Харви бросил ей вызов, Оливия видела написанное на его лице циничное неверие в серьезность ее намерений.
Новый выброс адреналина в кровь заставил затрепетать ее тело. Повинуясь насмешливому инструктажу мужа, она встала на колени, продвинулась вперед и под оценивающим взглядом Харви начала расстегивать то самое рискованного фасона оранжевое платье, которое неожиданно привлекло его внимание.
– Тебе нравится цвет моего платья? – спросила Оливия. – Не кажется ли тебе, что оно выглядит очень сексуально?
Оливия едва могла поверить, что эти слова слетели с ее языка, – они звучали восхитительно порочно.
– То, что надо! Так ты этого сама хочешь или просто дразнишь меня? – спросил он хрипловатым голосом, стягивая с себя брюки.
– И то и другое, – рассмеялась Оливия, рывком расстегнув платье сверху донизу. – Ну-ка, взгляни, что под ним. Тебе нравится?
Глаза Харви скользнули по черному кружевному бюстгальтеру, почти не скрывающему грудь, спустились на опоясывавший бедра Оливии узкий пояс с резинками, на котором держались чулки, и наконец, остановились на черных шелковых трусиках, отделанных кружевами.
– Да, все это делает женское тело более соблазнительным, – скучным голосом подтвердил он, отделавшись от ботинок, со стуком упавших на пол. – Хотя… – Харви помедлил, – не советую заниматься показухой. Будучи одетой, каждая может ломать комедию.
– Ломать комедию? Какая женщина, если она в здравом уме, конечно, станет наряжаться подобным образом? Такое белье неудобно в носке, – с наигранной беззаботностью пояснила Оливия, начиная расстегивать пояс. – Подобные тряпочки надевают с одной-единственной целью – соблазнить мужчину. Разве ты этого не знал?
– А что они заставляют чувствовать тебя, эти тряпочки? – язвительно спросил Харви.
Оливия поспешно сняла с себя платье и швырнула его на пол, чтобы не дать Харви опередить ее, раздевшись первым.
– Они пробуждают во мне потрясающую чувственность. И все-таки до чего приятно избавиться, например, от бюстгальтера!
И названный предмет туалета полетел на ковер. Оливия улыбнулась Харви и стала неторопливо поглаживать свои груди. В одном из недавно виденных ею фильмов это проделывали исполнительницы эротических танцев.
Харви может быть сколько угодно язвительным и циничным, если ему это нравится. Пусть. На меня это никак не действует. Я докажу ему, что он заблуждается относительно моей сексуальности, – я получаю удовольствие от своей шаловливо-чувственной игры.
– Хочешь знать точку зрения мужчины? – спросил Харви, пожирая глазами роскошное обнаженное тело жены, оказавшееся прямо перед его глазами.
– Я предпочла бы знать твою собственную, – ответила Оливия, которую действительно интересовало только то, что касалось лично ее.
– Быть сексуальной вовсе не значит демонстрировать обнаженную грудь. Сложение, движения, манера держать себя – вот что делает женщину сексуально привлекательной. Груди, ягодицы – если мы переходим на личности, – у тебя просто замечательные.
Зависть, которую Оливия всегда чувствовала по отношению к высоким стройным женщинам типа Аделайн Биде, мгновенно улетучилась. Если Харви нравится именно ее фигура, почему она должна кому-то завидовать?
На ее лице сияла довольная улыбка, свидетельство того, что она получала удовольствие, чувствуя пробуждающееся в ней желание. И Харви вряд ли сможет испортить это удовольствие. В его глазах, заметила Оливия, появился вопрос, которым он никогда не задавался раньше: неужели эта женщина – моя жена, неужели она и вправду способна на то, что обещает?.. Так истолковала Оливия неожиданно появившееся на лице Харви выражение.
Ей страстно захотелось прильнуть к нему источающим чувственный жар телом, почувствовать в своем лоне настойчивый напор его плоти. И тогда она скользнула вниз и с тихим ликованием ощутила силу возбуждения Харви.
Оливия прерывисто вздохнула и спросила:
– Тебе хорошо?
– Да… – прохрипел он.
И Оливия отдалась порывистым бурным ласкам, которыми осыпал ее Харви. Она отвечала с тем сладостным неистовством, какое, оказывается, накопило ее тело за долгие семь лет не узнанной до конца, не познанной им страсти. Вожделение, влечение, зов плоти, манок… Каких только слов ни напридумывали люди, но ни одно из них не могло выразить того, что чувствовала Оливия. Что чувствовали они оба.
