Ничто иное как ваша непреклонность…
– Я говорю не о своей комнате, лорд Хайятт! – оборвала его Лаура
– А о чьей? – спросил он с неподдельным изумлением, но вскоре его осенило. – Вы имеете в виду комнату леди Деверу?
– Как? Вы посещаете будуары еще и других дам?
– Моему посещению леди Деверу была простая причина.
– Нет смысла стараться отмыть разными выдумками свои грехи, лорд Хайятт! Джентльмены наносят визит даме через парадный вход и со шляпой в руке. Если вы намерены выдумывать разные оправдания, я не хочу их слышать
– Обвиняемому обычно дается право на защиту, – заметил Хайятт. – Даже убийцам предоставляется это право. Я хуже убийцы, Лаура?
– Не могли бы мы оставить эту тему, – с раздражением попросила Лаура
Но Хайятт был достаточно умен, чтобы не возражать. Что ж! Если она не желает слушать, он заставит ее выслушать его признание окольным путем.
– Я делал все ради вас! – сказал он, не сомневаясь, что высказывание не сможет не возбудить ее интерес.
– В самом деле? Скажите на милость, а какую выгоду я извлекла из вашего ночного свидания с леди Деверу? Вы что, специально его подстроили, чтобы вас увидели и тем самым уберегли меня or ошибки принять ваше предложение' Не думайте обмануть меня вульгарной софистикой, лорд Хайятт!
– У нас с вами разговор о горшке, обзывающем чайник черным. Если это не софистика…
Любопытство Лауры достигло наивысшей степени, и она с нетерпением ожидала продолжения. Хайятт заметил, что поймал ее на крючок и замолчал. С трудом выдержав паузу, Лаура спросила
– Итак, зачем же вы тогда ходили к ней?
– Вам это не интересно. – сказал Хайятт. – Я не стану утомлять вас своими оправданиями.
– Я слышала, вы отдали леди Деверу ее портрет – сказала Лаура, бросая на Хайятта многозначительный взгляд. – Не сомневаюсь, это тоже было сделано ради моего благополучия
– Ну конечно1 – воскликнул Хайятт обрадованно. – Из-за этого я и заходил к ней! Сказать, что она может забирать свой портрет Я решил, вы правы! Только так можно отвязаться or нее! Тальман не зря считает, что она "неизбежная неприятность"1 Вы сами видели ее в Кастлфильде Я боялся за вас, Лаура.
– Это ваш обычный наряд – одни чулки на ногах? Разве вы всегда снимаете туфли, когда наносите визит даме?
– Только когда опасаюсь подслушивающих старых сплетниц… А кто меня видел? Мисс Кампбелл?
– Я узнала от мисс Тремур. Все в Кастлфильде слышали о вашем ночном визите, – добавила Лаура.
Она пыталась понять, говорит ли Хайятт правду. Как и остальные, она предполагала, что настойчивость леди Деверу одержала верх, и она добилась и Хайятта, и портрета. Но припоминая прошедшую неделю, Лаура должна была признать, что ни разу не видела их вместе.
– Ваше поведение подтвердило слух, если у кого-то еще и оставались сомнения, – сказал ей Хайятт.
– Не обвиняйте меня! Что еще вы могли от меня ожидать?
– Я надеялся, что девушка, на которой я собираюсь жениться, доверяет мне и, по крайней мере, выслушает рассказ о происшедшем в моем изложении.
– Так или иначе у вас не было искреннего желания жениться на мне, – сказала Лаура.
– Совершенно верно! Именно поэтому я и сделал вам предложение!
– Мы приехали, – сказала Лаура, потому что карета остановилась, их спор мог подождать.
Хайятт открыл дверцу, не дожидаясь услуги кучера. Он взглянул в сторону Пантеона и увидел трех франтов, в стельку пьяных.
– Вам лучше подождать в карете, – сказал он Лауре.
– Так вот он каков, Пантеон! – Лаура оглядела здание. Ее охватило страстное желание войти. Слишком уж много она слышала о Пантеоне, чтобы не желать взглянуть собственными глазами! В ее воображении он сиял очарованием сладкого запретного плода. Но лишь самые отчаянные леди переступали его порог, и Лаура слегка упрекала себя за то, что никогда не пыталась совершить какой-либо невероятный шаг. Может, Ливви права – тайные встречи с джентльменами, презрение к поклонникам, подобным Тальману, посещение Пантеона… – может, стоит поступать именно так?
– Мне хотелось бы посетить Пантеон, Хайятт, – сказала Лаура
Хайятт обратил внимание, что она по забывчивости опустила слово "лорд", которое беспокоило его весь вечер, и он не смог не заметить также выражение отчаянного желания на се лице.
