Что она такая же вульгарная, как Летти Лейд. Своим скандалом побивает все скандалы, возвращается в свет, бравирует богатством и ждет, что все мужчины падут к ее ногам.
— Говорят, за ней волочится Кларенс, — поддакнула леди Беллингэм. — Но это только слух.
— Что ж, если она зарится на королевский титул, лучшего не сыскать, — зло заметила леди Мелроуз. — Если только не нацелилась на принца Уэльского.
Эмма замерла за ширмой.
— Такое впечатление, что в последние дни лорд Аласдэр ходит перед ней на цыпочках. — Это сказала женщина, голос которой Эмма не узнала. — А ведь говорят: обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. — И ехидно добавила: — Но не тебе, дорогая Джулия, бояться соперницы.
— У лорда Аласдэра есть свое мнение об Эмме Боумонт, — резко ответила леди Мелроуз. — Он был вынужден согласиться на странное положение ее опекуна. — Снова раздался ее пронзительный смех, но теперь тише, словно женщины удалялись от ширмы. — Поверьте, мои милые, он ждет не дождется, когда она найдет себе мужа и он наконец от нее освободится.
Последовало короткое молчание. Затем снова раздался голос леди Беллингэм:
— Джулия давно положила на него глаз.
— Но он-то на ней не женится, — заметила третья женщина. — Зачем? Если она и без кольца с готовностью дает ему все, что он пожелает? — Обе громко расхохотались, как возможно только в уединении дамской комнаты. Затем вышли вслед за леди Мелроуз, и их голоса замерли в отдалении.
Бледная от обиды и гнева, Эмма вышла из-за ширмы. Значит, Аласдэр обсуждал ее с леди Мелроуз! Рассказывал любовнице о ее экипаже! Говорил, что не может дождаться, когда от нее избавится! А что еще? Как они занимались любовью? Сравнивал ее с любовницей?
У Эммы закружилась голова, и она присела на одноногий стул перед зеркалом. Ее лицо побледнело. Все перед глазами плыло.
— Вам нездоровится, мэм? — участливо спросила служанка.
— Принесите мне стакан воды, — попросила девушка. В комнате показалось необыкновенно жарко, и все ее тело словно пригибала к полу какая-то тяжесть.
Она прижала холодный стакан ко лбу и почувствовала себя немного лучше — телом, но не душой. Как Аласдэр мог обсуждать ее со своей любовницей? Непереносимая обида! Эмма свыклась с мыслью, что в его жизни существовали другие женщины. И никогда ему больше не поверит. Но она делала над собой усилие, чтобы сохранить что-то хорошее в их отношениях, не обидеть его. Так она по крайней мере считала.
Но одна мысль, что он разговаривал о ней с другими женщинами, приводила в бешенство.
Эмма сделала глоток воды, осторожно поднялась и расправила юбки. Все удовольствие дня пропало. Радость удовлетворения исчезла без следа. Она ощущала себя опустошенной — ни одного чувства в душе, кроме гнева и разочарования.
Она вышла из комнаты, и на нее нахлынул терпкий запах духов и разгоряченных тел. Даже музыка показалась необычайно громкой. Чтобы не упасть, девушка оперлась о стену.
— Эмма, что с тобой? Ты бледна как привидение! — Из застилающей зрение дымки вынырнул Аласдэр.
Эмма протерла глаза, стараясь развеять дымку, но это не помогло.
— Мне нездоровится. — Она сама почувствовала, как жалобно, по-детски прозвучал ее голос. Ей не хотелось, чтобы рядом находился Аласдэр, но она поняла, что не имеет сил ему это сказать.
Он нашел Марию, приказал подать карету, набросил Эмме на плечи накидку и подсадил в экипаж. И все, как показалось, в очень короткое время. Эмма откинулась на подушки и закрыла глаза, то погружаясь в сон, то выплывая из него.
— Я ей говорила, чтобы она сегодня не выезжала, — жаловалась Мария, когда вслед за Эммой Аласдэр помогал ей подняться в карету. — После того как попала под дождь! Надеюсь, это не ангина!
— Эмма в жизни не болела и дня, — попытался успокоить Марию молодой человек, впрочем, не в состоянии скрыть собственной тревоги. Он чувствовал себя виноватым в том, что Эмма промокла. Смешно — не в его силах править погодой. Но его все же мучили угрызения совести.
— Сообщите мне, как она будет себя чувствовать утром. И не мешкайте, если потребуется послать за доктором Бейли.
