Он тоже старался не ударить в грязь лицом, живо и с юмором рассказывал ей о морях и странах, в которых довелось побывать, о забавных случаях из корабельной жизни. То был совершенно неведомый Софии мир, и она слушала бывалого морехода, широко раскрыв красивые глаза, что весьма подкупало рассказчика. Более того, она с неподдельным интересом расспрашивала его о том, что интересовало не всякого сослуживца. О земле Санникова, о южном полюсе, о пропавшей экспедиции лейтенанта Де Лонга…
Саше было семь лет, когда в Арктике разыгралась очередная трагедия, потрясшая читателей газет во всем мире. Лейтенант американского флота Джордж Де Лонг отправился к Северному полюсу на паровой яхте «Жаннета». Увы, в июне 1881 года паковые льды раздавили хрупкий корпус суденышка, и смельчаки остались один на один с белым безмолвием высоких широт. Но прежде, чем лейтенант Де Лонг и большая часть команды погибли от голода и стужи, отважный лейтенант успел назвать три новооткрытых острова в честь своей возлюбленной – Генриетты, в честь несчастной яхты – Жаннеты и в честь издателя газеты «Нью-Йорк Геральд» Гордона Беннета, снарядившего экспедицию на свои деньги. Так они и остались на карте русской Арктики – острова Де Лонга: Генриетты, Жаннеты и Беннетта.
– Если я когда-нибудь открою новый остров, я назову его вашим именем. – Сказал Колчак на прощанье.
– Спасибо. – Без тени улыбки ответила София. – Только не пропадайте во льдах, как Де Лонг.
…Он сдержал свое слово. Небольшой остров в Восточно-Сибирском море, названный Колчаком именем невесты, и поныне существует не только в Ледовитом океане, но и на картах Арктики, как и мыс Софии на острове Беннетта.
Как-то прощаясь, он ей сказал:
– Если бы я был капитаном экспедиционного судна, я непременно взял бы вас с собой.
Это было объяснением в любви.
Потом, спустя двенадцать лет полярные командоры, и в самом деле, станут брать с собой невест – что Русанов – Жюльетту Жан, что Брусилов – Ереминию Жданко. И всякий раз это будет кончаться трагично.
Спустя время, Колчак узнал о своей невесте, о ее предках не меньше, чем о своих.
Она родилась на Украине – в старинном городке Каменец-Подольске, в тех краях, где был пленен прадед ее будущего мужа – турецкий генерал Колчак-паша. Пленил пашу брат ее пращура по материнской линии екатерининский вельможа фельдмаршал Миних. Со стороны матери – Дарьи Федоровны Каменской – числился еще один воинственный предок – генерал-аншеф М.В. Берг, громивший войска Фридриха Великого в Семилетнюю войну. На баталиях генерала Максима Берга учился Александр Суворов.
По отцу же, Федору Васильевичу Омирову, начальника подольской Казенной палаты, предки были куда более мирные – из духовного сословия.
«Мой умный, добрый и строгий отец! – восклицала она на склоне лет. – Нас было у него двенадцать человек, я – одиннадцатая».
В крови Софьи Федоровны боролись «лед и пламень»; лед духовного смирения, законопочитания и пламень высокой воинской удали. Годы, проведенные ею в Смольнинском институте благородных девиц, достойно огранили ее сложный характер. Она вышла в свет со знанием семи языков. Причем английским, французским и немецким владела в совершенстве… Писала маслом и акварелью, превосходно музицировала.
Дед ее из подмосковных священников носил чисто духовную фамилию – Омиров, первоначально звучавшую как Гомеров. В дословном переводе имя героини этих срок вкупе с девичьей фамилией означает – «мудрость Гомера». Но не нашлось в ХХ веке своего Гомера, который смог бы в полной мере постичь, воспеть и оплакать ту трагедию, в которую ввергнута была Россия на семнадцатом году нашего века.
