Оно автоматически окружает любой объект СП, повторяя его контуры. Это как тень, которую неизбежно отбрасывает каждый освещенный предмет. Роботы действительно преодолели поле без особых проблем, но, приблизившись к Кристаллу, испытали на себе искажение пространства. Как только они достигли критического рубежа, начался сложный физический процесс с выделением большого количества энергии. Чем это обернулось для нашей техники, вы знаете. Хорошо еще, что нас не достало…
– А как объяснить то, что мы видим Кристалл? – спросил Родриго. – Он же, как я понял, вне обычного пространства?
– Объяснение есть, но оно сложное, а мы, кажется, договорились не углубляться в дебри физики. Какие еще вопросы?
– Вопросов-то много, – вновь заговорил Норрис. – По-моему, их еще только начали задавать. Формулы нам действительно ни к чему. Но очень хотелось бы знать, что этот Кристалл делает на Камилле и какова его связь с коричневыми джунглями.
Леви открыл было рот, но его опередил Тупицын.
– Позволь, Роберто, я отвечу. – Он немного помолчал. – Дело обстоит серьезно. Намного серьезнее, чем мы думали поначалу. Выявить связь между двумя феноменами никак не удавалось, и я очень признателен Дональду, который навел нас на мысль. Вы уже слышали – он сравнил корневую систему деревьев с мицелием, то есть грибницей. Продолжая аналогию, можно представить Кристалл чем-то вроде плодового тела гриба, к которому и сходятся нити мицелия. Стоило нам до этого додуматься, как всё сразу встало на свои места. Ведь что такое гриб? Жизнь у него незамысловатая: он поглощает из среды питательные вещества, а когда накопит их достаточно, формирует орган размножения – уже упомянутое плодовое тело. Здесь, на Камилле, происходит примерно то же самое. Как опенок разлагает древесину, на которой поселился, так силиконовый суперорганизм разрушает собственную планету, в буквальном смысле слова высасывая из нее энергию. Он ни перед чем не остановится: дойдет до ядра – высосет и его. А Кристалл – не что иное, как приемник, аккумулятор этой энергии. Но очень хитрый приемник. Любой другой на его месте переполнился бы и лопнул – возможно, похоронив при этом планету. Однако этого не происходит. Почему? Напрашивается единственное объяснение: Кристалл – не только приемник, но и передатчик. Накопив стекающуюся со всей планеты энергию, он куда-то переправляет ее через гиперпространство. Именно так, потому что любой другой способ мы бы выявили сразу.
Как видите, нам удалось узнать самое основное. Конечно, многие вопросы пока еще остаются без ответа. Непонятно, например, каким образом энергия просачивается в кокон свернутого пространства, как она там преобразуется. Еще одна загадка – сращивание нижних корней с полем. Увы, она осталась головоломкой не только для Дональда. Вызывает интерес и то, куда денется суперорганизм, когда он расправится с Камиллой. Будет вечно скитаться в космосе? А может, переварит сам себя, превратится в чистую энергию, которую привычно всосет Кристалл и отправит по одному ему известному адресу?
Сказать, что монолог Тупицына не вызвал восторга у Норриса, значило ничего не сказать. Родриго даже показалось, что, выслушивая физика, шеф осунулся.
– Молодцы, – мрачно произнес Норрис. – Вы действительно приблизились к пониманию истины. Даже на разные частности нашли время. Вам интересно, скушают себя эти каменные насаждения или нет. Я бы сам с удовольствием занялся этой животрепещущей темой. Да боюсь, не успею: трудно на чем-то сосредоточиться, когда земля горит под ногами. Итак, эти искусники-«сеятели» дают нам ногой под зад. Ну спасибо хотя бы за то, что не прихлопнули сразу. Ладно, шутки в сторону. – Он помрачнел еще больше. – Камилла для нас потеряна, это ясно. Мы уйдем, и, наверное, очень скоро. Но что, если аппетиты «сеятелей» разрастутся? Вы представляете, что будет, если они доберутся до Земли? Поэтому меня интересует не то, чем будет питаться эта ваша грибница, а то, куда Кристалл сливает энергию. Где рассадник заразы? Вы пытались хотя бы приблизительно определить координаты «гнезда» «сеятелей»?