– Пантеон – не подходящее место для леди. И кроме того, у вас нет маски и домино
– Я могу понадобиться Ливви, – попыталась ухватиться Лаура за любой, даже столь неубедительный, предлог.
Она с надеждой ожидала решения Хайятта. Он нахмурился.
– Я должна хоть разок взглянуть на Пантеон, – созналась Лаура в истинной причине своей настойчивости.
– Мисс Харвуд, беру на себя смелость заявить, что вы обманщица! Под вашей чопорной внешностью бьется сердце распутной женщины. Вы уже совершеннолетняя, и, если вы желаете войти в Пантеон, не имея даже маски, чтобы скрыть свою распущенность, я не могу помешать вам. Но если к вам пристанет компания расхлябанных повес, виноваты будете только вы сами, меня тогда не вмешивайте, я убегу, ведь я крайне недоброжелательно отношусь к подобным нескромным увеселениям, – сказал Хайятт, но его улыбка не оставляла сомнений, что он согласен провести Лауру в Пантеон и защитить ее от расхлябанных повес.
Хайятт удивленно наблюдал, как ее губы раскрылись в ответной смелой улыбке:
– Еще один грех будет не слишком уж заметен в вашем багаже, Хайятт, а обо мне не беспокойтесь! Будьте до конца рыцарем и проводите меня.
– Вот как мужчина из-за женщины теряет свою репутацию, мисс Харвуд, – пошутил Хайятт, беря ее под руку и направляясь к главному входу. – Джентльмен становится жертвой любой смазливой кокетки, соизволившей подмигнуть ему! Будьте осторожны, а то я однажды постучу в дверь вашего будуара поздней ночью, и на мне будут один чулки!
– Наверняка, вы можете подыскать кого-нибудь получше, нежели жеманную лицемерку вроде меня. В Пантеоне, говорят, полно женщин легкого поведения.
– Они моя обычная участь, – вежливо заметил Хайятт, – но каждому человеку хочется время от времени изменить жизнь.
– Я же шучу! – возмутилась Лаура серьезности, с которой ответил Хайятт, но Хайятт уже смеялся.
Он придержал дверь, пропуская Лауру, и она вошла в Пантеон. В вестибюле не было никого, кроме привратника и двух дам, у которых не хватило денег, чтобы заплатить за вход. Они хотели к кому-нибудь пристать, чтобы попасть в зал.
– Вам лучше остаться здесь, – сказал Хайятт. – Держитесь поближе к привратнику, пока я осмотрю залы.
– Я не могу остаться одна! – возразила Лаура, цепляясь за его рукав, так как в вестибюле появилось несколько подвыпивших мужчин, и они переводили оценивающие взгляды с девиц на Лауру.
– Конечно, не можете, – согласился Хайятт. – Что я вам говорил? Хорошо, я отведу вас к карете.
Не успел он договорить, как сверху послышался тяжелый топот, и со стороны лестницы раздался шум голосов.
– Пройдемте, джентльмены. Арестантская ждет вас. Когда протрезвеете, можете послать за поручителем.
– О боже! – воскликнула Лаура, крепче прижимаясь к Хайятту.
Среди нарушителей порядка, которых выводили из зала полицейские, Лаура заметила Ярроу, у него был разбит нос, пьяные глаза остекленели. Она взглянула на Хайятта, и тот приподнял бровь, давая понять Лауре, что тоже узнал Ярроу.
– Ливви наверняка здесь, – прошептала Лаура. – Слава богу, она, кажется, избежала тюрьмы!
– Именно джентльмены принимают, как правило на себя главный удар, хотя во всем всегда виновны дамы, – с притворной досадой произнес Хайятт.
– Удалось ли мистеру Медоузу разыскать Оливию? Мы должны узнать это, прежде чем покинем Пантеон!
– Вам не терпится проникнуть в зал, Лаура? Увы, я не возьму вас с собой и поднимусь наверх один, пока полицейские здесь. Они защитят вас в случае чего.
Лаура так и не успела решить, всерьез ли хочет покинуть ее Хайятт, или он опять шутит, как увидела мистера Медоуза Он сходил по лнстнице, держа за одну руку совершенно подавленную баронессу, а за другую мисс Карстерс. Оливия хлюпала носом в платочек, Анжела Карстерс старалась выглядеть равнодушной.
– Я нашел ее! – объявил торжественно Медоуз. – Она жива и невредима, но очень потрясена.
Оливия, оторвав от лица платочек, сквозь хлюпанье произнесла:
– Все было ужасно! Мне следовало слушать тебя, кузина. У него не хватило денег на шампанское. Ты не скажешь ведь тете Хетти?
