Ей
показалось, что она слышит, как он разговаривает по телефону. Она подумал
а, уж не собирается ли он уходить, закрыла свою дверь и легла на постель, не
раздеваясь. Черное платье она заляпала, сидя за столом, но уже застирала э
то место водой с мылом. Волосы на ощупь напоминали проволоку, губы растре
скались, голова казалась свинцовой… Она закрыла глаза, и из-под тяжелых в
ек побежали два ручейка, стекая к ушам.
Ц Почему, мама? Почему… почему ты меня оставила?
Это было последним предательством. Последним. Ее покинули. Что она тепер
ь будет делать? Кто ей поможет? Одно лишь хорошо Ц теперь она может уехать
и начать в сентябре учебу. Может быть. Если ее примут… И если позволит оте
ц. Но ведь ей незачем теперь тут оставаться. Напротив, теперь есть прямой с
мысл уехать, а ведь только этого она и хочет.
Она услышала, как отцовская дверь открылась. Он вышел в холл. Позвал ее по
имени, но она не ответила. Она слишком устала, чтобы разговаривать с кем-л
ибо Ц даже с ним. Она просто лежала на постели, оплакивая мать. Потом двер
ь в его спальню вновь закрылась.
Спустя долгое время она поднялась и пошла в ванную. Собственная ванна, ед
инственная роскошь в ее жизни… Мать позволила ей выкрасить стены в розов
ый цвет.
…Их домик с тремя спальнями, которым так гордилась мать. Третья спальня п
редназначалась для сына, которого родители очень хотели. Но он так и не ро
дился, и мать использовала спальню в качестве комнаты для шитья Ц с тех п
ор, как Грейс себя помнила.
Она наполнила ванну горячей водой почти до краев и заперла дверь в свою с
пальню. Потом стащила через голову черное поношенное платье, оставив его
прямо на полу, у ног. Потом скинула материнские туфли.
Она медленно опустилась в ванну и закрыла глаза. Грейс и представления н
е имела о собственной красоте Ц о том, как длинны и стройны ее ноги, как гр
ациозны бедра, как хороши полные груди… Она ничего этого просто не видел
а Ц да ей до всего этого и дела не было. Она просто лежала в воде с закрытым
и глазами и ни о чем не думала. Ей казалось, что в голове у нее с тихим шуршан
ием пересыпается песок. Никаких образов, никаких лиц… она ничего не хоте
ла делать… ничем не хотела быть. Хотелось просто парить в невесомости и н
и о чем не думать.
Она осознала, сколько времени провела так, только когда остыла вода. И усл
ышала, что отец стучится в дверь ее спальни.
Ц Что ты делаешь там, Грейси? Ты в порядке?
Ц Все прекрасно, Ц крикнула она из ванной, невольно пробуждаясь от тран
са. Уже темнело, а она так и не включила свет.
Ц Выходи. Тебе же будет одиноко.
Ц Мне хорошо. Ц Голос ее звучал безжизненно, глаза были пусты, она никог
о не пускала в мир, где жила. Никому не дозволено было проникнуть в глубину
ее души, куда она скрывалась, словно моллюск в раковину, Ц только там ник
то не мог ни настичь, ни ранить ее.
Она слышала, как он зовет ее снаружи, и продолжала говорить с ним, обещая, ч
то через несколько минут выйдет. Потом вытерлась, надела джинсы и майку. А
поверх всего этого натянула один из своих просторных свитеров Ц невзир
ая на жару. И лишь когда была совсем одета, она открыла дверь и направилась
на кухню, чтобы достать из машины вымытую посуду. Отец стоял на кухне, люб
уясь розарием матери. Он обернулся к Грейс и улыбнулся ей:
Ц Хочешь, пойдем во двор и немного посидим там? Чудный вечер. Посуда може
т подождать.
Ц Ничего. Можно и сейчас все сделать.
Он пожал плечами и налил себе пива, а потом вышел и уселся на ступеньки, лю
буясь игрой светлячков в полутьме. Грейс знала, что сейчас во дворе очень
красиво, но не хотела смотреть Ц она не желала помнить этот вечер. Ничего
, ни единой детали Ц подобно тому, как не хотела помнить день смерти матер
и и то, как жалобно просила та Грейс быть доброй к отцу… Вот о чем все время
думала больная… о нем… для нее ничего не имело значения, кроме его счасть
я.
Убрав посуду в шкаф, Грейс вернулась к себе и снова легла, не выключая свет
а. Она все еще не могла привыкнуть к тишине. Все ждала, что вот-вот раздастс
я голос матери Ц ведь последние два дня она только его и слышала: больная
часто просыпалась от боли. Но Эллен Адамс больше не чувствует боли Ц ей н
икогда, никогда больше не будет больно. Она успокоилась. Тишина Ц вот все
, что от нее осталось.