– Разумеется, пытались. – Тон физика стал резким: Тупицын, похоже, очень уважал себя и не был склонен виновато опускать глаза, выслушивая нотации. – Вы же сами не дали мне договорить. Конечно, находясь в обычном пространстве, трудно понять, что происходит в «гипере». Но по косвенным признакам мы установили, что передача энергии ведется раз в сутки, в одно и то же время. Если считать Кристалл своеобразной антенной, то она в эти моменты оказывается ориентированной на участок космоса в созвездии Эридана – разумеется, если смотреть с Земли. Конечно, мы надеялись обнаружить на этой оси какую-нибудь звезду – скорее всего, она и оказалась бы тем самым «гнездом». Но все светила находятся хоть немного, да в стороне от траектории энергетического луча. Рассматривать гипотезу, что «гнездо» расположено в другой галактике, мы не стали – для этого пока нет оснований. Остается признать, что приемник энергии не привязан ни к какой звезде. Допустим, это огромный корабль или блуждающая по космосу искусственная планета с собственными двигателями. А может, исполинский суперорганизм – что-то вроде наделенного разумом пылевого облака. В произведениях фантастов такие встречались нередко.
Наступившую вслед за этим гробовую тишину нарушил голос Симакова:
– Поскольку объект не идентифицирован, а как-то называть его надо, я решил об этом позаботиться. Олег – видимо, из скромности – был против, но мне удалось настоять на своем. В общем, временно эта штука получает обозначение «Тупицын-Леви». Думаю, никто не оспорит вклад наших уважаемых физиков? Предлагая название, я исходил еще из того, что оно сокращается до простенького «Тул». Если у кого-то есть другие варианты, готов их выслушать.
Норрис посмотрел на него исподлобья:
– Вы думаете, это самое важное? Ну хорошо, пусть будет Тул. А есть ли у нас шансы до него добраться?
– Шансы есть всегда, – ответил Тупицын. – Правда, часто они бывают микроскопическими – скажем, один на миллиард. Но я думаю, эту проблему мы всё-таки решим. Хотя, может быть, дорогой ценой.
У Норриса напряглись скулы.
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, нам пока известно только направление. Если послать вдоль луча корабли-разведчики, есть большая вероятность того, что они попадут в выброс энергии с Камиллы и будут уничтожены. Мы ведь не знаем даже того, какую ширину имеет гиперканал. Но нам может помочь сам этот… Тул. Я тоже считаю, что он не ограничится Камиллой. Учитывая, что она будет съедена максимум за год, аппетиты у него действительно гигантские. Таким образом, остается дождаться очередного нападения. Обнаружив где-нибудь второй Кристалл, мы проследим, куда он переправляет энергию. Точка пересечения лучей и будет означать искомое. Конечно, всё это – только предположения. Не исключаю, что Тул – лишь плод нашей фантазии. Почему бы «сеятелям» не запустить несколько приемников энергии, каждый из которых жестко привязан к определенной планете? В этом случае наша задача неимоверно усложняется. Но будем надеяться, что объект, который мы разыскиваем, всё же единственный.
– Я тоже на это надеюсь, – сказал Норрис. – Не очень-то приятно сознавать, что мы со всех сторон окружены врагом.
– Врагом? – Тупицын поднял брови. – Я этого слова не говорил!
– Разумеется. Но надо всегда предполагать, что события будут развиваться по худшему варианту. Оптимизм, даже умеренный, может с кем угодно сыграть дурную шутку. Во всяком случае, дружеских чувств этот Тул к нам не питает. Он даже не думает считаться с нашим присутствием на Камилле! Для простого человека такая ситуация всего лишь неприятна. Для того, кто несет ответственность за других, – опасна. Мы не можем позволить себе успокоиться, пока не вычислим местонахождение Тула.
– Вычислим. Я обещаю.
– Дорогой ценой, как вы выразились. Ценой разрушения еще одной планеты…
Тупицын вспыхнул, и только тут Норрис понял, что перегнул палку.
– Извините… Я, конечно, к вам несправедлив. Вы действительно проделали огромную работу, а мы до сих пор ничем похвастать не можем. С Кристаллом не справились, потом больше недели бездельничали… Но именно нам, если угроза для Земли всё же существует, придется идти в бой. Нам, грубым, неотесанным, нетерпеливым воякам… Скажите, Тупицын… Может быть, всё-таки есть какой-то другой способ?
– Пока я его не вижу.