И в самый сладостный, самый высокий момент их любви в Оливии неожиданно пробилось глубинное примитивное собственническое чувство: вот он – мой муж, мой мужчина, мой любовник…
Все-таки я доказала Харви, что достойна его!
11
Оливия молча наблюдала, как Харви одевается. Он догадывался, что она ждет каких-то слов, что ей хочется знать, например, получил ли он удовольствие? Но Харви молчал, его по-прежнему одолевали сомнения: настоящие ли это чувства или Оливия просто манипулирует им.
Харви ненавидел себя за эти сомнения, но они не оставляли его.
Неужели его женой движет лишь, одна ревность? Тогда можно только удивляться, на что это чувство способно подтолкнуть женщину. Фантастический секс этой ночи и Оливия – невероятно, немыслимо и… пугающе. Она напрочь отбросила все привычные формы любви, забыла о сковывающих ее запретах и условностях – и ради чего?
Это непонятное обстоятельство крайне тревожило Харви.
Когда же Оливия была настоящей? Разительная перемена, произошедшая с ней, вызывала недоверие.
Игра, думал Харви, просто игра, иного быть не может. И сколько же она продлится? – спрашивал он себя. И тут же отвечал: наверное, до тех пор, пока Оливия не убедится, что Аделайн для нее больше не опасна.
Харви недоумевал, почему упоминание им «Оберж де пирамид» стало чем-то вроде детонатора, взорвавшего мирное, тихое течение их семейной жизни. Теперь Оливия ни за что не отступится. Придется брать ее с собой в Египет, если он не хочет, чтобы их брак распался. А он этого не хочет.
– Харви, ты когда-нибудь занимался любовью в бассейне?
Он завязал шнурки и выпрямился. Оливия лежала на его стороне кровати, совершенно обнаженная, крепко прижимая подушку, словно это было его, Харви, тело. Харви вновь ощутил сладострастный жар и чертыхнулся про себя, вот уж нашел время…
Моя первая жена умело использовала секс в качестве оружия. Неужели таковы все женщины? Вот уж не думал, что Оливия из их числа, мелькнула у него мысль.
Харви был безмерно удивлен, что Оливия решила заняться с ним любовью после того, как он фактически дал ей отставку. Что ее к этому побудило? Гордость, боязнь уронить свое женское достоинство, сомнение относительно защищенности ее будущего? Или что-то более глубинное, первозданное, некое ощущение на уровне безусловных инстинктов?
– Что за чушь тебя интересует? – резко ответил он. – Я бы советовал тебе переключиться на более серьезные проблемы. Если ты собираешься вместе со мной в Египет, в ближайшие дни у тебя будет масса хлопот.
Лицо Оливии прояснилось.
– Значит, ты не против, чтобы я летела с тобой?
Харви жестко взглянул на нее.
– Только не надейся, что я буду перестраивать свои планы. Этого не жди. Ты вынудила меня взять тебя с собой. Именно вынудила. Так уж потрудись не мешать мне заниматься делами.
– Разумеется, – быстро согласилась она, даря Харви лучезарную улыбку. – Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Обещаю.
В ответ он кивнул и вышел из спальни, совершенно неуверенный в том, что их отношения и в самом деле изменились к лучшему и что это надолго.
Не загадывай больше чем на одну ночь, предостерег себя Харви. Очень скоро все прояснится.
12
Оливия почувствовала огромное облегчение, когда они, наконец, добрались до комнаты отдыха для пассажиров первого класса авиакомпании «Пан Америкэн». Это заняло довольно много времени, так как комната находилась в торце огромного здания аэропорта. Оливия чувствовала себя неловко, поскольку все мужчины откровенно заглядывались на нее, многие оборачивались ей вслед. Впервые в жизни она так остро ощущала внимание сильного пола к ее скромной персоне.
– Не советую надевать что-либо облегающее или ограничивающее свободу движений, – предупредил ее Харви. – Мы проведем в воздухе более двадцати часов, так, что оденься поудобнее.
Оливия выбрала для путешествия джинсы. Но джинсы носят все, вряд ли они привлекли к ней внимание мужчин. Видимо, дело в бледно-голубом пуловере, точнее, в том, что под ним ничего нет.