С предложением руки и сердца Александр не спешил. Идти под венец – только с ореолом героя. Как отец. Однако судьба не спешила выводить его на поле чести. К величайшему своему унынию, лейтенант Колчак ввиду нехватки офицеров был назначен вахтенным офицером на старый и потому учебный крейсер «Князь Пожарский». Подобный удар он пережил два года назад, когда попытался перевестись на канонерскую лодку «Кореец» (тот самый «Кореец», который разделил участь «Варяга» в бою при Чемульпо), уходивший к Командорским островам. Вместо вожделенной экспедиции в северную часть Тихого океана – назначение на осточертевшую должность вахтенного начальника на допотопный клипер «Крейсер», возвращавшийся в Кронштадт. И вот опять тот же кунштюк.
РУКОЮ КОЛЧАКА: «Кроме желания плавать на севере Тихого океана у меня явился интерес к южным полярным странам, касающийся одной из самых малообследованных областей, заключающей в себе земли Императоров Александра 1 и Петра Великого, впервые посещенной Беллинсгаузеном и Лазаревым, но этот интерес пока мог быть только платоническим, так как, чтобы попасть туда, надо было снаряжать экспедицию, а для этого я не имел ни опыта, ни средств.
Проплавав четыре года на военных кораблях, из которых один был в то время первоклассным крейсером, а второй представлял собой уже не имеющий боевого значения парусный клипер, я вынес довольно скептическое отношение к плаванию на военных судах и много раз еще во время пребывания в Тихом океане подумывал о выходе из военного флота и служба на коммерческих судах. Тем не менее я всегда был военным моряком и военно-морское дело ставил на первое место…
…Я попал во внутреннее плавание на «Князь Пожарский», что для меня было худшее, что только я мог представить в этом роде. На «Князе Пожарском» вахтенным начальником плавал лейтенант Стральман – мой приятель, с которым я был всегда в хороших отношениях. Я убедился по нескольким опытам, что в военной службе осуществить свои желания едва ли когда удастся, я бросил свои занятия по гидрологии, и мои стремления пришли к форме искания просто-напросто, как говорилось в Тихом океане, «типов и ощущений», то есть к авантюризму, короче говоря. Борис Стральман также находился в таком состоянии, и, беседуя с ним во время плавания по портам Балтийского моря, я пришел к готовности оставить службу и отправиться в кампании со Стральманом в Клондайк, не для искания золота, конечно, а просто, чтобы найти обстановку и жизнь, отвечающую более нашим потребностям, чем та, в котором мы оба находились. Мы порешили осенью идти в Тихий океан и там выйти в запас и отправиться куда хотели.
По окончании плавания на «Князе Пожарском» я перешел на эскадренный броненосец «Полтава» и через несколько недель на его «Петропавловск», уходивший в Тихий океан.
Стральман куда-то уехал, и я более с ним не видался. Прекрасное, новое боевое судно первое время вернуло меня к прежним занятиям, но скоро я убедился, что здесь то же самое, что и на всех других броненосцах и крейсерах. Здесь есть служба, но нет практики, нет возможности плавать и жить».
Итак, броненосец «Петропавловск» уносил мятущегося лейтенанта все дальше и дальше от полночных стран. Посреди пути он и вовсе надолго застрял в афинском порту Пирее.

