тэм раньше был бригадиром.
– Когда?
– Пока ты не появился.
– Что – сегодня?
Он кивнул.
– Я не знал, – сказал я. – А у кого он был бригадиром?
– У меня.
– Я думал, вы с ним на равных.
– Он дольше меня ограды строит… И дольше тебя, – сказал он.
Я вздохнул:
– Я ж не виноват. Это Дональд придумал.
– А. – Ричи лениво подергал проволоку.
– Кстати, – сказал я. – Как ты думаешь, почему она обвисла?
– Мистер Маккриндл нос совал, – ответил он.
Может, и так, но, по-моему, проволоку просто-напросто не натянули как полагается. По всем признакам, ограду заканчивали в большой спешке, поэтому мистер Маккриндл, возможно, действительно виноват. Тэм ведь жаловался, что он постоянно к ним подкрадывался и путался под ногами, пока они строили. Я пришел к заключению, что Тэм и Ричи просто не натянули проволоку, поскольку торопились побыстрее сбежать от домогательств мистера Маккриндла. Не оправдание, конечно, но зато, вероятно, причина.
– Дональду так и сказать? – спросил я.
– Фиг знает, – ответил Ричи.
Знал, на самом деле, я – и мог себе представить, что на это ответит Дональд. В конце концов, компания едва ли получит прибыль с неважно сделанной работы. Тэму, казалось, удобнее не вспоминать, что Дональду теперь докладывать буду я, а не он. Это я должен нести ответственность за восстановление ограды мистера Маккриндла. Я уже понимал, что нам и завтра придется сюда ехать. Сортировка инвентаря заняла у Тэма и Ричи столько времени, что когда мы добрались до мистера Маккриндла, дело пошло к вечеру. В это время года тьма подкрадывается так медленно, что ее почти не замечаешь, а морочиться с натяжкой сейчас уже слишком поздно. Значит, и завтра сюда переться. Весьма неэффективно. Вообще-то, конечно, не дело трем взрослым мужикам растягивать бодягу на два дня, но что уж тут? А без надзора Тэма и Ричи отправлять сюда нельзя, если вокруг мистер Маккриндл шныряет. Разделить их и привезти, скажем, одного Тэма – об этом и подумать страшно. Или одного Ричи. Насколько я знал, никто никогда и не пытался. К счастью, Дональд, похоже, уже вообще умыл руки насчет мистера Маккриндла и связываться с его оградой больше не желал. Если я разберусь с нею «до начала будущей недели», он вмешиваться не станет. Будем надеяться, когда речь зайдет о прибылях и убытках, имя мистера Маккриндла будет погребено в толще бухгалтерских книг.
Мы нашли Тэма на середине ограды – он дулся. Мистера Маккриндла в пределах видимости не оказалось, и мы решили, что он пока отвалил. Хоть дух перевести можно.
– Есть курнуть, Рич? – спросил Тэм, когда мы подошли. Ричи нащупал бугор в кармане рубашки, вытащил пачку, потом выудил из джинсов зажигалку. Когда они закуривали, я раздраженно подумал: а чего он их в одном кармане не держит, интересно?
Тэм повернулся ко мне:
– Нам ведь еще завтра сюда ехать, да?
– Похоже на то.
– Вот жопа.
В самом деле, она, согласился я. Сумерки спускались быстро. Я оставил Тэма и Ричи докуривать, а сам в полумраке пошел посмотреть на крутой склон поля.
И к своему ужасу увидел, что к нам приближается Роберт. А он что тут забыл? Я повернулся, чтобы предупредить Тэма и Ричи – в угасающем свете их уже было еле видно. Помахал им, приложил палец к губам и поманил ближе.
– Пришел за нами шпионить, – прошептал Тэм.
Теперь мы увидели, что Роберт прихватил с собой Ральфа. Они очень интересно поднимались по склону. Не прямо вдоль ограды, как взбирались мы, а по «правильному» пути – весьма извилистой тропинке, забиравшей вверх то вправо, то влево. Ральфа – пса преклонных лет – это очень устраивало. Однако, если смотреть сверху, Роберт практически топтался на месте. Сначала перемещался на несколько ярдов по склону вправо, затем влево, потом опять вправо и так далее. Ральф трюхал за ним. Так они взбирались целую вечность. Наверх – чтобы понять, сколько еще осталось, – Роберт не смотрел. Не отрывал глаз от земли, стараясь не сбиться с дороги. И только выйдя на гребень, он увидел, что мы стоим и смотрим.
– Добрый вечер, – сказал он.
Должен признаться, Робертова бесстрастность произвела на меня впечатление. Он не только одолел склон, ни разу не передохнув, но и неожиданно столкнулся с тремя людьми, которых явно предполагал удивить своим появлением. И все же приветствовал нас хладнокровным «добрый вечер», как будто мы его ждали. Настоящий джентльмен, хоть Тэм и Ричи наверняка считают его «пижоном».
– Все под контролем?
– Да, – ответил я. – Последние штрихи наложим завтра.
– Хорошо.
– Побеседуешь с мистером Маккриндлом? – спросил я.
– Нет, это твоя работа, – ответил он.
– А с Дональдом?
– Я здесь сам по себе, – сказал он. – Ты ему и доложишь… если и когда сочтешь нужным.