– Ну что ж… – Норрис поднялся. – Думаю, на этом закончим.
Десантники вокруг Родриго встали, а он все сидел, пытаясь переварить услышанное. Он предполагал, что узнает много нового – неспроста же ученые столько дней работали почти без продыху. А может, шеф, повсюду видящий врагов, преувеличивает опасность? От Мака ведь тоже можно было ждать беды. Однако всё обошлось. Обойдется ли на этот раз?..
Глава 10
ПРИЗРАК
Странные малиновые цветы. Странное желтое небо. Странное фиолетовое солнце над головой. Полная фантасмагория! Ольгерд стоит посреди равнины, один в этом попугайски раскрашенном мире, и силится понять, как он сюда попал. Где все? Испугались чего-то необъяснимого, бросили его, забыли в панике? А может, одновременно повредились рассудком, разбрелись по равнине, сгинули бесследно, и лишь он, чудом отсрочивший свой конец, еще только ждет, когда и на него обрушится волна безумия?
И тут возникает голос. «Да ты же вовсе не один, Ольгерд, – нашептывает он. – Приглядись как следует. Видишь?»
И Ольгерд действительно видит. Словно материализуясь из воздуха, перед ним вырастает какая-то зыбкая, расплывчатая фигура, густеет, приобретает очертания. Человек?! Ольгерду становится не по себе: у фигуры нет лица! Есть туловище, руки, ноги. Лица нет. На Ольгерда накатывается та самая волна… но нет… это еще не безумие – только невыразимый ужас. Надо что-то делать, ведь безумие – вот оно, рядом, сейчас прорвет слабеющую оборону захлестнутого страхом мозга, поселится в нем, как ядовитый гриб, выпустит облако угольно-черных спор, и наступит мрак… Защищайся, Ольгерд!
Он отступает назад, поднимает неведомо как оказавшийся в руках пульсатор, и смертоносный луч прошивает фигуру. Ольгерд отчетливо видит, как призрак вздрагивает и в предсмертной агонии вскидывает вверх длинные корявые руки. Они начинают вытягиваться, непрерывно истончаются, готовые переломиться посередине, и их обладатель тоже растет. Вот в нем уже полтора нормальных человеческих роста, два… А затем у призрака появляется лицо. Венчающий фигуру полупрозрачный овал медленно наливается телесным цветом, становится выпуклым, на нем образуются неровности, выступают темные пятна… Да, это, несомненно, лицо – неприятное, но вполне человеческое. Оно искажено невыносимой болью, пронзившей уродливое, иссохшее тело «живой мумии», а в глазах – и страх, и недоумение, и тихая, почти смиренная укоризна: ну как же так, за что? Внутри Ольгерда кто-то кричит противным срывающимся голосом. Начало безумия? Не в силах вынести укора в глазах своей жертвы, Ольгерд снова стреляет, всаживает заряд за зарядом в нависшую над ним тень человека. Призрак медленно, пугающе медленно клонится вперед. Ольгерд падает, закрывается руками, бьется на земле в истерике. Подстреленный фантом обрушивается на него…
Ольгерд рывком оторвал голову от подушки и сел. Из окна струился тусклый красный свет восходящего солнца, растворяя последние клочья кошмара.
Он вскочил. Быстрее встряхнуться! Несколько энергичных упражнений – и о пережитом только что ужасе можно будет забыть. Надо же, какая чушь ему привиделась! Бывали, конечно, у него и раньше впечатляющие сновидения, но никогда еще он не помирал от страха, находясь в их власти.
Ольгерд как следует помахал руками и ногами, раз тридцать отжался от пола (он был накачан не хуже иного десантника), потом принял контрастный душ. Это помогло ему прийти в себя, но вместо того, чтобы выбросить из головы чудовищный сон, он принялся со всей скрупулезностью ученого изучать его.
Ничто не происходит просто так – в этом Ольгерд, в отличие от зараженных суеверием вояк (таких он встречал немало), был абсолютно уверен. Наивно думать, что ночью мозг полностью отключается – он продолжает потихоньку работать, пытаясь справиться с проблемами, на решение которых не хватило дня. И часто дает своему хозяину подсказку – надо только суметь ее расшифровать.
