– Но почему? Неужто ты полагаешь, будто какая-то охотница за наследством может предпочесть другого? – Судя по тону, данное предположение, по мнению Данте, являлось сущим абсурдом.«Нет. Я полагаю, что, если она станет замужней дамой, ее поездки в Лондон при необходимости можно будет вообще избежать», – подумал Верджил. Одной мысли о том, что Бьянка Кенвуд появится в изысканном обществе, где к титулованным особам будет обращаться «мистер» и рассказывать направо и налево о том, что она намерена учиться оперному пению, было достаточно, чтобы испортить Верджилу настроение в этот предвечерний августовский час.Однако вопрос Данте больно кольнул его, усугубив дурное предчувствие, которое не отпускало Верджила с той самой поры, как этим вечером он выехал из дома Пенелопы. Быть может, для Данте лучше покончить с этим, пока на горизонте не появился кто-либо другой?Данте посмотрел на брата в упор.– Мы почти приехали. Не пора ли тебе все рассказать сейчас?– Рассказать?– Ты был не очень-то многословен насчет этой мисс Кенвуд, которую прочишь мне в жены. Тут что-то не так. Ты ведь видел ее. Мы оба знаем, что выбора у меня нет, я должен на ней жениться. Но если ты хочешь сказать мне что-то наедине, то у тебя остается мало времени.– Если я не описал ее тебе в деталях, то лишь потому, что это было бы бестактно с моей стороны. Женщина не скаковая лошадь.– Но ты ее вообще не описал.– Ну, хорошо. Она среднего роста, стройная, с голубыми глазами…– А волосы какие?Если бы он знал, какие у нее волосы! На ней был этот смешной парик.– Что? Неужели она очень дурна?Верджилу искренне хотелось рассказать Данте все, но он никак не мог подобрать нужных слов. Размышляя о том, как поточнее выразить мысль, он внезапно почувствовал стыд от того, что почти насильно толкает брата на этот брак. Хотя Данте, узнав, что в результате получит пять тысяч годовых, сильно ему и не противился.– Дело не во внешности. Речь идет о манерах…– И это все? Это так на тебя похоже – дуться из-за нескольких faux pas Faux pas – оплошность (фр.)
. А чего ты ждал – она же американка! Что ж, Пен мигом приведет ее в норму.Выражение «несколько faux pas» было лишь бледным отражением настоящего положения дел, но Верджил промолчал.– Да, конечно. Хотя даже при всем при этом она… очень заметная особа.– Заметная?– Можно даже сказать, необычная.– Необычная?– И возможно, ей немного… не хватает лоска. Но это, разумеется, поправимо.Данте с капризным выражением на лице выглянул в окно экипажа. Они проезжали суссексскую деревню, а значит, уже почти добрались до дома, и времени оставалось в обрез. Однако Верджил все медлил, не решаясь продолжить.– Возможно, ей нужна твердая рука. Насколько я могу судить, у нее независимый характер.Брат снова повернулся к нему.– Независимый до поры до времени.– У нее есть свои убеждения, но, надеюсь, с годами это пройдет.– Хорошо бы теперь, после всего сказанного подвести черту и сказать, что она красива.Бесспорно. Но беда в том, что Верджил не знал, в самом ли деле она красива, – в его памяти запечатлелись лишь большие умные глаза. Что еще о ней сказать? Сценический грим не дал ему разглядеть ее как следует. Возможно, у нее хороший цвет лица, но говорить об этом достоверно можно было не раньше, чем она умоется. Возможно, у нее чувственная натура… но об этом качестве его будущей супруги брату упоминать не следует.– Черт побери! Если она вульгарна, я не перенесу этого, Верджил. Тогда даже не упрашивай! Она бросит тень на меня и нашу семью. После свадьбы от нее вряд ли так просто отделаешься, уехав в город и оставив ее здесь. А ведь именно на это я и рассчитывал. Ты все тянешь время, никак не решишься расстаться со своей сладостной свободой, а пока ты не женился на Флер и не обзавелся детьми, я твой наследник, и эта американка запросто может стать виконтессой Леклер.