— Я должен идти. Мне предстоит как можно быстрее организовать встречу Кристиана с герцогом де Карилльяком.
Она наградила его милой улыбкой, напомнившей ту, прежнюю Корделию, к которой он уже привык.
— О, это было бы чудесно. Я знала, что вы сможете помочь ему.
— Ваша искренность трогательна, — ответил он. — До встречи при дворе, Корделия.
Она кивнула головой и улыбнулась, с тоской понимая, что через минуту он оставит ее в этом враждебном, мрачном доме. Но у нее была Матильда, а поддержка любящей няни стоила больше, чем армия пехотинцев.
Эта мысль помогла ей не разрыдаться от отчаяния, когда Лео выходил из будуара. Он вышел из главного входа у с минуту постоял у пролета лестницы, похлопывая перчатками по ладони столь знакомым ей жестом, что она ощутила прилив страстного желания. Пережив ужасную брачную ночь, полную боли и унижения, она заслужила испытать счастье, которое мог бы принести этот акт любви. Теперь она желала Лео со страстью, которую рождала в ней даже не любовь, но просто его симпатия. Она хотела чувствовать его тепло, осязать руками кожу, вдыхать запах, ощущать вкус Лео. Хотела ощутить его внутри себя, почувствовать его частью себя самой. Ей не довелось испытать восторгов истинной любви, но всем существом она предчувствовала такую возможность.
Желание это было так сильно, что с губ ее сорвался тихий стон. Прижавшись лбом к оконному переплету, она коснулась кончиком языка стекла, представляя себе, что под языком сейчас не холодное стекло, а теплый мускулистый живот Лео. Она почти наяву видела четкие очертания его восставшей плоти, ощущала пальцами ее живое напряжение.
Он мог бы доставить ей такое наслаждение, которое сотрет из ее памяти ужасное воспоминание о совокуплении с мужем.
Но ее чувственная мечта скрылась за густым туманом реальности. Реальностью же был этот человек, ее муж, а не Лео, оставивший ее на милость насильника.
Он вошел в комнату, со стуком захлопнув дверь за собой.
— Судя по словам мадам де Неври, вы снова пренебрегли моими указаниями касательно дочерей.
Корделия встала, почувствовав легкую дурноту. Во взоре Михаэля она увидела странное выражение. В нем явно читалось желание, но было еще и хищное удовлетворение, предвкушение крови, заставившее ее содрогнуться.
— Я хотела только подружиться с ними, милорд.
— Но ведь я дал понять, что вы можете видеть их только с моего разрешения. Вместо этого вы намеренно нарушили распорядок дня девочек, привели их к себе во время занятий, поощрили неповиновение гувернантке…
— Нет, этого я не делала, — возразила она.
— Не перебивайте меня, — ледяным тоном произнес он, и ужаснувшее ее предвкушение в его взгляде, казалось, усилилось. — Будете вы следовать моим совершенно ясным распоряжениям в отношении детей или нет?
Возразить на это было нечего. Корделия вздернула подбородок и прямо посмотрела ему в глаза.
— Если вы этого хотите, милорд. Но я считала, что выполняю свой долг по отношению к падчерицам.
— Ваши обязанности, мадам, буду определять я сам, ивы должны привыкнуть к этому. Прошу.
Он пересек комнату и приблизился к двери в спальню Корделии.
— Прошу, — повторил он, и Это короткое слово просвистело в воздухе как удар плети.
Он открыл перед ней дверь в спальню.
— Что вы хотите от меня? — не удержалась она от вопроса, хотя голос дрогнул, выдав ее страх.
В его глазах снова зажегся огонь извращенного удовлетворения.
— Я хочу иметь жену, которая знает свое место, дорогая моя. И я намерен добиться этого. Прошу! — Он держал дверь открытой.
Корделия обреченно прошла в спальню. Он вошел вслед за ней, и она услышала, как в замке повернулся ключ.
Виконт ехал верхом по левому берегу Сены к «Прекрасной звезде», где он велел Кристиану ждать его.
Но как только он свернул с берега в глубь квартала, то сразу же увидел музыканта, с задумчивым видом переходившего улицу.
— Кристиан!
Тот встрепенулся, взглянул, моргая, на всадника, явно пытаясь вернуться от своих мыслей к презренной действительности.
— О, виконт Кирстон! — смущенно улыбнулся он. — А я думал о Корделии. Все волнуюсь за нее. Вы виделись с ней, милорд? Этот человек… ее муж… он кажется таким суровым?
