Так долго скрывая это, я тоже невольно стала непричастна к обману. Возможно, все дело именно в этом. Или причина в том странном выражении, которое иногда проскальзывает в его взгляде.
Джейн не отказалась от своего решения вернуться домой, но пока ей не удалось придумать способ убедить Жан-Пьера уехать вместе с ней. Она перебрала в голове уйму безумных идей, например, подделать письмо с сообщением о том, что его мать при смерти, или подсыпать ему в йогурт что-нибудь, вызывающее симптом непонятной болезни, которая заставила бы его вернуться в Европу для обследования и лечения. Самым простым и верным способом была бы угроза рассказать Мохаммеду, что Жан-Пьер – шпион. Конечно, она никогда не пойдет на это, потому что поступить таким образом – это все равно что убить Жан-Пьера своею рукой. Но поверит ли Жан-Пьер, что она готова выполнить эту угрозу? Наверное, нет. Чтобы поверить, что она способна погубить собственного мужа, надо быть жестоким и безжалостным человеком с каменным сердцем. Между тем, Жан-Пьер такой и есть, он может сам убить Джейн.
Она поежилась, несмотря на жару. Этот разговор об убийстве показался ей просто несерьезным. «Если двое испытывают такую, как мы, радость от телесного общения друг с другом, – подумала Джейн, – как они могут совершить насилие в отношении друг друга?» Приближаясь к селению, Джейн услыхала беспорядочную стрельбу и даже настоящую пальбу – это был праздник афганцев. Джейн направилась к мечети – центру всех событий. Колонна располагалась во дворе мечети – мужчины, лошади и грузы в окружении улыбающихся женщин и вопящих детей. Джейн остановилась с краю и стала наблюдать за происходящим. Да, оно стоило того, подумала Джейн. Стоило тревог и страха, стоило того, чтобы манипулировать Мохаммедом столь недостойным способом, чтобы пережить все это, чтобы видеть мужчин, благополучно вернувшихся к своим женам и матерям, сыновьям и дочерям.
Случившееся потом стало, наверное, самым большим потрясением в ее жизни.
В толпе среди многочисленных шапочек и тюрбанов показалась кудрявая белокурая шевелюра. Поначалу Джейн не поняла, кто это, хотя человек показался ей очень знакомым, отчего защемило сердце. Затем человек вышел из толпы, и под невероятно пышной светловолосой бородой она узнала лицо Эллиса Тейлера.
От неожиданности у Джейн подкосились колени. Эллис? Здесь? Невозможно!
Он направился прямо к ней. На нем было похожее на пижаму свободное, легкое одеяние из хлопка, которое носили все афганцы, на широкие плечи было накинуто грязное одеяло. Небольшая часть лица, видневшаяся над бородой, была покрыта густым загаром, поэтому его небесно-голубые глаза еще больше выделялись, как васильки на поле спелой ржи.
Джейн онемела от удивления.
Эллис с торжественным видом застыл перед ней.
– Здравствуй, Джейн.
Она вдруг поняла, что ее ненависть к нему прошла. Еще месяц назад она обрушила бы на него проклятия за то, что он обманывал ее и шпионил за ее друзьями, но теперь от былого озлобления не осталось и следа. Она уже никогда не сможет испытывать к нему симпатии, но вполне может относиться к нему с терпимостью. И еще было приятно услышать впервые более чем за год настоящую английскую речь.
– Эллис, – растерянно произнесла она. – И чем это ты здесь занимаешься?
– Тем же, чем и ты, – ответил он.
Что бы это означало? Надо понимать, шпионажем? Но нет. Эллис не знал, зачем приехал сюда Жан-Пьер. Эллис уловил недоумение на лице Джейн и сказал.
– Понимай так, что я здесь для того, чтобы помогать восставшим.
А что, если он узнает правду о Жан-Пьере? Джейн вдруг испугалась за жизнь своего мужа. Эллис запросто может прикончить его.
– Чей это ребенок? – спросил Эллис.
– Мой и Жан-Пьера. Ее зовут Шанталь. – Джейн увидела, как Эллис вдруг ужасно погрустнел. Джейн поняла – Эллис надеялся, что она несчастлива со своим мужем. «О Господи, наверное, он все еще влюблен в меня», – подумалось ей. Джейн попробовала сменить тему разговора: – И как ты собираешься помогать повстанцам?
Он оторвал от земли свою сумку. Это был емкий, по форме напоминавший колбасу мешок из парусины цвета хаки, похожий на старомодный солдатский вещевой мешок.
– Я собираюсь научить их взрывать дороги и мосты, – сказал Эллис. – Итак, тебе понятно, что в этой войне я на той же стороне, что и ты.