– Что сказать, мы придумает в карете! Идем! – предложила Лаура, обнимая баронессу.
Она взглянула на Хайятта, чтобы поблагодарить, и увидела, как он разочарован.
– Но я должна поехать с ней, извините, Хайятт! – попросила она. – Вы очень нам всем помогли!
– Медоуз может сам отвезти баронессу домой, – сказал Хайятт без особой надежды.
– Я позабочусь о том, чтобы обе эти молодые леди благополучно добрались домой, – пообещал Медоуз, кивая головой в сторону Анжелы и Оливии.
Разумеется, вначале он собирался завезти мисс Карстерс, чтобы затем оказаться с Оливией в карете наедине. Никогда прежде баронесса не была в столь подавленном состоянии, и он надеялся извлечь выгоду из него.
– Не стоит расстраивать ваших компаньонок! Мы скажем, что баронесса почувствовала усталость, и я отвез ее поэтому домой. А вы отвезете мисс Харвуд, Хайятт?
– Да, конечно! Но мы, наверное, вернемся сначала к Пекфорду, чтобы повальсировать немного.
Заметив синюю маску в руке Оливии, он повернулся к ней и взял ее за руку.
– Надеюсь, вы усвоили урок, баронесса! Вытрите слезы и поезжайте домой!
Когда он убрал свою руку, маска была у него. Медоуз ушел вместе с Оливией и Анжелой. Хайятт покачал перед Лаурой своей добычей.
– Леди не должны появляться в Пантеоне без маски, – на его лице играла озорная улыбка. Но теперь сомневалась Лаура:
– Стоит ли? – спросила она. – Ливви ведь не понравилось.
– С ней не было рядом такого закоренелого повесы, как лорд Хайятт! – улыбался закоренелый повеса. – Я буду защищать вас, все остальные джентльмены станут держаться от вас на большом расстоянии, – пообещал он.
– Подождите…
Он подошел к привратнику и вернулся от него с черной маской и похудевшим на приличную сумму карманом. Они надели маски и вошли в танцевальный зал.
Лауру охватила нервная дрожь. Прежде у нее никогда не возникало желание оказаться в сомнительной ситуации, но в то же время она поняла, какого чудесного возбуждения она себя лишала.
Хайятт привлек ее к себе. Лаура пристально посмотрела на него. Маска превратила его в незнакомца, темные глаза опасно поблескивали в прорезях, губы раскрылись в дерзкой улыбке.
– Пантеон оправдал ваши ожидания? – спросил Хайятт.
– Здесь замечательно!
Музыка вальса и привлекший Лауру к себе Хайятт создавали неповторимое очарование, которому поддалась легкомысленно Лаура. То, что кое-кто из джентльменов танцевал, обнимая свою даму обеими руками, чтобы удержаться от падения, она не заметила. Она смотрела лишь на Хайятта, она ощущала его близость, волшебные объятия его рук Они кружились в волнах музыки.
– Вы мне верите? – спросил он.
– О чем вы, Хайятт?
– О том, что заглянул я к леди Деверу лишь для того, чтобы сказать, что она может забирать свой портрет.
Легко поверить в то, чему страстно желаешь верить.
– Полагаю, это так, – ответила она, – но…
– Еще какие-то мои грехи требуют объяснения? – удивился Хайятт. – Тогда давайте разберемся с ними полностью сейчас, Лаура, пока вы в великодушном настроении!
Она вспомнила о стонущих пружинах кровати. Но чтобы заставить пружины заскрипеть, вовсе не обязательны два человеческих тела! Возможно, на кровать опустилась одна леди Деверу. Лаура не могла снизойти до упоминания скрипа пружин кровати. Она поспешно вспоминала, в чем другом могла обвинить Хайятта, но не нашла. Наоборот, если все так, как он говорит, то ужасно вела себя она сама.
– Я была не права, – сказала Лаура. – Я разорвала чудесный рисунок, который вы подарили. Я сто раз уже жалела об этом.
– Я нарисую вас еще, – пообещал Хайятт. – Хотите, я напишу ваш портрет маслом?
– В самом деле? А какой вы на этот раз меня нарисуете?
– Я нарисую вас ангелом… с потрескавшимися от земной боли ступнями, – добавил он и, рассмеявшись, крепче прижал ее к себе.
– Вы уже написали одну босоножку! – воспротивилась замыслу Лаура.
– Тогда я изображу ореол над вашей головой, хотите? Но только наискосок немного, ведь у вас есть опасность стать падшим ангелом, не так ли?
– Пожалуй! Признаю, что мне нравится в Пантеоне! Я лицемерила, выходит, убеждая Ливви держаться от него подальше, сама-то я заявилась сюда при первой же возможности!
