На плоской крыше здания по правой и по левой стороне раковины на этом эскизе Фернандеса выступает шесть остроконечных диковинных шпилей. Другие такие же шпили украшали фронтон здания.
Я снова смотрю на полуразвалившийся храм и на реконструкцию Фернандеса, которую привез с собой, и задаю себе вопрос: для чего все это? Да еще именно здесь? Возможно, Диас Болио не прав. В целом ряде вещей он, конечно, ошибается. Но что говорит карта? Что храм «Пяти ворот», совершенно бесспорно, самое восточное майяское святилище, самый восточный майяский центр вообще. Это конец майяского мира на востоке. По направлению к солнцу! Не подлежит сомнению, что дальше майяским почитателям солнца идти было некуда. И ни в каком другом месте верующий индеец, согласно его представлениям, не мог быть ближе к золотому божеству, чем здесь, где сегодня с раннего утра небесный диск воспаляет и мои непривычные глаза.
Раковина на вершине святилища устремлена в небо, к божественному солнцу. В отличие от создателей некоторых других высоких индейских культур, которые верят, что солнце первоначально жило на небе, а потом спустилось на землю, майя в своих представлениях перевернули историю солнца. Первоначально, утверждают они, Солнце со своей супругой Луной обитали на земле. Однако его супруга -серебряная Луна - была особой весьма легкомысленной. Прошло немного времени, и госпожа Луна наставила золотому богу рога. В конце концов Солнце и Луна покинули землю и ушли на небеса. Здесь Солнце опять сияло в полную силу. Свет же Луны стал менее ярким. Дело в том, что в наказание за измену обманутое божественное Солнце якобы выбило своей неверной супруге один глаз. (А когда на новом местожительстве между супругами происходили ссоры, наступало затмение.)
Хотя майя почитали десятки богов, солнце всегда считалось одним из важнейших. Именно ему приносились человеческие жертвы. Ведь за время своего странствия по небу солнце каждый день смертельно устает. И только человеческая кровь может вернуть золотому богу утраченные силы.
Уважение к солнцу, вскармливаемому человеческой кровью, было у майя весьма глубоким. Ведь сами майяские жрецы именовали себя ах-кинами - «служителями солнца». Служители солнца и построили здесь, в непосредственной близости от места, где рождается солнце, в этой отдаленной точке майяского мира, свое самое удивительное святилище. Фасадом оно обращено к солнцу. И я уверен, что не только фасадом. Я вновь смотрю на диковинную раковину. Куда направлено ее острие? Ну конечно же, прямо в небо, туда, где обитает золотое солнце. Виток спирали, который я замечаю на раковине, вероятно, изображает движение солнца по небу, это вечное рождение и умирание. Два выступа на ракушке, возможно, выражают принцип дуализма - основной принцип философии майя. А шпили, острия на крыше святилища? Они, по-видимому, были всего лишь изображением солнечных лучей, гонцов, которых золотой диск посылает из небесной резиденции к своим земным индейским почитателям. К тому же они имеют, должно быть, и некое отношение к равноденствию.
Этот «Храм морской раковины» и сейчас при хорошей погоде озаряется солнцем. Да, солнце осталось в своей стране. Его храм тоже. А его почитатели? Индейские почитатели солнца?
Глава 19 СЕМЬ САЛАМАНОК И ОДИН МЕРТВЫЙ ТИХО
В первый раз я пролетел над страной, где рождается солнце, задолго до своей поездки к диковинному косумельскому святилищу. Ведь мы с Джоном и Биллом решили, что после посещения Тулума отправимся в путешествие по майяскому времени и пространству, следуя по стопам завоевателей Острова ласточек, по стопам завоевателей всей страны майя.
Итак, мы покидаем тулумский «аэродром», расположенный среди сельвы, и сначала вновь направляемся на север, чтобы пролететь над укреплениями Шельхи. Если Тулум был первым майяским городом, в котором побывал белый человек, то Шельха была первым городом страны майя, захваченным испанскими конкистадорами. Мы кружимся над Шельхой. С самолета она хорошо просматривается. Прилепившийся к неширокому заливу город в свое время действительно должен был считаться отличной гаванью. Отсюда-то и начал знаменитый Монтехо завоевание Кинтана-Роо и всей страны майя.