Что сейчас для Ольгерда самое главное? Его миссия. Он еще не знает, в чем конкретно она заключается, но убежден: настанет время – и высшие силы, бурное проявление которых на Камилле невозможно оспорить, сами призовут его на службу. Но мало просто ожидать событий, привычно копаясь в камешках, – надо быть к ним внутренне готовым. Он и готовился – ежедневно, ежечасно. И вот подсознание подсовывает ему жуткую картинку, словно предупреждая: то, чему ты собираешься посвятить себя, всего лишь химера, такая же, как убиенный тобой монстр. А подсознание – великая вещь. Не зря же он, Ольгерд, всю жизнь так уверенно полагался на интуицию!
Так что делать? Согласиться с тем, что гипотетический Тул не имеет ни малейшего отношения к его судьбе? Признать свою исключительность всего лишь игрой воспаленного ума, вновь засесть за камешки, надеясь, что о тебе когда-нибудь напишут две строчки в энциклопедии?
Ольгерд вышел в коридор. Он был пуст – до подъема оставалось еще двадцать минут. Вдруг из-за угла вынырнул «уник» и, держа над конической «головой» увесистый с виду блок, проплыл к выходу. «Ах, да, – вспомнил Ольгерд, – Базу демонтируют. Я и забыл, что этим железным ребятам сон не нужен. Наверное, целую ночь трудились. Если так, то из нашего домика, надо думать, вынесли уже почти всю „начинку“ – не тронули только жилые помещения, генератор… ну и какие-нибудь мелочи остались. Значит, уже сегодня – скорее всего, после обеда – поступит команда лезть в пассажирский модуль. Нас забросят на корабль, потом за дело возьмутся “силовики” и до вечера разберут стены. Пара рейсов грузового модуля – и всё. Прощай, Камилла… Для одних это будет полным крахом, больнейшим ударом по самолюбию, другие немедленно засядут за научные труды, беспокоясь лишь о том, как бы их не опередили дорвавшиеся до готового коллеги на Земле. А несколько очень больших людей станут ломать головы, придумывая, как спасти человечество от ненасытного пожирателя планет. Только я, единственный из посвященных, не поддамся общей суете. К чему эти потуги? Сидя под боком у готовой взорваться Сверхновой, одинаково смешно и пытаться сделать в отпущенные тебе дни научную карьеру, и пробовать обуздать исполина своими муравьиными силами! Неужели так трудно понять, что нам не дано остановить стрелки часов, неумолимо отсчитывающих новое время? Впрочем, аналогия со Сверхновой неуместна. Кем бы ни был Тул, это не сгусток бездушной материи, которому всё равно, увлечет ли он за собой в могилу пару-тройку цивилизаций. А значит, нам уготована лучшая участь, чем безвременно кануть в вечность. Надо только добиться, чтобы это поняли все».
В коридоре появился еще один кибер, гораздо больше «уника». Он вздымал длинную металлическую плиту весом никак не меньше его самого. Могло показаться, что робот вот-вот перевернется, но молектронный мозг не мог ошибиться – он, как всегда, точно рассчитал центр тяжести. Ольгерд проводил взглядом работягу и, прикинув, что тот вышел, скорее всего, из главного зала, зашагал туда.
В зале трудились еще четыре робота. Они разбирали одну из стен, поскольку ни аппаратуры, ни кресел уже не было в помине. На месте голопроектора в полу зияло ровное круглое отверстие. Киберы, скользя на силовой подушке, работали практически бесшумно. Их манипуляторы то укорачивались, то удлинялись. Одна конечность водила молекулярным деструктором вдоль стыков, разрушая сверхпрочный герметик, остальные впивались вакуумными присосками в готовую вывалиться панель и перегружали ее на «носильщика». Лишь изредка из-за какого-нибудь просчета металлические поверхности соприкасались, да и то слегка, вызывая мечущееся по залу эхо. Но обитатели Базы, досматривающие последний сон, ничего не слышали – в комнатах была идеальная звукоизоляция.
И тут Ольгерд вздрогнул – в двери напротив, ведущей к помещениям десантников, возник человек. Он стоял очень прямо, заложив руки за спину и расправив плечи, словно рисуясь безупречной выправкой.
«Родриго Кармона, – узнал Ольгерд. – Как он здесь оказался в такую рань? Может, и ему что-нибудь привиделось? Даже забавно».