Харви сказал как-то, что не стесненная бюстгальтером грудь придает женщине особую сексуальность. Желая показать мужу, что прислушивается к его мнению, Оливия решила обойтись без этой детали туалета. Но она совершенно не подумала, что это заставит ее сгорать от стыда.
Харви устремился в безлюдный в этот момент уголок комнаты отдыха, где стояли удобные кресла. Оливия сразу же села в кресло, обращенное спинкой к комнате, и с трудом удержалась от искушения свернуться в нем калачиком. Но напротив нее уселась Аделайн Биде, поэтому гордость не позволила Оливии показать, что ей неуютно.
– Что-нибудь выпьешь, Оливия? – спросил Харви вполне доброжелательно.
– Я с удовольствием выпила бы чашечку кофе, – благодарно ответила она.
– Аделайн?
– Я пойду с вами. Помогу принести кофе.
Личный помощник лично помогает, печально подумала Оливия.
Правда, она была довольна, что у нее будет немного времени, чтобы побыть одной и немного прийти в себя. Как я не додумалась положить бюстгальтер в ручную кладь?.. – сокрушалась она. Одно дело выглядеть сексапильной наедине с мужем, но совсем другое, когда на тебя все пялятся.
Оливии понравилось обходиться без нижнего белья: легко, свободно, ничто не стягивает грудь. Но, конечно, она позволяла себе такую вольность только дома. Она все больше и больше смелела, и Харви это определенно импонировало. Однако он продолжал держаться от нее на расстоянии, все еще с недоверием относясь к внезапным переменам, сломавшим привычный стереотип поведения жены.
Оливия понимала, что до победы еще далеко. Более того, ей казалось, что Харви только и ждет, когда она оступится, что он не верит в глубину произошедших в ней перемен, хотя с готовностью принимает все ее дары и наслаждается ими.
Она чувствовала, что один ее неверный шаг, и пылкая страсть, вспыхнувшая между ней и Харви, сразу превратится в антарктическую стужу. Хотя Харви и согласился взять ее с собой, Оливию не покидало ощущение, что в душе его по-прежнему бушуют гнев и возмущение: как ни крути, она вынудила его пойти на уступку. Конечно, рассуждала Оливия, поступила я не совсем порядочно. Тут ничего не скажешь. Но это тот конкретный случай, когда цель оправдывает средства. А цель моя такова: показать Аделайн Биде, что постель Харви давно и прочно занята, а самому Харви – что предложение о втором медовом месяце реально и весьма заманчиво. Нам в самом деле следует уделять друг другу больше внимания, чтобы укрепить свой брак.
Аделайн и Харви принесли чашечки с кофе и целую тарелку весьма аппетитно выглядевших бутербродов. Аделайн, до этого момента что-то оживленно щебетавшая, обратилась к Оливии, напустив на себя снисходительность, словно видела перед собой не жену, босса, а избалованного ребенка.
– Нэнси Тротвилл сказала, что вы хотели бы поменяться со мной местами, когда мы поднимемся на борт самолета.
– Я ей этого не говорила, – мгновенно отреагировала Оливия. – Это предложение самой Нэнси.
– Неважно. Меня это нисколько не затруднит. Даже не вспомню, сколько раз я все это видела, – продолжала Аделайн, жеманно пожимая плечами. – Да и Харви, смею надеяться, не составит труда перегнуться через проход, если возникнет необходимость поговорить о делах, связанных с завтрашними переговорами. Я предупрежу стюардессу.
– Нет-нет, пожалуйста, не делайте этого, – взмолилась Оливия.
Аделайн удивленно подняла брови, будто намекая, что Оливия начала утомлять ее своими капризами.
– Мне и в голову не приходило претендовать на ваше место или вмешиваться в ваши деловые планы, – попыталась объяснить Оливия.
– Но я нисколько не возражаю, – твердила свое Аделайн.
– Упаси Бог, я не собиралась покушаться на время, необходимое на подготовку к важным встречам, – поспешно сказала Оливия, которая не хотела давать повода для подобных обвинений – ее и так с трудом терпели. – У меня есть место, и оно меня вполне устраивает.
– Но разве вы не хотите сидеть вместе с Харви? – продолжала настаивать Аделайн.
До чего же я тебя ненавижу, куколка! – злобно подумала Оливия.