Младшему брату ни к чему перечислять ловушки, которые могут поджидать старшего. Их было гораздо больше, и они были гораздо серьезнее, чем предполагал Данте. Если бы только существовал иной выход из положения, Верджил бы им, несомненно, воспользовался, но две недели бесконечных раздумий не дали никаких результатов, лишь возвратили его к первоначальному замыслу. Бьянку Кенвуд нужно прочно связать с семьей.Данте прикусил нижнюю губу и снова уставился в окно.– Доходы с ее капитала будут принадлежать мне, и ты не станешь вмешиваться в дела на правах опекуна? Наш уговор остается в силе: до свадьбы я получу увеличенное содержание?– Ну конечно. Я также в соответствии с твоей просьбой продолжу контролировать размещение капитала. Доход с капитала гарантирован, но финансы время от времени требуют контроля, а ты, я знаю, ненавидишь все это.Данте отмахнулся:– Грязные дела! Они всегда так раздражают! Не думаю, что о них стоит беспокоиться. Впрочем, действуй по своему усмотрению: хочешь – продавай, хочешь – придерживай. Ты умудрился спасти нас от разорения после смерти Милтона, а потому я тебя ни о чем даже не спрашиваю.Дальше, через дубовую и ясеневую рощицы в конце Леклер-Парка, братья ехали в полном молчании. Верджил любил извилистый, длинный путь и всегда приказывал кучеру ехать именно этой дорогой. Лишние несколько миль были для него своеобразным переходом: они помогали ему настроиться, подготовиться к роли виконта Леклера и исполнению всех возложенных на него титулом обязанностей.Впервые он поехал этой дорогой, получив весть о смерти Милтона. Тогда он нарочно выбрал путь подлиннее, оттягивая момент приезда. Его переполняли противоречивые эмоции и горькая обида на судьбу, которая перевернула его жизнь, поставив на место старшего брата.Верджил смирился с тем, что отныне его жизнь будет полна различных ограничений, и принял случившееся как данность. И все же тогда он смутно представлял себе, как осложнит его жизнь смерть брата, и даже не мог вообразить те тайны и ту ложь, которые откроются перед ним по приезде домой.Данте вдруг приник к окну и, искоса глянув на брата, спросил:– Что?..– Что-то не так? – Верджил отодвинул голову Данте и глянул в приоткрывшееся пространство.– Там, у озера! Погоди, деревья загораживают. Вот! Это, случайно, не Шарлотта?Когда они приблизились к озеру, лес поредел, и они увидели двух купающихся женщин, которые, весело смеясь, брызгали друг на друга водой. Обе выглядели абсолютно нагими, ибо намокшие нижние рубашки стали совершенно прозрачными. Черт возьми, это действительно была их младшая сестра Шарлотта и горничная их гостьи, Джейн Ормонд.Послышался всплеск, и из воды показалась третья женская фигура. Мокрая рубашка, приставшая к телу, почти ничего не скрывала. Красивые плечи… ровная спина… осиная талия… изящные бедра… и, наконец, соблазнительные округлые ягодицы. Водопад длинных светлых волос, ниспадающих с головы совершенной формы, облепил тело.Тонкие руки заскользили по поверхности воды, посылая брызги в сторону подруг. Две другие девушки с визгом начали массированное контрнаступление на свою подругу, пока та, окруженная водяным туманом, не превратилась в подобие фантастического видения.До братьев донесся веселый возглас протеста. Третья девушка со смехом повернулась, собираясь бежать от нападавших.Верджил не мог с точностью определить, как ясно видели эти большие голубые глаза проезжавший мимо экипаж с двумя потрясенными пассажирами, но на мгновение она застыла, одной рукой скользнув по груди, а другой накрыв темный треугольник между ног. Прежде чем отвернуться и опуститься на колени, она на кратчайший миг стала Венерой Боттичелли – с прекрасным лицом и пышными формами девушка была похожа на непорочную и скромную богиню, зрелую и открытую любви. Желание защитить ее и целый сонм эротических фантазий, пробудившихся в Верджиле еще там, в игорном доме, овладели им с новой силой.Путники одновременно пришли в себя и, выпрямившись, откинулись на сиденьях.Данте бросил на брата подозрительный взгляд.