Родриго его тоже узнал. Они обменялись кивками, после чего как будто потеряли интерес друг к другу, разглядывая ворочающих тяжести киберов. Однако Ольгерду показалось, что Кармона исподтишка наблюдает за ним. Только показалось? Да нет, десантник определенно косил глазом в его сторону!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– А как объяснить то, что мы видим Кристалл? – спросил Родриго. – Он же, как я понял, вне обычного пространства?
– Объяснение есть, но оно сложное, а мы, кажется, договорились не углубляться в дебри физики. Какие еще вопросы?
– Вопросов-то много, – вновь заговорил Норрис. – По-моему, их еще только начали задавать. Формулы нам действительно ни к чему. Но очень хотелось бы знать, что этот Кристалл делает на Камилле и какова его связь с коричневыми джунглями.
Леви открыл было рот, но его опередил Тупицын.
– Позволь, Роберто, я отвечу. – Он немного помолчал. – Дело обстоит серьезно. Намного серьезнее, чем мы думали поначалу. Выявить связь между двумя феноменами никак не удавалось, и я очень признателен Дональду, который навел нас на мысль. Вы уже слышали – он сравнил корневую систему деревьев с мицелием, то есть грибницей. Продолжая аналогию, можно представить Кристалл чем-то вроде плодового тела гриба, к которому и сходятся нити мицелия. Стоило нам до этого додуматься, как всё сразу встало на свои места. Ведь что такое гриб? Жизнь у него незамысловатая: он поглощает из среды питательные вещества, а когда накопит их достаточно, формирует орган размножения – уже упомянутое плодовое тело. Здесь, на Камилле, происходит примерно то же самое. Как опенок разлагает древесину, на которой поселился, так силиконовый суперорганизм разрушает собственную планету, в буквальном смысле слова высасывая из нее энергию. Он ни перед чем не остановится: дойдет до ядра – высосет и его. А Кристалл – не что иное, как приемник, аккумулятор этой энергии. Но очень хитрый приемник. Любой другой на его месте переполнился бы и лопнул – возможно, похоронив при этом планету. Однако этого не происходит. Почему? Напрашивается единственное объяснение: Кристалл – не только приемник, но и передатчик. Накопив стекающуюся со всей планеты энергию, он куда-то переправляет ее через гиперпространство. Именно так, потому что любой другой способ мы бы выявили сразу.
Как видите, нам удалось узнать самое основное. Конечно, многие вопросы пока еще остаются без ответа. Непонятно, например, каким образом энергия просачивается в кокон свернутого пространства, как она там преобразуется. Еще одна загадка – сращивание нижних корней с полем. Увы, она осталась головоломкой не только для Дональда. Вызывает интерес и то, куда денется суперорганизм, когда он расправится с Камиллой. Будет вечно скитаться в космосе? А может, переварит сам себя, превратится в чистую энергию, которую привычно всосет Кристалл и отправит по одному ему известному адресу?
Сказать, что монолог Тупицына не вызвал восторга у Норриса, значило ничего не сказать. Родриго даже показалось, что, выслушивая физика, шеф осунулся.
– Молодцы, – мрачно произнес Норрис. – Вы действительно приблизились к пониманию истины. Даже на разные частности нашли время. Вам интересно, скушают себя эти каменные насаждения или нет. Я бы сам с удовольствием занялся этой животрепещущей темой. Да боюсь, не успею: трудно на чем-то сосредоточиться, когда земля горит под ногами. Итак, эти искусники-«сеятели» дают нам ногой под зад. Ну спасибо хотя бы за то, что не прихлопнули сразу. Ладно, шутки в сторону. – Он помрачнел еще больше. – Камилла для нас потеряна, это ясно. Мы уйдем, и, наверное, очень скоро. Но что, если аппетиты «сеятелей» разрастутся? Вы представляете, что будет, если они доберутся до Земли? Поэтому меня интересует не то, чем будет питаться эта ваша грибница, а то, куда Кристалл сливает энергию. Где рассадник заразы? Вы пытались хотя бы приблизительно определить координаты «гнезда» «сеятелей»?