В десять часов Грейс надела ночную сорочку, оставив джинсы, маечку и свит
ер прямо на полу у постели. Потом заперла двери и легла на кровать. Больше
нечего было, делать. Она не хотела ни читать, ни смотреть телевизор… Вся ра
бота по дому была переделана. И ухаживать больше было не за кем. Ей хотелос
ь просто заснуть и позабыть все, что случилось… похороны… соболезновани
я друзей… аромат прощальных цветов… речь священника на кладбище. Ведь на
самом деле никто не знал мать, не знал никого из них Ц и саму Грейс тоже… Д
а им, в сущности, и не было до них никакого дела. Все, что они знали и хотели з
нать, было их собственными иллюзиями…
Ц Грейси… Ц Она услышала, как отец тихонько стучится в двери ее спальни.
Ц Грейси… дорогая… ты не спишь?
Она слышала голос отца, но не отвечала. А о чем им было говорить? О том, как с
кучают они по матери? Как дорога она им была? А зачем? Это не вернет ее. Ничто
ее не вернет. Грейс просто молча лежала на постели в своей старенькой роз
овой сорочке из нейлона.
Даже услышав, как отец тихонько поворачивает дверную ручку, Грейс не шев
ельнулась. Она ведь заперла двери. Она делала так всегда. В школе девчонки
даже дразнили ее за такую стыдливость. Она запирала за собой двери везде
и всегда. Лишь так могла она быть уверена, что ее никто не потревожит.
Ц Грейси…
Он все еще стоял у ее двери, преисполненный решимости не позволить ей в од
иночестве предаваться горю, голос его звучал нежно и тепло. Но она лишь мо
лча уставилась на дверь, ни слова не говоря.
Ц Ну-ну, детка… впусти меня, и мы поговорим… нам обоим тяжело сейчас… ну-н
у, дорогая… я хочу помочь тебе.
Она и пальцем не шевельнула. На этот раз он дернул за ручку посильнее.
Ц Дорогая, не заставляй меня ломать дверь Ц ты знаешь, я это сумею… А теп
ерь будь паинькой и впусти меня.
Ц Я не могу. Мне нехорошо, Ц солгала она. Она была очень красива в эту мин
уту Ц бледное лицо и руки словно светились в лунном свете, но она не видел
а этого.
Ц Нет, ты не больна. Ц Он знал ее как свои пять пальцев. Разговаривая с не
й, он расстегивал на груди рубашку. Он тоже устал, но не желал, чтобы она сид
ела взаперти в своей комнате, наедине со своим горем. Именно для этого он и
пришел.
Ц Грейси! Ц Голос его зазвучал тверже.
Она села в постели, устремив глаза на дверь, словно видела сквозь нее отца
. Теперь она выглядела напуганной.
Ц Не входи, папа! Ц Голос ее задрожал. Она словно знала, что он всесилен, о
на страшилась его… Ц Папа, не надо!
Она слышала, что он налег на дверь всей своей тяжестью, спустила ноги на по
л и так сидела, вытянувшись в струнку, словно ждала… И тут услышала, что он
уходит! Но продолжала сидеть на краешке постели, дрожа всем телом. Она сли
шком хорошо его знала. Он никогда ни от чего так легко не отказывался Ц не
откажется и сейчас.
Через минуту он возвратился, и в замке послышалось лязганье железа Ц не
что вроде отмычки… И вот он уже стоит на пороге с обнаженной грудью и босо
й. На нем только брюки. Он раздражен.
Ц Тебе не следовало запираться. Ты знаешь, что, кроме нас, в доме никого не
т и что я не обижу тебя.
Ц Я знаю… я… я не могла… прости, папа!
Ц Это уже лучше. Ц Он подошел к ней ближе и взглянул на дочь строго. Ц Те
бе незачем сидеть здесь и печалиться. Почему бы нам не пойти ко мне, и мы не
много поговорим.
На лице его была написана отеческая забота, он был раздосадован ее упорн
ым нежеланием говорить. Она подняла на него глаза, и он заметил, что она вс
я дрожит.
Ц Я не могу… я… страшно болит голова.
Ц Ну-ка, пойдем! Ц Он склонился и, схватив ее за руку, рывком поднял. Ц По
говорим у меня!
Ц Я не хочу… я… нет! Ц выкрикнула она и с силой высвободила руку. Ц Я не м
огу! Ц закричала она.
На этот раз он разозлился по-настоящему. Не станет он больше играть с ней
в кошки-мышки! Только не теперь. И уж точно не нынче вечером. Нет смысла, нет
необходимости. Она помнила, о чем просила ее мать. Глаза отца жгли Грейс, п
альцы его сжались на ее предплечье еще сильнее.
