– Надо отвести его в лагерь и показать Китти.– Она меня убьет, – хрипло выдохнул Тревис. – Она только и дожидается… возможности меня убить…– Я ни на шаг от тебя не отойду, – заверил Сэм. – Ну же, Тревис, поехали назад. Вот упрямец! Какого черта ты вообще сунулся в этот рейд!Легко преодолев его слабое сопротивление, товарищи посадили Тревиса в седло. Он сам сможет вернуться в лагерь. Он теперь понял: все дело в том, что Китти его отравила. Она подсыпала в пищу какой-то яд, и теперь он умирает, но надеется все же дотянуть до лагеря, чтобы самому вцепиться ей в горло и душить, душить… Да, именно так он и поступит. Это не сойдет ей с рук… он заберет ее с собой…И тут он почувствовал, что падает… вниз… вниз… вниз, пока беспросветная тьма не сомкнулась над его головой…Слова достигали его слуха как сквозь черную, глухую пелену. Он мог слышать, но не мог говорить.– Слава Богу, он пытается открыть глаза… – Это был голос Сэма.– Пожалуйста, отодвинься. Мне надо промыть ему глаза, – ответил голос Китти. Да, он ясно слышал ее голос. Черт побери, значит, и она оказалась в преисподней? Значит, он успел все же задушить ее и забрать с собой? Но для преисподней здесь слишком холодно и сыро. Боже, как он ослаб! Тревис хотел взмахнуть рукой, чтобы дать им понять, что с ним все в порядке, но не смог пошевелить и пальцем.– Да посторонись же ты, наконец! Право, Сэм, неужели за все эти недели ты не перестал бояться за своего бесценного капитана?Стоя на коленях, она стала протирать смоченной в слабом уксусе тряпкой глаза и лоб Колтрейна.– Он пошевелился… капитан Колтрейн! – нетерпеливо окликнула она. – Вы меня слышите? Ох, слава тебе, Господи!– Капитан, вам стало легче? – раздался голос Сэма Бачера. Тревис приоткрыл глаза и различил сиявшую физиономию своего давнишнего приятеля. – Ну, теперь дело пойдет на поправку. Я же сказал этой девчонке, что если только ты умрешь, то я мигом вышибу дух и из нее, и из ее драгоценного Реба, и она поверила, – грубо сказал он.– Ну да, ты только и знал, что размахивал перед моим носом револьвером, – сердито отвечала Китти, – даже когда я объяснила, что у капитана сыпной тиф. Редко кто выживает после такой болезни. Он остался жив только оттого, что Господь отвернулся от него, да и дьявол, наверное, тоже. Никому не понадобилась эта черная душа! Послушай, Сэм, ты мне дашь спокойно закапать ему в глаза микстуру, или лучше пусть он ослепнет?Тревис слабо улыбнулся. Какую выволочку устроила Китти старине Сэму! И что удивительно, она добилась своего: старый увалень отодвинулся.– Принеси-ка ему чашку того вина, что остывает в ручье, – велела она. – И еще свежую порцию опия. Он не скоро оправится полностью.– Как… долго я пролежал без сознания? – Тревис удивился, что ему вообще хватило сил говорить.Китти молча колдовала над его глазами.– Как… долго? – настаивал он.– Три недели.– Три недели? – Он попытался подняться, но не смог.– Лучше не дергайтесь. Мне надо промыть этим снадобьем вам глаза. Было намного лучше, пока вы оставались без сознания. По крайней мере, я могла спокойно вас лечить!Целых три недели. Сколько всего могло случиться за это время? Доложили ли они Макклеллану об уловках Магрудера? Да, теперь он вспомнил все совершенно – как ему стало плохо во время рейда, как они раскусили коварные замыслы Магрудера. Но что было потом?Тревис находился в палатке. Рядом лежал кто-то еще. Один из его солдат. Он попытался повернуть голову, но не смог.– Не старайтесь побороть слабость, капитан, – посоветовала Китти. Его удивила необычайная мягкость ее тона. – Лучше засните. Тогда силы восстановятся быстрее.Когда Тревис снова открыл глаза, то обнаружил, что рядом, прямо на земле, сидит Сэм Бачер.– Проваляться три недели на тонком одеяле, на холодной, жесткой земле – да от этого кто хочешь очнется! – грубовато пошутил он. – Как ты себя чувствуешь?– Слабым.– Ну, еще бы! Прихватило тебя изрядно! Первые три дня Китти очень боялась – ты в любую минуту мог испустить дух. Она не отходила от тебя ни на шаг, все поила какой-то микстурой, которую составила из трав и кореньев. А еще отправила одного из наших в город за лекарством. Нам пришлось так и сидеть на месте. Повсюду в лесах полно Ребов, особенно после того как Джонстону удалось-таки добраться со своей армией к Магрудеру.