– Отдел детективов 87-го участка, – сказал он. – Карелла слушает.
– Это Хромой Дэнни.
– Хэлло, Дэнни, что у тебя?
– Я нашел Ордиса.
– Где?
– Услуга или бизнес? – спросил Дэнни.
– Бизнес, – коротко сказал Карелла. – Где нам с тобой встретиться?
– Знаете кафе «У Дженни»?
– Ты шутишь?
– Нет, серьезно.
– Если Ордис – наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?
– Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.
– Кто эта девка?
– Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?
– Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, – сказал Карелла.
– О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.
– Ордис вооружен?
– Может быть.
– Сейчас иду, – сказал Карелла.
* * *
Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты – «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.
Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.
Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. «Дженнина» смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.
26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис Чокнутый и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок – молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.
– Где он? – спросил он у Дэнни.
Дэнни потер большим пальцем об указательный.
– Давно уже я не обедал как следует, – сказал он.
Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.
– Он у Мамы Люз, – сказал Дэнни. – С девицей, которую они зовут Ла Фламенка.
– Что он там делает?
– Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.
– А Ла Фламенка?
– Она с ним. Наверное, уже очистила его кошелек. Такая здоровая, рыжая, с двумя золотыми зубами спереди. Прямо ослепляет тебя своими зубами! А что за бедра у нее! Не сердите ее, а то она вас проглотит.
– У него оружие есть? – спросил Карелла.
– Мама Люз не знает. Она думает, что нет.
– А рыжая разве не знает?
– Я у нее не спрашивал. Я с прислугой дела не имею.
– Откуда же ты знаешь про ее бедра? – спросил Карелла.
– Ваши деньги не покупают мою интимную жизнь, – сказал Дэнни, улыбаясь.
– Ладно, – сказал Карелла. – Спасибо.
Он оставил Дэнни за столом и подошел к стоящему у машины Клингу.
– Жарко, – сказал Клинг.
– Если хочешь пива, зайди, – отозвался Карелла.
– Нет, я хочу домой.
– Все хотят домой, – ответил Карелла. – Дома можно спрятать револьвер в ящик.
– Не понимаю я вас, детективов, – сказал Клинг.
– Поехали, нам надо нанести один визит, – сказал Карелла.
– Куда?
– Вверх по улице, к Маме Люз. Эта машина привыкла туда ездить.
Клинг снял шляпу и провел рукой по своим светлым волосам.
– Уф, – сказал он, надел шляпу и сел за руль. – Кого мы ищем?
– Человека по имени Ордис Чокнутый.
– Никогда о нем не слышал.
– Он тоже никогда о тебе не слышал, – сказал Карелла.
– Да, – сухо ответил Клинг. – Буду рад, если ты нас познакомишь.
– Обязательно, – пообещал Карелла и улыбнулся. Машина тронулась.
Когда они вылезли из машины, Мама Люз стояла в дверях. Игравшие на тротуаре дети ухмылялись в ожидании облавы. Мама Люз сказала с улыбкой:
– Хэлло, детектив Карелла. Жарко, правда?
– Жарко, – согласился Карелла, удивляясь, почему каждый встречный делает замечания насчет погоды. Для любого человека в своем уме было очевидно, что день жаркий, невыносимо жаркий, жарче, чем в Маниле, и если вы полагаете, что в Калькутте еще жарче, то все же сейчас здесь было жарче, чем в Калькутте.
Мама Люз была в шелковом кимоно. Это была высокая, полная женщина с пышными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Когда-то Мама Люз была известной проституткой, по слухам лучшей в городе, но теперь она была хозяйкой публичного дома и не снисходила ни до кого, кроме друзей. Она была очень чистоплотна, и от нее всегда пахло сиренью. У нее было очень белое лицо, бледное оттого, что она редко бывала на солнце. У нее были аристократические черты и ангельская улыбка. Не зная, что она заправляет одним из крупнейших борделей на улице, ее можно было принять за мать семейства.
Но это было не так.
– Зашли в гости? – подмигнула она Карелле.
– Если я не могу получить тебя, Мама Люз, мне никто не нужен, – сказал Карелла.