— Ни в коем случае. Если нужно, пошлю за ним даже ночью. — Мария потрогала Эмме лоб. — Кажется, лихорадки нет. Она просто уснула.
Аласдэр захлопнул дверцу, отступил на тротуар и подал вознице знак, чтобы тот трогал. А когда карета скрылась из виду, нахмурился. Уснула. С какой стати в разгар бала? Если только это не признак болезни. Возникла мысль о тифе, и он содрогнулся.
В «Олмэкс» возвращаться не хотелось. Аласдэр направился к Сент-Джеймс-стрит, надеясь, что его развеют несколько партий макао в клубе. Он ничего не мог сделать для Эммы. Значит, бесполезно доводить себя до безумия.
Глава 11
Как только Эмма со своей компаньонкой спустились по лестнице и вышли на улицу, Поль возвратился в бальный зал. На его губах играла зловещая улыбка. Эмма будет спать не меньше двенадцати часов. Он дождется раннего утра, и тогда они с Луисом проникнут в дом. Спящие слуги ничего не услышат. Улицы будут безлюдны.
К середине следующего дня он так или иначе добудет необходимую информацию.
Когда куранты пробили час ночи, Поль покинул «Олмэкс» и быстро зашагал на Халф-Мун-стрит. Мостовые блестели в лунном свете, но там, где кончалась брусчатка, начиналась мокрая вязкая глина.
Луис его уже поджидал.
— Ты вовремя, Паоло. Я как раз приготовил веревку и кляп… и еще ломик. Если не удастся вскрыть замок во французском окне, придется разбить стекло. Там есть патока и бумага. — Он указал на небольшой саквояж на столе.
— Хорошо. Женщина получила такую изрядную дозу опиума, что может свалить и лошадь. Не проснется до середины утра. — Поль начал срывать с себя вечерний костюм.
— И она его приняла?
Поль презрительно сморщился.
— Уснула еще до того, как покинула это абсурдное развлечение. — Он быстро натянул темные бриджи. — Самое глупое из всех, что мне доводилось видеть: ни напитков, ни карт, если не считать ставки по шесть пенсов. И целая орава накрахмаленных матрон, которые придумывают несусветные правила. Поверь, Луис, мне ужасно не терпится уехать из этой Богом забытой страны. Ее обитатели или ненормальные, или закоренелые мошенники.
Он всунул руки в рукава темной тужурки и застегнул ее под самое горло, чтобы не было видно ни клочка его белой рубашки. Натянул черные перчатки и разгладил их на длинных пальцах. В том, как он ими двигал, ощущалось нечто необыкновенно зловещее. У Луиса зашевелились волосы на голове: однажды он видел, как вот этими самыми затянутыми в перчатки пальцами его компаньон задушил человека. При этом, пока жизнь покидала жертву, его лицо оставалось абсолютно бесстрастным.
Умный человек никогда не перебежит Паоло дорогу. Женщине повезет, если им удастся найти документ.
Мужчины вышли из дома и быстро пошли по ночной улице. Поль нес короткий кинжал. За поясом под плащом торчали пистолеты. Карман оттягивала увесистая удавка.
Из темного переулка возник стражник с фонарем на шесте. Он посмотрел на прохожих и поудобнее перехватил дубинку. В этот час богобоязненные граждане не таскаются по улицам по законным делам. Другое дело — кареты, но пешеходы…
— Куда это вы собрались в такую пору? — воинственно спросил он.
Но Поль был явно в дурном настроении: за два дня его успели дважды унизить. Сначала неизвестный нападавший, потом сама Эмма. И хотя ее отказ напрямую на него не подействовал, его гордость оказалась глубоко оскорбленной.
Стражник шагнул навстречу. В этом заключалась его ошибка. В воздухе мелькнула полоска кожи и обвилась вокруг его шеи. Как бы продолжая движение, Поль перехватил второй конец и затянул удавку.
Все дело заняло несколько секунд. Стражник тяжело опустился на землю. Фонарь разбился, ярко брызнуло горящее масло.
— Избавься от него, Луис. — Поль презрительно показал в сторону темного переулка, откуда появился стражник. Ногой загасил пламя и спихнул еще шипящую лампу в грязную придорожную канаву.
Луис оттащил тело в переулок, прислонил к стене, и мертвец, слившись с темной грязью, сделался невидимым. Его обнаружат через день или два — еще одно из нераскрытых преступлений на лондонских задворках. Другие стражники только пожмут плечами.
— Ах, Паоло, неужели это было необходимо? — упрекнул компаньона Луис.
Убийца свернул удавку и спрятал обратно в карман.