– Искушение делает нас всех грешниками, но грешен холодностью не испытывающий искушений. Противостояние искушению освобождает от греха.
– Тогда уйдем сейчас же! – решила Лаура.
– А я думал, вам на самом деле нравится!
– Да, но ваши слова о потрескавшихся ступнях отрезвили меня.
– Милая глупышка! Сатана далеко отсюда и не собирается хватать вас своими когтями, – сказал Хайятт и страстно поцеловал ее прямо посередине зала.
На мгновение Лаура застыла в неподвижности. Она не должна была этого допустить! Даже Ливви никогда не позволяла… Она отступила и оглянулась, опасаясь возмущенных взглядов, и не заметила ни одного.
– Хайятт! – вскрикнула она. – Что вы сделали?
– Я поддался искушению, каюсь. Давайте выбираться отсюда!
Он потянул ее из зала за собой через вестибюль в ожидавшую их карету с такой скоростью, что можно было, упав, свернуть себе шею.
– Если меня кто-либо узнал, я погибла, – причитала по пути Лаура.
– И к несчастью леди Джерси, эта неугомонная старая сплетница, заметила вас!
– Но леди Джерси не бывает в Пантеоне!
– А сегодня вечером она здесь! А также леди Эмили Купер и королева Шарлотта! Королева Шарлотта была настолько потрясена, увидев вас, что даже рассыпала свой нюхательный табак.
– Ой, какой вы смешной, – рассмеялась Лаура. – Зачем вы стараетесь запугать меня?
– Я просто пытаюсь представить себя вашим спасителем! Даме с загубленной репутацией нужен непременно джентльмен, чтобы восстановить ее в глазах общества. Ничто, кроме замужества, уже не спасет вас, мисс Харвуд.
Хайятт снял сначала свою маску, затем снял маску с Лауры. В тусклом свете она заметила, как изменилось игривое выражение его лица. Он все еще улыбался, но это была совсем другая улыбка, она была мягче, душевнее… Но прежде, чем она смогла отметить все тонкости выражения его улыбки, карета тронулась с места, толчком бросив ее в объятия Хайятта. Его руки сомкнулись, их губы встретились. Ощущения Лауру вновь унесли в Пантеон и беспомощно закружили в коварной мелодии вальса. Его язык раздвинул ее губы, руки ласкали ее плечи… Лаура возносилась, она летала, она была бессмертна, она парила над землей высоко-высоко… Ореол ее окончательно покосился, когда она страстно ответила на объятия Хайятта.
Гораздо позже, удобно положив голову на его плечо, Лаура спросила:
– Вы уверены, что мы подойдем друг другу, Хайятт? Я ведь вовсе не та опытная дама, за которую вы меня приняли.
– Я прекрасно знаю, дорогая, кто вы и какая вы. Сначала я, и правда, ошибся в вас. Я и баронессу ошибочно посчитал провинциальной чаровницей. Но очень скоро я понял, кто вы на самом деле. Вы Миротворица, вы Леди, Обладающая Здравым Смыслом, и у вас доброе сердце, вы смягчаете любое положение дел, каково бы оно ни было.
– Значит, вы находите величайшую привлекательность в том, что я лью масло на воды, чтобы успокоить волнение, которое подымаете вы? Я должна приглаживать взъерошенные перышки?…
– О, нет! Вы уже устали достаточно! Я стану вести себя с такой изумительной пристойностью, что вам никогда не придется вновь играть роль миротворицы. А вот как мне объяснить поведение жены, отправляющейся на увеселительную прогулку в Пантеон, при этом не беспокоясь даже о необходимости надеть маску для соблюдения приличий?
– Мне не хотелось бы, чтобы вы стали слишком уж правильным, Хайятт. Мне, оказывается, нравится легкий оттенок распущенности в моих джентльменах.
– В джентльмене! – поправил ее Хайятт, ублажая Лауру восхитительным проявлением своей распущенности.
Они не стали возвращаться к Пекфорду, а вместо этого проехались по улицам Лондона, обсуждая предстоящую свадьбу. Они обвенчаются в Уитчерче.
– Чтобы все мои знакомые вас увидели! – сказала Лаура. – Однако мы сможем уехать только после бала Оливии. Она ведь еще не подыскала себе мужа.
– Медоуз сейчас ухаживает за ней во всю мочь, я уверен. Они будут помолвлены этой же самой ночью.
– Ему надо переговорить вначале с миссис Тремур, а вам убедить мою маму.
– Она относится ко мне с предубеждением?
– Вообще-то, она без труда распознает повесу, если с ним встретится, – нагло солгала Лаура.
