В гостиной тепло. В камине тлеют остатки углей. Архангел посадил Энн на диван. Он подоткнул одеяло вокруг ее голых ног, словно она хрупка, как веер из слоновой кости, и улыбнулся ей:
– Так лучше, мисс Марш? Я бы попросил прощения и у вас также, но не уверен, что найду достаточно слов для извинений. Вы должны считать меня негодяем. Даю слово, я не хотел причинить вам вред.
Энн откинулась на спинку дивана, набитую конским волосом, и натянула одеяло до подбородка, а незнакомец подошел к камину и принялся ворошить угли. Хотя девушка и чувствовала себя неловко в его обществе, однако не забывала, что она особа рассудительная, практичная, не склонная к панике. Отец учил ее, что когда разум подводит, нужно постараться услышать тихий спокойный голос, который всегда звучит в сердце каждого человека. И все равно сердце у нее бьется слишком громко, а рот словно забит сухим клеем.
– Я не намеревался никого оскорблять, – продолжал незнакомец. – Но это несколько неправильное вступление, не так ли? – Он нагнулся, подбросил угля, потом зажег от огня маленькую свечку, чтобы зажечь другие свечи. Комната озарилась ярким светом. – Попробуйте, если хотите, …представить себе, что нас познакомили по всем правилам у вас в провинции, в зале для приемов. Может быть, так вам будет легче.
– Представить себе? – сказала Энн. – Вряд ли я могу сделать это, сэр. Мой отец – священник с независимым доходом, конгрегационалист. Мы – диссентеры. Хотя мы и не так строги, как другие. Но на местные балы я не хожу. А сами вы кто? Зачем выспрашивали у соседей наши имена? Что вам здесь нужно?
Он плавно повернулся. Энн снова подивилась, как пластично он движется для своей комплекции. Сила словно приходила откуда-то из глубины, гибкость давалась без каких-либо видимых усилий. Но насчет его глаз она, пожалуй, ошиблась, они были цвета теней в зимнем лесу, испещренных солнечным светом.
– Если я вам скажу, вы не поверите.
– Не поверю чему?
Лицо у него темное от загара, приобретенного не в Англии. Гладкая кожа выглядит необычайно экзотично, хотя, судя по его произношению, он, безусловно, англичанин и джентльмен.
– Я узнал ваши имена только потому, что искал молодую леди, потерявшую зонтик сегодня днем на улице.
– Мой зонтик?
Энн казалось, что, беседуя с архангелом о зонтике, она погружается в какое-то странное безумие. Ведь, разумеется, на самом деле он не ангел, не гигант – просто высокий, необычайно сильный мужчина.
Он кивнул в сторону стоявшего у окна стола. Комок черной ткани лежал рядом со стеклянной моделью корабля, которую капитан Сейли привез давным-давно из Бристоля.
– Вот этот зонтик.
Энн вцепилась в одеяло обеими руками, сердце у нее сжалось.
Человек этот гибок, силен и молод. Глаза у него определенно замечательные. Хотя теперь, когда она может отчетливо разглядеть его, ей уже не кажется, что он хорош собой. Не так хорош, как Артур Трент с его каштановыми кудрями и синими глазами. Этот человек слишком напряжен, слишком своеобразен, чтобы показаться привлекательным.
– Вы ворвались в незнакомый дом среди ночи только для того, чтобы вернуть зонтик?
Он пересек комнату, чтобы взглянуть на стеклянную модель.
– Не совсем так. Я лучшего мнения о ваших умственных способностях, мисс Марш. Конечно, у меня были и другие мотивы.
Свет и тени ласкали его лицо, очерчивая потрясающе четкий профиль. Пораженная Энн смотрела на него, начиная постигать: нет, он не хорош собой, но только потому, что красив – сосредоточенной, страстной красотой, которую она представляла себе в тигре или демоне. Красота в твердых полных губах и совершенной фигуре.
– Почему с этим нельзя было подождать до утра? – спросила она.