– Кто это?– С уверенностью сказать не могу, но полагаю, мисс Кенвуд.Данте прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья.– Я хочу убедиться, что правильно понял свое положение, Верджил. Я должен жениться на ней? Я должен быть принесен в жертву богу финансовой стабильности и взять в жены эту женщину, которую мы только что видели? Девушку, до того «выдающуюся, необычную и независимую», что она купается почти нагой среди бела дня у дороги, причем нашу сестру тоже склоняет к этому? Ты собираешься заставить меня жениться, угрожая оставить без содержания? Это она моя нареченная?– Да. – Верджилу больше нечего было ответить.Данте с минуту оставался в той же задумчивой позе, потом открыл ясные глаза, которые тотчас заблестели. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая бывает только у очень довольных мужчин.– Ну, спасибо!
– Очень хорошо, Пен. Очень хорошо.После этих слов Пенелопа покраснела еще сильнее, чем после услышанной истории.– Не вини меня. Я не давала разрешения на подобную выходку. Бьянка была очень обходительна и не делала ничего, что нарушало бы приличия, по крайней мере, при мне. – Последние слова Пенелопа произнесла, слегка поморщившись. Она была достаточно умна и понимала, что, судя по сегодняшней проказе, ей, возможно, далеко не все известно о проделках мисс Кенвуд. Верджил представил себе череду скандальных эпизодов, разворачивавшихся под носом у Пенелопы.– Все вроде шло как по маслу. Бьянка вела себя так смирно – казалось, и воды не замутит…– В данных обстоятельствах твое выражение со словом «вода» не очень удачно, Пен.Пенелопа понурила голову, видимо, смущенная тем, что не справилась с возложенными на нее обязанностями, и брат примирительно потрепал ее по плечу. У сестры было слишком мягкое сердце, и она ни в ком никогда не подозревала ничего плохого, а Бьянка Кенвуд, вероятно, тотчас раскусила Пенелопу и воспользовалась ее слабостью. Чтобы держать мисс Кенвуд в узде, требовалась старая тетка, какая-нибудь гарпия с несокрушимой волей, от взгляда которой молодые женщины трепещут, и чьи строгие наставления тотчас неукоснительно исполняются.К сожалению, такой тетки у них не было.– Может быть, в Америке все так купаются?– Пен, умоляю тебя!– Я поговорю с ней, а Шарлотта получит хороший нагоняй.– Ты этого не сделаешь.– А кто тогда? Ох, Верджил, только не ты! Всякий раз при упоминании твоего имени у нее на лице появляется престранное выражение. Ты для нее все равно, что тюремный надзиратель, и если при встрече ты сразу же кинешься выговаривать ей за ее поведение…– Я не скажу ни слова. Сказать об этом – значит признаться, что мы с Данте все видели.Признать случившееся – значит создать неловкость и некую… близость. Остается лишь одно: смотреть на все сквозь пальцы.– Я побеседую с Шарлоттой и объясню ей в общих выражениях, что нельзя поддаваться чужому дурному влиянию.Тут к Верджилу и Пенелопе присоединился Данте – он уже переоделся, и теперь на нем была тщательно выглаженная, превосходно сшитая одежда; он выглядел довольным и отдохнувшим. Длинные, по романтической моде, волосы он старательно уложил в художественном беспорядке.– Очень любезно с твоей стороны провести с нами несколько дней, – сказала Пенелопа, поднимаясь со своего места, чтобы поцеловать брата.– Иногда я тоже скучаю по семье, Пен. Думаю, я здесь пробуду… с неделю. Да, недели, пожалуй, хватит. – Он подмигнул Верджилу, и Пенелопа, заметив это, подозрительно нахмурилась.Верджил ответил Данте укоризненным взглядом: ведь Пенелопа ничего не знала об их планах относительно мисс Кенвуд, да и самоуверенность брата отчего-то его раздражала.– С неделю? Это прекрасно, Данте! Я знаю, ты не терпишь деревню, ведь здесь нет возможности заняться спортом…– Ну, спорта тут хоть отбавляй. Мне стало известно, что Вердж приобрел новую лошадь, которую требуется объездить, и я посчитал своим долгом помочь брату, ибо у меня талант управляться с лошадьми.