– Разумеется, пытались. – Тон физика стал резким: Тупицын, похоже, очень уважал себя и не был склонен виновато опускать глаза, выслушивая нотации. – Вы же сами не дали мне договорить. Конечно, находясь в обычном пространстве, трудно понять, что происходит в «гипере». Но по косвенным признакам мы установили, что передача энергии ведется раз в сутки, в одно и то же время. Если считать Кристалл своеобразной антенной, то она в эти моменты оказывается ориентированной на участок космоса в созвездии Эридана – разумеется, если смотреть с Земли. Конечно, мы надеялись обнаружить на этой оси какую-нибудь звезду – скорее всего, она и оказалась бы тем самым «гнездом». Но все светила находятся хоть немного, да в стороне от траектории энергетического луча. Рассматривать гипотезу, что «гнездо» расположено в другой галактике, мы не стали – для этого пока нет оснований. Остается признать, что приемник энергии не привязан ни к какой звезде. Допустим, это огромный корабль или блуждающая по космосу искусственная планета с собственными двигателями. А может, исполинский суперорганизм – что-то вроде наделенного разумом пылевого облака. В произведениях фантастов такие встречались нередко.
Наступившую вслед за этим гробовую тишину нарушил голос Симакова:
– Поскольку объект не идентифицирован, а как-то называть его надо, я решил об этом позаботиться. Олег – видимо, из скромности – был против, но мне удалось настоять на своем. В общем, временно эта штука получает обозначение «Тупицын-Леви». Думаю, никто не оспорит вклад наших уважаемых физиков? Предлагая название, я исходил еще из того, что оно сокращается до простенького «Тул». Если у кого-то есть другие варианты, готов их выслушать.
Норрис посмотрел на него исподлобья:
– Вы думаете, это самое важное? Ну хорошо, пусть будет Тул. А есть ли у нас шансы до него добраться?
– Шансы есть всегда, – ответил Тупицын. – Правда, часто они бывают микроскопическими – скажем, один на миллиард. Но я думаю, эту проблему мы всё-таки решим. Хотя, может быть, дорогой ценой.
У Норриса напряглись скулы.
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, нам пока известно только направление. Если послать вдоль луча корабли-разведчики, есть большая вероятность того, что они попадут в выброс энергии с Камиллы и будут уничтожены. Мы ведь не знаем даже того, какую ширину имеет гиперканал. Но нам может помочь сам этот… Тул. Я тоже считаю, что он не ограничится Камиллой. Учитывая, что она будет съедена максимум за год, аппетиты у него действительно гигантские. Таким образом, остается дождаться очередного нападения. Обнаружив где-нибудь второй Кристалл, мы проследим, куда он переправляет энергию. Точка пересечения лучей и будет означать искомое. Конечно, всё это – только предположения. Не исключаю, что Тул – лишь плод нашей фантазии. Почему бы «сеятелям» не запустить несколько приемников энергии, каждый из которых жестко привязан к определенной планете? В этом случае наша задача неимоверно усложняется. Но будем надеяться, что объект, который мы разыскиваем, всё же единственный.
– Я тоже на это надеюсь, – сказал Норрис. – Не очень-то приятно сознавать, что мы со всех сторон окружены врагом.
– Врагом? – Тупицын поднял брови. – Я этого слова не говорил!
– Разумеется. Но надо всегда предполагать, что события будут развиваться по худшему варианту. Оптимизм, даже умеренный, может с кем угодно сыграть дурную шутку. Во всяком случае, дружеских чувств этот Тул к нам не питает. Он даже не думает считаться с нашим присутствием на Камилле! Для простого человека такая ситуация всего лишь неприятна. Для того, кто несет ответственность за других, – опасна. Мы не можем позволить себе успокоиться, пока не вычислим местонахождение Тула.
– Вычислим. Я обещаю.
– Дорогой ценой, как вы выразились. Ценой разрушения еще одной планеты…
Тупицын вспыхнул, и только тут Норрис понял, что перегнул палку.
– Извините… Я, конечно, к вам несправедлив. Вы действительно проделали огромную работу, а мы до сих пор ничем похвастать не можем. С Кристаллом не справились, потом больше недели бездельничали… Но именно нам, если угроза для Земли всё же существует, придется идти в бой. Нам, грубым, неотесанным, нетерпеливым воякам… Скажите, Тупицын… Может быть, всё-таки есть какой-то другой способ?
– Пока я его не вижу.
– Ну что ж… – Норрис поднялся. – Думаю, на этом закончим.