Клинг моргнул и вытер лоб.
– Для тебя, toro, – снова подмигнула она, – Мама Люз на все готова. Для тебя Мама Люз снова молоденькая девушка.
– Ты всегда будешь молодая, – сказал Карелла, шлепнул ее и спросил: – Где Ордис?
– С la roja, – ответила Мама Люз. – Наверно, она уже обобрала его до копейки. – Она пожала плечами. – Эти новые девушки только о деньгах и думают. Знаешь, в былые времена, – Мама Люз задумчиво наклонила голову набок, – в былые времена, toro, это иногда бывало и ради любви. Что теперь случилось с любовью?
– Она вся скопилась в твоем жирном сердце, – сказал Карелла. – У Ордиса есть пистолет?
– Разве я обыскиваю своих гостей? – сказала Мама Люз. – Не думаю, чтобы у него был пистолет, Стиви. Ты ведь не будешь поднимать шум, правда? Это был такой тихий день.
– Я не буду поднимать шум, – сказал Карелла. – Покажи мне, где он.
Мама Люз кивнула. Когда Клинг проходил мимо нее, она взглянула на него и громко расхохоталась, когда он покраснел. Она провела обоих полицейских по коридору, затем прошла вперед и сказала:
– Сюда. Поднимитесь по лестнице.
Лестница дрожала под ее тяжестью. Она повернула голову, подмигнула Карелле и сказала:
– Я доверяю тебе, Стиви.
– Gracias, – сказал Карелла.
– Не заглядывай мне под платье.
– Признаюсь, это большое искушение, – сказал Карелла и услышал, как идущий за ним Клинг поперхнулся. На первой площадке Мама Люз остановилась:
– Дверь в конце коридора. Пожалуйста, Стиви, без крови. С этим можно без крови. Он уже и так полумертвый.
– Ладно, – сказал Карелла. – Иди вниз, Мама Люз.
– Попозже, после работы... – многозначительно намекнула Мама Люз и толкнула Кареллу толстым бедром, почти сбив его с ног. Она прошла мимо Клинга и, смеясь, спустилась по лестнице.
Карелла вздохнул и посмотрел на Клинга.
– Что делать, малыш, – сказал он, – я влюблен.
– Не понимаю детективов, – сказал Клинг.
Они шли по коридору. Увидев, что Карелла уже вынул служебный револьвер, Клинг достал свой.
– Она сказала не стрелять, – напомнил он Карелле.
– Пока что она командует только борделем, а не полицейским управлением, – ответил Карелла.
– Конечно, – сказал Клинг.
Карелла постучал в дверь ручкой револьвера.
– Quien es?– спросил женский голос.
– Полиция, – сказал Карелла. – Откройте.
– Momento, – ответил голос.
– Она одевается, – объяснил Клинг Карелле.
Через несколько минут дверь открылась. На пороге стояла высокая рыжеволосая девушка. Она не улыбалась, так что Карелле не посчастливилось увидеть ее золотые зубы.
– Что вы хотите? – спросила она.
– Выметайся, – сказал Карелла. – Мы хотим поговорить с этим парнем.
– Хорошо, – сказала она. Попробовав изобразить взгляд оскорбленной девственницы, она прошла мимо Кареллы и пошла по коридору. Клинг смотрел ей вслед. Когда он снова повернулся к двери, Карелла был уже в комнате.
Здесь была кровать, ночной столик и металлический таз. Шторы были опущены. В комнате стоял тяжелый запах. На кровати лежал мужчина в брюках, без ботинок и без носков, с голой грудью. Его глаза были закрыты, а рот открыт. Возле его носа жужжала муха.
– Открой окно, – сказал Карелла Клингу. – Господи, до чего здесь смердит!
Человек на кровати пошевелился. Он приподнял голову и посмотрел на Кареллу.
– Кто вы такой? – спросил он.
– Твоя фамилия Ордис? – спросил Карелла.
– Да. Вы полицейский?
– Да.
– Что я сделал?
Клинг распахнул окно. С улицы донеслись голоса детей.
– Где ты был в воскресенье вечером?
– В какое время?