– Новая лошадь? Верджил, ты мне ничего не говорил.– Она прибудет через несколько дней, – пробормотал виконт. Хитрец Данте – не упустил случай выторговать себе лошадь. Сравнение, к слову, весьма удачное – мисс Кенвуд действительно не хватает не лоска, а объездки. Это похоже на Данте: только он способен составить о женщине мнение всего за несколько секунд с расстояния семьдесят ярдов и так воодушевиться мыслью о ее завоевании. Неудивительно, что он держался так уверенно и вызывающе.Молодая кобылица, то есть особа, о которой шла речь, едва слышно шурша юбками, вскоре присоединилась к их обществу. Она пришла с Шарлоттой – стройная и гибкая, словно тростинка, та, как всегда, была очаровательна. Все в ней пока еще дышало детской чистотой.Рядом с темноволосой и белокожей Шарлоттой в розовом наряде Бьянка Кенвуд немного напоминала деревенскую мисс – ее голубое платье выглядело простым и немного старомодным, а кожу покрывал легкий немодный загар. И все же безупречность ее красоты Верджил тогда угадал безошибочно. Золотые волосы, уложенные в незатейливый узел, подчеркивали женственный, но очень твердый подбородок лица сердечком. Такую красивую внешность вряд ли можно назвать стильной, но девушка обладала необыкновенным очарованием, излучая здоровье и держась с грацией взрослой дамы.В течение нескольких минут, пока Пенелопа не отрекомендовала его, Данте оценивающе разглядывал Бьянку. Столь откровенный изучающий взгляд смутил Верджила – он вдруг почувствовал, что, взявшись за это дело, поступает бесчестно. Впрочем, подобные вещи устраивали во все времена и, как правило, совершенно открыто.Данте не спеша приблизился к своей жертве. Его успех у женщин объяснялся не столько упорными домогательствами, сколько присущим ему магнетизмом: Одна дама как-то проговорилась Верджилу, что когда Данте заглядывает ей в глаза, ей кажется, будто он видит ее душу насквозь, и у нее от этого прерывается дыхание.Однако рассмотреть душу мисс Бьянки Кенвуд оказалось не так-то просто: она без затей, непринужденно ответила на приветствие Данте, и дух у нее при этом, кажется, не захватило. Верджил не мог не отдать должное ее самообладанию, хотя по намеченному плану она должна была влюбиться в его брата с первого взгляда.– А Верджила вы помните. – Пенелопа бесцеремонно указала на брата.– Мистера Дюклерка нельзя забыть. Я очарована возможностью снова видеть вас, сэр. Надеюсь, прежде чем вы уедете, мы сможем поговорить.– Конечно, если пожелаете.О да, она этого желала! Уже две недели подряд Бьянка проговаривала про себя заранее заготовленную на этот случай речь, так как все еще негодовала на его властное вмешательство в ее дела, из-за которого она очутилась здесь.Внезапно она сообразила, что неотрывно смотрит на Верджила и все это заметили.– Вы довольны своим пребыванием у нас? – вежливо спросил Данте, подводя ее к канапе.– Очень довольна, благодарю вас.Он сел рядом, во все глаза глядя на нее. Данте был хорош собой, хотя, пожалуй, немного тонковат, будто Бог, создавая старшего брата, использовал весь свой лучший материал, и, создавая Данте, ему пришлось обходиться тем, что осталось. Его прекрасные карие глаза, опушенные густыми ресницами, выражали неуместную фамильярность.Да, они всё видели. Бьянка спорила с Шарлоттой, уверяя ее, что из проезжавшего мимо экипажа никто не выглянет. В действительности в какой-то момент ей самой почудились в окне лица мужчин; однако, раз до сих пор об этом ничего сказано не было, она решила, что нечего об этом и думать…– Так, стало быть, вас назвали в честь итальянского поэта. – Она ощутила неловкость оттого, что Верджил Дюклерк видел ее почти нагой. Как ни странно, тот факт, что его брат тоже видел ее, Бьянку совершенно не волновал.– Эта не очень удачная мысль пришла в голову моему отцу, который мнил себя стихотворцем и назвал сыновей именами великих поэтов. Нашего старшего брата звали Милтон.