«Бичкрафт», управляемый автоматическим пилотом, застыл над укреплениями города (по крайней мере мне так казалось), и мы - три члена его экипажа - дружно вспоминаем все, что нам известно о заключительном периоде истории строителей этих городов, периоде, который означал постепенную гибель индейских метрополий и вымирание их обитателей. Прежде всего мы вспомнили главного актера этой драмы - Франсиско де Монтехо. Человек, который уничтожал и грабил майяские города, также, к сожалению, должен занять место в книге о моем странствии за их сокровищами.
Кто такой Франсиско де Монтехо? Профессия: конкистадор, завоеватель майяских городов. Начало деятельности: очень раннее - в Королевстве обеих Индий, как тогда говорилось, появился уже в 1514 году. Поняв, что в Панаме большая удача его не ждет, он перебрался на службу к наместнику Кубы Диего де Веласкесу. А затем покидает Кубу с экспедицией Кортеса, которая впоследствии разграбила столицу ацтеков Теночтитлан. Франсиско де Монтехо при этом уже не присутствовал. В 1519 году Кортес отправил своего образованного, но жестокого друга с мексиканского побережья в Испанию для передачи королю законной пятой части полученной к тому времени добычи от этого грабительского предприятия и для защиты при дворе прав Кортеса на владение завоеванной Мексикой и ее кладами. Посланник Кортеса так хорошо защищал интересы своего господина, что спустя 8 лет король предоставил ему самому право на завоевание страны майя.
Таким образом, экспедиция Монтехо в страну майя могла отправиться в путь. В середине 1527 года 400 солдат под его командованием покинули Испанию. Через несколько недель маленькая флотилия пристала к Эспаньоле, где Монтехо приобрел 53 лошади. А затем корабли с людьми и лошадьми направились прямо к побережью нынешнего Кинтана-Роо, как раз туда, где лежит Шельха, над которой мы сейчас кружим.
Впервые берега Кинтана-Роо Монтехо увидел значительно раньше. В 1517 году к побережью дотоле неизвестной майяской страны отправилась флотилия из трех кораблей, руководимая Эрнандесом де Кордобой. В этих все еще не завоеванных областях испанцы, искали новых рабов для своих поместий на Кубе. Но экспедиция пристала тогда лишь к Женским островам (куда позднее мы тоже хотим отправиться), а затем бросила якорь в Кампечском заливе. «Великий человек» тамошнего города Чампотона Ах-Моч-Ковох прогнал испанцев. Двух белых пленников майя принесли в жертву своим богам, еще несколько испанцев были ранены. Сам Эрнандес де Кордоба получил в бою 33 раны.
Итак, первая экспедиция вернулась на Кубу от берегов страны майя ни с чем.
Однако золотые предметы, которые Эрнандес де Кордоба получил на Женских островах, не давали белым спокойно спать. На следующий год несколько кораблей снова отплыли в том же направлении. Экспедицию на этот раз возглавлял племянник наместника Кубы Хуан де Грихальва. А среди участников экспедиции опять был Франсиско де Монтехо. В первый раз корабли экспедиции бросили якорь по соседству с землей майя, именно тут - у берегов Косумеля.
В пору появления Грихальвы и Монтехо Остров ласточек жил полнокровной жизнью. Кроме паломников, обычно проводивших на острове лишь несколько дней, сотни индейцев обитали здесь постоянно. Косумельские индейцы приняли испанцев значительно дружественней, чем майя Кампечского залива, и остров стал привычной стоянкой для всех последующих испанских экспедиций, направлявшихся к берегам этой части Америки. Через год после Грихальвы в водах Косумеля бросил якорь Кортес. Здесь будущий завоеватель Мексики демонстрирует, на что он способен. Кортес приказал уничтожить статуи -Ахульнеба, Теель Кусам и Ишчель, ради которых майя всей Центральной Америки совершали паломничество на остров, а вместо них установить деревянные кресты.