– Около полуночи.
– Не помню.
– Лучше будет, если ты вспомнишь, Ордис. Вспоминай быстрее. Ты сейчас накололся?
– Не понимаю, про что вы говорите.
– Ордис, мы знаем, что ты любитель героина и что ты только что достал три упаковки. Ты сейчас в отключке или ты меня понимаешь?
– Понимаю, – пробормотал Ордис.
Он провел рукой по глазам. У него было худое лицо с орлиным носом и толстыми мясистыми губами, заросшее щетиной.
– Тогда говори.
– Вы сказали, в пятницу вечером?
– В воскресенье вечером.
– Воскресенье... Ага. Я играл в покер.
– Где?
– Четвертая стрит. Вы что, мне не верите?
– Свидетели есть?
– Пятеро игроков. Можете проверить каждого.
– Назови их имена.
– Ладно. Луи Де Скала и его брат Джон. Парень по имени Пит Диас. Еще один, они его называли Пепе. Не знаю его фамилии.
– Это четверо, – сказал Карелла.
– Пятый был я.
– Где эти люди живут?
Ордис выдал серию адресов.
– Хорошо, а как насчет понедельника вечером?
– Я был дома.
– Один?
– Со своей квартирной хозяйкой.
– Что?
– У меня была моя квартирная хозяйка. Вы что, плохо слышите?
– Заткнись, Чокнутый. Как ее зовут?
– Ольга Паззио.
– Адрес?
Ордис сказал адрес.
– Что я такого сделал? – спросил он.
– Ничего. У тебя есть пистолет?
– Нет. Слушайте, с тех пор как я вышел, я чистый.
– А как насчет этих трех упаковок?
– Не знаю, откуда вы взяли эту требуху. Вас кто-то надувает, коп.
– Конечно. Одевайся, Чокнутый.
– Зачем это? Я заплатил за эту комнату.
– Ты ее уже использовал. Одевайся.
– Слушайте, за что это? Я чист, с тех пор как вышел. Какого черта, коп?
– Я хочу, чтобы ты побыл в участке, пока я проверяю эти имена. Ты против?
– Они скажут, что я был с ними, не беспокойтесь. А эта липа насчет трех упаковок – не знаю, откуда вы это взяли. Я уже тысячу лет этого не видел.
– Это заметно, – отозвался Карелла. – А эти следы у тебя на руках от чего?
– А? – спросил Ордис.
– Одевайся.
* * *
Карелла проверил людей, которых назвал Ордис. Каждый из них был готов присягнуть, что с десяти тридцати ночи 23 июля до четырех утра 24 июля Ордис играл в покер. Квартирная хозяйка нехотя признала, что провела в комнате Ордиса ночь и утро с 24 на 25 июля. У Ордиса было твердое алиби на время убийства Риардона и Фостера.
Когда Буш вернулся со своим отчетом насчет Фланнагана, детективы оказались снова на исходной точке.
– У него алиби длиной в Техас, – сказал Буш.
Карелла вздохнул и, перед тем как отправиться к Тедди, пригласил Клинга выпить пива.
Буш проклял жару и пошел домой к жене.
Глава десятая
Сэведж сидел в конце бара, и со своего места ему хорошо были видны буквы на яркой куртке сидевшего спиной мальчишки. Подросток привлек внимание Сэведжа, как только журналист вошел в бар. Он был с темноволосой девушкой, и оба они пили пиво. Заметив золотисто-фиолетовую куртку парня, Сэведж сел у стойки и заказал джин с тоником. Время от времени он посматривал на парочку. Парень был худой и бледный, с копной черных волос. Сначала Сэведж не разглядел буквы у него на спине, потому что тот сидел, привалившись к спинке дивана.
Девушка допила пиво и ушла, а парень остался. Он слегка повернулся, и тогда Сэведж разобрал надпись на куртке, и это подтолкнуло его мысль в нужном направлении. На куртке было написано: «Гроверы».