– Должно быть, хуже ничего нельзя придумать. Лучше бы он назвал вас в честь героев, а не авторов.Шарлотта хихикнула.– Улисс, Эней и тому подобное? Это было бы вообще ужасно.– Слава Богу, он не обратился к своим любимым легендам о короле Артуре, – согласился Данте. – Ланселот, Гавейн или Галаад…Они еще немножко повеселились, обсуждая возможные имена, а потом к ним присоединилась Пенелопа. Но человек у окна так и остался стоять в стороне. При этом Бьянка интуитивно чувствовала, что он с большим интересом следит за этим добродушным подшучиванием, – лишним доказательством тому служил его взгляд, который он изредка бросал в их сторону.Бьянка со своего места могла хорошо рассмотреть виконта – он был отлично сложен, высок и строен. В его плечах и ногах, по-видимому, скрывалось гораздо больше силы, чем казалось на первый взгляд. Теперь, когда виконт не хмурился, он выглядел по-своему красивым – крепкий, с грубыми, мужественными чертами, с поразительными голубыми глазами, которые, казалось, видели человека насквозь.
1 2 3 4 5 6
. А чего ты ждал – она же американка! Что ж, Пен мигом приведет ее в норму.Выражение «несколько faux pas» было лишь бледным отражением настоящего положения дел, но Верджил промолчал.– Да, конечно. Хотя даже при всем при этом она… очень заметная особа.– Заметная?– Можно даже сказать, необычная.– Необычная?– И возможно, ей немного… не хватает лоска. Но это, разумеется, поправимо.Данте с капризным выражением на лице выглянул в окно экипажа. Они проезжали суссексскую деревню, а значит, уже почти добрались до дома, и времени оставалось в обрез. Однако Верджил все медлил, не решаясь продолжить.– Возможно, ей нужна твердая рука. Насколько я могу судить, у нее независимый характер.Брат снова повернулся к нему.– Независимый до поры до времени.– У нее есть свои убеждения, но, надеюсь, с годами это пройдет.– Хорошо бы теперь, после всего сказанного подвести черту и сказать, что она красива.Бесспорно. Но беда в том, что Верджил не знал, в самом ли деле она красива, – в его памяти запечатлелись лишь большие умные глаза. Что еще о ней сказать? Сценический грим не дал ему разглядеть ее как следует. Возможно, у нее хороший цвет лица, но говорить об этом достоверно можно было не раньше, чем она умоется. Возможно, у нее чувственная натура… но об этом качестве его будущей супруги брату упоминать не следует.– Черт побери! Если она вульгарна, я не перенесу этого, Верджил. Тогда даже не упрашивай! Она бросит тень на меня и нашу семью. После свадьбы от нее вряд ли так просто отделаешься, уехав в город и оставив ее здесь. А ведь именно на это я и рассчитывал. Ты все тянешь время, никак не решишься расстаться со своей сладостной свободой, а пока ты не женился на Флер и не обзавелся детьми, я твой наследник, и эта американка запросто может стать виконтессой Леклер.Младшему брату ни к чему перечислять ловушки, которые могут поджидать старшего. Их было гораздо больше, и они были гораздо серьезнее, чем предполагал Данте. Если бы только существовал иной выход из положения, Верджил бы им, несомненно, воспользовался, но две недели бесконечных раздумий не дали никаких результатов, лишь возвратили его к первоначальному замыслу. Бьянку Кенвуд нужно прочно связать с семьей.Данте прикусил нижнюю губу и снова уставился в окно.– Доходы с ее капитала будут принадлежать мне, и ты не станешь вмешиваться в дела на правах опекуна? Наш уговор остается в силе: до свадьбы я получу увеличенное содержание?– Ну конечно. Я также в соответствии с твоей просьбой продолжу контролировать размещение капитала. Доход с капитала гарантирован, но финансы время от времени требуют контроля, а ты, я знаю, ненавидишь все это.Данте отмахнулся:– Грязные дела! Они всегда так раздражают! Не думаю, что о них стоит беспокоиться. Впрочем, действуй по своему усмотрению: хочешь – продавай, хочешь – придерживай. Ты умудрился спасти нас от разорения после смерти Милтона, а потому я тебя ни о чем даже не спрашиваю.