Так разговаривать с ней в присутствии гостей! Я даже не мог спать от беспокойства.
— Думаю, она столь же беспокоится о вас, — небрежно бросил Лео, сам не понимая, почему он не хочет посвящать музыканта в свои сомнения.
— Вам приходилось слышать о герцоге де Карилльяке? — спросил его Лео.
Кристиан кивнул.
— Он известен даже в Вене Как щедрый покровитель искусств.
— Что ж, мне думается, он готов к тому, чтобы предложить вам свое покровительство.
Глаза Кристиана заблестели.
— В самом деле? Неужели это правда, милорд?
— Истинная правда, — с улыбкой произнес Лео. — Я обещал привести вас к нему сегодня вечером… если вы, разумеется, свободны.
— Конечно, я буду свободен… чем же еще мне заниматься? — Кристиан от волнения даже начал заикаться. — Вы так добры ко мне, милорд. Мне была ненавистна мысль, что я доставляю вам хлопоты, поэтому я бы никогда не посмел просить вас об этом, но…
— Но у Корделии таких колебаний нет, — закончил за него Лео, снова улыбнувшись.
— Она ваш верный друг, как я мог заметить.
— И я тоже готов сделать все для нее, — сказал Кристиан, но восторг в его глазах пропал. — Мне не нравится ее муж, милорд. И это меня беспокоит.
И меня тоже. Вслух говорить это Лео не стал. Тщательно выбирая выражения, он произнес:
— Князь Михаэль старше Корделии лет на тридцать. И вполне понятно, что он хочет воспитать ее для себя.
— Но Корделию нельзя воспитать, — страстно прервал его Кристиан. — И вы сами это прекрасно понимаете, милорд. Ведь вы знакомы с ней куда дольше князя. У нее вполне сложившийся характер.
— Да, я это понял, — тихо произнес он. — Но ей все-таки придется как-то приспосабливаться к нему, Кристиан, и с этим необходимо смириться.
— Но почему ее муж запретил нам поговорить? — предпринял новый выпад Кристиан. — Разумеется, я всего лишь обычный музыкант, но все же у меня есть положение. Если герцог станет моим патроном, я буду при дворе. Я» смогу играть при дворе. Почему же нам нельзя поговорить?
— Князь Михаэль очень чувствителен ко всему, что касается его положения в обществе, — как можно небрежнее произнес Лео. — Это у пруссаков в характере. Но Корделия, я в этом уверен, сможет смягчить его, когда князь привыкнет к ней, а она к нему. А до тех пор… — Он помолчал, прикидывая, как бы поделикатнее выразить свою мысль. — А до тех пор с вашей стороны было бы разумнее держаться от нее подальше. Это лучше как для вас, так и для Корделии. Карилльяк весьма дружен с князем Михаэлем. И вам нет никакого резона мешать самому себе.
— Вы видели ее после свадьбы? — Кристиан уже задавал этот вопрос, но не получил на него ответа.
— Сегодня утром. — Лео старался держаться спокойно и деловито.
— Как она выглядит?
— Превосходно. И мечтает о поездке в Версаль.
Тревожное выражение не сходило с лица Кристиана.
— Я бы хотел поговорить с Корделией. Как вы думаете, я могу написать ей?
— Дайте мне письмо, а я постараюсь передать. — Лео затруднялся сказать, почему он вдруг вызвался сыграть роль почтальона. Возможно, потому, что Корделии было бы приятно получить весточку от старого друга.
Лицо Кристиана осветилось радостью.
— Тогда, с вашего позволения, милорд, я вернусь на постоялый двор и напишу свое
послание. Вручу его вам сегодня после обеда.
Лео подтверждаюше наклонил голову.
— Заеду за вами в три часа дня.
Кристиан рассыпался в благодарностях и поспешил оставить Лео в одиночестве. Тот не мог избавиться от гложущего его беспокойства, несмотря на то что развеял страхи Кристиана.
Глава 13
Время приближалось к полудню, когда Корделия вышла из кареты посреди обширного двора перед Версальским дворцом. Выехав с рю де Бак еще затемно, они несколько часов плелись в длинной веренице экипажей, вытянувшейся по узкой дороге, преодолевая тридцать миль от Парижа до Версаля. Казалось, что по крайней мере половина жителей Парижа отправилась поглазеть на свадьбу наследника престола.