Конечно, ей хотелось сидеть рядом с Харви. Но еще больше хотелось не совершить во время этой поездки ни одной фатальной ошибки, поэтому она повернулась к Харви и обратилась к нему, страстно желая, чтобы он поверил ей:
– Я уже говорила тебе, дорогой, что сама о себе позабочусь. Мне будет очень неловко, если я соглашусь занять место Аделайн. Милый, я ведь обещала тебе, что не буду вмешиваться в дела и создавать ненужные проблемы. Поэтому, прошу тебя, пусть все останется, как есть.
– Как хочешь, – раздраженно буркнул Харви, которому надоели препирательства.
Оливия растерялась. Разве я поступила неправильно? Разве от меня ожидали другого? Как бы мне хотелось, чтобы Харви высказался более определенно – я так нуждаюсь в его одобрении!
В самолете Харви окружили повышенным вниманием стюардессы, готовые исполнить любое его желание. Но его раздражала эта предупредительность. Харви слышал, как Оливия оживленно болтает со своим соседом, и клял себя за невозможность изменить положение, которое он сам же и создал.
Оливия добросовестно выполнила все его пожелания: не вмешиваться в его дела, не отнимать у него по пустякам время, не мешать ему готовиться к предстоящим деловым переговорам и вообще больше заниматься своими делами. «Не нарушай мои планы», – твердо сказал он ей. И вот теперь он летит в самолете, потягивая восхитительное шампанское с таким видом, словно ему подали уксус. Харви был очень недоволен собой и сложившейся ситуацией. Рушился установившийся уклад его жизни.
В самолете Харви хотел бы сидеть рядом с Оливией. Это было первое ее путешествие за океан, и Харви предвкушал, какой радостью будет сиять ее лицо. Она умела радоваться жизни. Эта черта характера жены всегда нравилась Харви. Он считал, что именно поэтому она и была превосходной матерью, лучшей и желать нельзя. И Харви все время пытался дать понять Оливии, что это качество ее натуры значит для него больше, чем сексуальные утехи, которые – пожелай он того – можно легко найти и на стороне.
Однако ничего искать на стороне он не хотел. И даже представить не мог, что где-нибудь еще может получить такое удовольствие, которое он получал последние четыре ночи, занимаясь любовью с Оливией. И это приводило Харви в растерянность. Он уже успел смириться с ходом своей семейной жизни, знал, что можно и чего нельзя ожидать от своей жены, и вдруг…
Поведение Оливии нарушило все его представления о ней. Перед ним предстала совершенно другая женщина, не та, с которой он прожил семь лет и к которой привык. Будто все ее чувства, намертво запеленатые, вдруг вырвались на свободу, мстя за свое длительное заключение.
Одежда, которая сейчас была на Оливии, будоражила воображение Харви. Плотно облегающие джинсы подчеркивали пленительные бедра и восхитительно длинные ноги. А уж от пуловера с глубоким вырезом нельзя было отвести глаз.
Каким-то непостижимым образом свободный пуловер подчеркивал отсутствие на Оливии бюстгальтера. У Харви не выходила из головы мысль о том, что могло бы его ожидать ночью, когда путешественники опустят спинки своих кресел и в салоне погаснет свет. Сейчас же… Харви перевел взгляд на Аделайн, невозмутимо сидевшую рядом с ним и смотревшую в иллюминатор. Аделайн, по-видимому, понимала, что босс расстроен, встревожен и в плохом настроении. Один Бог знает, как она воспринимает создавшуюся ситуацию. Не то что Харви это беспокоило, но ему необходимо поставить все точки над «i», прежде чем самолет приземлится в каирском аэропорту и они доберутся до «Оберж де пирамид».
Одежда Аделайн тоже подчеркивала ее сексуальность, хотя и не столь откровенно, как у Оливии. На Аделайн была длинная темно-синяя юбка с разрезом на боку, доходившим до середины бедра, откуда начинался ряд пуговиц, поднимавшихся до талии. Юбку дополняла облегающая блуза в тон, на которой было не меньше пуговиц, чем на юбке, – для того, чтобы привлечь внимание. Что же касается фигуры, то тут Аделайн заметно уступала Оливии.
Вероятно, почувствовав его взгляд, Аделайн с вопросительным видом повернулась к Харви.
– Какая-нибудь проблема? – В ее голосе прозвучали сочувственные нотки, приглашающие Харви поделиться с ней тем, что его беспокоило.