– Значит, ваш страх уже прошел, – сказал он, оглянувшись на нее.
Так ли это? Да, наверное. Ее ощущение нереальности стало глубже, словно Энн могла в любой момент проснуться и посмеяться над своим странным сном, но она больше не испытывает первоначального, не подвластного разуму ужаса, и он тоже, похоже, несколько расслабился.
Энн указала на стол:
– Когда вы его туда положили?
Не обращая внимания на зонтик, незнакомец продолжал рассматривать модель корабля: мачты, снасти, паруса – все изящно вылито во всех подробностях из бристольского стекла.
– Недавно, у меня были причины обыскать дом. Я сделал это, как только у вас все уснули.
– Вы обыскали дом?! Пока мы спали?! Сколько же времени вы провели у меня в спальне до того, как я проснулась?
– Пожалуй, часа два.
– Два часа?!
– Вы очень мило похрапываете, – заметил он.
– Я не… – Энн задохнулась от возмущения. – Я не храплю. Моя сестра никогда на это не жаловалась. Если бы я храпела, мне сказали бы. Это само собой разумеется!
– Вот так уже лучше, – сказал он. – Вы уже немного порозовели.
И снова жар медленно пополз от шеи к ее лицу, не такой, как прежний румянец смущения, но внезапная вспышка, словно что-то глубоко, в самой ее сердцевине, невольно отозвалось на его взгляд. Словно сила этой спокойной сосредоточенности вызвала на поверхность глубокую и очень личную тревогу.
– Мне бы хотелось просить вас, сэр, – сказала девушка, – чтобы вы больше не глазели на меня подобным образом.
Он перевел взгляд на расписные настенные часы, у которых лопасти ветряной мельницы крутились и крутились на рисованном пейзаже, а с циферблата улыбался желтый диск солнца.
– Понимаю, разумеется, вам неловко. Любой молодой леди было бы неловко.
Да, неловко, но только потому, что по какой-то странной причине этот пристальный взгляд польстил ей, как взгляд влюбленного. Как внимание мужчины, внезапно осознавшего, что именно эта женщина очень привлекательна, привлекательнее, чем всякая другая особа женского пола, которую он встречал или хотел бы встретить.
Все это полная нелепость.
Энн знала, что у нее невыразительная внешность: мышиного цвета волосы, серо-голубые глаза, слишком длинный нос, кончик которого немного загибается, когда она улыбается. На таких, как она, мужчинам легко не обращать внимания. Такие знают, что могут не беспокоиться: легкомысленное тщеславие не про них, но все равно страдают оттого, что на них не обращают внимания, а более хорошеньких девушек замечают в первую очередь.
И все же один-единственный взгляд сбил с толку и растревожил ее больше, чем все иные события этой ночи. Она посмотрела на него.
– Там, наверху, вы сказали, что теперь я в безопасности. Почему вы так уверены? Что, если бы мы вас разоружили, а тот, другой человек вернулся?
– Вы в полной безопасности, пока я здесь, вооружен я или нет.
– Хотите, чтобы я поверила, будто вы могли предотвратить его нападение на меня?
– Поверьте, хотя ваша отважная атака с кочергой в руках помешала мне это сделать, – с тайной усмешкой заметил он.
– Я не знала, что в комнате есть еще кто-то, – сказала Энн. – Иначе я напала бы и на вас тоже.
– Попробуйте сделать глубокий вдох и успокоиться – я вам не опасен, – сказал он, все еще чуть заметно улыбаясь.
– Нет, сэр, – спокойно ответила она. – В это я не могу поверить.
На радость Энн, в комнату вошла тетя Сейли. Она задержалась, чтобы хоть как-то одеться. Чулки на пожилой женщине были разные. Она волновалась, но при этом разрумянилась, словно – несмотря на съехавший набок чепец, разные чулки и седеющие волосы – была девушкой, которая кокетничает впервые в жизни.
