Ты просто не знаешь. Ты вернула мне веру. Вернула надежду, без которой я жил так долго. Ты даровала мне покой, которого я так долго не знал.
Лаура на мгновение отстранилась, а потом крепко обняла его, обняла так, как ей давно хотелось.
— Что это? Я заставил тебя плакать? — пробормотал граф.
— Нет, — всхлипнула она, уткнувшись лицом в его плечо, Алекс невольно усмехнулся — он проклинал маску, He позволявшую ему поцеловать эту чудесную девушку.
— Я вовсе не малышка, — сказала она, утирая слезы тыльной стороной ладони.
Граф улыбнулся и обнял ее. В эти мгновения он чувствовал себя счастливым. Он обманул судьбу и, бесприютный, нашел приют в объятиях прелестной женщины. Но увы, обречен причинить ей боль, и она возненавидит его, когда правда откроется.
— Не малышка, — согласился он. — Ты прекрасно сложена.
— Благодарю, — кивнула она, не осознавая, насколько абсурдна ситуация. Сидя в постели, нагая и растрепанная, она принимала комплимент с таким видом, будто находилась в светском салоне.
Граф снова улыбнулся. Осторожно отстранившись, он укрыл девушку покрывалом и проговорил:
— Отдохни, малышка. Ты мало спала этой ночью. Не хочу, чтобы мой секретарь клевал носом над бумагами и ставил кляксы на документах.
— Не сомневаюсь, что вы мне этого не простите, — со смехом сказала Лаура.
Какое— то время граф сидел рядом, молча глядя на нее. Сидел, машинально поглаживая руку Лауры.
Он думал о долге, об ответственности, думал о том, что ему придется расстаться с этой очаровательной девушкой.
Осторожный стук в дверь вывел его из задумчивости.
— Что, говоришь, она надумала?! — воскликнул граф, выслушав сообщение Симонса.
Не дожидаясь ответа, Алекс захлопнул дверь перед носом у дворецкого, однако тот успел заметить лежавшую в постели девушку.
Спускаясь по лестнице, Симонс тяжко вздыхал. Он понимал, что все только начинается. А ведь как славно все шло до этого — ни алчных вдов, ни служанок, которые не знают своего места. Но у дворян свои причуды… Дворецкий не раз слышал об их странностях от своего отца, а тот — от своего: должность Симонса была наследственной.
— Разумеется, я намерена здесь остаться, — заявила графиня. Окинув насмешливым взглядом своего пасынка, она принялась стаскивать перчатки.
Тут леди Элайн выразительно посмотрела на свою горничную, и Мэгги поспешно удалилась.
— Я этого не допущу! — в гневе воскликнул граф.
Однако на вдовствующую графиню его гнев не произвел ни малейшего впечатления.
— Алекс, позволь освежить твою память. Я имею полное право находиться во владениях моего покойного мужа. Столько, сколько моя душа пожелает. Может, показать тебе завещание отца?
— Меня интересует лишь одно — причина вашего нежданного визита, миледи. Неужели так устали от светской жизни?
Графиня отстегнула от дорожного платья капюшон, бросила его на кушетку и оглядела Оранжевую гостиную. Она терпеть не могла эту комнату: на фоне китайского шелка ее лицо казалось желтовато-серым.
— Алекс, успокойся. Может, я соскучилась по твоей очаровательной улыбке.
Граф был в ярости и не скрывал этого.
— Убирайся, Элайн, — процедил он сквозь зубы.
— Куда? — улыбаясь своему отражению в зеркале, осведомилась графиня. Она прикоснулась кончиками пальцев к уголкам рта, словно хотела проверить, не появились ли морщинки.
Если бы ее пасынок был джентльменом, то предложил бы ей занять главную спальню. Цветовая гамма этой комнаты как нельзя лучше подчеркивала ее, Элайн, достоинства. К тому же там располагались покои ее мужа, и тот факт, что она, пока он был жив, не очень охотно переступала порог его спальни, ничего не менял. Увы, ей недолго пришлось наслаждаться этой роскошной кроватью. Слишком быстро вернулся его никчемный сынок, слишком быстро…
— Возвращайтесь в Лондон, — сказал Алекс.
— Увы, сынок, — проговорила она с ударением на последнем слове, хотя он был старше ее на несколько лет, — у меня на это нет средств.
Графиня наконец-то отвернулась от зеркала и с вызовом взглянула на Алекса.
— Вы промотали годовое содержание?! — рявкнул граф, будто отчитывал провинившегося матроса.
Леди Элайн усмехнулась. Неужели этот калека собирается ею командовать? За кого он ее принимает?