– Вы успели доложить Макклеллану, что он попался на уловку?Сэм кивнул:– Еще бы не доложили! Но Макклеллан и без того успел потерять месяц. Как только он получил наш рапорт, то сразу собрался обстреливать Ребов прямой наводкой и вытаскивать на позиции тяжелую артиллерию. И знаешь, что было потом? Джонстон взял да эвакуировал весь Йорктаун! Ох, конечно, потом еще была большая заваруха под Уилльямсбургом. А привело это к тому, что теперь президент Линкольн с секретарем Стентоном еще пуще косятся на Макклеллана… Эй, я совсем тебя замучил? – всполошился Сэм, увидев, что Тревис прикрыл глаза. – Говорила же Китти, что ты еще слишком слаб!– А где она сама?– Отсыпается. Сейчас уже давно ночь. Ты очнулся сегодня в полдень и снова заснул. И теперь моя очередь за тобой смотреть. Ну конечно, самые тяжелые первые три дня она дежурила возле тебя безотлучно. Китти беспокоилась, что ты так долго не приходишь в себя. И ты действительно едва не умер. И еще Китти сказала, что ты все время спишь, потому что просто слишком слаб, чтобы проснуться. И я ей верю.Наконец-то Тревису удалось повернуть голову. Кто-то лежал сбоку от него.– Это – Винс Поттер, – негромко пояснил Сэм. – Он заболел нынче утром. Китти боится, что ему не выкарабкаться. Парень был слишком слаб с самого начала.– Кто-нибудь уже умер?Сэм отвел взгляд.– Сэм, ты не ответил на мой вопрос: кто-нибудь умер?– Джим Дуган, – дрогнувшим голосом отвечал ветеран. – И еще Лонни Мак. Оба на прошлой неделе. Рэйни – тот помер пару дней назад. Китти сказала, что самое плохое уже позади. И ты должен поправиться, Тревис. Позавчера я был в городе – очень плохие новости. И наше место в строю. Прошел слух, что Ребы вот-вот подберутся к Вашингтону. И все как один твердят, что если это случится, то война будет проиграна.– Да, дело дрянь! – И Тревис добавил еще несколько крепких словечек.– О, капитан обрел дар речи, это сразу чувствуется! – съязвила Китти, входя в палатку. Она была все в том же платье – казалось, на нем вообще не осталось ни одной целой нитки. Растрепанные волосы нимбом окружали лицо и мягко светились в отблесках лампы. Тревису снова бросилась в глаза ее неземная красота – и пламя синих глаз, таких ярких, что по сравнению с ними любая фиалка показалась бы тусклой. Он впервые встречал женщину с таким необычным цветом глаз. А чего стоили эти ресницы – теперь, когда Китти наклонилась поближе, он ясно мог их разглядеть. Пушистые, слегка изогнутые, они играли золотистыми искорками, как будто их посыпали какой-то удивительной пудрой. Необыкновенная женщина! Он внезапно осознал, что больше всего на свете хотел бы иметь достаточно сил, чтобы обнять ее и целовать, целовать до безумия.Китти велела Сэму принести еще вина – оно помогает восстановить силы – и немного вареного мяса, что осталось от ужина. Он должен есть, чтобы поправиться, пусть даже придется кормить его силой.Он поел с большим удовольствием, и Сэм сказал, что хотел бы пойти вздремнуть, если Китти останется дежурить. Перед этим они вдвоем попытались напоить лекарством Винса Поттера, но ничего не вышло. И теперь Китти сидела возле Тревиса.– А знаете, последнее, что я помню, – это мои догадки о том, что вы отравили меня, и оттого мне так плохо. И я твердо решил во что бы то ни стало добраться до лагеря и задушить вас собственными руками.Она рассмеялась, потирая горло:– Так вот почему вы так яростно плевались всякий раз, когда я начинала поить вас лекарством, и пытались вцепиться мне в глотку. И однажды вы и вправду чуть меня не придушили! Слава Богу, рядом оказался Сэм, который еле успел разжать ваши пальцы!– Да неужели?– Именно так! Я и не думала, что вы так сильно меня ненавидите. Все в отряде были в недоумении: зачем таскать меня за собой, если я так вам ненавистна? Я и сама не понимаю. Несчастный Энди, тот места себе не находил, все боялся, что вы умрете и тогда ваши головорезы его прикончат.Она замолчала и несколько долгих минут они глядели друг другу в глаза.