— Он меня разозлил. Я решил, что так надо. — Поль двинулся дальше, Луис поспешил вслед за ним.
Умный человек не перебежит Полю дорогу. Вот уж нет!
Больше по пути им никто не попался, и заговорщики свернули на Маунт-стрит в тот самый момент, когда облака удачно закрыли луну.
— Сами боги благоволят нашему маленькому предприятию, — заметил Поль. Он ощущал в теле легкость, словно сбросил часть веса.
— Сюда! — Луис увлек его в проход между домом Эммы и соседним домом. Ветви березы нависали над стеной. Луис поставил саквояж, с неожиданной ловкостью вскарабкался по стене и уцепился за дерево.
— Ну как, свет есть? — тихо спросил Поль.
— Темно как в могиле, — ответил Луис и в ту же секунду понял, что, если вспомнить об их недавней встрече со стражником, сравнение получилось неудачным. — Кидай сюда саквояж. — Легко поймав, он перебросил его через стену. Затем отпустил ветки и сам спрыгнул на мягкую землю. Не успел Луис нагнуться за саквояжем, как Поль оказался рядом и, что-то прикидывая, стал всматриваться в темную махину дома.
— Ее спальня смотрит окнами на улицу. Но должна быть гардеробная или будуар. Осмотрим сначала их.
Согнувшись в три погибели, он метнулся по газону к стеклянной двери музыкальной комнаты. Но там посторонился и дал место Луису. Тот считался непревзойденным специалистом по открыванию замков.
— Здесь шпингалет, — пробормотал взломщик. — Придется разбить верхнее стекло.
— Тогда действуй. — Поль нетерпеливо посмотрел на окна верхнего этажа. Время подходило к трем часам — никто не должен проснуться.
Луис размазал патоку по бумаге и приклеил ее к оконному стеклу. Затем надавил на стекло ломиком. Стекло, пристав к бумаге, треснуло почти беззвучно. Взломщик осторожно вынул его из рамы и кинул на траву. Потом дотянулся до шпингалета. Возня с хлипкой задвижкой заняла не больше минуты, и дверь распахнулась в темную музыкальную комнату.
Теперь впереди снова оказался Поль. Он пересек комнату и направился к двери, которая вела в главный коридор. В канделябре догорала свеча, но света от пламени хватало, чтобы разглядеть винтовую лестницу.
Поль кивнул подошедшему Луису и переступил порог. Затем, беззвучно прижимаясь к стене, двинулся вперед. Дом хранил гробовое молчание. Перед тем как наступить на очередную ступеньку, Поль пробовал, не скрипнет ли доска, и шел на цыпочках вплотную к перилам. Луис поднимался за ним след в след.
На верхней площадке Поль остановился перевести дыхание и прислушался, стараясь уловить самый мимолетный шорох. Здесь путь разветвлялся направо и налево. Коридор вел к комнатам, которые выходили в сад, и поэтому не представлял интереса. Но на саму площадку смотрели красивые двойные двери. Поль представил фасад дома, который так старательно изучал заранее, и понял, что Эмма спит именно за этими дверями.
Стоит оказаться за ними, и у него будет вдоволь времени для самого тщательного обыска. Эмма еще долго не проснется, а в доме поднимутся самое раннее в половине шестого.
Поль пересек площадку и положил ладонь на золоченую ручку. Луис шел за своим компаньоном по пятам, слыша его учащенное дыхание. Ручка повернулась без скрипа, и дверь отворилась.
Спальню освещал мягкий свет от искусно сложенных в камине дров. Поль прижался к стене, пропустил Луиса и беззвучно закрыл за собой дверь. Ни один из них не двигался, пока в воздухе не улеглось вызванное их появлением волнение. Тогда они расслышали раздававшееся с кровати с балдахином посапывание и поскрипывание матрасных шнуров, когда Эмма ворочалась во сне.
Занавеси на балдахине оказались незадернутыми, но Поль рассудил, что это не имеет никакого значения: вероятность, что женщина откроет глаза, исключалась.
В стене по правую руку виднелась дверь. Будуар или гардеробная. Поль по мягкому ковру на цыпочках направился туда и при этом лишь единожды покосился на кровать. Эмма лежала на спине, подсунув под голову руки. Сбившиеся простыни прикрывали ее разметавшееся тело.
Поль почувствовал первый укол возбуждения. До этого, что бы заговорщик ни делал, никакого влечения к этой женщине он не ощущал. Эмма казалась всего лишь средством к достижению цели. Но теперь он увидел ее такой доступной и беззащитной — резкие движения замедлились, острый язычок бездействовал. И его кровь забурлила.