— Ты был, конечно, очень щедр, Алекс, — засмеялась она, — но твоя щедрость могла бы удовлетворить лишь горничную.
— Миледи, этой суммы хватило бы, чтобы содержать год семью из четырех человек!
— Здесь — возможно, но не в Лондоне. — Графиня одарила Алекса очаровательной улыбкой.
— Хорошо, миледи, — процедил он сквозь зубы, — живите в Хеддон-Холле и наслаждайтесь. Но только не рассчитывайте на то, что будете здесь распоряжаться.
Графиня вспыхнула, И, пристально глядя на Алекса, сказала:
— Мне кажется, я слышу звон свадебных колоколов. Я не ошиблась, дорогой Алекс? Значит, богатство Кардиффов обеспечило графу-отшельнику невестушку?
— За деньги можно многое купить, миледи. Разве вы — не наглядный тому пример?
Леди Элайн заставила себя улыбнуться. Она смотрела на графа, мысленно желая ему смерти.
Глава 11
Алекс вышел уже давно, а Лаура все еще смотрела на дверь, захлопнувшуюся за ним. Нет, она не любовалась резными панелями и позолотой — она вообще ничего перед собой не видела. Ее мучили угрызения совести.
Что он подумает о ней, если узнает? Ведь Алекс так ценит покой и уединение! Скандал для него — все равно что пожар!
Дядя Бевил не раз говорил ей, что ее импульсивность не доведет до добра. Он говорил это с любовью, он умел прощать ее за то, что она, как правило, сначала действовала, а только потом думала. Так было всегда, сколько она себя помнила. О ее привязанности к Алексу дядюшка говорить не любил, но, конечно же, он и это имел в виду. Ей следовало заранее обдумывать последствия своих действий, а на это у нее не хватило ни ума, ни воли.
Лаура знала, что любит Алекса. Знала еще до того, как все произошло. Но оказалось, что ее чувство к нему гораздо сильнее, чем она могла предполагать. Теперь она знала: даже при его появлении воздух словно уплотняется, так что трудно дышать и кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди. Ей хотелось сорвать с него маску и целовать его шрамы, хотелось сказать ему, что для нее он всегда будет самым сильным и самым красивым. И хотелось сделать его счастливым, защитить и утешить, как когда-то он утешал ее.
Прошедшая ночь многое изменила. Прежде она даже не подозревала, что одно лишь прикосновение Алекса может заставить ее стонать и всхлипывать, вскрикивать и трепетать.
Но сейчас ее грызло чувство вины. Она прекрасно понимала, что рано или поздно придется покинуть Хеддон-Холл: ведь дома ждали дядюшки, но ей не хотелось разлучаться с Алексом, не хотелось разлучаться ни на день.
Сначала она просто хотела увидеть его. Потом, все рассчитав, решила соблазнить. И вот, добившись своего, вдруг поняла, что предала его — устроила отвратительный маскарад. Он доверился ей, а она его обманула.
Господи, что она наделала?!
Надо во что бы то ни стало сказать правду, объяснить, кто она такая. Тогда в дальнейшем они смогут строить свои отношения на доверии и честности, а не на обмане и подлоге. Она любила его, но солгала. Любила, но обманула.
И сейчас ей было ужасно стыдно. Не потому, что она соблазнила Алекса, — их соитие стало естественным проявлением ее любви. Нет, она стыдилась своей лжи. И теперь решила, что настало время сказать правду.
Он, конечно, разозлится, но она к этому готова. И она найдет способ вернуть его доверие и заставить Алекса полюбить ее.
«Оптимизм — это мания, при которой больной уверяет себя, что все у него хорошо, когда на самом деле все очень плохо». Лаура невольно усмехнулась. Действительно, голова ее напичкана цитатами, как рождественский пудинг изюмом. Завернувшись в простыню, точно в римскую тогу, она подошла к стулу, набросила халат Алекса и выбежала в смежную комнату. Там оделась, наспех привела в порядок волосы и, даже не взглянув на смятую постель, вышла за дверь.
Она решила немедленно разыскать Алекса. Разыскать как можно быстрее, пока все не усложнилось… Ведь сейчас еще не поздно, сейчас она сумеет сказать правду.
В Орлиной башне его не оказалось, и едва ли он в это утро появлялся в своем кабинете.
На лестнице Лаура внезапно остановилась, услышав знакомый голос, приглушенный маской. Ее охватило дурное предчувствие. В нерешительности она замерла у открытой двери Оранжевой гостиной.