Среди спутников Кортеса во время его пребывания в стране почитателей солнца был не только Франсиско де Монтехо, бывший одним из его офицеров, но и Херонимо де Агиляр - солдат и в свое время верный служитель Кинича, властителя Тулума. Дело в том, что на Косумеле Кортес прослышал, будто бы на другой стороне пролива, отделявшего побережье Кинтана-Роо от Острова ласточек, в двух майяских городах живут бородатые белые люди, что совершенно необычно для индейцев. Через местных гонцов он послал неведомым белым написанные по-испански письма. Когда Херонимо де Агиляр получил приглашение Кортеса, он попросил Кинича отпустить его. Тот хотя и с тяжелым сердцем, но согласился. Так этот солдат, потерпевший кораблекрушение, ставший рабом, а затем советником властителя, вернулся к соотечественникам и впоследствии сопровождал своего нового командира во время его похода в Мексику.
Но что случилось с товарищем Агиляра - Гонсало де Гереро после тоги, как он покинул Тулум? Он продолжал идти по побережью Кинтана-Роо все дальше на юг, пока не добрался до города Четумаля, властитель которого Начан-Кан принял странного бородатого чужеземца весьма дружелюбно. Он даже даровал ему сан «батаба» - буквально «повелителя воинов»
, а впоследствии отдал ему в жены свою дочь. Испанский муж индейской принцессы положил начало первому на Американском континенте индейско-европейскому брачному союзу и стал отцом первых метисов континентальной Америки. В майяском городе и майяской семье бывший испанский солдат, завоеванный завоеватель, побежденный победитель, чувствовал себя превосходно. И когда земляки Гереро прислали ему приглашение вернуться, он отказался и объяснил почему: «У меня тут жена, трое детей, как я могу их покинуть? На лице моем татуировка, губы проколоты, в ушах кольца…» И он остался в Четумале.
Позднее Кортес со своими людьми покинул Косумель. Но самый упорный участник его знаменитой экспедиции через 9 лет снова, в третий раз, вернулся ни Остров ласточек. Это был Франсиско де Монтехо, ныне равный в своих правах и власти Кортесу, с которым он мечтал сравняться и деяниями. На гостеприимном Косумеле экспедиция Монтехо пробыла всего 4 дня. Затем новоиспеченный конкистадор переправился на противоположный берег и здесь, по соседству «Шельхой, основал первый испанский город в стране майя. Он назвал его Саламанка-де-Шельха. Ведь в Испании родным городом Монтехо была Саламанка.
Основателю американской Саламанки тогда, по сути дела, повезло. На материке он встретился со своим единственным майяским другом, «великим человеком» Косумеля Ах-Наум-Патом, который переправился через пролив, чтобы с еще 400 обитателями Острова ласточек проводить сестру, выходившую замуж за правителя одного из местных прибрежных городов.
Итак, благодаря дружеской помощи и защите Ах-Наум-Пата Монтехо основал Саламанку, оставил в ней и в расположенном неподалеку от нее индейском городе Пполе довольно многочисленный гарнизон - более 120 человек - и, руководствуясь советами косумельского властителя, с остатком войска продолжал продвигаться на север. Он посетил Мочи, Кониль и близ Чаваки впервые вступил битву с майя, преградившими ему дальнейший путь. Еще одно сражение - уже с большим успехом - Монтехо провел у города Аке.