Дальше, через дубовую и ясеневую рощицы в конце Леклер-Парка, братья ехали в полном молчании. Верджил любил извилистый, длинный путь и всегда приказывал кучеру ехать именно этой дорогой. Лишние несколько миль были для него своеобразным переходом: они помогали ему настроиться, подготовиться к роли виконта Леклера и исполнению всех возложенных на него титулом обязанностей.Впервые он поехал этой дорогой, получив весть о смерти Милтона. Тогда он нарочно выбрал путь подлиннее, оттягивая момент приезда. Его переполняли противоречивые эмоции и горькая обида на судьбу, которая перевернула его жизнь, поставив на место старшего брата.Верджил смирился с тем, что отныне его жизнь будет полна различных ограничений, и принял случившееся как данность. И все же тогда он смутно представлял себе, как осложнит его жизнь смерть брата, и даже не мог вообразить те тайны и ту ложь, которые откроются перед ним по приезде домой.Данте вдруг приник к окну и, искоса глянув на брата, спросил:– Что?..– Что-то не так? – Верджил отодвинул голову Данте и глянул в приоткрывшееся пространство.– Там, у озера! Погоди, деревья загораживают. Вот! Это, случайно, не Шарлотта?Когда они приблизились к озеру, лес поредел, и они увидели двух купающихся женщин, которые, весело смеясь, брызгали друг на друга водой. Обе выглядели абсолютно нагими, ибо намокшие нижние рубашки стали совершенно прозрачными. Черт возьми, это действительно была их младшая сестра Шарлотта и горничная их гостьи, Джейн Ормонд.Послышался всплеск, и из воды показалась третья женская фигура. Мокрая рубашка, приставшая к телу, почти ничего не скрывала. Красивые плечи… ровная спина… осиная талия… изящные бедра… и, наконец, соблазнительные округлые ягодицы. Водопад длинных светлых волос, ниспадающих с головы совершенной формы, облепил тело.Тонкие руки заскользили по поверхности воды, посылая брызги в сторону подруг. Две другие девушки с визгом начали массированное контрнаступление на свою подругу, пока та, окруженная водяным туманом, не превратилась в подобие фантастического видения.До братьев донесся веселый возглас протеста. Третья девушка со смехом повернулась, собираясь бежать от нападавших.Верджил не мог с точностью определить, как ясно видели эти большие голубые глаза проезжавший мимо экипаж с двумя потрясенными пассажирами, но на мгновение она застыла, одной рукой скользнув по груди, а другой накрыв темный треугольник между ног. Прежде чем отвернуться и опуститься на колени, она на кратчайший миг стала Венерой Боттичелли – с прекрасным лицом и пышными формами девушка была похожа на непорочную и скромную богиню, зрелую и открытую любви. Желание защитить ее и целый сонм эротических фантазий, пробудившихся в Верджиле еще там, в игорном доме, овладели им с новой силой.Путники одновременно пришли в себя и, выпрямившись, откинулись на сиденьях.Данте бросил на брата подозрительный взгляд.– Кто это?– С уверенностью сказать не могу, но полагаю, мисс Кенвуд.Данте прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья.– Я хочу убедиться, что правильно понял свое положение, Верджил. Я должен жениться на ней? Я должен быть принесен в жертву богу финансовой стабильности и взять в жены эту женщину, которую мы только что видели? Девушку, до того «выдающуюся, необычную и независимую», что она купается почти нагой среди бела дня у дороги, причем нашу сестру тоже склоняет к этому? Ты собираешься заставить меня жениться, угрожая оставить без содержания? Это она моя нареченная?– Да. – Верджилу больше нечего было ответить.Данте с минуту оставался в той же задумчивой позе, потом открыл ясные глаза, которые тотчас заблестели. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая бывает только у очень довольных мужчин.– Ну, спасибо!