Десантники вокруг Родриго встали, а он все сидел, пытаясь переварить услышанное. Он предполагал, что узнает много нового – неспроста же ученые столько дней работали почти без продыху. А может, шеф, повсюду видящий врагов, преувеличивает опасность? От Мака ведь тоже можно было ждать беды. Однако всё обошлось. Обойдется ли на этот раз?..
Глава 10
ПРИЗРАК
Странные малиновые цветы. Странное желтое небо. Странное фиолетовое солнце над головой. Полная фантасмагория! Ольгерд стоит посреди равнины, один в этом попугайски раскрашенном мире, и силится понять, как он сюда попал. Где все? Испугались чего-то необъяснимого, бросили его, забыли в панике? А может, одновременно повредились рассудком, разбрелись по равнине, сгинули бесследно, и лишь он, чудом отсрочивший свой конец, еще только ждет, когда и на него обрушится волна безумия?
И тут возникает голос. «Да ты же вовсе не один, Ольгерд, – нашептывает он. – Приглядись как следует. Видишь?»
И Ольгерд действительно видит. Словно материализуясь из воздуха, перед ним вырастает какая-то зыбкая, расплывчатая фигура, густеет, приобретает очертания. Человек?! Ольгерду становится не по себе: у фигуры нет лица! Есть туловище, руки, ноги. Лица нет. На Ольгерда накатывается та самая волна… но нет… это еще не безумие – только невыразимый ужас. Надо что-то делать, ведь безумие – вот оно, рядом, сейчас прорвет слабеющую оборону захлестнутого страхом мозга, поселится в нем, как ядовитый гриб, выпустит облако угольно-черных спор, и наступит мрак… Защищайся, Ольгерд!
Он отступает назад, поднимает неведомо как оказавшийся в руках пульсатор, и смертоносный луч прошивает фигуру. Ольгерд отчетливо видит, как призрак вздрагивает и в предсмертной агонии вскидывает вверх длинные корявые руки. Они начинают вытягиваться, непрерывно истончаются, готовые переломиться посередине, и их обладатель тоже растет. Вот в нем уже полтора нормальных человеческих роста, два… А затем у призрака появляется лицо. Венчающий фигуру полупрозрачный овал медленно наливается телесным цветом, становится выпуклым, на нем образуются неровности, выступают темные пятна… Да, это, несомненно, лицо – неприятное, но вполне человеческое. Оно искажено невыносимой болью, пронзившей уродливое, иссохшее тело «живой мумии», а в глазах – и страх, и недоумение, и тихая, почти смиренная укоризна: ну как же так, за что? Внутри Ольгерда кто-то кричит противным срывающимся голосом. Начало безумия? Не в силах вынести укора в глазах своей жертвы, Ольгерд снова стреляет, всаживает заряд за зарядом в нависшую над ним тень человека. Призрак медленно, пугающе медленно клонится вперед. Ольгерд падает, закрывается руками, бьется на земле в истерике. Подстреленный фантом обрушивается на него…
Ольгерд рывком оторвал голову от подушки и сел. Из окна струился тусклый красный свет восходящего солнца, растворяя последние клочья кошмара.
Он вскочил. Быстрее встряхнуться! Несколько энергичных упражнений – и о пережитом только что ужасе можно будет забыть. Надо же, какая чушь ему привиделась! Бывали, конечно, у него и раньше впечатляющие сновидения, но никогда еще он не помирал от страха, находясь в их власти.
Ольгерд как следует помахал руками и ногами, раз тридцать отжался от пола (он был накачан не хуже иного десантника), потом принял контрастный душ. Это помогло ему прийти в себя, но вместо того, чтобы выбросить из головы чудовищный сон, он принялся со всей скрупулезностью ученого изучать его.
Ничто не происходит просто так – в этом Ольгерд, в отличие от зараженных суеверием вояк (таких он встречал немало), был абсолютно уверен. Наивно думать, что ночью мозг полностью отключается – он продолжает потихоньку работать, пытаясь справиться с проблемами, на решение которых не хватило дня. И часто дает своему хозяину подсказку – надо только суметь ее расшифровать.
Что сейчас для Ольгерда самое главное? Его миссия. Он еще не знает, в чем конкретно она заключается, но убежден: настанет время – и высшие силы, бурное проявление которых на Камилле невозможно оспорить, сами призовут его на службу. Но мало просто ожидать событий, привычно копаясь в камешках, – надо быть к ним внутренне готовым. Он и готовился – ежедневно, ежечасно. И вот подсознание подсовывает ему жуткую картинку, словно предупреждая: то, чему ты собираешься посвятить себя, всего лишь химера, такая же, как убиенный тобой монстр. А подсознание – великая вещь. Не зря же он, Ольгерд, всю жизнь так уверенно полагался на интуицию!