«Но не на той стороне, где Жан-Пьер», – подумала Джейн. Что-то теперь будет? Афганцы ни на миг не подозревали Жан-Пьера, но Эллис поднаторел в разного рода камуфляжах. Рано или поздно, он обязательно догадается, что к чему.
– И долго здесь пробудешь? – спросила она. Если он заглянул сюда ненадолго, у него, скорее всего, не найдется времени, чтобы утвердиться в своих подозрениях.
– В течение лета, – уклончиво ответил Эллис.
Возможно, ему не придется часто общаться с Жан-Пьером.
– А где собираешься жить? – поинтересовалась Джейн.
– В этом вот селении.
– О-о.
Уловив разочарование в ее голосе, Эллис криво ухмыльнулся.
– Видимо, я напрасно надеялся, что обрадую тебя своим появлением.
У Джейн в голове пронеслись лихорадочные мысли. Если ей удастся заставить Жан-Пьера бросить все и уехать, он будет вне опасности. Внезапно она почувствовала, что теперь сможет противостоять ему. «Почему? – размышляла она про себя. – Потому, что больше его не боюсь. А почему не боюсь? Да потому, что теперь здесь Эллис. Я не понимала раньше, что боюсь собственного мужа».
– Наоборот, – сказала она Эллису, думая про себя: «Как я спокойна!» – Я просто счастлива, что ты здесь.
Воцарилось молчание. Эллис явно не понимал, что Джейн имела в виду. Мгновение спустя он сказал:
– Ну, у меня в этом зверинце много всякой взрывчатки и тому подобного. Займусь-ка я лучше этим.
– О'кей, – кивнула Джейн.
Эллис повернулся и растворился в толпе. Джейн, все еще до конца не преодолев оцепенение, медленно вышла со двора. Итак, Эллис здесь, в долине Пяти Львов, и явно все еще в нее влюблен.
Когда Джейн добралась до дома лавочника, оттуда вышел Жан-Пьер. Он остановился там по дороге в мечеть, видимо, чтобы не тащить свою сумку с медицинскими принадлежностями, Джейн просто не знала, что ему сказать.
– С колонной прибыл один твой знакомый, – завела разговор Джейн.
– Европеец?
– Да.
– И кто же?
– Сходи и посмотри. Ты удивишься.
Жан-Пьер поспешил прочь. Джейн вошла в дом. Как поведет себя Жан-Пьер теперь, когда появился Эллис? – размышляла про себя Джейн. Да, он захочет сообщить об этом русским. А русские захотят убрать Эллиса.
Эта мысль разозлила ее.
– Больше никаких убийств не будет! – громко проговорила Джейн. – Я не позволю! – от ее голоса, проснувшись, заплакала Шанталь. Джейн стала ее укачивать, и девочка затихла.
Что же мне теперь делать? – размышляла Джейн.
Надо помешать ему поддерживать связь с русскими.
А как?
Его связной не может встречаться с ним здесь, в селении. Если ты не подчинишься, я скажу Эллису, что ты шпион, и тогда уже он позаботится о том, чтобы ты отсюда никогда не уезжал.
Предположим, Жан-Пьер пообещает, а потом нарушит обещание?
Ну, тогда мне будет точно известно, что его здесь нет и, стало быть, он отправился на встречу со связным, и тогда я смогу предупредить обо всем Эллиса.
А есть ли у него другие способы связаться с русскими?
У него наверняка должен быть какой-нибудь способ связи на случай непредвиденных обстоятельств.
Но ведь здесь нет ни телефона, ни почты, ни курьерской службы, ни почтовых голубей.
У него, без сомнения, есть радиопередатчик, а если есть радиопередатчик, мне не удастся воспрепятствовать ему.
Чем больше Джейн размышляла об этом, тем больше утверждалась в мысли о том, что у Жан-Пьера должен быть радиопередатчик.
Ему ведь необходимо было организовывать встречи в каменных домиках. Теоретически можно предположить, что сроки всех встреч были намечены еще до его отъезда из Парижа, но на практике это было почти невозможно: что случилось бы, если бы по какой-то причине встреча не могла состояться, или он опоздал на свидание, или если бы ему надо было срочно повидать связного? У Жан-Пьера наверняка должен быть радиопередатчик. Как же поступить, если у Жан-Пьера радиопередатчик имеется? Ведь можно его у Жан-Пьера забрать.
Она положила Шанталь обратно в колыбельку и огляделась. Затем вышла в переднюю комнату. Там, на выложенном кафелем прилавке посреди бывшей лавки лежала сумка с медицинскими принадлежностями Жан-Пьера.
