Но вся живая сила и техника, стянутая к аэропорту, по-прежнему оставалась на месте. Мало ли, что может случиться — вдруг самолету придется вернуться назад, или террорист захочет сойти с него где-нибудь поблизости.
Даже за отступившими и покинувшими летное поле рокерами никто не погнался. Всем было как-то не до них. Многие даже не поняли, что это за банда выкатилась на территорию аэропорта, устроила заваруху и умчалась. Кое-кто заподозрил, что так и было задумано, и мотоциклисты были сотрудниками какого-то очередного спецотряда. Во всяком случае, именно благодаря им удалось освободить одну заложницу и взять одного преступника.
Ростовцев и Сажин, разумеется, знали, кто были эти мотоциклисты на самом деле. Но Ростовцеву было некогда — он поехал сопровождать раненого Казано-ву в больницу. А Сажин, вновь оказавшийся не у дел, просто тихо покинул аэропорт и поднялся на рокерский штабной холм.
— Привет, воины, — сказал он, приблизившись к рокерам. — А ведь мы-таки взяли того нарушителя. С вашей помощью.
— Слушай, мент, — тоскливо протянул в ответ давешний собеседник Сажина. — Почему ты такой нудный? Хоть сегодня можешь от нас отстать?
— Как раз сегодня не могу. Сначала я должен удостовериться, что с заложницей все в порядке.
— А что со мной сделается? — послышался откуда-то из темноты голос Оксаны.
— Ну, мало ли… А еще я должен поблагодарить всю вашу честную компанию за помощь в захвате преступников и освобождении заложников. Прежде всего меня, — уточнил он.
— О! А орден нам за это не положен? — поинтересовался Миша Калинкин.
— По шее вам за это положено, если честно, — устало сказал Сажин и присел на траву рядом с Оксаной. Она нашла его руку своей и крепко сжала ее.
— Эй, не вздумай приставать к Колькиной девчонке! — воскликнул Леша Петров, но Оксана прервала его, тихо сказав:
— Отстаньте от него. Он был там со мной, понятно? И он ничем не хуже тебя.
А над аэропортом тем временем разносились выведенные на громкую трансляцию радиопереговоры с захваченным самолетом.
— Это борт «семьдесят семь», идем строго на запад, скорость семьсот, высота десять тысяч. Террорист и заложница в кабине.
— Хорошо. Ничего не предпринимайте. Выполняйте все его указания и сохраняйте спокойствие. Не молчите, докладывайте обо всем.
— Обо всем не получится. Он не хочет, чтобы мы докладывали курс и скорость.
Диспетчер отстранился от микрофона и сказал сгрудившимся вокруг людям:
— Подумаешь, тайна. Он что, про радары никогда не слышал?
— Какая разница. Нам же лучше. Пусть думает, будто мы не знаем, куда они летят.
— Интересно, попрет он через границу или нет? МИД предупрежден?
— А как же. Скорей всего именно туда он и попрет. Куда ему еще деваться?
— Не скажите. При нашем бардаке ему проще залечь на дно здесь, чем устроиться за границей. Там его в две минуты возьмут, а тут у него есть шанс. Стоит ему выпрыгнуть из самолета вблизи большого города и успеть войти в него до того как поставят оцепление — и поминай, как звали. Особенно, если в этом городе у него есть знакомые, которые не станут задавать лишних вопросов.
— А второго еще не разговорили?
— Ростовцев поехал в больницу вместе с важняком из Москвы. Но когда его можно будет допрашивать — черт знает.
Казанову тем временем привезли в центральную городскую больницу. Весть об этом распространилась по ее коридорам тут же, несмотря на поздний час, но в первое травматологическое отделение, где поместили раненого преступника, разумеется, никого не пускали.
Следователю прокуратуры Туманову было проще. Он со своим ранением, полученным в «русаковской битве», лежал именно в первом травматологическом, и Ростовцев не преминул лично сообщить ему о захвате преступника. Все равно допрашивать Казанову было еще нельзя. Коваль очень удачно всадил ему пулю прямо в ребро, сломав которое, она растратила всю свою убойную силу — так что прямой опасности для жизни задержанного не было. Но Казанова находился в бессознательном состоянии и прямо из машины «скорой помощи» перекочевал на операционный стол.