Так постепенно Монтехо овладел десятками прекрасных майяских городов. Но его не интересовали святилища и дворцы, он искал золото. И не находил его. В то время как Кортес в Мексике захватил фантастические сокровища, в то время несколькими годами позже Писарро, уничтожившему другую великую индейскую культуру, властитель Перу инка Атауальпа предложил за свою жизнь зал, битком набитый золотом, конкистадор Монтехо завоевывал лишь диковинные города с диковинными дворцами, храмами, каменными статуями. За стихи майяских поэтов он не мог надеяться получить золото. И он старался хотя бы продать землякам - испанцам на Кубе и Гаити - жителей завоеванных городов. Современник Монтехо, свидетель его деяний, священник Бартоломео де лас Касас в труде «Наикратчайшее сообщение об опустошении индейских земель и истреблении их жителей» описывает, какие сделки заключал Монтехо и за какую цену продавал своих пленников: «Из всех индейцев именно обитатели этой провинции [т.е. майя. - М. С.] были самыми развитыми. Сей тиран [Монтехо] с тремястами людей начал вести войну против невинных, в собственной отчизне живущих, никому вреда не чинящих туземцев, чем вызвал гибель несметного множества народа. А поелику в крае сем отсутствует золото (ежели бы оное было, короткий конец в рудниках ожидал бы здешних жителей), дабы все-таки извлечь золото из тел и душ их, за которые Иисус Христос смерть принял, он всех, у кого не отнял жизнь, сделал рабами и наполнял ими корабли, приведенные в места сии молвой и слухами, и наполненные отсылал, выменивая индиан на вино, на оливковое масло, на уксус, на солонину, на одежду, на лошадей и на все прочее, что, по его суждению и разумению, может кому-либо быть потребно. Он предлагал выбор из пятидесяти или ста дев, и ту, которая иных затмевала, выменивал на самый малый бочонок вина, оливкового масла или уксуса либо на солонину и такой же выбор предлагал из трехсот или двухсот достойных юношей. И случалось, что отрока, бывшего, по всей видимости, сыном вождя, отдавали за круг сыра, а сотню человек - за коня…»
Своей невероятной жестокостью Монтехо превзошел остальных конкистадоров. Мне было бы неприятно рисовать подробности его внушающего ужас правления. В большей степени меня интересует вопрос, отчего этот образованный и галантный рыцарь свирепствовал в миролюбивых майяских городах как варвар, как массовый убийца, как палач, опустошая целые индейские области. Может быть, и в самом деле оттого, что, когда он после стольких лет приготовлений вступил наконец в «свою» часть Америки, ему так и не удалось найти золотые клады, которые, как он верил, должны были его здесь ожидать. А возможно, и оттого, что он, несмотря на невероятное упорство, не обрел даже славы, к которой стремился еще больше, чем к золоту, не сумел встать в один ряд с Кортесом и другими завоевателями Америки, вызывавшими в ту эпоху всеобщее восхищение. Однако во время кровавого похода Монтехо умирали не только майя, но и белые. И через несколько месяцев Монтехо осознал, что ему придется покинуть страну, где он пролил столько крови и совершил столько варварских преступлений, иначе индейцы заметят, что их палач остался почти один, без охраны. Он отдал приказ об отступлении и быстрым маршем двинулся к своей единственной базе - Саламанке-де-Шельха. Из нескольких десятков солдат, которых он здесь оставил, Монтехо застал в живых лишь двенадцать. А испанский гарнизон в Пполе майя перебили до последнего человека.
В конце концов Монтехо решил, по крайней мере на время, покинуть страну майя, которой он безуспешно пытался овладеть. В Саламанке-де-Шельха он оставил своего заместителя Давилу с несколькими десятками солдат, но вскоре тот покинул прежний лагерь и неподалеку от него основал новый испанский город, названный в честь Монтехо опять-таки Саламанкой (на этот раз Саламанкой-де-Шаманха). Монтехо сел на корабль и отправился на север, к острову Канкуэн, а потом вдоль северного Юкатана и Табаско в гавань Веракрус. Оттуда он добрался до Мехико, чтобы просить завоевателя ацтекской империи Кортеса о помощи, необходимой для победы над майя.
Наш «бичкрафт» летит тем же путем. Внизу мы опять видим невообразимо синее море, а затем длинную узкую песчаную полосу - волшебный остров Канкуэн. Но мы не приземлимся на нем, так как приземлиться здесь негде, хотя для меня этот затерянный в Карибском море остров мог бы представить интерес. (Дело в том, что в центре острова Холмс некогда нашел остатки маленькою майяского города.) Миновав Канкуэн, летим над Женскими островами. На северном побережье главного, вытянутого в длину известнякового острова я вижу почти мертвую гавань Долорес, когда-то известную стоянку карибских флибустьеров. У южного побережья замечаю прекрасно сохранившееся майяское здание с низким постаментом, которое - так же как тулумский дворец - высится на крутом утесе самой южной оконечности Женских островов. Я пытаюсь сфотографировать с самолета еще ряд явно уже хуже сохранившихся зданий, лежащих в нескольких сотнях метров от берега. Женские острова тоже были местом паломничества верующих майя. По многочисленным скульптурам богини Ишчель первые испанцы и дали острову его название, удержавшееся до наших дней.