– Не важно! Мужчины любят сражаться, чтобы завоевать награду. Я предложу написать ее портрет, у меня свое оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Я говорю не о своей комнате, лорд Хайятт! – оборвала его Лаура
– А о чьей? – спросил он с неподдельным изумлением, но вскоре его осенило. – Вы имеете в виду комнату леди Деверу?
– Как? Вы посещаете будуары еще и других дам?
– Моему посещению леди Деверу была простая причина.
– Нет смысла стараться отмыть разными выдумками свои грехи, лорд Хайятт! Джентльмены наносят визит даме через парадный вход и со шляпой в руке. Если вы намерены выдумывать разные оправдания, я не хочу их слышать
– Обвиняемому обычно дается право на защиту, – заметил Хайятт. – Даже убийцам предоставляется это право. Я хуже убийцы, Лаура?
– Не могли бы мы оставить эту тему, – с раздражением попросила Лаура
Но Хайятт был достаточно умен, чтобы не возражать. Что ж! Если она не желает слушать, он заставит ее выслушать его признание окольным путем.
– Я делал все ради вас! – сказал он, не сомневаясь, что высказывание не сможет не возбудить ее интерес.
– В самом деле? Скажите на милость, а какую выгоду я извлекла из вашего ночного свидания с леди Деверу? Вы что, специально его подстроили, чтобы вас увидели и тем самым уберегли меня or ошибки принять ваше предложение' Не думайте обмануть меня вульгарной софистикой, лорд Хайятт!
– У нас с вами разговор о горшке, обзывающем чайник черным. Если это не софистика…
Любопытство Лауры достигло наивысшей степени, и она с нетерпением ожидала продолжения. Хайятт заметил, что поймал ее на крючок и замолчал. С трудом выдержав паузу, Лаура спросила
– Итак, зачем же вы тогда ходили к ней?
– Вам это не интересно. – сказал Хайятт. – Я не стану утомлять вас своими оправданиями.
– Я слышала, вы отдали леди Деверу ее портрет – сказала Лаура, бросая на Хайятта многозначительный взгляд. – Не сомневаюсь, это тоже было сделано ради моего благополучия
– Ну конечно1 – воскликнул Хайятт обрадованно. – Из-за этого я и заходил к ней! Сказать, что она может забирать свой портрет Я решил, вы правы! Только так можно отвязаться or нее! Тальман не зря считает, что она "неизбежная неприятность"1 Вы сами видели ее в Кастлфильде Я боялся за вас, Лаура.
– Это ваш обычный наряд – одни чулки на ногах? Разве вы всегда снимаете туфли, когда наносите визит даме?
– Только когда опасаюсь подслушивающих старых сплетниц… А кто меня видел? Мисс Кампбелл?
– Я узнала от мисс Тремур. Все в Кастлфильде слышали о вашем ночном визите, – добавила Лаура.
Она пыталась понять, говорит ли Хайятт правду. Как и остальные, она предполагала, что настойчивость леди Деверу одержала верх, и она добилась и Хайятта, и портрета. Но припоминая прошедшую неделю, Лаура должна была признать, что ни разу не видела их вместе.
– Ваше поведение подтвердило слух, если у кого-то еще и оставались сомнения, – сказал ей Хайятт.
– Не обвиняйте меня! Что еще вы могли от меня ожидать?
– Я надеялся, что девушка, на которой я собираюсь жениться, доверяет мне и, по крайней мере, выслушает рассказ о происшедшем в моем изложении.
– Так или иначе у вас не было искреннего желания жениться на мне, – сказала Лаура.
– Совершенно верно! Именно поэтому я и сделал вам предложение!
– Мы приехали, – сказала Лаура, потому что карета остановилась, их спор мог подождать.
Хайятт открыл дверцу, не дожидаясь услуги кучера. Он взглянул в сторону Пантеона и увидел трех франтов, в стельку пьяных.
– Вам лучше подождать в карете, – сказал он Лауре.
– Так вот он каков, Пантеон! – Лаура оглядела здание. Ее охватило страстное желание войти. Слишком уж много она слышала о Пантеоне, чтобы не желать взглянуть собственными глазами! В ее воображении он сиял очарованием сладкого запретного плода. Но лишь самые отчаянные леди переступали его порог, и Лаура слегка упрекала себя за то, что никогда не пыталась совершить какой-либо невероятный шаг. Может, Ливви права – тайные встречи с джентльменами, презрение к поклонникам, подобным Тальману, посещение Пантеона… – может, стоит поступать именно так?
– Мне хотелось бы посетить Пантеон, Хайятт, – сказала Лаура
Хайятт обратил внимание, что она по забывчивости опустила слово "лорд", которое беспокоило его весь вечер, и он не смог не заметить также выражение отчаянного желания на се лице.