Едва завидев Алекса, она поняла, что он в ярости. Если бы речь шла о другом человеке, то понять его настроение можно было бы только по его лицу, но с Алексом все обстояло иначе. Ей достаточно было увидеть его со спины, чтобы догадаться: что-то случилось…
И он был не один.
Лаура осторожно отступила, но слишком поздно. Собеседница Алекса, восседавшая в кресле, уже заметила девушку. Перед ней была вдовствующая графиня.
Лаура закрыла глаза в детской надежде, что сейчас это видение исчезнет, но напрасно. Леди Элайн пристально смотрела на девушку, и от ее взгляда ничто не могло укрыться — ни растрепанные волосы, ни вспухшие губы, ни измятое платье.
Случилось самое страшное из того, что могло случиться.
Графиня всегда давала Лауре понять, что ее присутствие в Хеддон-Холле нежелательно. Похоже, Элайн ненавидела всех женщин, вне зависимости от возраста, так как видела в них лишь потенциальных соперниц.
— Ты не хочешь представить нас друг другу, Алекс? — с приторной улыбочкой проговорила графиня. — Или предоставишь мне самой сделать выводы? — От Элайн не укрылся выразительный взгляд, который Лаура бросила в сторону Алекса.
Лаура чувствовала себя голой под взглядом этой женщины. Конечно, Алекс не узнал ее, но леди Элайн наверняка узнает в ней частую гостью Хеддон-Холла, девочку из соседнего поместья, во всяком случае, так Лауре казалось.
— Должна признаться, я удивлена, — продолжала графиня.
Алекс промолчал.
— Это и есть маленькая невестушка? Как на тебя не похоже, Алекс. Неужели ты до такой степени пренебрегаешь условностями?
— Заткнись, Элайн! — рявкнул граф.
— Невеста? — в изумлении пробормотала Лаура, переступая порог гостиной.
Алекс отвернулся и уставился в стену, словно там висела картина необыкновенной красоты. Элайн наслаждалась ситуацией. Она с улыбкой поглядывала то на графа, то на девушку.
Лауре не было дела до этой женщины, ее беспокоило лишь то, что Алекс по-прежнему смотрел в стену и ничего не предпринимал.
— Вы не знали, что граф Кардифф в скором времени должен обзавестись женой? — спросила у Лауры графиня. — Да-да. Скоро в Хеддон-Холле появится молодая хозяйка.
Лаура побледнела.
— Я вас не понимаю, — пробормотала она, сжав кулаки.
— Что именно вы не поняли? — вежливо осведомилась графиня. — Вам незнакомы слова «невеста» и «жена»? — Леди Элайн злорадно улыбнулась. — Мне казалось, что если Алекс решит воспользоваться услугами шлюхи, то она будет такой же, как и он. Но вы, милая, вполне можете рассчитывать на что-нибудь получше. Уверяю вас, вы зря тратите время в этом Богом забытом месте. Или, — она с интересом взглянула на девушку, — Алекс платит вам так щедро, что игра стоит свеч?
Граф пристально посмотрел в глаза мачехе. Ненависть и отвращение душили его, мешали говорить. Разумеется, он должен был сказать Джейн о свадьбе, но, видит Бог, не при Элайн, не при таких обстоятельствах. А сейчас Джейн смотрела на него в такой растерянности, смотрела как ребенок, которому дали игрушку и тут же отняли. Но она не была ребенком, и он ничего ей не обещал.
Однако от этого он ненавидел себя еще сильнее. — Вы попусту тратите свой яд, миледи. Пора бы прикусить ваш змеиный язык.
— Но, Алекс, разве я солгала?
— Алекс, это так? — спросила Лаура и, встретив его взгляд, еще больше побледнела.
Если эта женщина говорит, что граф должен скоро жениться, значит, контракт уже подписан, значит, ничего нельзя изменить. Выходит, все было ложью.
Ложью была его нежность, ложью были слова благодарности. Он не любил ее, не мог любить ее, если собирается жениться на другой. Алекс, которого она так долго ждала, должен жениться на другой, а она, Лаура, — всего лишь эпизод, женщина на одну ночь. Она упала в его объятия, как спелая слива. Она играла в глупую детскую игру и проиграла.
Проиграла.
Она чувствовала себя виноватой — и зря. Она искала его, чтобы поведать о своем обмане, и узнала о его предательстве.
У него не хватило порядочности даже на то, чтобы самому все рассказать, он позволил этой ужасной женщине сказать за него страшную правду. Они оба играли нечестно, и он, и она.
