Шатун обогнал отрока и пошел впереди, торя дорогу. Идти за ним следом было легче, но все-таки не настолько легче, чтобы ноги сами несли Искара по тропе. А «недалеко» зеленоглазой растянулось еще верст на десять по меньшей мере. У Искара не раз возникало желание сесть под разлапистую ель и перевести дух. Пока он крепился, но ненависть к посланцам чужого мира нарастала в нем с каждым шагом. Вот так будут век водить между деревьев, а то и вовсе уведут в Страну Забвения, где окоченеет Искарова душа. И растопить тот вечный лед будет некому. Наверное, Данбор не станет справлять тризну по Искару, поскольку он не в битве пал, не на охоте заломан, а просто сгинул без следа, как и не жил среди людей. Все односельцы уверены, что Искар от нечистого рожден, а потому, справляй или не справляй по нему тризну, не пустят его славянские боги в Страну Света.
– Пришли, – сказала зеленоглазая в тот миг, когда Искар уже собирался упасть на снег.
Радости отрок не почувствовал, но облегчение испытал. Дай чему радоваться-то, если впереди сплошная неизвестность, а все, чем он дорожил в жизни, осталось далеко позади. Искар огляделся, но так и не понял, куда их, собственно, занесло. То ли холм, то ли гора, жилья нигде не видно, и всюду сплошные заросли, куда ни кинь взгляд.
– Не вздумай здесь Драгутина называть Шатуном, – шепнула ему зеленоглазая. – А меня зови Ляной.
Искар вздохнул, зябко повел плечами и полез вслед за колдуньей в жуткую дыру, расположенную в стволе дуба-старца, куда уже успел нырнуть Шатун. Земля выскользнула из-под ног Искара, и, ударившись обо что-то твердое, он рухнул в пустоту.
– Ох, увалень, – пыхнула на него гневом зеленоглазая, которую он задел при падении. – Чистый медведь!
Кабы не темнота, то Искар, возможно, отвесил бы ей хорошего леща, а так он не сразу разобрался, откуда доносится ее голос.
– Сюда иди.
Свет неожиданно резанул по глазам Искара, заставив его зажмуриться. А когда отрок открыл глаза, то обнаружил в трех шагах от себя рослого мужчину, облаченного в бычий кожух мехом внутрь, надеваемый в зимние холода под кольчугу. Следы железных колец четко выделялись на потемневшей от времени коже. А поодаль от воина на камне лежали меч и секира на длинной деревянной рукояти.
– Вузлев, – назвал себя воин и протянул Искару раскрытую ладонь.
Искар, как и положено обычаем, немедленно показал свою. Ладони встретились и тут же разошлись – как подтверждение тому, что встреча будет если не дружеской, то мирной.
Искар обвел глазами пещеру и обнаружил еще одного человека, который спокойно сидел у очага.
– Это мой служка, – махнул в его сторону рукой Вузлев. Вузлев был молод, лет на пять постарше Искара, гибок, если судить по движениям, ловок, несмотря на рост и широкие плечи. Впрочем, рядом с Шатуном он смотрелся почти хрупким, что не без удовольствия отметил Искар. Зато Искару не понравились взгляды, которые Вузлев бросал на Ляну. Он даже сам не понял, почему так разозлился на приветливо обошедшегося с ним воина.
– Князь Всеволод ждет тебя, Драгутин, – сказал Вузлев присевшему на обрубок дерева Шатуну. – Двадцать боготуров Боготур – «божий бык», богатырь.
готовы выступить с тобой хоть завтра.
– Мне нужны лошади, – спокойно сказал Драгутин, беря из рук слуги Вузлева чашку с похлебкой.
– Лошади и возок ждут тебя у выхода. Щек проводит тебя к князю.
– А ты?
– Я поеду верхом, мой путь лежит к Перуновым ближникам.
– Да поможет тебе Велес в твоих трудах.
Искар разговор слушал вполуха – по той простой причине, что он его не касался. Но все-таки порадовался про себя, что их с Вузлевом пути расходятся. Нельзя сказать, что ему не поглянулся ближник князя Всеволода, но почему-то захотелось, чтобы эти серые глаза оказались подальше от глаз зеленых. Тем более что Ляна не забывала отвечать на знаки внимания, оказываемые ей Вузлевом, обворожительными улыбками. Искар ее за эти улыбки возненавидел, хотя, казалось бы, какое ему до колдуньи дело. Он почему-то решил в эту минуту, что Ляне нет тех двухсот лет, о которых она говорила в медвежьем капище, разве что от силы двадцать. Иначе бы она не стала пялиться столь откровенно на первого же подвернувшегося добра молодца. Уж за двести лет можно было на всяких мужей налюбоваться – от юнцов до глубоких старцев.