Это был наиболее вероятный тайник. Никому не разрешалось открывать эту сумку, за исключением Джейн, а у нее для этого никогда не было повода.
Джейн расстегнула замок и перебрала содержимое сумки, вынимая предметы один за другим.
Радиопередатчика там не оказалось.
Значит, все это сложится не так просто.
У него наверняка должен быть радиопередатчик, и во что бы то ни стало, надо его найти – если я его не найду, либо Эллис убьет его, либо он убьет Эллиса.
Джейн решила обыскать весь дом.
Она проверила медицинские запасы на полках, заглянула во все распечатанные коробки и мешки, торопясь из страха, что Жан-Пьер может вернуться прежде, чем она закончит поиски. Джейн так ничего и не нашла.
Потом она перешла в спальню и стала рыться в его одежде, затем в зимних одеялах, сложенных в углу. Ничего. Подгоняя себя, Джейн переместилась в жилую комнату, продолжая лихорадочный поиск возможных тайников. Сундук с картами! Она открыла его. Там были лишь карты, Джейн с грохотом захлопнула крышку. От шума Шанталь заворочалась, но не заплакала, хотя уже почти наступило время ее кормления. «Хорошая девочка, – подумала Джейн, – молодчина, слава Богу!». Она заглянула за буфет и подняла ковер на случай, если имелся тайник в полу.
Ничего.
Но где-то же он должен быть! Джейн трудно был себе представить, что Жан-Пьер осмелился спрятать радиопередатчик вне дома, идя на такой чудовищный риск, ведь кто-нибудь случайно мог его найти.
Джейн вернулась в лавку. Если только ей удастся найти радиопередатчик, все будет в порядке – у Жан-Пьера не останется иного выхода, кроме как во всем признаться.
Его врачебная сумка, без сомнения, была самым подходящим тайником, потому что он никогда с нею не расставался во всех своих поездках. Джейн взяла ее в руки. Она показалась ей тяжелой. Джейн снова ощупала ее внутри. У сумки было толстое основание.
Вдруг ее осенило.
У сумки могло быть двойное дно.
Джейн ощупала пальцами. Радиопередатчик должен быть здесь, подумала Джейн. Просто должен.
Джейн просунула пальцы вниз, к самому краю дна, и дернула.
Двойное дно легко отошло.
Ее сердце учащенно забилось, когда она заглянула внутрь.
Там в потайном отделении лежала черная пластмассовая коробка. Джейн извлекла ее наружу.
Вот он, подумала она, значит, Жан-Пьер связывается с ними при помощи этого миниатюрного радиопередатчика.
Зачем же тогда он еще и встречается с ними?
Наверное, он не может передавать им секретные сведения по радио, из опасения, что кто-нибудь сможет подслушать. Видимо, радиопередатчик используется только для того, чтобы назначать встречи и в случае чрезвычайных обстоятельств.
Например, когда он не может покинуть селения.
Джейн услышала, как открылась задняя дверь. В ужасе она уронила радиопередатчик на пол и обернулась, окинув взглядом жилую комнату. Это была Фара с метлой.
– О, Господи, – громко вскрикнула Джейн. Она снова повернулась. Сердце прямо выпрыгивало у нее из груди.
Ей надо было избавиться от радиопередатчика до возвращения Жан-Пьера.
Но как? Она ведь не могла его просто так выбросить – тогда его найдут. Надо его уничтожить.
Но чем? У нее ведь не было молотка. Стало быть, камнем.
Джейн выбежала через жилую комнату во двор. Окружавшая двор стена была сложена из грубых камней, скрепленных строительным раствором. Протянув руку, Джейн попробовала раскачать один из них в верхнем ряду. Ей показалось, что камень сидит слишком крепко. Тогда она попыталась оторвать соседний, потом еще один. Четвертый камень подался, и Джейн стала его раскачивать, пока он не сдвинулся с места.
– Ну, давай же, – приговаривала Джейн. Потом она резко дернула. Острый край камня больно врезался ей в руку. Она рванула изо всех сил, и камень отвалился. Джейн отскочила, когда он упал на землю. Камень был размером примерно с банку консервированных бобов, как раз то, что нужно. Схватив его обеими руками, она поспешила обратно в дом.
Джейн прошла в переднюю комнату. Подняв с пола черный радиопередатчик в пластмассовом корпусе, она положила его на выложенный кафелем прилавок. Подняв камень над головой, Джейн что было силы швырнула его на радиопередатчик.
Пластмассовый корпус треснул.
Ей придется повторить, но только посильнее.
Джейн снова подняла камень и ударила им еще раз. Корпус разлетелся вдребезги, обнажив все внутренности радиопередатчика, печатную схему, конус динамика и пару батареек питания с русскими обозначениями. Вынув батарейки, она швырнула их на пол, после чего стала крушить сам механизм.