Однако для развлечений время не настало. Возможно, он овладеет ею позже, когда покончит с делом. Эмма ему кое-что задолжала. Поль быстро подошел к двери, открыл ее и оказался в маленькой гардеробной.
Луис, зашедший следом, закрыл за собой дверь и стоял в темноте комнаты. Здесь не было никакого огня.
— Зажги свечу, — тихо приказал он Луису.
Компаньон нашел на каминной полке огниво и зажег свечу на туалетном столике. Светлый язычок дрогнул, разгорелся, и на бумажных обоях заплясали огромные бесформенные тени.
Все происходило в полном молчании. Поль поднял изогнутую переднюю крышку секретера и изучил его содержимое. Внутри оказались двенадцать маленьких ящичков для счетов на каждый месяц и два побольше — в основной тумбе. На полке для писем лежал кожаный несессер с золотым замочком, но ключа рядом не оказалось. Поль начал просматривать маленькие ящички. Все они оказались набиты бумагами. За его спиной Луис не спеша, методично обыскивал шкаф.
В соседней комнате Эмма внезапно села в постели. Голова была тяжелой и раскалывалась от боли, горло пересохло, во рту стоял неприятный привкус. Но она едва заметила, что творилось с ее телом.
Что ее разбудило?
Девушка вгляделась в создаваемый камином полумрак. Она не помнила, как ложилась в постель. Последнее, что сохранила память, — карета на Кинг-стрит у «Олмэкса», и то как-то расплывчато.
Но что-то ее все же разбудило. В следующую секунду она увидела: золотая полоска света под дверью в ее гардеробную. Эмма сидела не двигаясь и затаив дыхание. Никаких слуг ночью там быть не могло. Мария? Конечно, нет. Что ей там делать?
Она напрягла слух и уловила за дверью движение. Шорох выдвигаемых ящичков, скрип дверцы шкафа.
Сердце отчаянно застучало. В воздухе, казалось, сгустилась угроза. Кто бы ни был за дверью, это недобрые люди. Грабители? Должно быть. Застать их врасплох?
Ну нет!
Храбрости Эмме было не занимать, но и глупостью она не отличалась. Неразумно одной и без оружия лезть на рожон. Она потянулась к шнурку колокольчика у кровати, набрала в легкие побольше воздуха и дернула… снова, снова и снова. В комнатах слуг раздастся призывный, пронзительный звон, и тогда прибежит Тильда.
Эмма бесшумно выскользнула из постели и пошла к двери в коридор. Широко распахнула ее и громко позвала на помощь.
Поль чертыхнулся и выронил кожаный несессер. Луис на секунду окаменел. Оба смотрели на дверь в спальню. Затем Луис рванулся к окну и распахнул раму. Окно выходило в боковой проезд. Рядом с узким подоконником шел медный водосток. С проворством обезьяны Луис перескочил через подоконник и соскользнул по трубе на землю.
На лестнице послышался топот бегущих ног и громкие крики. Поль подхватил кожаный несессер и ринулся к окну как раз в тот момент, когда дверь спальни открылась настежь.
На пороге показался Харрис в ночной рубашке с короткоствольным ружьем в руке. Он выстрелил, но затянутая в черное фигура успела перемахнуть через подоконник.
— Промазал! — огорчился дворецкий и подбежал к окну. Ружье имело всего один заряд, и он бессильно наблюдал, как человек в черном спускался по водостоку.
К нему подошла Эмма.
— Пошлите людей в погоню! Заприте их в проходе.
Харрис выскочил из спальни, на ходу отдавая приказания. А Эмма, насколько было возможно, высунулась из окна, стараясь не упустить грабителя из виду. Но его уже поглотила тень. Распахнулась боковая дверь, и из нее ударил сноп света, однако неизвестный умело нырнул в темноту. Но в этот короткий миг Эмма разглядела вторую фигуру в конце прохода. Сообщник!
— Дорогая! Ах, моя дорогая! Что тут случилось?
В гардеробную вбежала Мария — босая, со сбившимся чепцом поверх ровных рядов папильоток. Халат распахнулся, открыв ночную рубашку.
— Пожар? — Глаза Марии расширились от ужаса.
— Нет, воры. — Эмма рассказала, что произошло, и сама удивилась тому, как спокойно звучал ее голос. Она по-прежнему свешивалась из окна и видела, как слуги хлынули в проход. — Воры побежали в сторону конюшен! — крикнула она преследователям.