– Китти, я не питаю к вам ненависти, – наконец признался Тревис. – И я считаю вас самой красивой женщиной на свете. Просто я никогда в жизни не доверял женщинам – а вы еще и самая опасная среди них. И для меня было вполне логично предположить, что вы постараетесь отравить меня при первом удобном случае. В итоге приходится благодарить вас за спасение жизни.– Ну… Сэм ведь сказал, что убьет меня и Энди, если вы умрете. – И она неловко разгладила подол рваного платья.Вид столь прелестного существа, облаченного в жалкие лохмотья, мог сравниться лишь с диким цветком, распустившимся посреди поля, поросшего плевелами. Такая женщина, как Китти, была достойна лучшего наряда.– Китти, я не думаю, что Сэм привел бы свою угрозу в исполнение. Скорее всего, он просто хотел припугнуть вас. Я уверен, вы ни за что не оставили бы меня умирать от тифа. Спасибо вам!Оба замолкли, вслушиваясь в привычные ночные звуки. Где-то в лесу заунывно ухала сова и стрекотали цикады. Здесь, в палатке, потрескивало масло в маленькой самодельной лампе и хрипло, натужно дышал лежавший в другом углу Винс Поттер.О чем она задумалась? Тревис не имел ни малейшего понятия. Впрочем, он не имел понятия и о том, с чего вдруг задался подобным вопросом. Да, она спасла ему жизнь, но только чтобы отвести угрозу от собственной. То есть ее действия были продиктованы вовсе не расположением или сочувствием к нему. Но почему же ее близость пробуждает в нем незнакомую теплую нежность?– Тревис, – нерешительно заговорила Китти. – Что вы собираетесь сделать со мной и с Энди? Я слышала, Север вот-вот проиграет войну. Почему бы вам не отпустить нас, пока мы все не погибли?– Нет, – резко возразил он. – Вы нужны здесь. Я уже не раз об этом говорил и вовсе не собираюсь отпускать вас домой, где ваши знания пойдут на пользу нашим врагам. А кроме того, разве вы не говорили, что ваш отец воюет за Север? Неужели вы хотели бы, чтобы он страдал и даже умер из-за того, что вовремя не получил помощь? И как вообще вам удается ненавидеть всех до одного федералов, если ваш отец носит такой же мундир, как и мы, и борется за одно с нами дело?– Не забывайте – я обручена с конфедератом.Она порывисто отвернулась, и Тревис мягким прикосновением ладони заставил Китти снова обратить на него взгляд:– Неужели вы так сильно его любите?– Я… я люблю его, действительно люблю, – торжественно произнесла пленница. – Он очень хороший человек. И когда война кончится, мы будем чрезвычайно счастливы вдвоем.– Энди рассказывал мне, что Натан противился вашему желанию работать в госпитале там, на родине.– Вам известно его имя? – не поверила своим ушам Китти. – Вы посмели расспрашивать о нем Энди, и он вам отвечал?! Но почему? Мне это непонятно и даже… и даже неприятно!– Действительно, мы с ним беседовали. Вашего жениха зовут Натан Коллинз, и он сражается в отряде, именуемом «Уэйнский добровольческий». Они участвовали в бою под Шайло. Энди охотно говорил со мной, потому что беспокоится о вас. А я говорил с Энди, потому что желал убедиться, правда ли то, что вы рассказывали о себе.– Стало быть, вы мне наконец-то поверили? – Китти бросила на него насмешливый взгляд.– Да.– И тем не менее не отпустите меня?– Нет.– Тогда остается лишь пожалеть, что вы не умерли. – И она вскочила, чтобы уйти, а Тревис был еще слишком слаб, чтобы остановить ее. На миг Китти задержалась и, заглянув капитану в глаза, горячо спросила: – Тревис, отчего вы так ненавидите женщин? Что за странное стремление заставлять их страдать на ваших глазах? Взять хотя бы ту ночь, когда вы… когда вы…– Когда я доставил вам удовольствие? – Ну вот, опять эта издевательская ухмылка!– Во мне говорил природный инстинкт, – слегка покраснела Китти. – А вот вы упивались моим унижением, и я нахожу это отвратительным и ненормальным. Откуда у вас такая жестокость?Он закрыл глаза. Она хочет знать, почему он так жесток с женщинами? Этого он ей никогда не расскажет. Он вообще ни с кем об этом не говорил, кроме Сэма Бачера, да и то после изрядного количества виски. Ужасные воспоминания задушили бы тогда Тревиса, не выплесни он их наружу.В детстве Тревис любил и почитал свою мать, как и положено любому маленькому мальчику, и не придавал значения ее привычке постоянно отлучаться в Новый Орлеан «развеять одиночество» в те дни, когда отец отправлялся на промысел в глубину болот.