В этот момент кто-то схватил ее сзади, и раздался голос Жан-Пьера:
– Что ты здесь делаешь?
Джейн стала вырываться и, на мгновение освободившись, снова ударила по маленькому радиопередатчику.
Схватив Джейн за плечи, Жан-Пьер оттолкнул ее в сторону. Она потеряла равновесие и повалилась на пол. Причем упала неудачно, подвернув запястье.
Жан-Пьер, не отрываясь, смотрел на радиопередатчик.
– Ты его сломала, – проговорил он. – Его уже нельзя будет починить!
Схватив Джейн за рубашку, Жан-Пьер поднял ее с пола на ноги.
– Ты не представляешь себе, что наделала! – закричал он. Его глаза светились отчаянием и неистовым гневом.
– Пусти меня! – закричала она в ответ. Жан-Пьер не имел права так себя вести, ведь это он лгал, а не наоборот. – Как ты смеешь давать волю рукам?
– Как я смею?! – Жан-Пьер отпустил ее рубашку, размахнулся и со всей силой ударил ее в живот. На какое-то мгновение Джейн потеряла сознание, затем где-то внутри, где у нее еще оставалась незажившая рана после рождения Шанталь, появилась боль. Джейн вскрикнула и, обхватив обеими руками живот, качнулась вперед.
Ее глаза были плотно закрыты, поэтому она не видела приближения следующего удара.
Он пришелся ей прямо по губам. Джейн вскрикнула. Она не могла поверить, что Жан-Пьер может так обращаться с нею. Открыв глаза, она смотрела на него в страхе от того, что он ударит ее еще раз.
– Как я смею? – кричал он. – Как я смею?
Джейн упала коленями на грязный пол, и стала рыдать от потрясения и отчаяния. От боли в губах ей было трудно говорить.
– Пожалуйста, не бей, – едва произнесла она. – Больше не надо. Не бей.
Защищаясь, она прикрыла лицо рукой. Жан-Пьер опустился на колени. Он отвел ее руку в сторону и приблизился к ней своим лицом.
– И давно ты знаешь? – прошипел он.
Джейн облизнула опухшие губы. Вытерев рот рукавом, она заметила следы крови.
– Когда я увидела тебя в каменной хижине, по дороге в Кобак, – проговорила Джейн.
– Но ты же ничего не видела!
– Он говорил тогда с русским акцентом и сказал тогда, что у него на ноге мозоли. Потому я и догадалась.
Жан-Пьер помолчал, переваривая ее слова.
– Так почему только теперь? – спросил он. – Почему ты раньше не разбила радиопередатчик?
– Я боялась.
– А теперь?
– Теперь здесь Эллис.
– Ах, вот как!
Огромным усилием воли Джейн собрала в кулак остатки своей решимости.
– Если ты не прекратишь этот свой шпионаж, я расскажу Эллису, и тогда за дело возьмется он.
Жан-Пьер схватил ее за горло.
– А что, если я задушу тебя, сука?
– Если со мной что-нибудь случится, Эллис захочет во всем разобраться. Он все еще любит меня.
Джейн в упор смотрела на него. Его глаза горели ненавистью.
– Теперь мне его уже никогда не поймать – сказал Жан-Пьер.
Она не поняла, о ком идет речь. Об Эллисе? Нет. О Масуде? Неужели конечной целью Жан-Пьера было покончить с Масудом? Джейн почувствовала, что его пальцы все сильнее сжимают ее горло. Она испуганно смотрела ему в лицо. В этот момент заплакала Шанталь.
Выражение лица Жан-Пьера резко изменилось. Ненависть ушла из его глаз, и застывший, напряженный гнев улетучился. И наконец, к изумлению Джейн, он закрыл глаза руками и заплакал.
Джейн недоверчиво смотрела на него. Она почувствовала жалость к нему и подумала: «Не будь дурой, этот негодяй только что избил тебя». Но больше всего тронули Джейн его слезы.
– Не плачь, – едва слышно проговорила она. Ее голос звучал на удивление нежно. Джейн коснулась его щеки.
– Прости меня, – проговорил он. – Прости за то, как я с тобой обошелся. Дело всей моей жизни, и все впустую.
С удивлением и с некоторой долей отвращения к самой себе Джейн почувствовала, что больше не сердится на него, несмотря на опухшие губы и непроходящую боль в животе. В плену этого чувства Джейн обняла его и, похлопывая по спине, стала утешать, как ребенка.
– И все из-за акцента Анатолия, – пробормотал он – Все из-за этого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43