— О Боже! Тебя могли убить в своей собственной постели! — Мария рухнула в кресло и схватилась рукой за сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Говорят, за ней волочится Кларенс, — поддакнула леди Беллингэм. — Но это только слух.
— Что ж, если она зарится на королевский титул, лучшего не сыскать, — зло заметила леди Мелроуз. — Если только не нацелилась на принца Уэльского.
Эмма замерла за ширмой.
— Такое впечатление, что в последние дни лорд Аласдэр ходит перед ней на цыпочках. — Это сказала женщина, голос которой Эмма не узнала. — А ведь говорят: обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. — И ехидно добавила: — Но не тебе, дорогая Джулия, бояться соперницы.
— У лорда Аласдэра есть свое мнение об Эмме Боумонт, — резко ответила леди Мелроуз. — Он был вынужден согласиться на странное положение ее опекуна. — Снова раздался ее пронзительный смех, но теперь тише, словно женщины удалялись от ширмы. — Поверьте, мои милые, он ждет не дождется, когда она найдет себе мужа и он наконец от нее освободится.
Последовало короткое молчание. Затем снова раздался голос леди Беллингэм:
— Джулия давно положила на него глаз.
— Но он-то на ней не женится, — заметила третья женщина. — Зачем? Если она и без кольца с готовностью дает ему все, что он пожелает? — Обе громко расхохотались, как возможно только в уединении дамской комнаты. Затем вышли вслед за леди Мелроуз, и их голоса замерли в отдалении.
Бледная от обиды и гнева, Эмма вышла из-за ширмы. Значит, Аласдэр обсуждал ее с леди Мелроуз! Рассказывал любовнице о ее экипаже! Говорил, что не может дождаться, когда от нее избавится! А что еще? Как они занимались любовью? Сравнивал ее с любовницей?
У Эммы закружилась голова, и она присела на одноногий стул перед зеркалом. Ее лицо побледнело. Все перед глазами плыло.
— Вам нездоровится, мэм? — участливо спросила служанка.
— Принесите мне стакан воды, — попросила девушка. В комнате показалось необыкновенно жарко, и все ее тело словно пригибала к полу какая-то тяжесть.
Она прижала холодный стакан ко лбу и почувствовала себя немного лучше — телом, но не душой. Как Аласдэр мог обсуждать ее со своей любовницей? Непереносимая обида! Эмма свыклась с мыслью, что в его жизни существовали другие женщины. И никогда ему больше не поверит. Но она делала над собой усилие, чтобы сохранить что-то хорошее в их отношениях, не обидеть его. Так она по крайней мере считала.
Но одна мысль, что он разговаривал о ней с другими женщинами, приводила в бешенство.
Эмма сделала глоток воды, осторожно поднялась и расправила юбки. Все удовольствие дня пропало. Радость удовлетворения исчезла без следа. Она ощущала себя опустошенной — ни одного чувства в душе, кроме гнева и разочарования.
Она вышла из комнаты, и на нее нахлынул терпкий запах духов и разгоряченных тел. Даже музыка показалась необычайно громкой. Чтобы не упасть, девушка оперлась о стену.
— Эмма, что с тобой? Ты бледна как привидение! — Из застилающей зрение дымки вынырнул Аласдэр.
Эмма протерла глаза, стараясь развеять дымку, но это не помогло.
— Мне нездоровится. — Она сама почувствовала, как жалобно, по-детски прозвучал ее голос. Ей не хотелось, чтобы рядом находился Аласдэр, но она поняла, что не имеет сил ему это сказать.
Он нашел Марию, приказал подать карету, набросил Эмме на плечи накидку и подсадил в экипаж. И все, как показалось, в очень короткое время. Эмма откинулась на подушки и закрыла глаза, то погружаясь в сон, то выплывая из него.
— Я ей говорила, чтобы она сегодня не выезжала, — жаловалась Мария, когда вслед за Эммой Аласдэр помогал ей подняться в карету. — После того как попала под дождь! Надеюсь, это не ангина!
— Эмма в жизни не болела и дня, — попытался успокоить Марию молодой человек, впрочем, не в состоянии скрыть собственной тревоги. Он чувствовал себя виноватым в том, что Эмма промокла. Смешно — не в его силах править погодой. Но его все же мучили угрызения совести.
— Сообщите мне, как она будет себя чувствовать утром. И не мешкайте, если потребуется послать за доктором Бейли.
— Ни в коем случае. Если нужно, пошлю за ним даже ночью. — Мария потрогала Эмме лоб. — Кажется, лихорадки нет. Она просто уснула.