Над высоким зданием на южной оконечности острова мы меняем направление полета. Теперь мы летим на северо-запад; наша ближайшая цель - крайняя оконечность Юкатана, мыс Каточе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Я снова смотрю на полуразвалившийся храм и на реконструкцию Фернандеса, которую привез с собой, и задаю себе вопрос: для чего все это? Да еще именно здесь? Возможно, Диас Болио не прав. В целом ряде вещей он, конечно, ошибается. Но что говорит карта? Что храм «Пяти ворот», совершенно бесспорно, самое восточное майяское святилище, самый восточный майяский центр вообще. Это конец майяского мира на востоке. По направлению к солнцу! Не подлежит сомнению, что дальше майяским почитателям солнца идти было некуда. И ни в каком другом месте верующий индеец, согласно его представлениям, не мог быть ближе к золотому божеству, чем здесь, где сегодня с раннего утра небесный диск воспаляет и мои непривычные глаза.
Раковина на вершине святилища устремлена в небо, к божественному солнцу. В отличие от создателей некоторых других высоких индейских культур, которые верят, что солнце первоначально жило на небе, а потом спустилось на землю, майя в своих представлениях перевернули историю солнца. Первоначально, утверждают они, Солнце со своей супругой Луной обитали на земле. Однако его супруга -серебряная Луна - была особой весьма легкомысленной. Прошло немного времени, и госпожа Луна наставила золотому богу рога. В конце концов Солнце и Луна покинули землю и ушли на небеса. Здесь Солнце опять сияло в полную силу. Свет же Луны стал менее ярким. Дело в том, что в наказание за измену обманутое божественное Солнце якобы выбило своей неверной супруге один глаз. (А когда на новом местожительстве между супругами происходили ссоры, наступало затмение.)
Хотя майя почитали десятки богов, солнце всегда считалось одним из важнейших. Именно ему приносились человеческие жертвы. Ведь за время своего странствия по небу солнце каждый день смертельно устает. И только человеческая кровь может вернуть золотому богу утраченные силы.
Уважение к солнцу, вскармливаемому человеческой кровью, было у майя весьма глубоким. Ведь сами майяские жрецы именовали себя ах-кинами - «служителями солнца». Служители солнца и построили здесь, в непосредственной близости от места, где рождается солнце, в этой отдаленной точке майяского мира, свое самое удивительное святилище. Фасадом оно обращено к солнцу. И я уверен, что не только фасадом. Я вновь смотрю на диковинную раковину. Куда направлено ее острие? Ну конечно же, прямо в небо, туда, где обитает золотое солнце. Виток спирали, который я замечаю на раковине, вероятно, изображает движение солнца по небу, это вечное рождение и умирание. Два выступа на ракушке, возможно, выражают принцип дуализма - основной принцип философии майя. А шпили, острия на крыше святилища? Они, по-видимому, были всего лишь изображением солнечных лучей, гонцов, которых золотой диск посылает из небесной резиденции к своим земным индейским почитателям. К тому же они имеют, должно быть, и некое отношение к равноденствию.
Этот «Храм морской раковины» и сейчас при хорошей погоде озаряется солнцем. Да, солнце осталось в своей стране. Его храм тоже. А его почитатели? Индейские почитатели солнца?
Глава 19 СЕМЬ САЛАМАНОК И ОДИН МЕРТВЫЙ ТИХО
В первый раз я пролетел над страной, где рождается солнце, задолго до своей поездки к диковинному косумельскому святилищу. Ведь мы с Джоном и Биллом решили, что после посещения Тулума отправимся в путешествие по майяскому времени и пространству, следуя по стопам завоевателей Острова ласточек, по стопам завоевателей всей страны майя.
Итак, мы покидаем тулумский «аэродром», расположенный среди сельвы, и сначала вновь направляемся на север, чтобы пролететь над укреплениями Шельхи. Если Тулум был первым майяским городом, в котором побывал белый человек, то Шельха была первым городом страны майя, захваченным испанскими конкистадорами. Мы кружимся над Шельхой. С самолета она хорошо просматривается. Прилепившийся к неширокому заливу город в свое время действительно должен был считаться отличной гаванью. Отсюда-то и начал знаменитый Монтехо завоевание Кинтана-Роо и всей страны майя.