– Пути небезопасны, – сказал Вузлев. – А на тебя и вовсе открыта охота.
– Митус?
– Да. Своих хазар он в наши леса не пришлет, но разбойную ватагу из шалопуг набрать нетрудно.
– Нас голыми руками не возьмешь, – усмехнулся Драгутин. – Отобьемся.
– Мечи и луки в розвальнях, Щек покажет. – Вузлев кивнул на своего человека. – А мне пора. Да поможет тебе Даджбог.
Из этого прощального пожелания Искар сделал вывод, что Вузлев числит Шатуна в ближниках Солнечного бога. Ибо будь Драгутин простым человеком, его в пути хранили бы только щуры да Стрибог, который всем путникам помогает. Про Вузлева Искар подумал, что тот наверняка Велесов боготур. Про «божьих быков» Серок поведал отроку много разных историй. Боготуры вместе с князьями блюдут Велесову правду на землях славянских, а коли нужда приходит, то ведут племенное ополчение на врагов.
– Драгутин, выходит, ближник Даджбога? – шепотом спросил Искар у Ляны.
– Боярин он, – тихо подтвердила та, – из дружины великого князя Яромира.
Боготур уже покинул пещеру, а Шатун остался сидеть в задумчивости. Очень может быть, что опять с духами беседовал, хотя лицо его не казалось сейчас Искару деревянным.
– А Щек много лучше тебя готовит взвар, – поддел ведунью Искар.
Вузлевов человек спрятал усмешку в густой бороде, а зеленоглазая обиделась, хотя спорить с Искаром не стала, блюдя достоинство Макошиной ближницы. Губы только надула и отвернулась от грубияна.
Искар обвел глазами пещеру и слегка подивился ее величине. В дальнем полутемном углу угадывался идол с человечьим ликом и бычьими рогами над широким лбом. Наверняка это Велес. Искар пришел к выводу, что пещера – тайное капище Скотьего бога, куда имеют доступ только избранные, и немало подивился тому обстоятельству, что его допустили в их круг. Стены пещеры были разрисованы загадочными знаками, в которых простому человеку не разобраться. Однако заинтересованный Искар долго водил по знакам глазами, пытаясь постичь их таинственную суть.
– Это не твоего ума дело, – остерегла его зеленоглазая. – Тайные знаки только ведуны разбирают.
Искар с ведуньей спорить не стал, тем более что он уже притомился глазами и его стало клонить в сон. Подивился он только тому, что зеленоглазая опять вздумала пристроиться рядом с ним, словно в пещере места было мало.
– Это воля не моя, а Макошина, – огрызнулась Ляна. – А своей волей я бы с тобой не только не легла, но рядом не села. Недотрога.
Искар на слова ведуньи обиделся и хотел было уже уйти с лежанки. Но уж больно хорошо он устроился на мягких шкурах, а потому, пораскинув мозгами и успокоившись, решил словами зеленоглазой пренебречь. Известное дело – волос долог, ум короток, а то, что Ляна Макошина ведунья, разумения ей не добавляет. А уж если она нечистая, то спрос с нее и вовсе невелик. Хотя последнее вряд ли. Чем больше Искар к Ляне присматривался, тем меньше верил, что пришла она в наш мир из Страны Забвения. Уж больно она была хороша.
Глава 3
БОЯРИН ДРАГУТИН
Проснулся Искар оттого, что кто-то сильно тряхнул его за плечо. Открыв глаза, он увидел Шатуна. Если судить по этой встряске, то силы у оборотня вдвое больше, чем у человека.
– Пора. Лошади застоялись.
Ляна была уже на ногах и подпоясывала свой отбеленный, шитый мехом внутрь кожух. Искар в который уже раз подивился его белизне. На фоне снега этот кожух почти не выделялся. В сельце шкуры так выделывать не умели, да и в городе отрок такой выделки не встречал.
Из пещеры выбирались извилистым и темным путем. Щек указывал дорогу, Искар шел в хвосте, вслед за Ляной, то и дело натыкаясь на ее спину. Внезапно свет ударил по глазам отрока, а морозный воздух наполнил грудь. Искар с интересом огляделся по сторонам. Выход из пещеры был так ловко замаскирован, что, отойдя от него всего на десять шагов в сторону, Искар его потерял. Щек исчез, словно утонул в сугробе свеженаметанного снега. Шатун застыл в неподвижности, прислонившись спиной к толстому стволу.