– Очень хорошо, Пен. Очень хорошо.После этих слов Пенелопа покраснела еще сильнее, чем после услышанной истории.– Не вини меня. Я не давала разрешения на подобную выходку. Бьянка была очень обходительна и не делала ничего, что нарушало бы приличия, по крайней мере, при мне. – Последние слова Пенелопа произнесла, слегка поморщившись. Она была достаточно умна и понимала, что, судя по сегодняшней проказе, ей, возможно, далеко не все известно о проделках мисс Кенвуд. Верджил представил себе череду скандальных эпизодов, разворачивавшихся под носом у Пенелопы.– Все вроде шло как по маслу. Бьянка вела себя так смирно – казалось, и воды не замутит…– В данных обстоятельствах твое выражение со словом «вода» не очень удачно, Пен.Пенелопа понурила голову, видимо, смущенная тем, что не справилась с возложенными на нее обязанностями, и брат примирительно потрепал ее по плечу. У сестры было слишком мягкое сердце, и она ни в ком никогда не подозревала ничего плохого, а Бьянка Кенвуд, вероятно, тотчас раскусила Пенелопу и воспользовалась ее слабостью. Чтобы держать мисс Кенвуд в узде, требовалась старая тетка, какая-нибудь гарпия с несокрушимой волей, от взгляда которой молодые женщины трепещут, и чьи строгие наставления тотчас неукоснительно исполняются.К сожалению, такой тетки у них не было.– Может быть, в Америке все так купаются?– Пен, умоляю тебя!– Я поговорю с ней, а Шарлотта получит хороший нагоняй.– Ты этого не сделаешь.– А кто тогда? Ох, Верджил, только не ты! Всякий раз при упоминании твоего имени у нее на лице появляется престранное выражение. Ты для нее все равно, что тюремный надзиратель, и если при встрече ты сразу же кинешься выговаривать ей за ее поведение…– Я не скажу ни слова. Сказать об этом – значит признаться, что мы с Данте все видели.Признать случившееся – значит создать неловкость и некую… близость. Остается лишь одно: смотреть на все сквозь пальцы.– Я побеседую с Шарлоттой и объясню ей в общих выражениях, что нельзя поддаваться чужому дурному влиянию.Тут к Верджилу и Пенелопе присоединился Данте – он уже переоделся, и теперь на нем была тщательно выглаженная, превосходно сшитая одежда; он выглядел довольным и отдохнувшим. Длинные, по романтической моде, волосы он старательно уложил в художественном беспорядке.– Очень любезно с твоей стороны провести с нами несколько дней, – сказала Пенелопа, поднимаясь со своего места, чтобы поцеловать брата.– Иногда я тоже скучаю по семье, Пен. Думаю, я здесь пробуду… с неделю. Да, недели, пожалуй, хватит. – Он подмигнул Верджилу, и Пенелопа, заметив это, подозрительно нахмурилась.Верджил ответил Данте укоризненным взглядом: ведь Пенелопа ничего не знала об их планах относительно мисс Кенвуд, да и самоуверенность брата отчего-то его раздражала.– С неделю? Это прекрасно, Данте! Я знаю, ты не терпишь деревню, ведь здесь нет возможности заняться спортом…– Ну, спорта тут хоть отбавляй. Мне стало известно, что Вердж приобрел новую лошадь, которую требуется объездить, и я посчитал своим долгом помочь брату, ибо у меня талант управляться с лошадьми.– Новая лошадь? Верджил, ты мне ничего не говорил.– Она прибудет через несколько дней, – пробормотал виконт. Хитрец Данте – не упустил случай выторговать себе лошадь. Сравнение, к слову, весьма удачное – мисс Кенвуд действительно не хватает не лоска, а объездки. Это похоже на Данте: только он способен составить о женщине мнение всего за несколько секунд с расстояния семьдесят ярдов и так воодушевиться мыслью о ее завоевании. Неудивительно, что он держался так уверенно и вызывающе.Молодая кобылица, то есть особа, о которой шла речь, едва слышно шурша юбками, вскоре присоединилась к их обществу. Она пришла с Шарлоттой – стройная и гибкая, словно тростинка, та, как всегда, была очаровательна. Все в ней пока еще дышало детской чистотой.