«Бичкрафт», управляемый автоматическим пилотом, застыл над укреплениями города (по крайней мере мне так казалось), и мы - три члена его экипажа - дружно вспоминаем все, что нам известно о заключительном периоде истории строителей этих городов, периоде, который означал постепенную гибель индейских метрополий и вымирание их обитателей. Прежде всего мы вспомнили главного актера этой драмы - Франсиско де Монтехо. Человек, который уничтожал и грабил майяские города, также, к сожалению, должен занять место в книге о моем странствии за их сокровищами.
Кто такой Франсиско де Монтехо? Профессия: конкистадор, завоеватель майяских городов. Начало деятельности: очень раннее - в Королевстве обеих Индий, как тогда говорилось, появился уже в 1514 году. Поняв, что в Панаме большая удача его не ждет, он перебрался на службу к наместнику Кубы Диего де Веласкесу. А затем покидает Кубу с экспедицией Кортеса, которая впоследствии разграбила столицу ацтеков Теночтитлан. Франсиско де Монтехо при этом уже не присутствовал. В 1519 году Кортес отправил своего образованного, но жестокого друга с мексиканского побережья в Испанию для передачи королю законной пятой части полученной к тому времени добычи от этого грабительского предприятия и для защиты при дворе прав Кортеса на владение завоеванной Мексикой и ее кладами. Посланник Кортеса так хорошо защищал интересы своего господина, что спустя 8 лет король предоставил ему самому право на завоевание страны майя.
Таким образом, экспедиция Монтехо в страну майя могла отправиться в путь. В середине 1527 года 400 солдат под его командованием покинули Испанию. Через несколько недель маленькая флотилия пристала к Эспаньоле, где Монтехо приобрел 53 лошади. А затем корабли с людьми и лошадьми направились прямо к побережью нынешнего Кинтана-Роо, как раз туда, где лежит Шельха, над которой мы сейчас кружим.
Впервые берега Кинтана-Роо Монтехо увидел значительно раньше. В 1517 году к побережью дотоле неизвестной майяской страны отправилась флотилия из трех кораблей, руководимая Эрнандесом де Кордобой. В этих все еще не завоеванных областях испанцы, искали новых рабов для своих поместий на Кубе. Но экспедиция пристала тогда лишь к Женским островам (куда позднее мы тоже хотим отправиться), а затем бросила якорь в Кампечском заливе. «Великий человек» тамошнего города Чампотона Ах-Моч-Ковох прогнал испанцев. Двух белых пленников майя принесли в жертву своим богам, еще несколько испанцев были ранены. Сам Эрнандес де Кордоба получил в бою 33 раны.
Итак, первая экспедиция вернулась на Кубу от берегов страны майя ни с чем.
Однако золотые предметы, которые Эрнандес де Кордоба получил на Женских островах, не давали белым спокойно спать. На следующий год несколько кораблей снова отплыли в том же направлении. Экспедицию на этот раз возглавлял племянник наместника Кубы Хуан де Грихальва. А среди участников экспедиции опять был Франсиско де Монтехо. В первый раз корабли экспедиции бросили якорь по соседству с землей майя, именно тут - у берегов Косумеля.
В пору появления Грихальвы и Монтехо Остров ласточек жил полнокровной жизнью. Кроме паломников, обычно проводивших на острове лишь несколько дней, сотни индейцев обитали здесь постоянно. Косумельские индейцы приняли испанцев значительно дружественней, чем майя Кампечского залива, и остров стал привычной стоянкой для всех последующих испанских экспедиций, направлявшихся к берегам этой части Америки. Через год после Грихальвы в водах Косумеля бросил якорь Кортес. Здесь будущий завоеватель Мексики демонстрирует, на что он способен. Кортес приказал уничтожить статуи -Ахульнеба, Теель Кусам и Ишчель, ради которых майя всей Центральной Америки совершали паломничество на остров, а вместо них установить деревянные кресты.