Лаура смотрела Элайн прямо в глаза, смотрела, стараясь ничем не выдавать своих чувств; она не понимала того, что глаза ее уже все сказали.
Граф по— прежнему молчал. Тогда Лаура, мельком взглянув на него, вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она слышала смех графини.
Скорее бежать из этого проклятого дома! Она не хотела, чтобы слуги графа стали свидетелями ее унижения. Гордость, о существовании которой она, казалось, забыла, осуществляя свой безумный план, заявила о себе.
Потом у нее будет время, чтобы избыть свою боль. Теперь она знала, что такое утраченные иллюзии. Но главное сейчас — поскорее покинуть Хеддон-Холл.
Лаура спустилась по парадной лестнице с таким гордым и независимым видом, что миссис Вулкрафт могла бы ей поаплодировать.
— Что передать милорду, мисс? — спросил Симонс, открывая перед ней дверь. Она, конечно, не была дворянкой, но зато побывала в постели у графа. Это обстоятельство хоть и не делало ее более знатной, но все же выделяло среди прочих, поэтому Симонс решил, что следует быть поосторожнее с такой девицей.
«Нет, она не глупа, а чертовски хитра», — подумал дворецкий, глядя на девушку. И в этой ситуации ни в коем случае нельзя оступиться. Сегодня у графа будет трудный денек, ой какой трудный. И, чтобы хозяин не сорвал злость на нем, Симонсе, следует проявлять осторожность.
— Скажите ему, что хотите, Симонс, — с невозмутимым видом проговорила Лаура.
Она ушла из Хеддон-Холла, не удостоив его обитателей ни словом прощания.
— Будь ты проклята!
Проводив девушку взглядом, Алекс повернулся к мачехе, по-прежнему безмятежно восседавшей в кресле. Элайн изучала маникюр на своих ногтях.
— Мой дорогой мальчик, — сказала она с улыбкой, — зачем срывать на мне злость? Я просто сообщила твоей шлюхе о твоих планах. Очень скоро об этом все равно все узнают.
Графу нечего было возразить. От слуг ему становилось известно о бесчисленных похождениях Элайн, о ее изменах отцу и скандальных связях, о приключениях во время поездок в Лондон. Вне всяких сомнений, очень скоро слуги начнут судачить о его грядущем браке.
— Как мой отец смог вытерпеть тебя целых пять лет, Элайн?
— Ты заговорил о терпимости, Алекс? — Графиня вопросительно взглянула на пасынка. — Об этом говоришь мне ты? Ведь от тебя даже слуги шарахаются. Впрочем, ты сам предпочел отречься от мира. Потому что знаешь: мир все равно отречется от тебя. Я только одного не могу понять: как тебе удалось затащить в постель эту женщину?
Элайн засмеялась, и ее смех стал последней каплей.
Граф вышел из комнаты. Через несколько минут вернулся с мешочком, полным золотых. Алекс собирался отдать это золото Джейн: ведь ей предстояло начать жизнь заново. Конечно, золото — ничтожная плата за то, что она дала ему, но он хотел хоть чем-то помочь ей.
Теперь он швырнул увесистый мешочек мачехе и не очень удивился, когда она с легкостью его поймала.
Монеты золотым дождем перетекли в ее ладони. Наметанным глазом она оценила сумму и торжествующе улыбнулась.
— Здесь целое состояние, Элайн. Достаточно, чтобы убраться в Лондон и даже дальше. Только прошу тебя покинуть Хеддон-Холл как можно быстрее. Иначе я за себя не ручаюсь.
С этими словами граф вышел из гостиной. Остаток дня он провел в своей спальне, нервно вышагивая по ковру. Симонсу приказал разыскать и привести к нему Джейн.
Возможно, она захочет получить от него объяснения. Он помнил выражение ее лица, помнил изумрудные глаза — в них было предельное отчаяние. И помнил ее руки, которые вдруг вспорхнули и упали, точно подстреленные птицы, сжались в предсмертной агонии. Что бы она сделала, если бы он тогда шагнул к ней и привлек к себе, обнял бы? Осталась бы она с ним или убежала? Нет, не убежала бы — гордо спустилась бы по ступеням, спустилась бы с достоинством юной королевы.
Она его спросила: «Алекс, это так?» Но он промолчал. Да и что он мог ей сказать? Что силою обстоятельств принужден поступить так, как велит честь?
Но в том, что честь — слишком дорогой товар, он уже успел убедиться. И не желал платить за честь такую высокую цену.
Так где же она? Куда исчезла? Где ее искать? Она нежно гладила его руки и целовала грудь, испещренную шрамами. Она отдала ему свою невинность и одарила любовью.