Пирей. Сентябрь 1899 года.

Пирей – прескверный городишко. Во всяком случае таким он был в конце девятнадцатого века: полуамфитеатр унылой равноэтажной застройки с еще не выветрившимся налетом турецкой провинции, обнимал весьма просторную бухту. Русские корабли облюбовали этот далеко не самый благоустроенный порт лишь потому, что все остальные удобные и в стратегическом, и в стояночном отношении гавани уже давно были обжиты кораблями английского и французского флотов. Не было баз у российского флота на Средиземном море, был лишь этот стационерский пункт, где корабли могли подолгу стоять на якорях ввиду берегов вполне дружественного греческого королевства, поскольку королева эллинов Ольга, бывшая русская принцесса, душевно благоволила к морякам с неблизкой родины.
Осенью 1899 года на рейде Пирея встал на якорь новейший эскадренный броненосец «Петропавловск», шедший с Балтики на Дальний Восток. Вечный вахтенный начальник лейтенант Колчак, весьма удрученный неудачными попытками попасть в полярные экспедиции, пребывал в мрачнейшем расположении духа. И строки его дневника вполне созвучны настроению лермонтовского героя:
РУКОЮ КОЛЧАКА: «Я не знаю более скверного и противного места для меня, чем этот порт сквернейшей страны, какой я знаю и где наши суда стоят неизвестно зачем очень долго…»
Его душа рвалась подальше от этой земли, туда, где кипели живые события – в Южную Африку, в Трансвааль, в Оранжевую республику. Там шла война… Там «работают современные орудия с лиддитовыми и пироксилиновыми снарядами, где происходит на деле все то, что у на нас на броненосце делается лишь примерно» – изливался он своему дневнику.
Но в Пирее, слава Богу, есть телеграф… И стук корабельного почтаря в дверь каюты:
– Ваше благородие, вам телеграмма!
Колчак схватил бланк с греческими почти русскими литерами. Первая мысль – от Кати, что-то с отцом. После смерти Ольги Ильиничны он сильно сдал…
РУКОЮ КОЛЧАКА: «На Рождество, когда я сидел у себя в каюте и обдумывал вопрос о том, чтобы кончить службу и уйти в Южную Африку для занятий военным делом, мне принесли телеграмму, подписанную лейтенантом Матисеном, где мне предлагалось принять участие в Русской полярной экспедиции…»
Нет, то была не телеграмма, то была повестка судьбы. Свершилось! Там, на небесах услышаны его молитвы!… Вспышку подобной радости он испытал разве что, когда был зачитано Высочайшее повеление о производстве в офицеры. Он ликовал так, как будто сам Жюль Верн прислал ему приглашение лететь из пушки на луну.
Все к черту! Если не отпустят – немедленно рапорт о выходе в запас.
РУКОЮ КОЛЧАКА: «Я немедленно ответил полным согласием на все условия, и отправился к командиру капитану 1 ранга Греве поговорить о своем решении. Я прямо сказал ему, что решил выйти из военной службы, если она явиться препятствием для поступления моего в состав экспедиции, и, конечно, Греве, вполне сочувствуя моим желаниям, посоветовал мне немедленно подать в запас, так как иначе списание мое с „Петропавловска“, да еще ввиду перевода моего в Сибирский экипаж, затянется и броненосец должен скоро уходить в Порт-Саид.
Я телеграфировал лейтенанту Матисену, которого считал за командира судна, что подаю в запас и еду, как могу скорее, в Петербург. Но выйти в запас мне не пришлось, благодаря участию президента Академии наук великого князя Константина: высшее морское начальство телеграммой потребовало моего списания с «Петропавловска» и возвращения в Петербург. Все устроилось лучше, чем я ожидал. На первом пароходе Русского общества, простившись с броненосцем честь честью,… я в первых числах января ушел из Пирея в Одессу…»
В Одессе перед поездом на Санкт-Петербург он заскочил к Посоховым, материнской родне. Дед Илья Андреевич видел внука не часто. А уж в морском облачении и вовсе впервые. Люб был казачьей душе внук при мундире и сабле.
– Хоть и не в нашу породу ты пошел, Сашка, но глаза у тебя посоховские, материны глаза… Невестой-то не обзавелся?
– Есть на примете.
– Дай знать, когда свадьба. Все брошу и приеду.


ОРАКУЛ 2000
Кто из них мог предположить, что свадьба будет за тысячи верст от Одессы да и Петербурга – в Иркутске, и что из всей родни приехать туда сможет лишь один неугомонный Василий Иванович? Как ни как его стараниями свадебка сладилась.
Кто из них мог представить себе, что и деда Илью, потомственного дворянина, городского голову Одессы, большевики расстреляют в один год с внуком – Верховным Правителем России – в 1920-ом?…


Санкт-Петербург. Январь 1900 года.

Наступал новый век – двадцатый от Рождества Христова. 2 января в газете «Московские новости» будет напечатано редакторское эссе: «С последним полуночным ударом часов 1900 года наступает новый век. На смену отжившего прошлого является новое ХХ столетие со всеми своими жгучими запросами настоящего и неизвестностями будущего… Кто знает, может быть, именно отечеству нашему суждено стать той силой в которой народы увидят оплот международной справедливости, равновесия и мира?
… Но если эта миссия возложена на нас Проведением, то для исполнения ее мы должны в новом веке еще старательнее вдумываться в смысл великих национальных основ своих и еще более свято хранить и возделывать их». Неизвестно попадались ли на глаза Колчаку эти строки, но суть их определила весь ход жизни этого человека.

Итак, по ходатайству великого князя Константина Константиновича лейтенант Колчак был прикомандирован к Императорской Академии наук. Правда, время производства в следующий чин – капитана 2 ранга – резко отодвигалось В 1900 году на русском флоте было только четыре офицерских звания: мичман, лейтенант, капитаны 2 и 1 рангов.