– Почему стали? – удивился отрок.
– Щек пошел за лошадьми, – недовольно буркнула Ляна. – Мог бы и сам догадаться.
– А у тебя язык отсохнет, коли слово молвишь?
– Это у тебя он отсохнет, если и далее будешь богине Макоши перечить. Я ее ведунья, а ты меня за нечистую держишь.
– С чего ты взяла? – покривил душой Искар. – И в мыслях ничего подобного не было.
Вот навязалась на голову отрока напасть, не вслух будет сказано. Но остеречься, конечно, следует. Кто знает, что на уме у бабьей богини и ее ведуний.
Щек подогнал розвальни, запряженные парой сильных коней. Шатун сел впереди, рядом с возницей, и спросил, обернувшись к Искару:
– Луком владеешь?
– Белку стрелой в глаз бью, – хмуро бросил Искар.
Шатун уже успел опоясаться мечом, а второй бросил Искару. Отрок вынес меч из ножен и языком прицокнул. Хорош был меч, из десятка полос кован. Такой оплатить – всех Данборовых нажитков не хватит.
– Потише ты, увалень! – заворчала Ляна. – Размахался!
Искар вложил меч в ножны и занялся луком. Лук был сделан с умом: костяные пластины причудливо врезались в деревянную основу, а концы изгибались рогами. А каков он при стрельбе, это еще проверить надо.
– Вот и проверь, – бросил через плечо Шатун.
– Коли нужда есть, так сам стреляй. Я ни зверя, ни птицу зря не бью.
Данбор ратную науку в Искара вгонял с малых лет. Муж из рода Молчунов должен уметь владеть не только мечом, но сулицей. А коли нужда придет, то и голыми руками опрокинуть наземь врага.
– Не жмись, – пыхнула гневом Ляна. – Что ты все ластишься ко мне?!
– Холодно, – оправдался Искар. – Мороз до костей пробирает.
– То ему жарко, то ему холодно! Чудо лесное.
– А почему у нас всегда лето такое короткое? – спросил Искар у зеленоглазой. – От зимы одна докука человеку.
– Были времена, когда Страна Забвения до этих мест простиралась, – объяснила Ляна, – и, кроме льда и холода, здесь ничего не было. А потом Даджбог пришел сюда с другими богами и оттеснил нечистых в дальние края. А славяне вслед за богами сюда пришли. Без нас эта земля вновь бы запустела и заледенела.
– Ну и гнали бы нечистых до последу, – вздохнул Искар. – И было бы у нас вечное лето.
– Без ненависти не бывает любви, без кривды не бывает правды, а без холода не бывает тепла. Все в этом мире имеет свою противоположность, а как бы иначе люди поняли, что хорошее – это хорошее, коли не было бы плохого?
Искару объяснение молодой ведуньи не показалось убедительным, но спорить он не стал. Раз славянские боги согласились с таким порядком вещей, то чего же, спрашивается, их печальникам протестовать – богам виднее.
– От богов не все зависит, многое зависит от людей, – продолжала Ляна. – Люди своими поступками либо помогают богам поддерживать равновесие в мире, либо мешают.
– А ты, значит, помогаешь? – прищурился Искар.
– Помогаю, – твердо сказала Ляна, – и словом, и делом.
Искар собрался спросить, не понадобится ли богам и его подмога и в чем она будет выражаться, но не успел. Пронзительный свист разорвал густой от мороза воздух, и земля вздрогнула от рухнувшего под передние копыта лошадей дерева. Кони захрапели, взвились на дыбы, едва не перевернув при этом возок.
– Не робей, отрок! – ощерился прямо в лицо ошалевшему Искару Шатун.
Прежде чем Искар успел нащупать меч, оборотень уже трижды выстрелил из лука. Отрок двинул ногой в чье-то заросшее волосами лицо и прыгнул из розвальней на снег. Нападавших было более десятка, дюжих, бородатых и, судя по всему, много повидавших. Несчастный Щек, пробитый стрелой, уже лежал на промерзлой земле, то ли убитый, то ли раненый. Шатун ужом крутился между разбойниками, разя мечом направо и налево. Похоже, что именно его жизнь нужна была шалопугам, поскольку Искара они оставили без внимания. Зато Ляне какой-то угрюмый лесовик уже крутил руки. Правда, сноровки разбойнику не хватило, и, прежде чем Искар успел прийти на помощь Макошиной ведунье, та, извернувшись, всадила нож в грудь насильника.