Аласдэр захлопнул дверцу, отступил на тротуар и подал вознице знак, чтобы тот трогал. А когда карета скрылась из виду, нахмурился. Уснула. С какой стати в разгар бала? Если только это не признак болезни. Возникла мысль о тифе, и он содрогнулся.
В «Олмэкс» возвращаться не хотелось. Аласдэр направился к Сент-Джеймс-стрит, надеясь, что его развеют несколько партий макао в клубе. Он ничего не мог сделать для Эммы. Значит, бесполезно доводить себя до безумия.
Глава 11
Как только Эмма со своей компаньонкой спустились по лестнице и вышли на улицу, Поль возвратился в бальный зал. На его губах играла зловещая улыбка. Эмма будет спать не меньше двенадцати часов. Он дождется раннего утра, и тогда они с Луисом проникнут в дом. Спящие слуги ничего не услышат. Улицы будут безлюдны.
К середине следующего дня он так или иначе добудет необходимую информацию.
Когда куранты пробили час ночи, Поль покинул «Олмэкс» и быстро зашагал на Халф-Мун-стрит. Мостовые блестели в лунном свете, но там, где кончалась брусчатка, начиналась мокрая вязкая глина.
Луис его уже поджидал.
— Ты вовремя, Паоло. Я как раз приготовил веревку и кляп… и еще ломик. Если не удастся вскрыть замок во французском окне, придется разбить стекло. Там есть патока и бумага. — Он указал на небольшой саквояж на столе.
— Хорошо. Женщина получила такую изрядную дозу опиума, что может свалить и лошадь. Не проснется до середины утра. — Поль начал срывать с себя вечерний костюм.
— И она его приняла?
Поль презрительно сморщился.
— Уснула еще до того, как покинула это абсурдное развлечение. — Он быстро натянул темные бриджи. — Самое глупое из всех, что мне доводилось видеть: ни напитков, ни карт, если не считать ставки по шесть пенсов. И целая орава накрахмаленных матрон, которые придумывают несусветные правила. Поверь, Луис, мне ужасно не терпится уехать из этой Богом забытой страны. Ее обитатели или ненормальные, или закоренелые мошенники.
Он всунул руки в рукава темной тужурки и застегнул ее под самое горло, чтобы не было видно ни клочка его белой рубашки. Натянул черные перчатки и разгладил их на длинных пальцах. В том, как он ими двигал, ощущалось нечто необыкновенно зловещее. У Луиса зашевелились волосы на голове: однажды он видел, как вот этими самыми затянутыми в перчатки пальцами его компаньон задушил человека. При этом, пока жизнь покидала жертву, его лицо оставалось абсолютно бесстрастным.
Умный человек никогда не перебежит Паоло дорогу. Женщине повезет, если им удастся найти документ.
Мужчины вышли из дома и быстро пошли по ночной улице. Поль нес короткий кинжал. За поясом под плащом торчали пистолеты. Карман оттягивала увесистая удавка.
Из темного переулка возник стражник с фонарем на шесте. Он посмотрел на прохожих и поудобнее перехватил дубинку. В этот час богобоязненные граждане не таскаются по улицам по законным делам. Другое дело — кареты, но пешеходы…
— Куда это вы собрались в такую пору? — воинственно спросил он.
Но Поль был явно в дурном настроении: за два дня его успели дважды унизить. Сначала неизвестный нападавший, потом сама Эмма. И хотя ее отказ напрямую на него не подействовал, его гордость оказалась глубоко оскорбленной.
Стражник шагнул навстречу. В этом заключалась его ошибка. В воздухе мелькнула полоска кожи и обвилась вокруг его шеи. Как бы продолжая движение, Поль перехватил второй конец и затянул удавку.
Все дело заняло несколько секунд. Стражник тяжело опустился на землю. Фонарь разбился, ярко брызнуло горящее масло.
— Избавься от него, Луис. — Поль презрительно показал в сторону темного переулка, откуда появился стражник. Ногой загасил пламя и спихнул еще шипящую лампу в грязную придорожную канаву.
Луис оттащил тело в переулок, прислонил к стене, и мертвец, слившись с темной грязью, сделался невидимым. Его обнаружат через день или два — еще одно из нераскрытых преступлений на лондонских задворках. Другие стражники только пожмут плечами.
— Ах, Паоло, неужели это было необходимо? — упрекнул компаньона Луис.
Убийца свернул удавку и спрятал обратно в карман.
— Он меня разозлил. Я решил, что так надо. — Поль двинулся дальше, Луис поспешил вслед за ним.