– Пантеон – не подходящее место для леди. И кроме того, у вас нет маски и домино
– Я могу понадобиться Ливви, – попыталась ухватиться Лаура за любой, даже столь неубедительный, предлог.
Она с надеждой ожидала решения Хайятта. Он нахмурился.
– Я должна хоть разок взглянуть на Пантеон, – созналась Лаура в истинной причине своей настойчивости.
– Мисс Харвуд, беру на себя смелость заявить, что вы обманщица! Под вашей чопорной внешностью бьется сердце распутной женщины. Вы уже совершеннолетняя, и, если вы желаете войти в Пантеон, не имея даже маски, чтобы скрыть свою распущенность, я не могу помешать вам. Но если к вам пристанет компания расхлябанных повес, виноваты будете только вы сами, меня тогда не вмешивайте, я убегу, ведь я крайне недоброжелательно отношусь к подобным нескромным увеселениям, – сказал Хайятт, но его улыбка не оставляла сомнений, что он согласен провести Лауру в Пантеон и защитить ее от расхлябанных повес.
Хайятт удивленно наблюдал, как ее губы раскрылись в ответной смелой улыбке:
– Еще один грех будет не слишком уж заметен в вашем багаже, Хайятт, а обо мне не беспокойтесь! Будьте до конца рыцарем и проводите меня.
– Вот как мужчина из-за женщины теряет свою репутацию, мисс Харвуд, – пошутил Хайятт, беря ее под руку и направляясь к главному входу. – Джентльмен становится жертвой любой смазливой кокетки, соизволившей подмигнуть ему! Будьте осторожны, а то я однажды постучу в дверь вашего будуара поздней ночью, и на мне будут один чулки!
– Наверняка, вы можете подыскать кого-нибудь получше, нежели жеманную лицемерку вроде меня. В Пантеоне, говорят, полно женщин легкого поведения.
– Они моя обычная участь, – вежливо заметил Хайятт, – но каждому человеку хочется время от времени изменить жизнь.
– Я же шучу! – возмутилась Лаура серьезности, с которой ответил Хайятт, но Хайятт уже смеялся.
Он придержал дверь, пропуская Лауру, и она вошла в Пантеон. В вестибюле не было никого, кроме привратника и двух дам, у которых не хватило денег, чтобы заплатить за вход. Они хотели к кому-нибудь пристать, чтобы попасть в зал.
– Вам лучше остаться здесь, – сказал Хайятт. – Держитесь поближе к привратнику, пока я осмотрю залы.
– Я не могу остаться одна! – возразила Лаура, цепляясь за его рукав, так как в вестибюле появилось несколько подвыпивших мужчин, и они переводили оценивающие взгляды с девиц на Лауру.
– Конечно, не можете, – согласился Хайятт. – Что я вам говорил? Хорошо, я отведу вас к карете.
Не успел он договорить, как сверху послышался тяжелый топот, и со стороны лестницы раздался шум голосов.
– Пройдемте, джентльмены. Арестантская ждет вас. Когда протрезвеете, можете послать за поручителем.
– О боже! – воскликнула Лаура, крепче прижимаясь к Хайятту.
Среди нарушителей порядка, которых выводили из зала полицейские, Лаура заметила Ярроу, у него был разбит нос, пьяные глаза остекленели. Она взглянула на Хайятта, и тот приподнял бровь, давая понять Лауре, что тоже узнал Ярроу.
– Ливви наверняка здесь, – прошептала Лаура. – Слава богу, она, кажется, избежала тюрьмы!
– Именно джентльмены принимают, как правило на себя главный удар, хотя во всем всегда виновны дамы, – с притворной досадой произнес Хайятт.
– Удалось ли мистеру Медоузу разыскать Оливию? Мы должны узнать это, прежде чем покинем Пантеон!
– Вам не терпится проникнуть в зал, Лаура? Увы, я не возьму вас с собой и поднимусь наверх один, пока полицейские здесь. Они защитят вас в случае чего.
Лаура так и не успела решить, всерьез ли хочет покинуть ее Хайятт, или он опять шутит, как увидела мистера Медоуза Он сходил по лнстнице, держа за одну руку совершенно подавленную баронессу, а за другую мисс Карстерс. Оливия хлюпала носом в платочек, Анжела Карстерс старалась выглядеть равнодушной.
– Я нашел ее! – объявил торжественно Медоуз. – Она жива и невредима, но очень потрясена.
Оливия, оторвав от лица платочек, сквозь хлюпанье произнесла:
– Все было ужасно! Мне следовало слушать тебя, кузина. У него не хватило денег на шампанское. Ты не скажешь ведь тете Хетти?
– Что сказать, мы придумает в карете! Идем! – предложила Лаура, обнимая баронессу.