На бракосочетание в королевской семье парижане смотрели как на праздник, на котором имеет право повеселиться каждый. Корделия прислушивалась к досужим разговорам, поджидая месье Бриона, который сопровождал своих хозяев и в эту минуту собирал носильщиков и слуг, чтобы те занялись их вещами. Судя по этим разговорам, парижане уже обожали супругу наследника. Они судачили о ее доброте, красоте и явной способности принести своему мужу здоровых сыновей.
Корделия едва сдержала дрожь, когда вслед за ней из кареты вышел муж, и лишь огромным усилием воли не отодвинулась в, сторону, когда он жестом собственника положил руку ей на плечо. Она уже знала, что любое проявление страха возбуждает его точно так же, как малейший намек на неповиновение влечет за собой отвратительное наказание. Даже за видимость своеволия он карал ее своим телом в темноте за задернутым пологом кровати, подавляя протестующую плоть Корделии с яростью, которая, казалось, питает сама себя.
Лишь когда она едва ли не теряла сознание от унижения и отвращения, он достигал пика наслаждения и, самодовольно улыбаясь, удалялся в собственную спальню.
В это утро, судя по всему, князь был целиком поглощен какими-то важными делами, временно отвлекшими его от воспитательного измывательства над юной женой.
— Нам надо выбраться из этой толпы, — сказал он, поднося к лицу надушенный платок и дыша сквозь него. — Эти люди смердят. Брион проводит вас в наши апартаменты, где вы и будете ждать часа, когда мы отправимся в часовню. Я же должен немедленно явиться в Королевский Совет, чтобы засвидетельствовать свое почтение королю. — Он повернулся и исчез в толпе, по-прежнему прижимая к лицу платок, слуги громкими криками расчищали для него путь.
— Прошу вас сюда, миледи.
Месье Брион жестом пригласил ее к ступеням лестницы, ведущей во дворец. Расчищая для княгини путь, он медленно двигался впереди, чтобы она на своих высоких каблуках не отстала от него. Он прекрасно знал, что если потеряет госпожу, то сможет найти ее только через несколько часов, так как она тут же заблудится в лабиринте лестниц и переходов грандиозного сооружения.
Апартаменты князя, просторные и элегантно обставленные, располагались в северном крыле замка неподалеку от королевских покоев. Две спальни, каждая с отдельной гардеробной, открывались в салон — квадратную, комфортабельно обставленную комнату с обеденным альковом у одной из стен. В помещении была даже небольшая кухонька, где их собственная кухарка могла приготовить кушанья, если князь и княгиня обедали у себя.
Матильда появилась через несколько минут в сопровождении посыльного, несшего на плече обшитый железными полосами кожаный сундук, который князь Михаэль обычно держал в своей библиотеке на рю де Бак. Она тяжело дышала после долгого блуждания по лестницам и переходам дворца.
Корделия сочувственно кивнула ей головой, наблюдая между тем, как посыльный под присмотром месье Бриона устанавливает сундук в гардеробной князя. Она мельком подумала, что содержащиеся в нем бумаги чрезвычайно важны, если должны быть постоянно под рукой у князя.
— Нам лучше заняться парадным платьем, — сказала Матильда. — Да и прическа твоя несколько растрепалась, а времени у нас немного.
В четыре часа дня Матильда застегнула последнюю пуговицу на широком платье алого Дамаска с пелериной из шелка цвета слоновой кости, шитой жемчугом. Усыпанная крупными жемчужинами тиара поблескивала на черных волосах Корделии, гармонируя с жемчужным ожерельем и серьгами.
— Я готова убить за чашку кофе, — заявила Корделия. — Месье Брион, вы не могли бы ее раздобыть?
Мажордом колебался. Гордость не позволяла сознаться, что он не может исполнить кое-какие желания своей хозяйки — случилось так, что повар и слуги еще не прибыли или по крайней мере пробивались сейчас сквозь толпу.
— Не знаю, все ли готово на кухне, мадам.
— О, предоставьте это мне. Только покажите дорогу, месье, — махнула рукой Матильда, отметая все возражения.
Месье Брион уже решил для себя, что Матильде лучше всего не прекословить. Она мало чем напоминала обычную. служанку, и опытный мажордом чувствовал, что ничто на свете не может лишить ее привычной властности. Сказать по правде, все домочадцы немного побаивались горничную княгини, хотя она была со всеми приветлива и никогда не повышала голоса, но все же порой во взгляде женщины мелькало нечто такое, отчего ее собеседника пробирала дрожь.