– Что встал?! – Ляна сверкнула глазами в сторону отрока, – помоги Драгутину.
Искара удерживали на месте не только страх и растерянность, но и засевшая в голове мысль о том, что в смерти Шатуна спасение души Милицы. Не славянскими ли богами посланы эти лесовики, чтобы извести оборотня? Но после крика зеленоглазой Искар решил, что боги так подло не действуют. Коли есть за что покарать Шатуна, то сделают они это без помощи шалопуг. Потому и врубился Искар в людское месиво хотя и с холодком в сердце, но с решимостью отомстить разбойникам хотя бы за ни в чем не повинного Щека.
– Ах ты… – Перекошенное ненавистью рыло метнулось к нему, но так и не успело закончить придуманное ругательство.
Двоих разбойников завалил Искар, а потом ему самому солоно пришлось: уже не столько нападал, сколько отбивался. Трое рослых и кряжистых бродяг набросились на Искара, не давая ему передышки. Один, впрочем, тут же упал с пробитой стрелой шеей.
– Женку сбейте с воза! – завопил кто-то страшным голосом и тут же захлебнулся в крике.
Искар обернулся к Ляне, и сделал это напрасно – острый железный штырь пребольно ужалил его в бок. От этого удара в глазах отрока потемнело, и рубил он мечом уже не глядя, просто наудачу, и, кажется, попал. Но порадоваться чужой смерти Искар не успел: светлый день утонул вдруг в ночи, и покрытая окровавленным снегом земля ушла у него из-под ног.
А потом на черном как сажа небе зажглись светляки. Искар не сразу сообразил, что лежит он на спине в розвальнях, которые движутся. И не совсем было отроку понятно, почему день сегодня уступил место ночи до срока. Ляна положила ему на пылающий лоб холодную ладонь, которая в тот же миг стала горячей. Кто-то невидимый жег бок Искара каленым железом, и отроку было так больно, что хотелось закричать.
– Потерпи, – попросила Ляна. – Уже скоро.
– А Щек? – собравшись с силами, спросил Искар.
– Коли Макошь поможет, то выходим.
Про Шатуна Искар спрашивать не стал, просто успел сообразить, что именно оборотень сейчас правит лошадьми.
– Плохо, что ты не из Страны Забвения, – сказал отрок Ляне.
– Почему? – удивилась та.
– Холода в твоей руке нет, чтобы огонь во мне погасить. – А более ничего не успел сказать Искар, потому как светляки в небе погасли – и над ним вновь сомкнулась непроглядная тьма.
– Жив? – спросил Драгутин, оборачиваясь.
– Жив, – кивнула головой Ляна. – Рана не смертельная, только бы довезти скорее.
До Всеволодова городца было рукой подать, но Драгутин свернул в сторону, туда, где за стройными соснами пряталась Макошина обитель. Городец богини ставлен крепко, а ее ближницы способны при случае метнуть и стрелу, и сулицу в незваных гостей. Расспросов за толстыми стенами, сложенными из необхватных стволов, никто боярину не чинил. Драгутина, сына князя Яромира, здесь знали в лицо. Об Искаре боярин договорился с кудесницей заранее, вот только довезти отрока невредимым не удалось. Оставалось надеяться, что Макошь не оставит раненого своим вниманием.
Искара пронесли по узким переходам и поместили на застланное мехами ложе. Горница была невелика и размещалась в самом глухом и дальнем углу городца. Стены ложницы не были отмечены Макошиными знаками, а потому это место не считалось священным. Переступив порог, Драгутин даже шапки не снял, ибо бояре если и кланяются, то лишь богам да щурам, кои родовые жилища охраняют. А эти стены были бездушны, хотя и хорошо отесаны мужицкими топорами. Старание работников чувствовалось во всех попавшихся Драгутину на глаза строениях. Его это нисколько не удивило. Смерды-плотники старались угодить бабьей богине в надежде на ее щедрые отдарки. Ибо всем известно, что именно Макошь добавляет жар в кровь женщин и делает их любовь слаще меда.