Однажды буря в заливе достигла болотных вод, и отцу пришлось вернуться домой раньше срока. Однако неистовая стихия, с корнем выворачивавшая деревья и срывавшая крыши с домов, не смогла бы тягаться с тем ураганом, что бушевал в сердце у Дека Колтрейна, спешившего в Новый Орлеан на поиски своей жены.И он отыскал ее – в объятиях другого мужчины, и силком притащил домой. И пока буря ревела и бесновалась в ночи, неся смерть всему живому, Дек Колтрейн, напившись до безумия, положил конец и беспутной жизни своей супруги, и своей собственной.В тот год Тревису минуло всего двенадцать лет. Его сестренке было два года. Мальчик спрятался в отхожем месте, расположенном за домом. Перепуганные до смерти дети просидели там всю ночь напролет, крепко обнявшись, и вздрагивали всякий раз, как слышался вопль матери и глухой рев отца.Когда перед рассветом ветер немного затих, Тревис собрался с духом и вошел в дом. И оказался в настоящем аду. На полу лежало окровавленное, изуродованное тело, в котором с трудом можно было угадать ту красавицу, какой была при жизни его мать. Рядом раскинулся отец, с перерезанным горлом, все еще сжимая в кулаке нож. Оба были давно мертвы.Тревис едва успел заслонить от ужасного зрелища младшую сестру. Вскоре подоспели незнакомые мужчины. Они явились за отцом, которого собирались посадить в тюрьму за убийство того, с кем проводила время его жена. Но они опоздали – Дека Колтрейна теперь можно было поместить только в сырую могильную яму.Эту ночь Тревис запомнил на всю жизнь. Впрочем, он и не собирался ее забывать. Напротив, он старательно хранил ее, как драгоценный урок жизни, как доказательство того, что любовь к женщине ведет мужчину в ад. И все последующие годы, взрослея в жестокой борьбе за существование, Тревис твердил себе, что никогда не проявит слабость, никогда не полюбит ни одну женщину.Хотя, конечно, не обошлось и без ошибок. Уже в шестнадцать лет он как дурак влюбился по уши в прелестную креолку. А потом возненавидел самого себя за эту глупость, ибо вскоре обнаружилось, что все окрестные мальчишки успели отведать то, что, по ее словам, принадлежало ему, ему одному. Нет, на свете не было ни одной женщины, заслуживающей доверия, и он был бы полным кретином, если бы хоть на секунду усомнился в этом.С тех пор он взял в обычай предоставлять женщинам быть страдающей стороной, не допуская ни малейшей слабости со своей.А потом случилось несчастье с его сестрой, и она убила себя, а Тревис ушел на войну, полный жажды крови. Ему была не дорога собственная жизнь. Нет, не смерть его страшила, а жизнь, обратившая к нему несказанно суровый лик. Видимо, оттого капитан оказался в таком фаворе у самого генерала Гранта. Он очертя голову бросался в любой бой и крушил врага, не ведая жалости ни к нему, ни к себе. Трижды под ним убивали коня, ему приходилось отстаивать свою жизнь в дикой рукопашной схватке, но ни разу он не отступил ни на шаг.И вот теперь здесь, перед ним, сидела самая красивая женщина на земле. Она внимательно смотрела на него из-под пушистых ресниц, касавшихся нежных, как персики, щек, окаймленных золотистыми, как мед, локонами. Тревис невольно скользнул взглядом вниз, на полную, высокую грудь, и даже в своем нынешнем плачевном состоянии не мог не почувствовать возбуждения. О, он хотел ее! Он хотел ее так, как никогда прежде не хотел ни одной женщины в мире. Он желал ворваться в нее и слиться с ней в едином ритме, пока чресла не взорвутся сладким огнем. Он хотел держать ее в объятиях всю ночь, каждую ночь. Он жаждал до изнеможения целовать эти пьянящие губы. А еще он хотел, чтобы она шла с ним по жизни рядом и никто не сомневался, что Китти принадлежит ему, ему одному – и никому больше.Дурак! Тревис с трудом заставил себя отвести взгляд. Дурак! Непроходимый тупица! Она не лучше прочих. Она такая же, как все! Просто ей повезло родиться с необычайно красивой мордашкой. Вот и все! Это болезнь и слабость заставили его на миг потерять голову. И чем быстрее он поправится и наберется сил, тем быстрее придет в себя.– Послушайте, я хочу спать! – грубо проговорил он. – Позаботьтесь лучше о моем солдате. Вы нужны ему больше, чем мне!Китти не спеша выпрямилась, не сводя с Тревиса глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53