В те часы, что Джейн провела с ним, она успела подарить ему надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Лаура на мгновение отстранилась, а потом крепко обняла его, обняла так, как ей давно хотелось.
— Что это? Я заставил тебя плакать? — пробормотал граф.
— Нет, — всхлипнула она, уткнувшись лицом в его плечо, Алекс невольно усмехнулся — он проклинал маску, He позволявшую ему поцеловать эту чудесную девушку.
— Я вовсе не малышка, — сказала она, утирая слезы тыльной стороной ладони.
Граф улыбнулся и обнял ее. В эти мгновения он чувствовал себя счастливым. Он обманул судьбу и, бесприютный, нашел приют в объятиях прелестной женщины. Но увы, обречен причинить ей боль, и она возненавидит его, когда правда откроется.
— Не малышка, — согласился он. — Ты прекрасно сложена.
— Благодарю, — кивнула она, не осознавая, насколько абсурдна ситуация. Сидя в постели, нагая и растрепанная, она принимала комплимент с таким видом, будто находилась в светском салоне.
Граф снова улыбнулся. Осторожно отстранившись, он укрыл девушку покрывалом и проговорил:
— Отдохни, малышка. Ты мало спала этой ночью. Не хочу, чтобы мой секретарь клевал носом над бумагами и ставил кляксы на документах.
— Не сомневаюсь, что вы мне этого не простите, — со смехом сказала Лаура.
Какое— то время граф сидел рядом, молча глядя на нее. Сидел, машинально поглаживая руку Лауры.
Он думал о долге, об ответственности, думал о том, что ему придется расстаться с этой очаровательной девушкой.
Осторожный стук в дверь вывел его из задумчивости.
— Что, говоришь, она надумала?! — воскликнул граф, выслушав сообщение Симонса.
Не дожидаясь ответа, Алекс захлопнул дверь перед носом у дворецкого, однако тот успел заметить лежавшую в постели девушку.
Спускаясь по лестнице, Симонс тяжко вздыхал. Он понимал, что все только начинается. А ведь как славно все шло до этого — ни алчных вдов, ни служанок, которые не знают своего места. Но у дворян свои причуды… Дворецкий не раз слышал об их странностях от своего отца, а тот — от своего: должность Симонса была наследственной.
— Разумеется, я намерена здесь остаться, — заявила графиня. Окинув насмешливым взглядом своего пасынка, она принялась стаскивать перчатки.
Тут леди Элайн выразительно посмотрела на свою горничную, и Мэгги поспешно удалилась.
— Я этого не допущу! — в гневе воскликнул граф.
Однако на вдовствующую графиню его гнев не произвел ни малейшего впечатления.
— Алекс, позволь освежить твою память. Я имею полное право находиться во владениях моего покойного мужа. Столько, сколько моя душа пожелает. Может, показать тебе завещание отца?
— Меня интересует лишь одно — причина вашего нежданного визита, миледи. Неужели так устали от светской жизни?
Графиня отстегнула от дорожного платья капюшон, бросила его на кушетку и оглядела Оранжевую гостиную. Она терпеть не могла эту комнату: на фоне китайского шелка ее лицо казалось желтовато-серым.
— Алекс, успокойся. Может, я соскучилась по твоей очаровательной улыбке.
Граф был в ярости и не скрывал этого.
— Убирайся, Элайн, — процедил он сквозь зубы.
— Куда? — улыбаясь своему отражению в зеркале, осведомилась графиня. Она прикоснулась кончиками пальцев к уголкам рта, словно хотела проверить, не появились ли морщинки.
Если бы ее пасынок был джентльменом, то предложил бы ей занять главную спальню. Цветовая гамма этой комнаты как нельзя лучше подчеркивала ее, Элайн, достоинства. К тому же там располагались покои ее мужа, и тот факт, что она, пока он был жив, не очень охотно переступала порог его спальни, ничего не менял. Увы, ей недолго пришлось наслаждаться этой роскошной кроватью. Слишком быстро вернулся его никчемный сынок, слишком быстро…
— Возвращайтесь в Лондон, — сказал Алекс.
— Увы, сынок, — проговорила она с ударением на последнем слове, хотя он был старше ее на несколько лет, — у меня на это нет средств.
Графиня наконец-то отвернулась от зеркала и с вызовом взглянула на Алекса.
— Вы промотали годовое содержание?! — рявкнул граф, будто отчитывал провинившегося матроса.
Леди Элайн усмехнулась. Неужели этот калека собирается ею командовать? За кого он ее принимает?