Конечно, слово происходило от названия парка на границе 87-го участка, но оно напомнило Сэведжу что-то еще, и он быстро стал соображать. «Гроверы» были зачинщиками множества уличных драк в округе; в парке они устроили почти титаническую битву с применением ножей, бейсбольных бит, разбитых бутылок и пистолетов. По слухам, «гроверы» заключили мир с полицией, но Сэведж все же был уверен, что убийства Риардона и Фостера были делом рук подростков.
И вот он увидел «гровера».
С этим парнем необходимо было поговорить.
Сэведж кончил свой джин с тоником, встал с табурета и подошел к сидевшему в одиночестве мальчишке.
– Привет, – сказал он.
Подросток не повернул головы, только поднял глаза. Он не ответил.
– Можно присесть? – спросил Сэведж.
– Проваливайте, мистер, – сказал парень.
Сэведж опустил руку в карман пиджака. Парень молча следил за ним. Журналист вытащил пачку сигарет, предложил подростку закурить и, натолкнувшись на молчаливый отказ, закурил сам.
– Моя фамилия Сэведж, – начал он.
– А мне какое дело? – ответил парень.
– Я бы хотел с тобой поговорить.
– Да? О чем это?
– О «гроверах».
– Мистер, вы нездешний, верно?
– Да.
– Тогда, отец, иди домой.
– Я сказал тебе. Я хочу поговорить.
– А я не хочу. Я жду девчонку. Уходи, пока ноги есть.
– Я тебя не боюсь, сынок, так что не пугай. Парень посмотрел на Сэведжа холодными оценивающими глазами.
– Как тебя зовут? – спросил Сэведж.
– Догадайся, блондинчик.
– Хочешь пива?
– Ты платишь?
– Конечно, – ответил Сэведж.
– Тогда пусть это будет коктейль с ромом.
Сэведж повернулся к бармену.
– Коктейль с ромом и еще джин с тоником, – заказал он.
– Пьете джин, а? – спросил парень.
– Да. Как тебя зовут, сынок?
– Рафаэль, – ответил парень, по-прежнему внимательно изучая Сэведжа. – Ребята зовут меня Рип.
– Рип. Хорошее имя.
– Не хуже любого другого. А вам что, не нравится?
– Нравится, – сказал Сэведж.
– Вы легавый?
– Что?
– Полицейский?
– Нет.
– А кто же вы?
– Я репортер.
– Да ну?
– Да.
– Так чего вы от меня хотите?
– Я только хочу поговорить.
– О чем?
– О вашей банде.
– О какой банде? – сказал Рип. – Я ни в какой банде не состою.
Официант принес напитки. Рип попробовал свой и сказал:
– Этот бармен – жулик. Он туда сок подливает. Получилось похоже на крем-соду.
– А мне повезло, – откликнулся Сэведж.
– Везение вам понадобится, – вставил Рип.
– Так вот, насчет «гроверов»...
– "Гроверы" – клуб.
– А не банда?
– А зачем нам банда? У нас клуб, и все.
– Кто президент клуба? – спросил Сэведж.
– Мое дело – знать, ваше – угадать, – ответил Рип.
– А ты что, стыдишься своего клуба?
– Черт возьми, нет.
– Разве вам не хотелось бы, чтобы о вас поместили статью в газете? Газеты еще ни одному здешнему клубу не уделяли такого внимания.
– Нам внимание не нужно. Нас и так знают. В этом городе каждый про нас слышал. Кого вы хотите купить, мистер?
– Никого. Просто я думал, что вам было бы приятно привлечь внимание серьезной общественности.
– Это что за черт?
– Получить хорошую прессу.
– Вы говорите... – Рип наморщил лоб. – Вы это про что?
– Про статью о вашем клубе.
– Нам статьи не нужны. Кончай, отец.
– Рип, я хочу быть твоим другом.
– У меня полно друзей среди «гроверов».
– Сколько?
– Да не меньше... – Рип осекся. – Вы хитрый черт, точно?
– Можешь ничего не говорить мне, если не хочешь, Рип. Почему ребята так тебя называют?
– У нас у всех прозвища. У меня такое.
– Но почему?
– Хорошо владею ножом.
– Тебе приходилось пускать в ход нож?
– Приходилось ли? Вы что, смеетесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16