Кивнув на прощание ведуньям, Драгутин покинул ложницу. Двор был пуст. Подуставшие кони исходили на морозе паром. Боярин упал в розвальни, взял в руки вожжи и тихонько свистнул. Ворота городца распахнулись, давая ему дорогу, чем он и не замедлил воспользоваться, пустив коней шагом по опущенному мосту. Скрепленные железом вековые лесины даже не скрипнули под лошадиными копытами, полозья розвальней скользнули по бревнам, как по льду, и Драгутин через мгновение почувствовал себя свободным от не всегда ласковых объятий бабьей богини. Отъехав полверсты, боярин обернулся на городец и в восхищении прицокнул языком – хорош! По слухам, за этими стенами проживало не менее трех сотен женщин. Не все они, конечно, были ведуньями, но все равно – сила в обители таилась немалая, и Драгутин успел ее почувствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
– Пришли, – сказала зеленоглазая в тот миг, когда Искар уже собирался упасть на снег.
Радости отрок не почувствовал, но облегчение испытал. Дай чему радоваться-то, если впереди сплошная неизвестность, а все, чем он дорожил в жизни, осталось далеко позади. Искар огляделся, но так и не понял, куда их, собственно, занесло. То ли холм, то ли гора, жилья нигде не видно, и всюду сплошные заросли, куда ни кинь взгляд.
– Не вздумай здесь Драгутина называть Шатуном, – шепнула ему зеленоглазая. – А меня зови Ляной.
Искар вздохнул, зябко повел плечами и полез вслед за колдуньей в жуткую дыру, расположенную в стволе дуба-старца, куда уже успел нырнуть Шатун. Земля выскользнула из-под ног Искара, и, ударившись обо что-то твердое, он рухнул в пустоту.
– Ох, увалень, – пыхнула на него гневом зеленоглазая, которую он задел при падении. – Чистый медведь!
Кабы не темнота, то Искар, возможно, отвесил бы ей хорошего леща, а так он не сразу разобрался, откуда доносится ее голос.
– Сюда иди.
Свет неожиданно резанул по глазам Искара, заставив его зажмуриться. А когда отрок открыл глаза, то обнаружил в трех шагах от себя рослого мужчину, облаченного в бычий кожух мехом внутрь, надеваемый в зимние холода под кольчугу. Следы железных колец четко выделялись на потемневшей от времени коже. А поодаль от воина на камне лежали меч и секира на длинной деревянной рукояти.
– Вузлев, – назвал себя воин и протянул Искару раскрытую ладонь.
Искар, как и положено обычаем, немедленно показал свою. Ладони встретились и тут же разошлись – как подтверждение тому, что встреча будет если не дружеской, то мирной.
Искар обвел глазами пещеру и обнаружил еще одного человека, который спокойно сидел у очага.
– Это мой служка, – махнул в его сторону рукой Вузлев. Вузлев был молод, лет на пять постарше Искара, гибок, если судить по движениям, ловок, несмотря на рост и широкие плечи. Впрочем, рядом с Шатуном он смотрелся почти хрупким, что не без удовольствия отметил Искар. Зато Искару не понравились взгляды, которые Вузлев бросал на Ляну. Он даже сам не понял, почему так разозлился на приветливо обошедшегося с ним воина.
– Князь Всеволод ждет тебя, Драгутин, – сказал Вузлев присевшему на обрубок дерева Шатуну. – Двадцать боготуров Боготур – «божий бык», богатырь.
готовы выступить с тобой хоть завтра.
– Мне нужны лошади, – спокойно сказал Драгутин, беря из рук слуги Вузлева чашку с похлебкой.
– Лошади и возок ждут тебя у выхода. Щек проводит тебя к князю.
– А ты?
– Я поеду верхом, мой путь лежит к Перуновым ближникам.
– Да поможет тебе Велес в твоих трудах.
Искар разговор слушал вполуха – по той простой причине, что он его не касался. Но все-таки порадовался про себя, что их с Вузлевом пути расходятся. Нельзя сказать, что ему не поглянулся ближник князя Всеволода, но почему-то захотелось, чтобы эти серые глаза оказались подальше от глаз зеленых. Тем более что Ляна не забывала отвечать на знаки внимания, оказываемые ей Вузлевом, обворожительными улыбками. Искар ее за эти улыбки возненавидел, хотя, казалось бы, какое ему до колдуньи дело. Он почему-то решил в эту минуту, что Ляне нет тех двухсот лет, о которых она говорила в медвежьем капище, разве что от силы двадцать. Иначе бы она не стала пялиться столь откровенно на первого же подвернувшегося добра молодца. Уж за двести лет можно было на всяких мужей налюбоваться – от юнцов до глубоких старцев.
– Пути небезопасны, – сказал Вузлев. – А на тебя и вовсе открыта охота.
– Митус?
– Да. Своих хазар он в наши леса не пришлет, но разбойную ватагу из шалопуг набрать нетрудно.