Но московскому следователю по особо важным делам не терпелось получить показания по поводу того, как похитители намеревались уйти от преследования. Ведь если раненый преступник даст такие показания, то будет гораздо легче взять Кружилина.
Однако надежды на то, что с Казановой удастся поговорить в ближайшие несколько часов, не было никакой.
Зато актера городского драматического театра Александра Твердохлебова — то есть, проще говоря, Шурика Уклюжего — допрашивали вот уже несколько часов. Только не было от этого никакого толку. Шурик подробно рассказал о самом похищении, а больше ничего он попросту не знал, поскольку попал в опалу и сидел в подвале на цепи. Естественно, Крокодил и Казанова в этот период не делились с ним своими планами. В тех предварительных расчетах, с которыми был знаком Уклюжий, никакой самолет вообще не фигурировал. Предполагалось ведь, что похитителям удастся взять деньги тихо и заложницу выпустить так, что она никогда не сможет понять, кто и где ее держал. А потом, через несколько месяцев, когда об этом деле все забудут, сначала перебраться в столицу, а оттуда совершенно легально выехать за границу. С чемоданом долларов это в наше время совсем нетрудно.
Но как известно, все пошло наперекосяк, и Уклюжий из похитителя превратился во второго пленника, а Горенский денег платить не стал и вообще исчез, а по последним сведениям — вовсе погиб еще в первые дни всей этой эпопеи. Охотников заменить Горенского в роли плательщика выкупа не нашлось, и планы похитителей рухнули окончательно.
Государство объявило о своей готовности заплатить выкуп только после того, как нарыв вскрылся и под угрозой оказалась не только жизнь певицы, но и целый аэропорт. Момент был такой, что на одной чаще весов лежали три миллиона баксов, а на другой — пассажирский самолет, который стоил в десять раз больше даже с учетом того, что он скоро развалится от старости. А главное — в этом самолете было полсотни пассажиров.
Если бы Крокодила удалось уговорить подождать еще немного, он бы в конце концов получил свои три миллиона. Но любые попытки его уговорить главарь похитителей в этот момент воспринял бы как очередную уловку, и местные правоохранители ухватились за план Антитеррористического центра. Этот план по крайней мере позволял убрать похитителей подальше от города и аэропорта.
Правда, пока «Ил-76» летел из Москвы к месту событий и даже после того как он сел, из столицы поступали самые противоречивые приказания, распоряжения и ценные указания. Но экипаж самолета не обращал на них никакого внимания, что в сложившейся обстановке было самым разумным.
А потом были рокерский танец на летном поле и попытка штурма силами СОБРа. И всем сразу стало плевать на альтернативные планы. А те, кто был посвящен в тот план, который осуществлялся в данный момент, молились только об одном — чтобы Крокодил раньше времени не догадался, что из трех миллионов долларов, сложенных в огромный рюкзак, два миллиона девятьсот пятьдесят тысяч — фальшивые. И еще — чтобы он выпрыгнул из самолета один, поверив в то, что его выпустили и заложница ему больше не нужна.
78
Но он не поверил.
Когда самолет приблизился к Москве, Крокодил скомандовал пилоту:
— Открывай задницу!
— Чью? — не понял пилот. Вернее, понял, но решил прикинуться дурачком.
— Самолета, идиот!
Десантные ворота стали медленно открываться.
Еще раньше Крокодил приказал снизиться до трех километров, и все подумали, что он решил выпрыгнуть возле Владимира. Там подняли по тревоге внутренние войска, милицию и ФСБ, но транспортник пролетел мимо.
Теперь тревогу объявляли в Москве, и все шло к тому, что никуда Крокодил не денется — не позже чем через час после его приземления с парашютом место высадки будет глухо оцеплено с таким радиусом кольца, что преступник и не успеет уйти из него не только пешком, но и на машине. А потом кольцо сожмется — и кранты дорогой любви!
Но было все-таки маленькое сомнение — а вдруг у него все подготовлено заранее и есть поблизости от места прыжка укрытие, где Крокодил успеет спрятаться до того как сожмется кольцо? Или спрячет деньги, сменит одежду, наведет грим и затеряется в огромной столице. Кто знает — может, у него и документы запасные давно заготовлены? Да ведь всеобщую проверку документов в Москве не больно-то и организуешь.