– Бедная моя, дорогая овечка! – воскликнула тетя Сейли. – Это надо же, чтобы в моем доме произошло такое! Но теперь окно на крепком засове, и мы с Эдит придвинули к нему комод.
Эдит стояла в дверях, тоже уже одетая. Казалось, служанка разрывается между волнением и готовностью услужить. Если бы этот человек не вел себя так осторожно, она со своими мушкетом могла бы наделать бед. Но теперь все позади и она готова была подчиняться его приказам.
Он поклонился тете Сейли, после чего, сложив руки за спиной, застыл в спокойной позе, точно тигр, устроившийся в засаде у водопоя.
Тетя Сейли присела в реверансе, склонив голову.
– Сэр, я уверена, что всему этому существует какое-то объяснение. Иначе все выглядит слишком странно. Господи, да у меня в доме и красть-то нечего, я уверена. И если бы вы были вором… Ну это же полная бессмыслица!
– Сначала чай, а потом объяснения. – Он улыбнулся Эдит. – И может быть, завтрак? Утро не за горами.
Эдит сделала реверанс и исчезла в кухне. Тетя Сейли села рядом с Энн, положила ее руку себе на колени и погладила. Общеизвестно, что это успокаивает.
– Судя по всему, я вторгся в дом морского капитана, – сказал незнакомец. – Это ваш муж, миссис Сейли? Эта стеклянная модель – один из его кораблей?
– Это «Геннет», сэр, он весь сделан из бристольского стекла.
– Прекрасный корабль. Капитан Сейли не был диссентером, как ваш брат?
– Нет, сэр. Когда мы поженились, я сама обратилась к государственной церкви. Мой брат ничего не имел против.
– Я не сомневаюсь, что ваш муж был хорошим капитаном.
Тетя Сейли расцвела, точно роза, и пустилась пересказывать последние приключения своего покойного мужа.
Незнакомец сел, скрестив ноги в сапогах, и слушал. Он даже время от времени задавал вопросы, словно пришел со светским визитом, а капитанская вдова была какой-нибудь графиней. Энн показалось, что он слегка потешается, но не над ними, а над собой. Незнакомец держался совершенно непринужденно, и тетя Сейли от этого тоже чувствовала себя свободно, а это означало, что он принадлежал к весьма привилегированному слою общества.
Дверь растворилась, и Эдит поставила поднос с чаем.
– Горячие лепешки будут готовы сию минуту, – сказала она и снова поспешила удалиться.
Миссис Сейли разлила чай в тонкие чашки с золотым ободком. Эдит подала лучший фарфор тети Сейли – ее свадебный фарфор. Энн не знала, обижаться ей или забавляться происходящим.
Джек смотрел, как краска возвращается на лицо Энн, когда она пила чай – дар запретных областей Китая. То не была отчаянная краснота ее недавнего смущения или тот румянец от свежего воздуха и холода, который он заметил на улице. Просто поверх скул кожа стала точно тонкий фарфор с легким оттенком розового цвета.
Он отметил, как встрепенулось его сердце. Кожа у нее была необыкновенная: такая белая, почти прозрачная, словно от одного только взгляда на ней может появиться синяк. Светлые глаза и неописуемые волосы тоже очень английские. У него на руках она казалась почти невесомой – белокожее, хрупкое создание, закутанное в слои хлопчатобумажной ночной рубашки и неистовой пристойности.
Однако его обжигало сознание, что это – женщина: мягкость бедер, приятное прикосновение маленькой груди. От ее волос пахло лавандовой водой и розами – так пахнет летом сад в Дорсете, нагретый солнцем, – а за этим ощущался очень тревожный запах женщины и сновидений, волнующий аромат с намеком и на смятые постели, и на невинность.
Постели в его сновидениях обычно благоухали пряностями и мускусом, а этот аромат, очевидно, увлек его лишь на мгновение.