– Нас голыми руками не возьмешь, – усмехнулся Драгутин. – Отобьемся.
– Мечи и луки в розвальнях, Щек покажет. – Вузлев кивнул на своего человека. – А мне пора. Да поможет тебе Даджбог.
Из этого прощального пожелания Искар сделал вывод, что Вузлев числит Шатуна в ближниках Солнечного бога. Ибо будь Драгутин простым человеком, его в пути хранили бы только щуры да Стрибог, который всем путникам помогает. Про Вузлева Искар подумал, что тот наверняка Велесов боготур. Про «божьих быков» Серок поведал отроку много разных историй. Боготуры вместе с князьями блюдут Велесову правду на землях славянских, а коли нужда приходит, то ведут племенное ополчение на врагов.
– Драгутин, выходит, ближник Даджбога? – шепотом спросил Искар у Ляны.
– Боярин он, – тихо подтвердила та, – из дружины великого князя Яромира.
Боготур уже покинул пещеру, а Шатун остался сидеть в задумчивости. Очень может быть, что опять с духами беседовал, хотя лицо его не казалось сейчас Искару деревянным.
– А Щек много лучше тебя готовит взвар, – поддел ведунью Искар.
Вузлевов человек спрятал усмешку в густой бороде, а зеленоглазая обиделась, хотя спорить с Искаром не стала, блюдя достоинство Макошиной ближницы. Губы только надула и отвернулась от грубияна.
Искар обвел глазами пещеру и слегка подивился ее величине. В дальнем полутемном углу угадывался идол с человечьим ликом и бычьими рогами над широким лбом. Наверняка это Велес. Искар пришел к выводу, что пещера – тайное капище Скотьего бога, куда имеют доступ только избранные, и немало подивился тому обстоятельству, что его допустили в их круг. Стены пещеры были разрисованы загадочными знаками, в которых простому человеку не разобраться. Однако заинтересованный Искар долго водил по знакам глазами, пытаясь постичь их таинственную суть.
– Это не твоего ума дело, – остерегла его зеленоглазая. – Тайные знаки только ведуны разбирают.
Искар с ведуньей спорить не стал, тем более что он уже притомился глазами и его стало клонить в сон. Подивился он только тому, что зеленоглазая опять вздумала пристроиться рядом с ним, словно в пещере места было мало.
– Это воля не моя, а Макошина, – огрызнулась Ляна. – А своей волей я бы с тобой не только не легла, но рядом не села. Недотрога.
Искар на слова ведуньи обиделся и хотел было уже уйти с лежанки. Но уж больно хорошо он устроился на мягких шкурах, а потому, пораскинув мозгами и успокоившись, решил словами зеленоглазой пренебречь. Известное дело – волос долог, ум короток, а то, что Ляна Макошина ведунья, разумения ей не добавляет. А уж если она нечистая, то спрос с нее и вовсе невелик. Хотя последнее вряд ли. Чем больше Искар к Ляне присматривался, тем меньше верил, что пришла она в наш мир из Страны Забвения. Уж больно она была хороша.
Глава 3
БОЯРИН ДРАГУТИН
Проснулся Искар оттого, что кто-то сильно тряхнул его за плечо. Открыв глаза, он увидел Шатуна. Если судить по этой встряске, то силы у оборотня вдвое больше, чем у человека.
– Пора. Лошади застоялись.
Ляна была уже на ногах и подпоясывала свой отбеленный, шитый мехом внутрь кожух. Искар в который уже раз подивился его белизне. На фоне снега этот кожух почти не выделялся. В сельце шкуры так выделывать не умели, да и в городе отрок такой выделки не встречал.
Из пещеры выбирались извилистым и темным путем. Щек указывал дорогу, Искар шел в хвосте, вслед за Ляной, то и дело натыкаясь на ее спину. Внезапно свет ударил по глазам отрока, а морозный воздух наполнил грудь. Искар с интересом огляделся по сторонам. Выход из пещеры был так ловко замаскирован, что, отойдя от него всего на десять шагов в сторону, Искар его потерял. Щек исчез, словно утонул в сугробе свеженаметанного снега. Шатун застыл в неподвижности, прислонившись спиной к толстому стволу.
– Почему стали? – удивился отрок.
– Щек пошел за лошадьми, – недовольно буркнула Ляна. – Мог бы и сам догадаться.
– А у тебя язык отсохнет, коли слово молвишь?
– Это у тебя он отсохнет, если и далее будешь богине Макоши перечить. Я ее ведунья, а ты меня за нечистую держишь.