Умный человек не перебежит Полю дорогу. Вот уж нет!
Больше по пути им никто не попался, и заговорщики свернули на Маунт-стрит в тот самый момент, когда облака удачно закрыли луну.
— Сами боги благоволят нашему маленькому предприятию, — заметил Поль. Он ощущал в теле легкость, словно сбросил часть веса.
— Сюда! — Луис увлек его в проход между домом Эммы и соседним домом. Ветви березы нависали над стеной. Луис поставил саквояж, с неожиданной ловкостью вскарабкался по стене и уцепился за дерево.
— Ну как, свет есть? — тихо спросил Поль.
— Темно как в могиле, — ответил Луис и в ту же секунду понял, что, если вспомнить об их недавней встрече со стражником, сравнение получилось неудачным. — Кидай сюда саквояж. — Легко поймав, он перебросил его через стену. Затем отпустил ветки и сам спрыгнул на мягкую землю. Не успел Луис нагнуться за саквояжем, как Поль оказался рядом и, что-то прикидывая, стал всматриваться в темную махину дома.
— Ее спальня смотрит окнами на улицу. Но должна быть гардеробная или будуар. Осмотрим сначала их.
Согнувшись в три погибели, он метнулся по газону к стеклянной двери музыкальной комнаты. Но там посторонился и дал место Луису. Тот считался непревзойденным специалистом по открыванию замков.
— Здесь шпингалет, — пробормотал взломщик. — Придется разбить верхнее стекло.
— Тогда действуй. — Поль нетерпеливо посмотрел на окна верхнего этажа. Время подходило к трем часам — никто не должен проснуться.
Луис размазал патоку по бумаге и приклеил ее к оконному стеклу. Затем надавил на стекло ломиком. Стекло, пристав к бумаге, треснуло почти беззвучно. Взломщик осторожно вынул его из рамы и кинул на траву. Потом дотянулся до шпингалета. Возня с хлипкой задвижкой заняла не больше минуты, и дверь распахнулась в темную музыкальную комнату.
Теперь впереди снова оказался Поль. Он пересек комнату и направился к двери, которая вела в главный коридор. В канделябре догорала свеча, но света от пламени хватало, чтобы разглядеть винтовую лестницу.
Поль кивнул подошедшему Луису и переступил порог. Затем, беззвучно прижимаясь к стене, двинулся вперед. Дом хранил гробовое молчание. Перед тем как наступить на очередную ступеньку, Поль пробовал, не скрипнет ли доска, и шел на цыпочках вплотную к перилам. Луис поднимался за ним след в след.
На верхней площадке Поль остановился перевести дыхание и прислушался, стараясь уловить самый мимолетный шорох. Здесь путь разветвлялся направо и налево. Коридор вел к комнатам, которые выходили в сад, и поэтому не представлял интереса. Но на саму площадку смотрели красивые двойные двери. Поль представил фасад дома, который так старательно изучал заранее, и понял, что Эмма спит именно за этими дверями.
Стоит оказаться за ними, и у него будет вдоволь времени для самого тщательного обыска. Эмма еще долго не проснется, а в доме поднимутся самое раннее в половине шестого.
Поль пересек площадку и положил ладонь на золоченую ручку. Луис шел за своим компаньоном по пятам, слыша его учащенное дыхание. Ручка повернулась без скрипа, и дверь отворилась.
Спальню освещал мягкий свет от искусно сложенных в камине дров. Поль прижался к стене, пропустил Луиса и беззвучно закрыл за собой дверь. Ни один из них не двигался, пока в воздухе не улеглось вызванное их появлением волнение. Тогда они расслышали раздававшееся с кровати с балдахином посапывание и поскрипывание матрасных шнуров, когда Эмма ворочалась во сне.
Занавеси на балдахине оказались незадернутыми, но Поль рассудил, что это не имеет никакого значения: вероятность, что женщина откроет глаза, исключалась.
В стене по правую руку виднелась дверь. Будуар или гардеробная. Поль по мягкому ковру на цыпочках направился туда и при этом лишь единожды покосился на кровать. Эмма лежала на спине, подсунув под голову руки. Сбившиеся простыни прикрывали ее разметавшееся тело.
Поль почувствовал первый укол возбуждения. До этого, что бы заговорщик ни делал, никакого влечения к этой женщине он не ощущал. Эмма казалась всего лишь средством к достижению цели. Но теперь он увидел ее такой доступной и беззащитной — резкие движения замедлились, острый язычок бездействовал. И его кровь забурлила.