Так что делать? Согласиться с тем, что гипотетический Тул не имеет ни малейшего отношения к его судьбе? Признать свою исключительность всего лишь игрой воспаленного ума, вновь засесть за камешки, надеясь, что о тебе когда-нибудь напишут две строчки в энциклопедии?
Ольгерд вышел в коридор. Он был пуст – до подъема оставалось еще двадцать минут. Вдруг из-за угла вынырнул «уник» и, держа над конической «головой» увесистый с виду блок, проплыл к выходу. «Ах, да, – вспомнил Ольгерд, – Базу демонтируют. Я и забыл, что этим железным ребятам сон не нужен. Наверное, целую ночь трудились. Если так, то из нашего домика, надо думать, вынесли уже почти всю „начинку“ – не тронули только жилые помещения, генератор… ну и какие-нибудь мелочи остались. Значит, уже сегодня – скорее всего, после обеда – поступит команда лезть в пассажирский модуль. Нас забросят на корабль, потом за дело возьмутся “силовики” и до вечера разберут стены. Пара рейсов грузового модуля – и всё. Прощай, Камилла… Для одних это будет полным крахом, больнейшим ударом по самолюбию, другие немедленно засядут за научные труды, беспокоясь лишь о том, как бы их не опередили дорвавшиеся до готового коллеги на Земле. А несколько очень больших людей станут ломать головы, придумывая, как спасти человечество от ненасытного пожирателя планет. Только я, единственный из посвященных, не поддамся общей суете. К чему эти потуги? Сидя под боком у готовой взорваться Сверхновой, одинаково смешно и пытаться сделать в отпущенные тебе дни научную карьеру, и пробовать обуздать исполина своими муравьиными силами! Неужели так трудно понять, что нам не дано остановить стрелки часов, неумолимо отсчитывающих новое время? Впрочем, аналогия со Сверхновой неуместна. Кем бы ни был Тул, это не сгусток бездушной материи, которому всё равно, увлечет ли он за собой в могилу пару-тройку цивилизаций. А значит, нам уготована лучшая участь, чем безвременно кануть в вечность. Надо только добиться, чтобы это поняли все».
В коридоре появился еще один кибер, гораздо больше «уника». Он вздымал длинную металлическую плиту весом никак не меньше его самого. Могло показаться, что робот вот-вот перевернется, но молектронный мозг не мог ошибиться – он, как всегда, точно рассчитал центр тяжести. Ольгерд проводил взглядом работягу и, прикинув, что тот вышел, скорее всего, из главного зала, зашагал туда.
В зале трудились еще четыре робота. Они разбирали одну из стен, поскольку ни аппаратуры, ни кресел уже не было в помине. На месте голопроектора в полу зияло ровное круглое отверстие. Киберы, скользя на силовой подушке, работали практически бесшумно. Их манипуляторы то укорачивались, то удлинялись. Одна конечность водила молекулярным деструктором вдоль стыков, разрушая сверхпрочный герметик, остальные впивались вакуумными присосками в готовую вывалиться панель и перегружали ее на «носильщика». Лишь изредка из-за какого-нибудь просчета металлические поверхности соприкасались, да и то слегка, вызывая мечущееся по залу эхо. Но обитатели Базы, досматривающие последний сон, ничего не слышали – в комнатах была идеальная звукоизоляция.
И тут Ольгерд вздрогнул – в двери напротив, ведущей к помещениям десантников, возник человек. Он стоял очень прямо, заложив руки за спину и расправив плечи, словно рисуясь безупречной выправкой.
«Родриго Кармона, – узнал Ольгерд. – Как он здесь оказался в такую рань? Может, и ему что-нибудь привиделось? Даже забавно».
Родриго его тоже узнал. Они обменялись кивками, после чего как будто потеряли интерес друг к другу, разглядывая ворочающих тяжести киберов. Однако Ольгерду показалось, что Кармона исподтишка наблюдает за ним. Только показалось? Да нет, десантник определенно косил глазом в его сторону!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50