А тут еще Крокодил стал напяливать парашют на свою пленницу. А руки у нее по-прежнему скованы за спиной. И, на мгновение отомкнув наручник, Крокодил продел через него лямки рюкзака с деньгами, а Потом защелкнул снова.
Все сидящие в кабине сразу поняли, что он собирается сделать. Он прыгнет в обнимку с пленницей и попытается сначала открыть ее парашют — хотя бы для того, чтобы было легче за ней следить. Но если это не получится, то он просто бросит ее и откроет свой парашют. В лучшем случае Яна покалечится — потому что даже с нормально открытым парашютом очень опасно приземляться на территорию, покрытую лесом, с руками, скованными за спиной и с при вязанным к наручникам тяжелым мешком. Но скорее всего она просто погибнет.
И тогда Селезнев, сидевший на месте бортинженера, взял микрофон внутренней связи и объявил:
— Даже не пытайся! Ты труп, Кружилин. Отсюда до земли двадцать пять секунд свободного падения. И не надейся, что раскроется парашют.
Остальные члены экипажа воззрились на него в немом изумлении. Они вообще не понимали, зачем начальство навязало им этого чужака и какие функции он должен выполнять. Но ситуация для них была так же ясна, как и для Селезнева. Если пустить все на самотек, то шансы Яны выжить приближаются к нулю. Но теперь чужак взял инициативу на себя, и для остальных это было благом.
Все члены этого экипажа, кроме Селезнева, входили в недавно созданную «Летную группу Антитеррористического центра». Группа предназначалась как раз для таких случаев — когда террористы захватывают самолет на земле и требуют предоставить им экипаж. Члены «Летной группы» должны выполнять требования террористов, но в критических ситуациях их задачей становится максимально возможное снижение риска для заложников и содействие группам захвата в случае штурма.
Сейчас ситуация была явно критической, а экипаж не знал, что делать. И Селезнев стал действовать в одиночку, принимая на себя главный удар. Ведь если Яна все-таки погибнет, то вся ответственность за несанкционированное вмешательство будет возложена на Селезнева. А если ее удастся спасти, то победа будет общей. У победы всегда много отцов…
Командир самолета дал своим людям знак не вмешиваться, а из салона донесся крик Крокодила:
— Ты что сказал, падла?! Да я сейчас на куски ее разорву, ты понял!
— Я понял. Это ты не понимаешь. Ты думаешь, мы из милиции или из ФСБ? А ничего подобного. Ты попал, парень. Ты влип, дальше некуда. Мы — «Львиное сердце», и хотим отомстить за тех парней, которых ты убил.
Эти слова, сказанные очень спокойным тоном, совершенно ошеломили Крокодила. Он отпустил Яну и опустил пистолет, и в этот момент его можно было брать голыми руками или снять одним пистолетным выстрелом.
Но к тому моменту, когда второй пилот достал из тайника пистолет и прицелился, Крокодил уже опомнился, опять приставил свой ствол к голове Яны и укрылся за ее спиной.
А Селезнев тем временем продолжал:
— Ты можешь убить ее, меня, всех нас. В любом случае ты покойник. Есть только один способ, при котором ты умрешь не сегодня. Сдавайся, и тогда я гарантирую тебе суд с адвокатом и право на помилование. Думай! И поосторожнее с пистолетом. Если он выстрелит, ты проживешь не больше трех секунд.
Наступила затяжная пауза. Самолет уже летел над Москвой и через открытые десантные ворота были видны ее огни. Далеко на востоке занимался рассвет.
— А теперь слушай меня! — крикнул вдруг Крокодил. Селезнев махнул рукой второму пилоту, чтобы тот опустил пистолет. А Крокодил, по-прежнему укрываясь за спиной Яны, безучастной ко всему происходящему, продолжал: — Все вы сволочи и идиоты. Что вам стоило просто отдать мне деньги?! Никто бы тогда не погиб. Это вы все виноваты. Вы вели себя неправильно. А я не хотел никого убивать. Я хотел только миллион долларов. Это же несправедливо, что У Горенского он есть, а у меня нет…
Речь его становилась все надрывнее и под конец почти перешла в рыдание. Селезнев решил, что противник сломлен. Он вышел из кабины и медленно направился в хвост самолета, где за спиной стоящей со скованными сзади руками обнаженной Яны прятался плачущий похититель.