Однако для развлечений время не настало. Возможно, он овладеет ею позже, когда покончит с делом. Эмма ему кое-что задолжала. Поль быстро подошел к двери, открыл ее и оказался в маленькой гардеробной.
Луис, зашедший следом, закрыл за собой дверь и стоял в темноте комнаты. Здесь не было никакого огня.
— Зажги свечу, — тихо приказал он Луису.
Компаньон нашел на каминной полке огниво и зажег свечу на туалетном столике. Светлый язычок дрогнул, разгорелся, и на бумажных обоях заплясали огромные бесформенные тени.
Все происходило в полном молчании. Поль поднял изогнутую переднюю крышку секретера и изучил его содержимое. Внутри оказались двенадцать маленьких ящичков для счетов на каждый месяц и два побольше — в основной тумбе. На полке для писем лежал кожаный несессер с золотым замочком, но ключа рядом не оказалось. Поль начал просматривать маленькие ящички. Все они оказались набиты бумагами. За его спиной Луис не спеша, методично обыскивал шкаф.
В соседней комнате Эмма внезапно села в постели. Голова была тяжелой и раскалывалась от боли, горло пересохло, во рту стоял неприятный привкус. Но она едва заметила, что творилось с ее телом.
Что ее разбудило?
Девушка вгляделась в создаваемый камином полумрак. Она не помнила, как ложилась в постель. Последнее, что сохранила память, — карета на Кинг-стрит у «Олмэкса», и то как-то расплывчато.
Но что-то ее все же разбудило. В следующую секунду она увидела: золотая полоска света под дверью в ее гардеробную. Эмма сидела не двигаясь и затаив дыхание. Никаких слуг ночью там быть не могло. Мария? Конечно, нет. Что ей там делать?
Она напрягла слух и уловила за дверью движение. Шорох выдвигаемых ящичков, скрип дверцы шкафа.
Сердце отчаянно застучало. В воздухе, казалось, сгустилась угроза. Кто бы ни был за дверью, это недобрые люди. Грабители? Должно быть. Застать их врасплох?
Ну нет!
Храбрости Эмме было не занимать, но и глупостью она не отличалась. Неразумно одной и без оружия лезть на рожон. Она потянулась к шнурку колокольчика у кровати, набрала в легкие побольше воздуха и дернула… снова, снова и снова. В комнатах слуг раздастся призывный, пронзительный звон, и тогда прибежит Тильда.
Эмма бесшумно выскользнула из постели и пошла к двери в коридор. Широко распахнула ее и громко позвала на помощь.
Поль чертыхнулся и выронил кожаный несессер. Луис на секунду окаменел. Оба смотрели на дверь в спальню. Затем Луис рванулся к окну и распахнул раму. Окно выходило в боковой проезд. Рядом с узким подоконником шел медный водосток. С проворством обезьяны Луис перескочил через подоконник и соскользнул по трубе на землю.
На лестнице послышался топот бегущих ног и громкие крики. Поль подхватил кожаный несессер и ринулся к окну как раз в тот момент, когда дверь спальни открылась настежь.
На пороге показался Харрис в ночной рубашке с короткоствольным ружьем в руке. Он выстрелил, но затянутая в черное фигура успела перемахнуть через подоконник.
— Промазал! — огорчился дворецкий и подбежал к окну. Ружье имело всего один заряд, и он бессильно наблюдал, как человек в черном спускался по водостоку.
К нему подошла Эмма.
— Пошлите людей в погоню! Заприте их в проходе.
Харрис выскочил из спальни, на ходу отдавая приказания. А Эмма, насколько было возможно, высунулась из окна, стараясь не упустить грабителя из виду. Но его уже поглотила тень. Распахнулась боковая дверь, и из нее ударил сноп света, однако неизвестный умело нырнул в темноту. Но в этот короткий миг Эмма разглядела вторую фигуру в конце прохода. Сообщник!
— Дорогая! Ах, моя дорогая! Что тут случилось?
В гардеробную вбежала Мария — босая, со сбившимся чепцом поверх ровных рядов папильоток. Халат распахнулся, открыв ночную рубашку.
— Пожар? — Глаза Марии расширились от ужаса.
— Нет, воры. — Эмма рассказала, что произошло, и сама удивилась тому, как спокойно звучал ее голос. Она по-прежнему свешивалась из окна и видела, как слуги хлынули в проход. — Воры побежали в сторону конюшен! — крикнула она преследователям.
— О Боже! Тебя могли убить в своей собственной постели! — Мария рухнула в кресло и схватилась рукой за сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28