Рядом с темноволосой и белокожей Шарлоттой в розовом наряде Бьянка Кенвуд немного напоминала деревенскую мисс – ее голубое платье выглядело простым и немного старомодным, а кожу покрывал легкий немодный загар. И все же безупречность ее красоты Верджил тогда угадал безошибочно. Золотые волосы, уложенные в незатейливый узел, подчеркивали женственный, но очень твердый подбородок лица сердечком. Такую красивую внешность вряд ли можно назвать стильной, но девушка обладала необыкновенным очарованием, излучая здоровье и держась с грацией взрослой дамы.В течение нескольких минут, пока Пенелопа не отрекомендовала его, Данте оценивающе разглядывал Бьянку. Столь откровенный изучающий взгляд смутил Верджила – он вдруг почувствовал, что, взявшись за это дело, поступает бесчестно. Впрочем, подобные вещи устраивали во все времена и, как правило, совершенно открыто.Данте не спеша приблизился к своей жертве. Его успех у женщин объяснялся не столько упорными домогательствами, сколько присущим ему магнетизмом: Одна дама как-то проговорилась Верджилу, что когда Данте заглядывает ей в глаза, ей кажется, будто он видит ее душу насквозь, и у нее от этого прерывается дыхание.Однако рассмотреть душу мисс Бьянки Кенвуд оказалось не так-то просто: она без затей, непринужденно ответила на приветствие Данте, и дух у нее при этом, кажется, не захватило. Верджил не мог не отдать должное ее самообладанию, хотя по намеченному плану она должна была влюбиться в его брата с первого взгляда.– А Верджила вы помните. – Пенелопа бесцеремонно указала на брата.– Мистера Дюклерка нельзя забыть. Я очарована возможностью снова видеть вас, сэр. Надеюсь, прежде чем вы уедете, мы сможем поговорить.– Конечно, если пожелаете.О да, она этого желала! Уже две недели подряд Бьянка проговаривала про себя заранее заготовленную на этот случай речь, так как все еще негодовала на его властное вмешательство в ее дела, из-за которого она очутилась здесь.Внезапно она сообразила, что неотрывно смотрит на Верджила и все это заметили.– Вы довольны своим пребыванием у нас? – вежливо спросил Данте, подводя ее к канапе.– Очень довольна, благодарю вас.Он сел рядом, во все глаза глядя на нее. Данте был хорош собой, хотя, пожалуй, немного тонковат, будто Бог, создавая старшего брата, использовал весь свой лучший материал, и, создавая Данте, ему пришлось обходиться тем, что осталось. Его прекрасные карие глаза, опушенные густыми ресницами, выражали неуместную фамильярность.Да, они всё видели. Бьянка спорила с Шарлоттой, уверяя ее, что из проезжавшего мимо экипажа никто не выглянет. В действительности в какой-то момент ей самой почудились в окне лица мужчин; однако, раз до сих пор об этом ничего сказано не было, она решила, что нечего об этом и думать…– Так, стало быть, вас назвали в честь итальянского поэта. – Она ощутила неловкость оттого, что Верджил Дюклерк видел ее почти нагой. Как ни странно, тот факт, что его брат тоже видел ее, Бьянку совершенно не волновал.– Эта не очень удачная мысль пришла в голову моему отцу, который мнил себя стихотворцем и назвал сыновей именами великих поэтов. Нашего старшего брата звали Милтон.– Должно быть, хуже ничего нельзя придумать. Лучше бы он назвал вас в честь героев, а не авторов.Шарлотта хихикнула.– Улисс, Эней и тому подобное? Это было бы вообще ужасно.– Слава Богу, он не обратился к своим любимым легендам о короле Артуре, – согласился Данте. – Ланселот, Гавейн или Галаад…Они еще немножко повеселились, обсуждая возможные имена, а потом к ним присоединилась Пенелопа. Но человек у окна так и остался стоять в стороне. При этом Бьянка интуитивно чувствовала, что он с большим интересом следит за этим добродушным подшучиванием, – лишним доказательством тому служил его взгляд, который он изредка бросал в их сторону.Бьянка со своего места могла хорошо рассмотреть виконта – он был отлично сложен, высок и строен. В его плечах и ногах, по-видимому, скрывалось гораздо больше силы, чем казалось на первый взгляд. Теперь, когда виконт не хмурился, он выглядел по-своему красивым – крепкий, с грубыми, мужественными чертами, с поразительными голубыми глазами, которые, казалось, видели человека насквозь.
1 2 3 4 5 6