Харви никогда не разговаривал с Аделайн о своей жене и не собирался нарушать это правило сейчас. Его отношения с женой никак не касались личной помощницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Новый выброс адреналина в кровь заставил затрепетать ее тело. Повинуясь насмешливому инструктажу мужа, она встала на колени, продвинулась вперед и под оценивающим взглядом Харви начала расстегивать то самое рискованного фасона оранжевое платье, которое неожиданно привлекло его внимание.
– Тебе нравится цвет моего платья? – спросила Оливия. – Не кажется ли тебе, что оно выглядит очень сексуально?
Оливия едва могла поверить, что эти слова слетели с ее языка, – они звучали восхитительно порочно.
– То, что надо! Так ты этого сама хочешь или просто дразнишь меня? – спросил он хрипловатым голосом, стягивая с себя брюки.
– И то и другое, – рассмеялась Оливия, рывком расстегнув платье сверху донизу. – Ну-ка, взгляни, что под ним. Тебе нравится?
Глаза Харви скользнули по черному кружевному бюстгальтеру, почти не скрывающему грудь, спустились на опоясывавший бедра Оливии узкий пояс с резинками, на котором держались чулки, и наконец, остановились на черных шелковых трусиках, отделанных кружевами.
– Да, все это делает женское тело более соблазнительным, – скучным голосом подтвердил он, отделавшись от ботинок, со стуком упавших на пол. – Хотя… – Харви помедлил, – не советую заниматься показухой. Будучи одетой, каждая может ломать комедию.
– Ломать комедию? Какая женщина, если она в здравом уме, конечно, станет наряжаться подобным образом? Такое белье неудобно в носке, – с наигранной беззаботностью пояснила Оливия, начиная расстегивать пояс. – Подобные тряпочки надевают с одной-единственной целью – соблазнить мужчину. Разве ты этого не знал?
– А что они заставляют чувствовать тебя, эти тряпочки? – язвительно спросил Харви.
Оливия поспешно сняла с себя платье и швырнула его на пол, чтобы не дать Харви опередить ее, раздевшись первым.
– Они пробуждают во мне потрясающую чувственность. И все-таки до чего приятно избавиться, например, от бюстгальтера!
И названный предмет туалета полетел на ковер. Оливия улыбнулась Харви и стала неторопливо поглаживать свои груди. В одном из недавно виденных ею фильмов это проделывали исполнительницы эротических танцев.
Харви может быть сколько угодно язвительным и циничным, если ему это нравится. Пусть. На меня это никак не действует. Я докажу ему, что он заблуждается относительно моей сексуальности, – я получаю удовольствие от своей шаловливо-чувственной игры.
– Хочешь знать точку зрения мужчины? – спросил Харви, пожирая глазами роскошное обнаженное тело жены, оказавшееся прямо перед его глазами.
– Я предпочла бы знать твою собственную, – ответила Оливия, которую действительно интересовало только то, что касалось лично ее.
– Быть сексуальной вовсе не значит демонстрировать обнаженную грудь. Сложение, движения, манера держать себя – вот что делает женщину сексуально привлекательной. Груди, ягодицы – если мы переходим на личности, – у тебя просто замечательные.
Зависть, которую Оливия всегда чувствовала по отношению к высоким стройным женщинам типа Аделайн Биде, мгновенно улетучилась. Если Харви нравится именно ее фигура, почему она должна кому-то завидовать?
На ее лице сияла довольная улыбка, свидетельство того, что она получала удовольствие, чувствуя пробуждающееся в ней желание. И Харви вряд ли сможет испортить это удовольствие. В его глазах, заметила Оливия, появился вопрос, которым он никогда не задавался раньше: неужели эта женщина – моя жена, неужели она и вправду способна на то, что обещает?.. Так истолковала Оливия неожиданно появившееся на лице Харви выражение.
Ей страстно захотелось прильнуть к нему источающим чувственный жар телом, почувствовать в своем лоне настойчивый напор его плоти. И тогда она скользнула вниз и с тихим ликованием ощутила силу возбуждения Харви.
Оливия прерывисто вздохнула и спросила:
– Тебе хорошо?
– Да… – прохрипел он.
И Оливия отдалась порывистым бурным ласкам, которыми осыпал ее Харви. Она отвечала с тем сладостным неистовством, какое, оказывается, накопило ее тело за долгие семь лет не узнанной до конца, не познанной им страсти. Вожделение, влечение, зов плоти, манок… Каких только слов ни напридумывали люди, но ни одно из них не могло выразить того, что чувствовала Оливия. Что чувствовали они оба.