(в лейтенантах ему пришлось ходить восемь лет), но это его мало заботило. Его военная карьера еще наверстает упущенное небывалым скачком: за три года он из капитанов 1 ранга станет вице-адмиралом.
Перед бароном Толлем лейтенант Колчак предстал не без душевной робости. Что значили его любительские опыты по гидрографии в сравнении с научным багажом полярника, уже побывавшего там, где погиб лейтенант Де Лонг, а главное своими глазами видевшего легендарную Землю?
Да, в экспедицию 1886 года Эдуард Толль с северных утесов острова Котельный ясно видел на горизонте контуры четырех гор, координаты которых примерно определялись как 77 градусов 09’ северной широты и 140 градусов 23’ восточной долготы. Дальний берег простирался именно там, где указывал Яков Санников. Мог ли после этого барон Толль не верить в успех новой экспедиции, снаряженной специально, чтобы достичь тех заветных пределов?

Глава пятая. «ЗАРЯ» ПЛЕНИТЕЛЬНОГО… СЧАСТЬЯ?

Как не ревновали россияне Арктику к норвежцам, все же именно норвежец – великий полярный путешественник Фритьоф Нансен отнесся к русской экспедиции с большим участием. Он щедро делился с ее командором – бароном Толлем, давним своим приятелем, тем уникальным опытом, который почерпнул в ледовых плаваниях на «Фраме». Именно он присмотрел для россиян подходящее судно – китобойный барк «Гаральд Харфагер». Плотно сбитый овальный в сечении корпус понравился барону с первого взгляда и барк после переделки под научное судно был перенаречен в «Зарю».
Именно он, старый полярный волк, напутствовал Толля добрым письмом: «Дорогой друг!… Мне нет необходимости говорить Вам, что, за исключением Вашей превосходной жены и Вашей семьи, мало кто будет с таким интересом следить за Вами, как я.»
Президент Императорской академии наук великий князь Константин Константинович 10 марта 1900 года утвердил состав экспедиции, куда помимо Э.В. Толля были включены:
«Капитан шхуны „Заря“ Н.Н. Коломейцов – лейтенант флота; геодезист, метеоролог и фотограф Ф.А Матиссен – лейтенант флота; гидрограф, гидролог и гидрохимик А.В. Колчак – лейтенант флота; зоолог экспедиции А.А. Бялыницкий – Бируля – старший зоолог Зоологического музея С. – Петербургской Академии наук; астроном и магнитолог Ф.Г. Зееберг – доктор физики; врач-бактериолог и второй зоолог Г.Э. Вальтер – доктор медицины. В состав команды также вошли: боцман Н.Бегичев, старший механик Э. Огрин, матросы-рулевые С.Евстифеев, С.Толстов, А.Семашко (заменен впоследствии П.Стрижевым), И. Малыгин (заменен С.Расторгуевым) В.Железняков, Н.Безбородов, второй машинист Э.Червинский, старший кочегар И.Клуг, второй кочегар Г.Пузырев, третий Т.Носов, повар Ф. Яскевич».
…
Без этого похода не было бы Колчака, во всяком случае такого, каким он вошел в историю…
Этот барчук, по нашим стереотипам, генеральский сынок, мог прожигать жизнь наравне со своими сверстниками из числа «золотой молодежи». Но визжащий вой полярных метелей влек его сильнее, чем иных – рыданье кабацких скрипок… Она уже зажглась, она уже горела на его небосклоне, старинная Прикол-звезда – Полярная, ведущая точно на север. Поморское ее название – Прикол – престранным образом вобрало в себя половину его фамилии. Потом и вовсе она станет частью его имени – Александр Васильевич Колчак-Полярный. Это про нее, случалось, пел он под рокот гитарных струн – «Гори, гори моя звезда…» На исходе века его любимый романс нечаянно продолжится в песне, написанной к кинофильму «Земля Санникова» – «А для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг, ослепительный миг…»
«Ослепительный миг» растянулся для Колчака на добрых три арктических года…
А пока гидролог и второй магнитолог аккуратнейшим образом вел почти школярские конспекты в Павловской обсерватории. Затем свои познания в специальных науках он пополнил и расширил в Христиании – подлинной Мекке полярных изыскателей.
РУКОЮ КОЛЧАКА: «Еще в Петербурге барон Толль рекомендовал мне повидаться с профессором Нансеном и воспользоваться его советами по снаряжению и работам по части гидрологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27