— Ты был, конечно, очень щедр, Алекс, — засмеялась она, — но твоя щедрость могла бы удовлетворить лишь горничную.
— Миледи, этой суммы хватило бы, чтобы содержать год семью из четырех человек!
— Здесь — возможно, но не в Лондоне. — Графиня одарила Алекса очаровательной улыбкой.
— Хорошо, миледи, — процедил он сквозь зубы, — живите в Хеддон-Холле и наслаждайтесь. Но только не рассчитывайте на то, что будете здесь распоряжаться.
Графиня вспыхнула, И, пристально глядя на Алекса, сказала:
— Мне кажется, я слышу звон свадебных колоколов. Я не ошиблась, дорогой Алекс? Значит, богатство Кардиффов обеспечило графу-отшельнику невестушку?
— За деньги можно многое купить, миледи. Разве вы — не наглядный тому пример?
Леди Элайн заставила себя улыбнуться. Она смотрела на графа, мысленно желая ему смерти.
Глава 11
Алекс вышел уже давно, а Лаура все еще смотрела на дверь, захлопнувшуюся за ним. Нет, она не любовалась резными панелями и позолотой — она вообще ничего перед собой не видела. Ее мучили угрызения совести.
Что он подумает о ней, если узнает? Ведь Алекс так ценит покой и уединение! Скандал для него — все равно что пожар!
Дядя Бевил не раз говорил ей, что ее импульсивность не доведет до добра. Он говорил это с любовью, он умел прощать ее за то, что она, как правило, сначала действовала, а только потом думала. Так было всегда, сколько она себя помнила. О ее привязанности к Алексу дядюшка говорить не любил, но, конечно же, он и это имел в виду. Ей следовало заранее обдумывать последствия своих действий, а на это у нее не хватило ни ума, ни воли.
Лаура знала, что любит Алекса. Знала еще до того, как все произошло. Но оказалось, что ее чувство к нему гораздо сильнее, чем она могла предполагать. Теперь она знала: даже при его появлении воздух словно уплотняется, так что трудно дышать и кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди. Ей хотелось сорвать с него маску и целовать его шрамы, хотелось сказать ему, что для нее он всегда будет самым сильным и самым красивым. И хотелось сделать его счастливым, защитить и утешить, как когда-то он утешал ее.
Прошедшая ночь многое изменила. Прежде она даже не подозревала, что одно лишь прикосновение Алекса может заставить ее стонать и всхлипывать, вскрикивать и трепетать.
Но сейчас ее грызло чувство вины. Она прекрасно понимала, что рано или поздно придется покинуть Хеддон-Холл: ведь дома ждали дядюшки, но ей не хотелось разлучаться с Алексом, не хотелось разлучаться ни на день.
Сначала она просто хотела увидеть его. Потом, все рассчитав, решила соблазнить. И вот, добившись своего, вдруг поняла, что предала его — устроила отвратительный маскарад. Он доверился ей, а она его обманула.
Господи, что она наделала?!
Надо во что бы то ни стало сказать правду, объяснить, кто она такая. Тогда в дальнейшем они смогут строить свои отношения на доверии и честности, а не на обмане и подлоге. Она любила его, но солгала. Любила, но обманула.
И сейчас ей было ужасно стыдно. Не потому, что она соблазнила Алекса, — их соитие стало естественным проявлением ее любви. Нет, она стыдилась своей лжи. И теперь решила, что настало время сказать правду.
Он, конечно, разозлится, но она к этому готова. И она найдет способ вернуть его доверие и заставить Алекса полюбить ее.
«Оптимизм — это мания, при которой больной уверяет себя, что все у него хорошо, когда на самом деле все очень плохо». Лаура невольно усмехнулась. Действительно, голова ее напичкана цитатами, как рождественский пудинг изюмом. Завернувшись в простыню, точно в римскую тогу, она подошла к стулу, набросила халат Алекса и выбежала в смежную комнату. Там оделась, наспех привела в порядок волосы и, даже не взглянув на смятую постель, вышла за дверь.
Она решила немедленно разыскать Алекса. Разыскать как можно быстрее, пока все не усложнилось… Ведь сейчас еще не поздно, сейчас она сумеет сказать правду.
В Орлиной башне его не оказалось, и едва ли он в это утро появлялся в своем кабинете.
На лестнице Лаура внезапно остановилась, услышав знакомый голос, приглушенный маской. Ее охватило дурное предчувствие. В нерешительности она замерла у открытой двери Оранжевой гостиной.