И в самый сладостный, самый высокий момент их любви в Оливии неожиданно пробилось глубинное примитивное собственническое чувство: вот он – мой муж, мой мужчина, мой любовник…
Все-таки я доказала Харви, что достойна его!
11
Оливия молча наблюдала, как Харви одевается. Он догадывался, что она ждет каких-то слов, что ей хочется знать, например, получил ли он удовольствие? Но Харви молчал, его по-прежнему одолевали сомнения: настоящие ли это чувства или Оливия просто манипулирует им.
Харви ненавидел себя за эти сомнения, но они не оставляли его.
Неужели его женой движет лишь, одна ревность? Тогда можно только удивляться, на что это чувство способно подтолкнуть женщину. Фантастический секс этой ночи и Оливия – невероятно, немыслимо и… пугающе. Она напрочь отбросила все привычные формы любви, забыла о сковывающих ее запретах и условностях – и ради чего?
Это непонятное обстоятельство крайне тревожило Харви.
Когда же Оливия была настоящей? Разительная перемена, произошедшая с ней, вызывала недоверие.
Игра, думал Харви, просто игра, иного быть не может. И сколько же она продлится? – спрашивал он себя. И тут же отвечал: наверное, до тех пор, пока Оливия не убедится, что Аделайн для нее больше не опасна.
Харви недоумевал, почему упоминание им «Оберж де пирамид» стало чем-то вроде детонатора, взорвавшего мирное, тихое течение их семейной жизни. Теперь Оливия ни за что не отступится. Придется брать ее с собой в Египет, если он не хочет, чтобы их брак распался. А он этого не хочет.
– Харви, ты когда-нибудь занимался любовью в бассейне?
Он завязал шнурки и выпрямился. Оливия лежала на его стороне кровати, совершенно обнаженная, крепко прижимая подушку, словно это было его, Харви, тело. Харви вновь ощутил сладострастный жар и чертыхнулся про себя, вот уж нашел время…
Моя первая жена умело использовала секс в качестве оружия. Неужели таковы все женщины? Вот уж не думал, что Оливия из их числа, мелькнула у него мысль.
Харви был безмерно удивлен, что Оливия решила заняться с ним любовью после того, как он фактически дал ей отставку. Что ее к этому побудило? Гордость, боязнь уронить свое женское достоинство, сомнение относительно защищенности ее будущего? Или что-то более глубинное, первозданное, некое ощущение на уровне безусловных инстинктов?
– Что за чушь тебя интересует? – резко ответил он. – Я бы советовал тебе переключиться на более серьезные проблемы. Если ты собираешься вместе со мной в Египет, в ближайшие дни у тебя будет масса хлопот.
Лицо Оливии прояснилось.
– Значит, ты не против, чтобы я летела с тобой?
Харви жестко взглянул на нее.
– Только не надейся, что я буду перестраивать свои планы. Этого не жди. Ты вынудила меня взять тебя с собой. Именно вынудила. Так уж потрудись не мешать мне заниматься делами.
– Разумеется, – быстро согласилась она, даря Харви лучезарную улыбку. – Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Обещаю.
В ответ он кивнул и вышел из спальни, совершенно неуверенный в том, что их отношения и в самом деле изменились к лучшему и что это надолго.
Не загадывай больше чем на одну ночь, предостерег себя Харви. Очень скоро все прояснится.
12
Оливия почувствовала огромное облегчение, когда они, наконец, добрались до комнаты отдыха для пассажиров первого класса авиакомпании «Пан Америкэн». Это заняло довольно много времени, так как комната находилась в торце огромного здания аэропорта. Оливия чувствовала себя неловко, поскольку все мужчины откровенно заглядывались на нее, многие оборачивались ей вслед. Впервые в жизни она так остро ощущала внимание сильного пола к ее скромной персоне.
– Не советую надевать что-либо облегающее или ограничивающее свободу движений, – предупредил ее Харви. – Мы проведем в воздухе более двадцати часов, так, что оденься поудобнее.
Оливия выбрала для путешествия джинсы. Но джинсы носят все, вряд ли они привлекли к ней внимание мужчин. Видимо, дело в бледно-голубом пуловере, точнее, в том, что под ним ничего нет.