Но тот внезапно подавил начавшуюся истерику и, направив на Селезнева свой пистолет, глухо скомандовал:
— Стой там!
Селезнев остановился и поднял руки перед собой, показывая, что в них нет оружия.
— Я сдамся, — сказал Крокодил лишенным эмоций голосом. — Но не тебе и не твоей кодле. Иди в кабину и скажи, пусть разворачивают самолет. Мы летим обратно. Передай: я сдамся тому менту, который был у меня в заложниках. Только ему.
79
— Черт побери, где Сажин?!
Короленко был зол. Мало того, что самолет с преступником и заложницей возвращается в город — что само по себе добавляет головной боли местным правоохранительным службам, — так Кружилин вдобавок заявляет, что согласен сдаться только Сажину и никому другому. А Сажин, как назло, пропал неизвестно куда.
— Самолет будет здесь через полтора часа. Мне надо, чтобы к этому времени Сажин был в аэропорту. Как вы это сделаете, меня не интересует!
Так сказал Короленко Ростовцеву и добавил:
— Можешь поднять на ноги весь угрозыск. С Кирсановым я договорился. Мы наконец можем взять этого подонка, и ты уж меня не подведи.
Начальник городского угрозыска Кирсанов уже названивал своим подчиненным, приказывая им заняться поисками Сажина.
Вины самого Сажина во всем этом не было никакой. Он не находился на дежурстве и не был задействован в операции, в заложники пошел по собственной инициативе, а когда события на летном поле закончились, тихо ушел, никому ни слова не сказав.
Ростовцев получил приказ Короленко по телефону. Он все еще находился в центральной городской больнице, в первой травматологии. Казанову только что кончили оперировать. «Жить будет, говорить тоже», — сказал врач, но теперь это было уже не актуально.
Ростовцев вышел из первой травматологии, предполагая, что найти Сажина в миллионном городе будет непросто. Скорее всего он отправился снимать стресс после событий на летном поле — а ночных питейных заведений д городе немало, и еще больше девушек без комплексов, которые с радостью помогут красавчику Юре избавиться от всех и всяческих стрессов.
Раздумывая над тем, куда направиться в первую очередь, Ростовцев перешел из первого травматологического отделения во второе. Между ними была определенная разница. Например, людей с огнестрельными ранениями, как правило, лечили в первой травматологии, и ее заведующий был по таким ранениям большой специалист. А вот жертвы автомобильных аварий попадали во вторую травматологию, равно как и пациенты, упавшие с большой высоты или поскользнувшиеся на гололеде.
Ростовцеву совершенно ни к чему было заходить во вторую травматологию — главный выход был в Другой стороне. Но какой-то подсознательный импульс заставил его повернуть именно сюда.
В розыске не бывает мелочей. Ростовцев знал, что во второй травматологии лежит Коля Демин — свидетель по делу, которое ведет Сажин. Вернее, Ростовцев вряд ли помнил об этом и тем более не думал, что Юра среди ночи, после нескольких часов на мушке у террористов, пойдет в гости к свидетелю, чьи показания ему, в общем-то, и не нужны. Но где-то в подсознании Ростовцева засела информация, что Коля Демин лежит здесь, и одновременно там же, в этом самом подсознании, пульсировало предположение: «А вдруг…»
Сажин, выходя из палаты, столкнулся с Ростовцевым прямо нос к носу.
— О! — воскликнул он негромко, — Ты что тут делаешь?
— Тебя ищу, — ответил Ростовцев. — А ты что тут делаешь?
— Разговор двух идиотов, — констатировал Сажин и открыл дверь палаты пошире.
Там рядом с кроватью Коли Демина сидела босая девушка в одной рокерской куртке на голове тело. Она держала Колю за руку и, казалось, спала, откинувшись на спинку стула.
А вот Коля не спал. Он повернул голову и спросил:
— Второго взяли?
— Нет еще, — сказал Ростовцев. — Не беспокойся, возьмем.
— Яна жива?
— Да.
Ростовцев отошел от двери и поманил Сажина за собой.
— К вопросу о взятии второго, — сказал он Юре тихо, чтобы не услышал Коля. — Ребята в самолете каким-то образом убедили его сдаться.
— Интересно, каким?
— Интересно другое. Он хочет сдаться тебе.
— Мне?
— Именно тебе. И никому другому. Так что поехали быстро. Осталось чуть больше часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26