Среди спутников Кортеса во время его пребывания в стране почитателей солнца был не только Франсиско де Монтехо, бывший одним из его офицеров, но и Херонимо де Агиляр - солдат и в свое время верный служитель Кинича, властителя Тулума. Дело в том, что на Косумеле Кортес прослышал, будто бы на другой стороне пролива, отделявшего побережье Кинтана-Роо от Острова ласточек, в двух майяских городах живут бородатые белые люди, что совершенно необычно для индейцев. Через местных гонцов он послал неведомым белым написанные по-испански письма. Когда Херонимо де Агиляр получил приглашение Кортеса, он попросил Кинича отпустить его. Тот хотя и с тяжелым сердцем, но согласился. Так этот солдат, потерпевший кораблекрушение, ставший рабом, а затем советником властителя, вернулся к соотечественникам и впоследствии сопровождал своего нового командира во время его похода в Мексику.
Но что случилось с товарищем Агиляра - Гонсало де Гереро после тоги, как он покинул Тулум? Он продолжал идти по побережью Кинтана-Роо все дальше на юг, пока не добрался до города Четумаля, властитель которого Начан-Кан принял странного бородатого чужеземца весьма дружелюбно. Он даже даровал ему сан «батаба» - буквально «повелителя воинов»
, а впоследствии отдал ему в жены свою дочь. Испанский муж индейской принцессы положил начало первому на Американском континенте индейско-европейскому брачному союзу и стал отцом первых метисов континентальной Америки. В майяском городе и майяской семье бывший испанский солдат, завоеванный завоеватель, побежденный победитель, чувствовал себя превосходно. И когда земляки Гереро прислали ему приглашение вернуться, он отказался и объяснил почему: «У меня тут жена, трое детей, как я могу их покинуть? На лице моем татуировка, губы проколоты, в ушах кольца…» И он остался в Четумале.
Позднее Кортес со своими людьми покинул Косумель. Но самый упорный участник его знаменитой экспедиции через 9 лет снова, в третий раз, вернулся ни Остров ласточек. Это был Франсиско де Монтехо, ныне равный в своих правах и власти Кортесу, с которым он мечтал сравняться и деяниями. На гостеприимном Косумеле экспедиция Монтехо пробыла всего 4 дня. Затем новоиспеченный конкистадор переправился на противоположный берег и здесь, по соседству «Шельхой, основал первый испанский город в стране майя. Он назвал его Саламанка-де-Шельха. Ведь в Испании родным городом Монтехо была Саламанка.
Основателю американской Саламанки тогда, по сути дела, повезло. На материке он встретился со своим единственным майяским другом, «великим человеком» Косумеля Ах-Наум-Патом, который переправился через пролив, чтобы с еще 400 обитателями Острова ласточек проводить сестру, выходившую замуж за правителя одного из местных прибрежных городов.
Итак, благодаря дружеской помощи и защите Ах-Наум-Пата Монтехо основал Саламанку, оставил в ней и в расположенном неподалеку от нее индейском городе Пполе довольно многочисленный гарнизон - более 120 человек - и, руководствуясь советами косумельского властителя, с остатком войска продолжал продвигаться на север. Он посетил Мочи, Кониль и близ Чаваки впервые вступил битву с майя, преградившими ему дальнейший путь. Еще одно сражение - уже с большим успехом - Монтехо провел у города Аке.