Затем, вежливо кивнув Тэму и Ричи, Роберт повернулся и направился той же дорогой вниз, а Ральф поволокся за ним. Зачем он проделал такой путь к нам, осталось неясным. Если он и «шпионил», как выразился Тэм, то самым безобидным образом, поскольку на ограду взглянул лишь мимоходом. Все равно он ничего не соображает в технологии оградостроения – вероятно, так он проявляет собственнический интерес к бизнесу, на который больше не может повлиять. Как низложенный глава государства, который в ссылке наносит визит бывшим подданным, ничего о них толком не зная. Забрел напомнить нам, что существует, а потом отправился восвояси. Все равно он не играл никакой роли, и мне стало его жаль, когда он растворился в сгущавшихся сумерках.
– А мне собаку жалко, вот кого, – заметил Тэм.
Убедившись, что Роберт в самом деле ушел, мы втроем побрели обратно на поле. В темноте нашли пикап и направились к воротам. На выезде встретились с фургоном мистера Маккриндла. Он помигал нам фарами. Я ему тоже дружелюбно мигнул, и мы бежали.
***
Когда я вернулся домой, вымылся, переоделся и снова вышел наружу, вечер Лесли Фэрбэнкса был в полном разгаре. Лесли Фэрбэнкс обосновался в пабе гостиницы «Корона». Раз в неделю он исполнял для всего местного населения свою музыкальную программу под названием «Размышления об Элвисе». Жили мы в тихом местечке по дороге в Перт, и гостиница «Корона» была единственным заведением, где можно выпить, – помимо лицензированных кооперативов, торговавших спиртным навынос. Гостиница занимала одну сторону крохотной площади, прямо напротив банка в конце главной улицы. Фактически – единственной улицы. Не думаю, что Лесли Фэрбэнкс – настоящее имя: пару раз я видел его за рулем грузовика с надписью «Л. Г. Бэнкс, дорожная буксировка» на боку кабины. Тем не менее, для выходов к публике с аккордеоном он выбрал сценический псевдоним «Лесли Фэрбэнкс». Иногда шоу для разнообразия называлось «Размышления о Хэнке», но и тогда он оставался Лесли Фэрбэнксом. Обычно он надевал жилет с блестками. В такие вечера в гостиницу «Корона» набивалось человек сто – их следовало как-то развлекать. С этой целью Лесли Фэрбэнкс приобрел усилитель, и по целому часу перед началом устанавливал аппаратуру и проверял звук. Ему помогал отрок в темных очках. Бармен Джок, драивший свою стойку, ни за что в жизни не мог понять, зачем врубать такую громкость. Человеку этого точно не вынести. У Джока на шее болтались очки на цепочке, и он частенько рассматривал в них путаницу проводов, спускавшихся с низенькой эстрады к микшерскому пульту.
– И зачем им все это? – недоумевал он, обращаясь к тем, кто оказывался поблизости и мог его выслушать. Но никто не слушал. Народ собирался в «Короне» выпивать, а по вечерам, когда выступал Лесли Фэрбэнкс, выпивали больше. Шотландская глухомань. Что тут еще делать?
Пропущенный через усилок аккордеон звучал какой-то нескончаемой панихидой, когда я шлепал по лужам сквозь моросливую темноту, но огни гостиницы «Корона» горели слишком ярко, и траурные звуки меня не обескуражили. Едва я оказался внутри, шум стал жизнерадостнее: музицированию Лесли Фэрбэнкса аккомпанировал стук подаваемых стаканов, хохот и громогласные перебранки. В зале было битком, тела спрессовались в колышущуюся массу, намеренную развлекаться во что бы то ни стало. Джок, тем временем, вопил что-то поверх голов клиентов и поддерживал в баре общий порядок. Когда дел бывало особенно невпроворот, ему помогала девушка по имени Мораг Патерсон. Когда она становилась за стойку, выручка несколько повышалась, но если Мораг и приходила, то предпочитала тусоваться в зале. Поблизости на табурете сидел мистер Финлэйсон, смотритель местной площадки для гольфа. Три его сына тоже здесь выпивали, и одним из них был Тэм. Теперь он сидел за большим столом вместе со своим братцем Билли и какими-то корешами, поэтому через толпу в зале я направился к ним. Они наблюдали за моим перемещением, и я заметил, как Билли что-то спросил у Тэма. Тот кивнул и поднял голову, когда я подошел.
– Ничего, если я тут сяду?
– Как хочешь.
Они чуть сдвинулись, и я сел, озираясь.
– Ричи нет?
– Мы с ним не женаты, знаешь, – ответил Тэм.
– Знаю, – сказал я. – Просто интересно, где он, вот и все.
Тэм посмотрел на меня.
– Рич сегодня не может. Ему надо взнос за гитару платить.
– О, я не знал, что он гитаре играет. На какой?
– Может, лучше у него спросишь, а?
– Да, наверно.
Я попробовал разговорить Тэма насчет строительства оград – сколько миль он построил, где и так далее, но, похоже, разговаривать ему было неохота. Судя по количеству пустых стаканов на столе, до моего прихода он уже насосался. Кроме того, затруднительно состязаться с непрерывным шумом – особенно когда оглушительный щелчок дал понять, что в усилитель Лесли Фэрбэнкса воткнули микрофон. Вскоре до меня дошло, что в баре звучит мужской голос – очевидно, поет. Кто-то выудил из-за стойки микрофон и теперь стоял рядом с Лесли Фэрбэнксом и голосил так, будто его резали живьем. До того гнусавый голос, будто нос прищепкой зажали. Пел он зажмурившись и стиснув кулаки, а Лесли Фэрбэнкс наяривал на аккордеоне, склонив голову набок, и на лице его светилась слабая улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17