Ц Нет, ты можешь Ц и ты сделаешь это, черт побери! Пойдем ко мне в комнату!
Я сказал!
Ц Папа, пожалуйста… Ц Голос ее сорвался, она уже всхлипывала, а он продо
лжал тащить ее силой к себе в спальню. Ц Пожалуйста… мама!
Грейс уже ощущала стеснение в груди, дыхание ее становилось хриплым.
Ц Ты слышала, что говорила мама, когда умирала! Ц гневно бросил ей в лицо
отец. Ц Ты знаешь, что она велела тебе…
Ц Ну и что?!
В первый раз за всю свою жизнь Грейс возразила ему! Прежде она лишь хныкал
а или плакала, но никогда не боролась с ним. Она умоляла, но никогда не спор
ила. Это было нечто совершенно новое Ц и это ему не нравилось.
Ц Мамы теперь нет здесь. Ц Грейс дрожала с головы до ног, но не отводила в
згляда, лихорадочно ища в себе где-то в глубине души то, чего там прежде не
было. Сил, мужества, чтобы противостоять отцу.
Ц Правда, ее больше нет. Ц Он улыбнулся. Ц В том-то и дело, Грейс. Нам не ну
жно больше прятаться Ц мне и тебе. Мы можем делать что захотим! Теперь нач
инается наша жизнь… наше время… и никто ни о чем не будет знать…
Он подался к ней, сверкая глазами, но она отступила. Тогда он обхватил ее о
беими руками Ц и одним движением разорвал тонкий розовый нейлон до само
го подола, потом сорвал жалкие клочки с ее плеч.
Ц Ну вот… это уже лучше… не правда ли? Этого нам не нужно больше… нам ниче
го не нужно… мне нужна только ты, маленькая Грейси… мне надобно лишь мое д
итя, которое так меня любит и которое я обожаю…
Говоря это, он расстегивал брюки, и вот уже освободился от них, и от плавок
тоже Ц теперь он стоял перед ней обнаженный.
Ц Папа… пожалуйста, Ц прозвучало долгим вздохом, полным горя и стыда. О
на опустила голову, чтобы только не смотреть на него, хотя зрелище это был
о ей хорошо знакомо. Ц Папа, я не могу…
По щекам ее градом покатились слезы. Он не понимал! Она делала это для нее,
потому что та умоляла! Она делала это годами Ц с тринадцати лет… с тех сам
ых пор, как мать заболела и впервые была прооперирована. А до того он избив
ал мать, и Грейс слушала ее крики и стоны ночь за ночью, рыдая у себя в спаль
не. А по утрам мать, не умея скрыть синяки, рассказывала, как упала… или нат
кнулась на что-то в темноте… как поскользнулась… Но это не было тайной. Вс
е они обо всем знали. Никто поверить не смог бы в то, что Джон Адамс на такое
способен, но он был способен и на большее… Он колотил бы и Грейс, но Эллен н
икогда ему этого не позволяла. Она просто не сопротивлялась его кулакам,
подставляя под удары собственное тело, раз за разом, и лишь велела Грейс з
апираться в спальне.
Дважды у Эллен случались выкидыши от побоев Ц в последний раз уже на шес
том месяце. После этого она не беременела больше. А побои были страшными и
жестокими, но достаточно умелыми и «профессиональными», чтобы синяки мо
жно было скрыть под одеждой или же объяснить иными причинами, если этого
захотела бы Эллен. А она с радостью делала это. Она любила его еще с юности
Ц он был самым красивым парнем в городке, и Эллен понимала, как неописуем
о ей повезло. Родители ее были очень бедны, и она даже не закончила школу…
Она была красавицей, но знала, что без Джона просто пропала бы. Он всегда г
оворил ей об этом, и она верила его словам. Ее отец тоже поколачивал ее, поэ
тому, когда Джон впервые поднял на нее руку, это не показалось ей ни странн
ым, ни тем более ужасным. Но дела у них шли все хуже, год за годом Ц и вот он у
же грозит оставить ее, потому что она такая никчемная. ОнЦ заставлял ее п
окоряться любому его желанию, грозя бросить… А Грейс подрастала и делала
сь красивее с каждым днем Ц и вскоре стало ясно, чего он хочет и на что при
дется пойти Эллен, чтобы муж не покинул ее. А потом Эллен заболела, и опера
ция, а потом и химиотерапия сделали ее неспособной к полноценному исполн
ению долга супруги. И тогда он заявил ей напрямик, что если она хочет остав
аться его женой, то придется придумать что-нибудь, чтобы он мог быть счаст
ливым. Очевидно было, что сама Эллен больше не может дарить ему счастья, не
в состоянии давать ему того, чего он так хочет. Но Грейс могла. Ей было трин
адцать, и она была очаровательна.