Так постепенно Монтехо овладел десятками прекрасных майяских городов. Но его не интересовали святилища и дворцы, он искал золото. И не находил его. В то время как Кортес в Мексике захватил фантастические сокровища, в то время несколькими годами позже Писарро, уничтожившему другую великую индейскую культуру, властитель Перу инка Атауальпа предложил за свою жизнь зал, битком набитый золотом, конкистадор Монтехо завоевывал лишь диковинные города с диковинными дворцами, храмами, каменными статуями. За стихи майяских поэтов он не мог надеяться получить золото. И он старался хотя бы продать землякам - испанцам на Кубе и Гаити - жителей завоеванных городов. Современник Монтехо, свидетель его деяний, священник Бартоломео де лас Касас в труде «Наикратчайшее сообщение об опустошении индейских земель и истреблении их жителей» описывает, какие сделки заключал Монтехо и за какую цену продавал своих пленников: «Из всех индейцев именно обитатели этой провинции [т.е. майя. - М. С.] были самыми развитыми. Сей тиран [Монтехо] с тремястами людей начал вести войну против невинных, в собственной отчизне живущих, никому вреда не чинящих туземцев, чем вызвал гибель несметного множества народа. А поелику в крае сем отсутствует золото (ежели бы оное было, короткий конец в рудниках ожидал бы здешних жителей), дабы все-таки извлечь золото из тел и душ их, за которые Иисус Христос смерть принял, он всех, у кого не отнял жизнь, сделал рабами и наполнял ими корабли, приведенные в места сии молвой и слухами, и наполненные отсылал, выменивая индиан на вино, на оливковое масло, на уксус, на солонину, на одежду, на лошадей и на все прочее, что, по его суждению и разумению, может кому-либо быть потребно. Он предлагал выбор из пятидесяти или ста дев, и ту, которая иных затмевала, выменивал на самый малый бочонок вина, оливкового масла или уксуса либо на солонину и такой же выбор предлагал из трехсот или двухсот достойных юношей. И случалось, что отрока, бывшего, по всей видимости, сыном вождя, отдавали за круг сыра, а сотню человек - за коня…»
Своей невероятной жестокостью Монтехо превзошел остальных конкистадоров. Мне было бы неприятно рисовать подробности его внушающего ужас правления. В большей степени меня интересует вопрос, отчего этот образованный и галантный рыцарь свирепствовал в миролюбивых майяских городах как варвар, как массовый убийца, как палач, опустошая целые индейские области. Может быть, и в самом деле оттого, что, когда он после стольких лет приготовлений вступил наконец в «свою» часть Америки, ему так и не удалось найти золотые клады, которые, как он верил, должны были его здесь ожидать. А возможно, и оттого, что он, несмотря на невероятное упорство, не обрел даже славы, к которой стремился еще больше, чем к золоту, не сумел встать в один ряд с Кортесом и другими завоевателями Америки, вызывавшими в ту эпоху всеобщее восхищение. Однако во время кровавого похода Монтехо умирали не только майя, но и белые. И через несколько месяцев Монтехо осознал, что ему придется покинуть страну, где он пролил столько крови и совершил столько варварских преступлений, иначе индейцы заметят, что их палач остался почти один, без охраны. Он отдал приказ об отступлении и быстрым маршем двинулся к своей единственной базе - Саламанке-де-Шельха. Из нескольких десятков солдат, которых он здесь оставил, Монтехо застал в живых лишь двенадцать. А испанский гарнизон в Пполе майя перебили до последнего человека.
В конце концов Монтехо решил, по крайней мере на время, покинуть страну майя, которой он безуспешно пытался овладеть. В Саламанке-де-Шельха он оставил своего заместителя Давилу с несколькими десятками солдат, но вскоре тот покинул прежний лагерь и неподалеку от него основал новый испанский город, названный в честь Монтехо опять-таки Саламанкой (на этот раз Саламанкой-де-Шаманха). Монтехо сел на корабль и отправился на север, к острову Канкуэн, а потом вдоль северного Юкатана и Табаско в гавань Веракрус. Оттуда он добрался до Мехико, чтобы просить завоевателя ацтекской империи Кортеса о помощи, необходимой для победы над майя.
Наш «бичкрафт» летит тем же путем. Внизу мы опять видим невообразимо синее море, а затем длинную узкую песчаную полосу - волшебный остров Канкуэн. Но мы не приземлимся на нем, так как приземлиться здесь негде, хотя для меня этот затерянный в Карибском море остров мог бы представить интерес. (Дело в том, что в центре острова Холмс некогда нашел остатки маленькою майяского города.) Миновав Канкуэн, летим над Женскими островами. На северном побережье главного, вытянутого в длину известнякового острова я вижу почти мертвую гавань Долорес, когда-то известную стоянку карибских флибустьеров. У южного побережья замечаю прекрасно сохранившееся майяское здание с низким постаментом, которое - так же как тулумский дворец - высится на крутом утесе самой южной оконечности Женских островов. Я пытаюсь сфотографировать с самолета еще ряд явно уже хуже сохранившихся зданий, лежащих в нескольких сотнях метров от берега. Женские острова тоже были местом паломничества верующих майя. По многочисленным скульптурам богини Ишчель первые испанцы и дали острову его название, удержавшееся до наших дней.
Над высоким зданием на южной оконечности острова мы меняем направление полета. Теперь мы летим на северо-запад; наша ближайшая цель - крайняя оконечность Юкатана, мыс Каточе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32