Она взглянула на Хайятта, чтобы поблагодарить, и увидела, как он разочарован.
– Но я должна поехать с ней, извините, Хайятт! – попросила она. – Вы очень нам всем помогли!
– Медоуз может сам отвезти баронессу домой, – сказал Хайятт без особой надежды.
– Я позабочусь о том, чтобы обе эти молодые леди благополучно добрались домой, – пообещал Медоуз, кивая головой в сторону Анжелы и Оливии.
Разумеется, вначале он собирался завезти мисс Карстерс, чтобы затем оказаться с Оливией в карете наедине. Никогда прежде баронесса не была в столь подавленном состоянии, и он надеялся извлечь выгоду из него.
– Не стоит расстраивать ваших компаньонок! Мы скажем, что баронесса почувствовала усталость, и я отвез ее поэтому домой. А вы отвезете мисс Харвуд, Хайятт?
– Да, конечно! Но мы, наверное, вернемся сначала к Пекфорду, чтобы повальсировать немного.
Заметив синюю маску в руке Оливии, он повернулся к ней и взял ее за руку.
– Надеюсь, вы усвоили урок, баронесса! Вытрите слезы и поезжайте домой!
Когда он убрал свою руку, маска была у него. Медоуз ушел вместе с Оливией и Анжелой. Хайятт покачал перед Лаурой своей добычей.
– Леди не должны появляться в Пантеоне без маски, – на его лице играла озорная улыбка. Но теперь сомневалась Лаура:
– Стоит ли? – спросила она. – Ливви ведь не понравилось.
– С ней не было рядом такого закоренелого повесы, как лорд Хайятт! – улыбался закоренелый повеса. – Я буду защищать вас, все остальные джентльмены станут держаться от вас на большом расстоянии, – пообещал он.
– Подождите…
Он подошел к привратнику и вернулся от него с черной маской и похудевшим на приличную сумму карманом. Они надели маски и вошли в танцевальный зал.
Лауру охватила нервная дрожь. Прежде у нее никогда не возникало желание оказаться в сомнительной ситуации, но в то же время она поняла, какого чудесного возбуждения она себя лишала.
Хайятт привлек ее к себе. Лаура пристально посмотрела на него. Маска превратила его в незнакомца, темные глаза опасно поблескивали в прорезях, губы раскрылись в дерзкой улыбке.
– Пантеон оправдал ваши ожидания? – спросил Хайятт.
– Здесь замечательно!
Музыка вальса и привлекший Лауру к себе Хайятт создавали неповторимое очарование, которому поддалась легкомысленно Лаура. То, что кое-кто из джентльменов танцевал, обнимая свою даму обеими руками, чтобы удержаться от падения, она не заметила. Она смотрела лишь на Хайятта, она ощущала его близость, волшебные объятия его рук Они кружились в волнах музыки.
– Вы мне верите? – спросил он.
– О чем вы, Хайятт?
– О том, что заглянул я к леди Деверу лишь для того, чтобы сказать, что она может забирать свой портрет.
Легко поверить в то, чему страстно желаешь верить.
– Полагаю, это так, – ответила она, – но…
– Еще какие-то мои грехи требуют объяснения? – удивился Хайятт. – Тогда давайте разберемся с ними полностью сейчас, Лаура, пока вы в великодушном настроении!
Она вспомнила о стонущих пружинах кровати. Но чтобы заставить пружины заскрипеть, вовсе не обязательны два человеческих тела! Возможно, на кровать опустилась одна леди Деверу. Лаура не могла снизойти до упоминания скрипа пружин кровати. Она поспешно вспоминала, в чем другом могла обвинить Хайятта, но не нашла. Наоборот, если все так, как он говорит, то ужасно вела себя она сама.
– Я была не права, – сказала Лаура. – Я разорвала чудесный рисунок, который вы подарили. Я сто раз уже жалела об этом.
– Я нарисую вас еще, – пообещал Хайятт. – Хотите, я напишу ваш портрет маслом?
– В самом деле? А какой вы на этот раз меня нарисуете?
– Я нарисую вас ангелом… с потрескавшимися от земной боли ступнями, – добавил он и, рассмеявшись, крепче прижал ее к себе.
– Вы уже написали одну босоножку! – воспротивилась замыслу Лаура.
– Тогда я изображу ореол над вашей головой, хотите? Но только наискосок немного, ведь у вас есть опасность стать падшим ангелом, не так ли?
– Пожалуй! Признаю, что мне нравится в Пантеоне! Я лицемерила, выходит, убеждая Ливви держаться от него подальше, сама-то я заявилась сюда при первой же возможности!