– С чего ты взяла? – покривил душой Искар. – И в мыслях ничего подобного не было.
Вот навязалась на голову отрока напасть, не вслух будет сказано. Но остеречься, конечно, следует. Кто знает, что на уме у бабьей богини и ее ведуний.
Щек подогнал розвальни, запряженные парой сильных коней. Шатун сел впереди, рядом с возницей, и спросил, обернувшись к Искару:
– Луком владеешь?
– Белку стрелой в глаз бью, – хмуро бросил Искар.
Шатун уже успел опоясаться мечом, а второй бросил Искару. Отрок вынес меч из ножен и языком прицокнул. Хорош был меч, из десятка полос кован. Такой оплатить – всех Данборовых нажитков не хватит.
– Потише ты, увалень! – заворчала Ляна. – Размахался!
Искар вложил меч в ножны и занялся луком. Лук был сделан с умом: костяные пластины причудливо врезались в деревянную основу, а концы изгибались рогами. А каков он при стрельбе, это еще проверить надо.
– Вот и проверь, – бросил через плечо Шатун.
– Коли нужда есть, так сам стреляй. Я ни зверя, ни птицу зря не бью.
Данбор ратную науку в Искара вгонял с малых лет. Муж из рода Молчунов должен уметь владеть не только мечом, но сулицей. А коли нужда придет, то и голыми руками опрокинуть наземь врага.
– Не жмись, – пыхнула гневом Ляна. – Что ты все ластишься ко мне?!
– Холодно, – оправдался Искар. – Мороз до костей пробирает.
– То ему жарко, то ему холодно! Чудо лесное.
– А почему у нас всегда лето такое короткое? – спросил Искар у зеленоглазой. – От зимы одна докука человеку.
– Были времена, когда Страна Забвения до этих мест простиралась, – объяснила Ляна, – и, кроме льда и холода, здесь ничего не было. А потом Даджбог пришел сюда с другими богами и оттеснил нечистых в дальние края. А славяне вслед за богами сюда пришли. Без нас эта земля вновь бы запустела и заледенела.
– Ну и гнали бы нечистых до последу, – вздохнул Искар. – И было бы у нас вечное лето.
– Без ненависти не бывает любви, без кривды не бывает правды, а без холода не бывает тепла. Все в этом мире имеет свою противоположность, а как бы иначе люди поняли, что хорошее – это хорошее, коли не было бы плохого?
Искару объяснение молодой ведуньи не показалось убедительным, но спорить он не стал. Раз славянские боги согласились с таким порядком вещей, то чего же, спрашивается, их печальникам протестовать – богам виднее.
– От богов не все зависит, многое зависит от людей, – продолжала Ляна. – Люди своими поступками либо помогают богам поддерживать равновесие в мире, либо мешают.
– А ты, значит, помогаешь? – прищурился Искар.
– Помогаю, – твердо сказала Ляна, – и словом, и делом.
Искар собрался спросить, не понадобится ли богам и его подмога и в чем она будет выражаться, но не успел. Пронзительный свист разорвал густой от мороза воздух, и земля вздрогнула от рухнувшего под передние копыта лошадей дерева. Кони захрапели, взвились на дыбы, едва не перевернув при этом возок.
– Не робей, отрок! – ощерился прямо в лицо ошалевшему Искару Шатун.
Прежде чем Искар успел нащупать меч, оборотень уже трижды выстрелил из лука. Отрок двинул ногой в чье-то заросшее волосами лицо и прыгнул из розвальней на снег. Нападавших было более десятка, дюжих, бородатых и, судя по всему, много повидавших. Несчастный Щек, пробитый стрелой, уже лежал на промерзлой земле, то ли убитый, то ли раненый. Шатун ужом крутился между разбойниками, разя мечом направо и налево. Похоже, что именно его жизнь нужна была шалопугам, поскольку Искара они оставили без внимания. Зато Ляне какой-то угрюмый лесовик уже крутил руки. Правда, сноровки разбойнику не хватило, и, прежде чем Искар успел прийти на помощь Макошиной ведунье, та, извернувшись, всадила нож в грудь насильника.
– Что встал?! – Ляна сверкнула глазами в сторону отрока, – помоги Драгутину.
Искара удерживали на месте не только страх и растерянность, но и засевшая в голове мысль о том, что в смерти Шатуна спасение души Милицы. Не славянскими ли богами посланы эти лесовики, чтобы извести оборотня? Но после крика зеленоглазой Искар решил, что боги так подло не действуют. Коли есть за что покарать Шатуна, то сделают они это без помощи шалопуг. Потому и врубился Искар в людское месиво хотя и с холодком в сердце, но с решимостью отомстить разбойникам хотя бы за ни в чем не повинного Щека.