Едва завидев Алекса, она поняла, что он в ярости. Если бы речь шла о другом человеке, то понять его настроение можно было бы только по его лицу, но с Алексом все обстояло иначе. Ей достаточно было увидеть его со спины, чтобы догадаться: что-то случилось…
И он был не один.
Лаура осторожно отступила, но слишком поздно. Собеседница Алекса, восседавшая в кресле, уже заметила девушку. Перед ней была вдовствующая графиня.
Лаура закрыла глаза в детской надежде, что сейчас это видение исчезнет, но напрасно. Леди Элайн пристально смотрела на девушку, и от ее взгляда ничто не могло укрыться — ни растрепанные волосы, ни вспухшие губы, ни измятое платье.
Случилось самое страшное из того, что могло случиться.
Графиня всегда давала Лауре понять, что ее присутствие в Хеддон-Холле нежелательно. Похоже, Элайн ненавидела всех женщин, вне зависимости от возраста, так как видела в них лишь потенциальных соперниц.
— Ты не хочешь представить нас друг другу, Алекс? — с приторной улыбочкой проговорила графиня. — Или предоставишь мне самой сделать выводы? — От Элайн не укрылся выразительный взгляд, который Лаура бросила в сторону Алекса.
Лаура чувствовала себя голой под взглядом этой женщины. Конечно, Алекс не узнал ее, но леди Элайн наверняка узнает в ней частую гостью Хеддон-Холла, девочку из соседнего поместья, во всяком случае, так Лауре казалось.
— Должна признаться, я удивлена, — продолжала графиня.
Алекс промолчал.
— Это и есть маленькая невестушка? Как на тебя не похоже, Алекс. Неужели ты до такой степени пренебрегаешь условностями?
— Заткнись, Элайн! — рявкнул граф.
— Невеста? — в изумлении пробормотала Лаура, переступая порог гостиной.
Алекс отвернулся и уставился в стену, словно там висела картина необыкновенной красоты. Элайн наслаждалась ситуацией. Она с улыбкой поглядывала то на графа, то на девушку.
Лауре не было дела до этой женщины, ее беспокоило лишь то, что Алекс по-прежнему смотрел в стену и ничего не предпринимал.
— Вы не знали, что граф Кардифф в скором времени должен обзавестись женой? — спросила у Лауры графиня. — Да-да. Скоро в Хеддон-Холле появится молодая хозяйка.
Лаура побледнела.
— Я вас не понимаю, — пробормотала она, сжав кулаки.
— Что именно вы не поняли? — вежливо осведомилась графиня. — Вам незнакомы слова «невеста» и «жена»? — Леди Элайн злорадно улыбнулась. — Мне казалось, что если Алекс решит воспользоваться услугами шлюхи, то она будет такой же, как и он. Но вы, милая, вполне можете рассчитывать на что-нибудь получше. Уверяю вас, вы зря тратите время в этом Богом забытом месте. Или, — она с интересом взглянула на девушку, — Алекс платит вам так щедро, что игра стоит свеч?
Граф пристально посмотрел в глаза мачехе. Ненависть и отвращение душили его, мешали говорить. Разумеется, он должен был сказать Джейн о свадьбе, но, видит Бог, не при Элайн, не при таких обстоятельствах. А сейчас Джейн смотрела на него в такой растерянности, смотрела как ребенок, которому дали игрушку и тут же отняли. Но она не была ребенком, и он ничего ей не обещал.
Однако от этого он ненавидел себя еще сильнее. — Вы попусту тратите свой яд, миледи. Пора бы прикусить ваш змеиный язык.
— Но, Алекс, разве я солгала?
— Алекс, это так? — спросила Лаура и, встретив его взгляд, еще больше побледнела.
Если эта женщина говорит, что граф должен скоро жениться, значит, контракт уже подписан, значит, ничего нельзя изменить. Выходит, все было ложью.
Ложью была его нежность, ложью были слова благодарности. Он не любил ее, не мог любить ее, если собирается жениться на другой. Алекс, которого она так долго ждала, должен жениться на другой, а она, Лаура, — всего лишь эпизод, женщина на одну ночь. Она упала в его объятия, как спелая слива. Она играла в глупую детскую игру и проиграла.
Проиграла.
Она чувствовала себя виноватой — и зря. Она искала его, чтобы поведать о своем обмане, и узнала о его предательстве.
У него не хватило порядочности даже на то, чтобы самому все рассказать, он позволил этой ужасной женщине сказать за него страшную правду. Они оба играли нечестно, и он, и она.
Лаура смотрела Элайн прямо в глаза, смотрела, стараясь ничем не выдавать своих чувств; она не понимала того, что глаза ее уже все сказали.