Харви сказал как-то, что не стесненная бюстгальтером грудь придает женщине особую сексуальность. Желая показать мужу, что прислушивается к его мнению, Оливия решила обойтись без этой детали туалета. Но она совершенно не подумала, что это заставит ее сгорать от стыда.
Харви устремился в безлюдный в этот момент уголок комнаты отдыха, где стояли удобные кресла. Оливия сразу же села в кресло, обращенное спинкой к комнате, и с трудом удержалась от искушения свернуться в нем калачиком. Но напротив нее уселась Аделайн Биде, поэтому гордость не позволила Оливии показать, что ей неуютно.
– Что-нибудь выпьешь, Оливия? – спросил Харви вполне доброжелательно.
– Я с удовольствием выпила бы чашечку кофе, – благодарно ответила она.
– Аделайн?
– Я пойду с вами. Помогу принести кофе.
Личный помощник лично помогает, печально подумала Оливия.
Правда, она была довольна, что у нее будет немного времени, чтобы побыть одной и немного прийти в себя. Как я не додумалась положить бюстгальтер в ручную кладь?.. – сокрушалась она. Одно дело выглядеть сексапильной наедине с мужем, но совсем другое, когда на тебя все пялятся.
Оливии понравилось обходиться без нижнего белья: легко, свободно, ничто не стягивает грудь. Но, конечно, она позволяла себе такую вольность только дома. Она все больше и больше смелела, и Харви это определенно импонировало. Однако он продолжал держаться от нее на расстоянии, все еще с недоверием относясь к внезапным переменам, сломавшим привычный стереотип поведения жены.
Оливия понимала, что до победы еще далеко. Более того, ей казалось, что Харви только и ждет, когда она оступится, что он не верит в глубину произошедших в ней перемен, хотя с готовностью принимает все ее дары и наслаждается ими.
Она чувствовала, что один ее неверный шаг, и пылкая страсть, вспыхнувшая между ней и Харви, сразу превратится в антарктическую стужу. Хотя Харви и согласился взять ее с собой, Оливию не покидало ощущение, что в душе его по-прежнему бушуют гнев и возмущение: как ни крути, она вынудила его пойти на уступку. Конечно, рассуждала Оливия, поступила я не совсем порядочно. Тут ничего не скажешь. Но это тот конкретный случай, когда цель оправдывает средства. А цель моя такова: показать Аделайн Биде, что постель Харви давно и прочно занята, а самому Харви – что предложение о втором медовом месяце реально и весьма заманчиво. Нам в самом деле следует уделять друг другу больше внимания, чтобы укрепить свой брак.
Аделайн и Харви принесли чашечки с кофе и целую тарелку весьма аппетитно выглядевших бутербродов. Аделайн, до этого момента что-то оживленно щебетавшая, обратилась к Оливии, напустив на себя снисходительность, словно видела перед собой не жену, босса, а избалованного ребенка.
– Нэнси Тротвилл сказала, что вы хотели бы поменяться со мной местами, когда мы поднимемся на борт самолета.
– Я ей этого не говорила, – мгновенно отреагировала Оливия. – Это предложение самой Нэнси.
– Неважно. Меня это нисколько не затруднит. Даже не вспомню, сколько раз я все это видела, – продолжала Аделайн, жеманно пожимая плечами. – Да и Харви, смею надеяться, не составит труда перегнуться через проход, если возникнет необходимость поговорить о делах, связанных с завтрашними переговорами. Я предупрежу стюардессу.
– Нет-нет, пожалуйста, не делайте этого, – взмолилась Оливия.
Аделайн удивленно подняла брови, будто намекая, что Оливия начала утомлять ее своими капризами.
– Мне и в голову не приходило претендовать на ваше место или вмешиваться в ваши деловые планы, – попыталась объяснить Оливия.
– Но я нисколько не возражаю, – твердила свое Аделайн.
– Упаси Бог, я не собиралась покушаться на время, необходимое на подготовку к важным встречам, – поспешно сказала Оливия, которая не хотела давать повода для подобных обвинений – ее и так с трудом терпели. – У меня есть место, и оно меня вполне устраивает.
– Но разве вы не хотите сидеть вместе с Харви? – продолжала настаивать Аделайн.
До чего же я тебя ненавижу, куколка! – злобно подумала Оливия.