– Искушение делает нас всех грешниками, но грешен холодностью не испытывающий искушений. Противостояние искушению освобождает от греха.
– Тогда уйдем сейчас же! – решила Лаура.
– А я думал, вам на самом деле нравится!
– Да, но ваши слова о потрескавшихся ступнях отрезвили меня.
– Милая глупышка! Сатана далеко отсюда и не собирается хватать вас своими когтями, – сказал Хайятт и страстно поцеловал ее прямо посередине зала.
На мгновение Лаура застыла в неподвижности. Она не должна была этого допустить! Даже Ливви никогда не позволяла… Она отступила и оглянулась, опасаясь возмущенных взглядов, и не заметила ни одного.
– Хайятт! – вскрикнула она. – Что вы сделали?
– Я поддался искушению, каюсь. Давайте выбираться отсюда!
Он потянул ее из зала за собой через вестибюль в ожидавшую их карету с такой скоростью, что можно было, упав, свернуть себе шею.
– Если меня кто-либо узнал, я погибла, – причитала по пути Лаура.
– И к несчастью леди Джерси, эта неугомонная старая сплетница, заметила вас!
– Но леди Джерси не бывает в Пантеоне!
– А сегодня вечером она здесь! А также леди Эмили Купер и королева Шарлотта! Королева Шарлотта была настолько потрясена, увидев вас, что даже рассыпала свой нюхательный табак.
– Ой, какой вы смешной, – рассмеялась Лаура. – Зачем вы стараетесь запугать меня?
– Я просто пытаюсь представить себя вашим спасителем! Даме с загубленной репутацией нужен непременно джентльмен, чтобы восстановить ее в глазах общества. Ничто, кроме замужества, уже не спасет вас, мисс Харвуд.
Хайятт снял сначала свою маску, затем снял маску с Лауры. В тусклом свете она заметила, как изменилось игривое выражение его лица. Он все еще улыбался, но это была совсем другая улыбка, она была мягче, душевнее… Но прежде, чем она смогла отметить все тонкости выражения его улыбки, карета тронулась с места, толчком бросив ее в объятия Хайятта. Его руки сомкнулись, их губы встретились. Ощущения Лауру вновь унесли в Пантеон и беспомощно закружили в коварной мелодии вальса. Его язык раздвинул ее губы, руки ласкали ее плечи… Лаура возносилась, она летала, она была бессмертна, она парила над землей высоко-высоко… Ореол ее окончательно покосился, когда она страстно ответила на объятия Хайятта.
Гораздо позже, удобно положив голову на его плечо, Лаура спросила:
– Вы уверены, что мы подойдем друг другу, Хайятт? Я ведь вовсе не та опытная дама, за которую вы меня приняли.
– Я прекрасно знаю, дорогая, кто вы и какая вы. Сначала я, и правда, ошибся в вас. Я и баронессу ошибочно посчитал провинциальной чаровницей. Но очень скоро я понял, кто вы на самом деле. Вы Миротворица, вы Леди, Обладающая Здравым Смыслом, и у вас доброе сердце, вы смягчаете любое положение дел, каково бы оно ни было.
– Значит, вы находите величайшую привлекательность в том, что я лью масло на воды, чтобы успокоить волнение, которое подымаете вы? Я должна приглаживать взъерошенные перышки?…
– О, нет! Вы уже устали достаточно! Я стану вести себя с такой изумительной пристойностью, что вам никогда не придется вновь играть роль миротворицы. А вот как мне объяснить поведение жены, отправляющейся на увеселительную прогулку в Пантеон, при этом не беспокоясь даже о необходимости надеть маску для соблюдения приличий?
– Мне не хотелось бы, чтобы вы стали слишком уж правильным, Хайятт. Мне, оказывается, нравится легкий оттенок распущенности в моих джентльменах.
– В джентльмене! – поправил ее Хайятт, ублажая Лауру восхитительным проявлением своей распущенности.
Они не стали возвращаться к Пекфорду, а вместо этого проехались по улицам Лондона, обсуждая предстоящую свадьбу. Они обвенчаются в Уитчерче.
– Чтобы все мои знакомые вас увидели! – сказала Лаура. – Однако мы сможем уехать только после бала Оливии. Она ведь еще не подыскала себе мужа.
– Медоуз сейчас ухаживает за ней во всю мочь, я уверен. Они будут помолвлены этой же самой ночью.
– Ему надо переговорить вначале с миссис Тремур, а вам убедить мою маму.
– Она относится ко мне с предубеждением?
– Вообще-то, она без труда распознает повесу, если с ним встретится, – нагло солгала Лаура.
– Не важно! Мужчины любят сражаться, чтобы завоевать награду. Я предложу написать ее портрет, у меня свое оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21