Граф по— прежнему молчал. Тогда Лаура, мельком взглянув на него, вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она слышала смех графини.
Скорее бежать из этого проклятого дома! Она не хотела, чтобы слуги графа стали свидетелями ее унижения. Гордость, о существовании которой она, казалось, забыла, осуществляя свой безумный план, заявила о себе.
Потом у нее будет время, чтобы избыть свою боль. Теперь она знала, что такое утраченные иллюзии. Но главное сейчас — поскорее покинуть Хеддон-Холл.
Лаура спустилась по парадной лестнице с таким гордым и независимым видом, что миссис Вулкрафт могла бы ей поаплодировать.
— Что передать милорду, мисс? — спросил Симонс, открывая перед ней дверь. Она, конечно, не была дворянкой, но зато побывала в постели у графа. Это обстоятельство хоть и не делало ее более знатной, но все же выделяло среди прочих, поэтому Симонс решил, что следует быть поосторожнее с такой девицей.
«Нет, она не глупа, а чертовски хитра», — подумал дворецкий, глядя на девушку. И в этой ситуации ни в коем случае нельзя оступиться. Сегодня у графа будет трудный денек, ой какой трудный. И, чтобы хозяин не сорвал злость на нем, Симонсе, следует проявлять осторожность.
— Скажите ему, что хотите, Симонс, — с невозмутимым видом проговорила Лаура.
Она ушла из Хеддон-Холла, не удостоив его обитателей ни словом прощания.
— Будь ты проклята!
Проводив девушку взглядом, Алекс повернулся к мачехе, по-прежнему безмятежно восседавшей в кресле. Элайн изучала маникюр на своих ногтях.
— Мой дорогой мальчик, — сказала она с улыбкой, — зачем срывать на мне злость? Я просто сообщила твоей шлюхе о твоих планах. Очень скоро об этом все равно все узнают.
Графу нечего было возразить. От слуг ему становилось известно о бесчисленных похождениях Элайн, о ее изменах отцу и скандальных связях, о приключениях во время поездок в Лондон. Вне всяких сомнений, очень скоро слуги начнут судачить о его грядущем браке.
— Как мой отец смог вытерпеть тебя целых пять лет, Элайн?
— Ты заговорил о терпимости, Алекс? — Графиня вопросительно взглянула на пасынка. — Об этом говоришь мне ты? Ведь от тебя даже слуги шарахаются. Впрочем, ты сам предпочел отречься от мира. Потому что знаешь: мир все равно отречется от тебя. Я только одного не могу понять: как тебе удалось затащить в постель эту женщину?
Элайн засмеялась, и ее смех стал последней каплей.
Граф вышел из комнаты. Через несколько минут вернулся с мешочком, полным золотых. Алекс собирался отдать это золото Джейн: ведь ей предстояло начать жизнь заново. Конечно, золото — ничтожная плата за то, что она дала ему, но он хотел хоть чем-то помочь ей.
Теперь он швырнул увесистый мешочек мачехе и не очень удивился, когда она с легкостью его поймала.
Монеты золотым дождем перетекли в ее ладони. Наметанным глазом она оценила сумму и торжествующе улыбнулась.
— Здесь целое состояние, Элайн. Достаточно, чтобы убраться в Лондон и даже дальше. Только прошу тебя покинуть Хеддон-Холл как можно быстрее. Иначе я за себя не ручаюсь.
С этими словами граф вышел из гостиной. Остаток дня он провел в своей спальне, нервно вышагивая по ковру. Симонсу приказал разыскать и привести к нему Джейн.
Возможно, она захочет получить от него объяснения. Он помнил выражение ее лица, помнил изумрудные глаза — в них было предельное отчаяние. И помнил ее руки, которые вдруг вспорхнули и упали, точно подстреленные птицы, сжались в предсмертной агонии. Что бы она сделала, если бы он тогда шагнул к ней и привлек к себе, обнял бы? Осталась бы она с ним или убежала? Нет, не убежала бы — гордо спустилась бы по ступеням, спустилась бы с достоинством юной королевы.
Она его спросила: «Алекс, это так?» Но он промолчал. Да и что он мог ей сказать? Что силою обстоятельств принужден поступить так, как велит честь?
Но в том, что честь — слишком дорогой товар, он уже успел убедиться. И не желал платить за честь такую высокую цену.
Так где же она? Куда исчезла? Где ее искать? Она нежно гладила его руки и целовала грудь, испещренную шрамами. Она отдала ему свою невинность и одарила любовью.
В те часы, что Джейн провела с ним, она успела подарить ему надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29