– Ах ты… – Перекошенное ненавистью рыло метнулось к нему, но так и не успело закончить придуманное ругательство.
Двоих разбойников завалил Искар, а потом ему самому солоно пришлось: уже не столько нападал, сколько отбивался. Трое рослых и кряжистых бродяг набросились на Искара, не давая ему передышки. Один, впрочем, тут же упал с пробитой стрелой шеей.
– Женку сбейте с воза! – завопил кто-то страшным голосом и тут же захлебнулся в крике.
Искар обернулся к Ляне, и сделал это напрасно – острый железный штырь пребольно ужалил его в бок. От этого удара в глазах отрока потемнело, и рубил он мечом уже не глядя, просто наудачу, и, кажется, попал. Но порадоваться чужой смерти Искар не успел: светлый день утонул вдруг в ночи, и покрытая окровавленным снегом земля ушла у него из-под ног.
А потом на черном как сажа небе зажглись светляки. Искар не сразу сообразил, что лежит он на спине в розвальнях, которые движутся. И не совсем было отроку понятно, почему день сегодня уступил место ночи до срока. Ляна положила ему на пылающий лоб холодную ладонь, которая в тот же миг стала горячей. Кто-то невидимый жег бок Искара каленым железом, и отроку было так больно, что хотелось закричать.
– Потерпи, – попросила Ляна. – Уже скоро.
– А Щек? – собравшись с силами, спросил Искар.
– Коли Макошь поможет, то выходим.
Про Шатуна Искар спрашивать не стал, просто успел сообразить, что именно оборотень сейчас правит лошадьми.
– Плохо, что ты не из Страны Забвения, – сказал отрок Ляне.
– Почему? – удивилась та.
– Холода в твоей руке нет, чтобы огонь во мне погасить. – А более ничего не успел сказать Искар, потому как светляки в небе погасли – и над ним вновь сомкнулась непроглядная тьма.
– Жив? – спросил Драгутин, оборачиваясь.
– Жив, – кивнула головой Ляна. – Рана не смертельная, только бы довезти скорее.
До Всеволодова городца было рукой подать, но Драгутин свернул в сторону, туда, где за стройными соснами пряталась Макошина обитель. Городец богини ставлен крепко, а ее ближницы способны при случае метнуть и стрелу, и сулицу в незваных гостей. Расспросов за толстыми стенами, сложенными из необхватных стволов, никто боярину не чинил. Драгутина, сына князя Яромира, здесь знали в лицо. Об Искаре боярин договорился с кудесницей заранее, вот только довезти отрока невредимым не удалось. Оставалось надеяться, что Макошь не оставит раненого своим вниманием.
Искара пронесли по узким переходам и поместили на застланное мехами ложе. Горница была невелика и размещалась в самом глухом и дальнем углу городца. Стены ложницы не были отмечены Макошиными знаками, а потому это место не считалось священным. Переступив порог, Драгутин даже шапки не снял, ибо бояре если и кланяются, то лишь богам да щурам, кои родовые жилища охраняют. А эти стены были бездушны, хотя и хорошо отесаны мужицкими топорами. Старание работников чувствовалось во всех попавшихся Драгутину на глаза строениях. Его это нисколько не удивило. Смерды-плотники старались угодить бабьей богине в надежде на ее щедрые отдарки. Ибо всем известно, что именно Макошь добавляет жар в кровь женщин и делает их любовь слаще меда.
Кивнув на прощание ведуньям, Драгутин покинул ложницу. Двор был пуст. Подуставшие кони исходили на морозе паром. Боярин упал в розвальни, взял в руки вожжи и тихонько свистнул. Ворота городца распахнулись, давая ему дорогу, чем он и не замедлил воспользоваться, пустив коней шагом по опущенному мосту. Скрепленные железом вековые лесины даже не скрипнули под лошадиными копытами, полозья розвальней скользнули по бревнам, как по льду, и Драгутин через мгновение почувствовал себя свободным от не всегда ласковых объятий бабьей богини. Отъехав полверсты, боярин обернулся на городец и в восхищении прицокнул языком – хорош! По слухам, за этими стенами проживало не менее трех сотен женщин. Не все они, конечно, были ведуньями, но все равно – сила в обители таилась немалая, и Драгутин успел ее почувствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9