Мать все ей объяснила, чтобы девочка не испугалась. Что ей следует кое-что
сделать для своих папы и мамы Ц может, преподнести им подарок, помочь пап
е стать счастливым и помочь мамочке… Она просто станет частью их Ц а пап
а полюбит ее еще крепче, чем прежде… Поначалу Грейс не поняла, потом запла
кала. Что подумают ее друзья, если узнают? Как сможет она заниматься этим с
папой? Но мама продолжала твердить, что она должна им помочь… что она обяз
ана… что мамочка умрет, если она ей не поможет… что папочка их оставит, что
они будут брошены на произвол судьбы и некому будет о них позаботиться…
Она рисовала перед девочкой ужасающие картины, она своими руками возлаг
ала на плечики Грейс тяжкое бремя ответственности. Девочка согнулась по
д этим бременем, ее ослепил ужас того, чего от нее ожидают. Но они так и не до
ждались ее согласия.
…Той ночью они вместе пришли к ней в спальню, и мать помогала ему. Она сама
держала Грейс, и мурлыкала ей какую-то песенку, и шептала, какая она хорош
ая девочка и как они любят ее. А после, когда они возвратились к себе в спал
ьню, Джон нежно сжимал Эллен в объятиях и благодарил ее…
После этого и наступила пора настоящего одиночества для Грейс. Он приход
ил к ней не каждую ночь… нет, почти каждую! Порой она чувствовала, что вот-в
от умрет от стыда, а иногда он делал ей по-настоящему больно. Она ни единой
душе не проговорилась, и вот постепенно мать перестала являться вместе с
отцом в спальню дочери. Грейс уже знала, чего от нее хотят и что у нее нет вы
бора. Когда она пыталась возражать, он бил ее Ц и вот постепенно она осозн
ала, что нет ни выбора, ни выхода… Она делала это для нее Ц не для него. Она
подчинилась, чтобы он больше не поднимал руку на мать, чтобы он не бросил и
х. Но всякий раз, когда Грейс была непослушна или отказывалась сделать вс
е, чего он требовал, отец возвращался к себе и жестоко избивал мать, как бы
дурно она себя ни чувствовала, как бы ни страдала от недуга. Это ломало вол
ю Грейс, и она неслась стремглав, с диким криком, к нему и клялась, что сдела
ет все, чего бы он ни потребовал. А он снова и снова делом доказывал, что это
не пустые клятвы… В течение четырех лет он делал с ней все, что подсказыва
ло ему воображение, Ц она была его рабыней любви, его покорной наложнице
й. Единственное, что сделала мать, Ц она достала ей противозачаточные пи
люли, чтобы та не забеременела.
С тех самых пор как Грейс стала спать с отцом, у нее не стало друзей. Да и до
этого их было не много Ц ведь она вечно боялась, чтобы кто-то ненароком н
е прознал, что отец бьет мать. Но когда они с отцом стали спать вместе, для Г
рейс сделалось невыносимым даже говорить с кем-либо из подруг или с учит
елями. Она была просто уверена, что они узнают Ц прочтут по ее лицу… или п
о телу… словно она страдала страшной болезнью, которая не гнездилась вну
три, как у матери, а уродовала ее наружность. Страшной болезнью страдал на
самом деле отец, но Грейс этого не осознавала. До сегодняшнего дня. Теперь
она знала, что со смертью матери истек срок ее мучений. Это должно прекрат
иться. Она просто не могла… не могла бы больше, даже ради матери. Это было с
лишком, к тому же в той самой спальне. До сих пор он всегда приходил в комна
ту Грейс, силой заставляя ее впускать его. Он никогда не смел делать это с
ней в их с Эллен супружеской спальне. Но теперь… теперь он словно хочет, чт
обы она заняла место матери, чтобы она делала все, что делала та, и даже бол
ьше. Словно он хочет сделать ее своей взаправдашней невестой. Он даже гов
орит с ней нынче по-новому! Теперь все в открытую. Он хочет, чтобы она стала
его женщиной.
А он глядел на ее тело, соблазнительно мерцающее в темноте, слушал ее отча
янные мольбы и плач Ц и все это возбуждало его еще сильнее. Он возвышался
над ней, зловещий и страшный, сжимая ее в своих грубых объятиях, Ц и вдруг
одним движением швырнул Грейс на постель. Как раз туда, где его умирающая
жена лежала всего два дня назад. Туда, где она пролежала все годы их безрад
остного брака.
1 2 3 4 5 6 7