Корделия вошла в спальню, которая, если судить по обстановке, явно предназначалась для женщины. Ей пришла в голову мысль — бывала ли здесь Эльвира и как эта спальня выглядела в то время? Был ли князь настолько деликатен, что сменил с тех пор обстановку? Но тут же губы ее скривились в горькой усмешке. Среди достоинств князя деликатность отнюдь не числилась.
Оглядев свою гардеробную, она, повинуясь какому-то порыву, открыла дверь, которая вела в гардеробную князя. В глаза ей сразу же бросился сундук, стоявший под небольшим, высоко расположенным окном. Корделия, поколебавшись, вошла в комнату. Хотя Михаэль в этот приезд в Версаль еще здесь не побывал, она чувствовала себя нарушительницей какой-то невидимой границы. Ее нога ни разу не ступала в спальню князя на рю де Бак, более того, при одной только мысли об этом ее передернуло от отвращения.
Нагнувшись над сундуком, она осмотрела небольшой висячий замок и с изумлением обнаружила, что дужка замка не закрыта, но лишь вдета в петлю. Неужели Михаэль допустил такую оплошность? Или замок сам собой открылся во время поездки? Не в силах сдержать себя, с замирающим от сладкого ужаса сердцем, она подняла крышку сундука и взглянула на тайны своего мужа, разложенные сейчас перед ней. Она вторглась в частную жизнь Михаэля, но его постоянное насилие над ней было куда ужаснее этого преступления.
Сверху лежала книга в пурпурном переплете. Она взглянула на ее название. «Кухня дьявола». Что бы это могло значить? Она перевернула несколько листов и похолодела. В ее руках оказался справочник отравителя. Едва дыша, она быстро перелистала всю книгу. Здесь были собраны рецепты разнообразных ядов, дающих возможность расправиться с тьмой людей множеством самых коварных способов. Каждое смертоносное зелье было самым тщательным Образом описано, его дозировки и симптомы действия проанализированы с холодящим душу спокойствием.
Для чего Михаэлю нужна такая книга? Неужели у него есть своего рода академический интерес к искусству отравителя? Она достаточно хорошо знала историю, чтобы допустить такую возможность. Лукреция Борджа… Екатерина Медичи… они избавлялись от своих врагов надежно и с дьявольской изобретательностью. Отравленные перчатки, смертоносные поцелуи, духи. Но яд почти всегда был женским оружием, и интерес к нему со стороны Михаэля выглядел по крайней мере странным.
Она положила книгу и продолжила осмотр содержимого сундука. Ее внимание привлек целый ряд книг в одинаковых переплетах, обращенных корешками кверху. На каждом из корешков красовались цифры определенного года. Она взяла в руки том, датированный текущим годом. Страница с датой предыдущего дня была заложена красной закладкой. Это оказался своего рода дневник. Она прочитала отмеченную страницу, затем предшествующую. Все ощущения Михаэля были описаны с мельчайшими подробностями, с тошнотворной тщательностью, вплоть до качества и силы его оргазма. Свое удовлетворение он напрямую связывал со степенью боли и унижения, которые доставил своей жене. Корделия подозревала нечто в этом роде, но не предполагала, что столь извращенное поведение может быть осознанной позицией Михаэля. И вот перед ее глазами предстало доказательство, записанное с холодной объективностью медицинского заключения.
Она бросила рукопись с дрожью отвращения. Какие еще откровения содержатся в описаниях каждого дня жизни ее мужа? Наверняка там обнаружится что-нибудь и про Эльвиру. Она сможет узнать, обращался ли он с покойной супругой так же, как и с ней.
— Святая Мария! Дитя мое, что это ты делаешь? — воскликнула с тревогой в голосе Матильда, входя в комнату и застыв у порога.
— Не могла устоять. — Корделия покраснела до корней волос. — Я знаю, что читать чужие дневники отвратительно, но…
Быстрым движением она повернулась к сундуку, нагнулась, поставила книгу на место и закрыла крышку. Потом вытащила из замка ключ, подошла к умывальнику и прижала его к куску мыла, лежавшему в мыльнице.
— Знаю, что я сумасшедшая. Это совершенно ужасно, но здесь описаны такие вещи, которые мне обязательно надо выяснить, Матильда.
Ока произнесла это, словно уговаривая самое себя, а между тем очистила ключ от мыла и снова вставила его в замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40