Конечно, ей хотелось сидеть рядом с Харви. Но еще больше хотелось не совершить во время этой поездки ни одной фатальной ошибки, поэтому она повернулась к Харви и обратилась к нему, страстно желая, чтобы он поверил ей:
– Я уже говорила тебе, дорогой, что сама о себе позабочусь. Мне будет очень неловко, если я соглашусь занять место Аделайн. Милый, я ведь обещала тебе, что не буду вмешиваться в дела и создавать ненужные проблемы. Поэтому, прошу тебя, пусть все останется, как есть.
– Как хочешь, – раздраженно буркнул Харви, которому надоели препирательства.
Оливия растерялась. Разве я поступила неправильно? Разве от меня ожидали другого? Как бы мне хотелось, чтобы Харви высказался более определенно – я так нуждаюсь в его одобрении!
В самолете Харви окружили повышенным вниманием стюардессы, готовые исполнить любое его желание. Но его раздражала эта предупредительность. Харви слышал, как Оливия оживленно болтает со своим соседом, и клял себя за невозможность изменить положение, которое он сам же и создал.
Оливия добросовестно выполнила все его пожелания: не вмешиваться в его дела, не отнимать у него по пустякам время, не мешать ему готовиться к предстоящим деловым переговорам и вообще больше заниматься своими делами. «Не нарушай мои планы», – твердо сказал он ей. И вот теперь он летит в самолете, потягивая восхитительное шампанское с таким видом, словно ему подали уксус. Харви был очень недоволен собой и сложившейся ситуацией. Рушился установившийся уклад его жизни.
В самолете Харви хотел бы сидеть рядом с Оливией. Это было первое ее путешествие за океан, и Харви предвкушал, какой радостью будет сиять ее лицо. Она умела радоваться жизни. Эта черта характера жены всегда нравилась Харви. Он считал, что именно поэтому она и была превосходной матерью, лучшей и желать нельзя. И Харви все время пытался дать понять Оливии, что это качество ее натуры значит для него больше, чем сексуальные утехи, которые – пожелай он того – можно легко найти и на стороне.
Однако ничего искать на стороне он не хотел. И даже представить не мог, что где-нибудь еще может получить такое удовольствие, которое он получал последние четыре ночи, занимаясь любовью с Оливией. И это приводило Харви в растерянность. Он уже успел смириться с ходом своей семейной жизни, знал, что можно и чего нельзя ожидать от своей жены, и вдруг…
Поведение Оливии нарушило все его представления о ней. Перед ним предстала совершенно другая женщина, не та, с которой он прожил семь лет и к которой привык. Будто все ее чувства, намертво запеленатые, вдруг вырвались на свободу, мстя за свое длительное заключение.
Одежда, которая сейчас была на Оливии, будоражила воображение Харви. Плотно облегающие джинсы подчеркивали пленительные бедра и восхитительно длинные ноги. А уж от пуловера с глубоким вырезом нельзя было отвести глаз.
Каким-то непостижимым образом свободный пуловер подчеркивал отсутствие на Оливии бюстгальтера. У Харви не выходила из головы мысль о том, что могло бы его ожидать ночью, когда путешественники опустят спинки своих кресел и в салоне погаснет свет. Сейчас же… Харви перевел взгляд на Аделайн, невозмутимо сидевшую рядом с ним и смотревшую в иллюминатор. Аделайн, по-видимому, понимала, что босс расстроен, встревожен и в плохом настроении. Один Бог знает, как она воспринимает создавшуюся ситуацию. Не то что Харви это беспокоило, но ему необходимо поставить все точки над «i», прежде чем самолет приземлится в каирском аэропорту и они доберутся до «Оберж де пирамид».
Одежда Аделайн тоже подчеркивала ее сексуальность, хотя и не столь откровенно, как у Оливии. На Аделайн была длинная темно-синяя юбка с разрезом на боку, доходившим до середины бедра, откуда начинался ряд пуговиц, поднимавшихся до талии. Юбку дополняла облегающая блуза в тон, на которой было не меньше пуговиц, чем на юбке, – для того, чтобы привлечь внимание. Что же касается фигуры, то тут Аделайн заметно уступала Оливии.
Вероятно, почувствовав его взгляд, Аделайн с вопросительным видом повернулась к Харви.
– Какая-нибудь проблема? – В ее голосе прозвучали сочувственные нотки, приглашающие Харви поделиться с ней тем, что его беспокоило.
Харви никогда не разговаривал с Аделайн о своей жене и не собирался нарушать это правило сейчас. Его отношения с женой никак не касались личной помощницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16