Мисс Энн Марш – англичанка, девушка из хорошей семьи, закованная в латы хрупкости и изящной стыдливости, да к тому же она только что пережила несколько воистину ужасных мгновений. Больше того, она воспитана на одном из религиозных течений, отличающихся от господствующей церкви строгостью молитвенных домов и рациональностью верований. Ему хотелось защитить ее и утешить, как охотник утешает попавшуюся в силки птицу, поглаживая перышки.
Но он не мог предложить ей ничего, кроме неприятностей.
Джек посмотрел на ее тетку.
– Благодарю вас, сударыня, – сказал он, ставя на стол свою чашку. – Теперь я, пожалуй, могу утолить ваше любопытство, хотя сначала должен задать вопрос мисс Марш.
К его удивлению, Энн посмотрела на него, слегка скривив уголок рта, словно благодаря чаю – или присутствию тетки – остатки трепета вовсе исчезли и сменились вызовом.
– Мне это кажется, или мир действительно сошел с ума? – спросила она. – Эдит готовит вам завтрак, сэр, хотя вы ворвались в наш дом и вытащили нас из постели. И после этого вы то и дело отдаете нам приказания, словно мы слуги султана. На самом деле я не понимаю, почему я должна отвечать на ваши вопросы прежде, чем вы ответите на мои. – Она опустила голову, потрясенная собственной смелостью, все еще цепляясь за остатки своей решимости. – Кто вы?
– Я не султан, я путешественник. – У вас есть имя, сэр?
– Я скажу его вам, мисс Марш, когда вы ответите на вопрос: не нашли вы ничего странного в вашей корзине, когда пришли в этот дом сегодня днем?
– О Боже! – воскликнула миссис Сейли.
– Нет, – сказала Энн, взглянув на него.
Миссис Сейли, повернув голову, уставилась на свою племянницу. Окутанная запахом свежей выпечки, вошла Эдит и поставила блюдо с горячими лепешками.
– Нет, – повторила Энн. Руки ее сжались в кулачки. Она смотрела на Джека глазами, похожими на серебряные монеты. – Вы должны сначала объяснить, кто вы и зачем проникли сюда, прежде чем я стану отвечать на ваши вопросы.
Джек встал и протянул руки к теплу камина.
– Ну хорошо! На другом конце света я столкнулся с некоторыми неблагоприятными обстоятельствами. Некий необычный предмет был украден и привезен в Англию. Мне совершенно необходимо найти его – это крайне важно, и я полагаю, что этот предмет сунули в вашу корзину, когда вы потеряли зонтик на улице. Вот почему я здесь.
– А кто тот человек, у которого, как мне показалось, был нож?
– Его наняли, чтобы он отыскал сокровище прежде, чем до него доберусь я.
– Почему вы ждали его у меня в спальне?
– Я надеялся, что никто не придет. Я надеялся, что мой соперник понятия не имеет, что оно у вас. Я надеялся, что найду его первым. Мои надежды оказались тщетными. Теперь враг, очевидно, верит – по той же причине, что и я, – что утраченная вещь была передана сегодня вам. Он страшно хочет отыскать ее, что ставит вас в весьма сложное положение.
Миссис Сейли сжала руку Энн. Эдит уронила нож для масла.
– Звучит слишком фантастично, – сказала Энн. – Вряд ли я смогу поверить хоть чему-нибудь из сказанного.
Настало время познакомить птичку с реальностью, как бы сильно охотник ни жалел об этом.
– Вы должны поверить мне, мисс Марш, – сказал Джек. – Один человек уже убит с тех пор, как эта вещь прибыла в Англию, матрос из Бристоля, который привез ее с собой на «Рискованном». Он натолкнулся на вас в толпе и сразу же после этого был убит.
– Кого-то убили? – воскликнула миссис Сейли. – Прямо на Хай-стрит?
– Да.
Эдит как стояла, так и рухнула на стул.
– Откуда мне знать, что вы говорите правду? – упорствовала Энн. – Может быть, это вы преступник, а второй человек ворвался для того, чтобы спасти нас от вас?
Джек вынул свои пистолеты и положил их на ковер. Потом достал из сапога смертоносный нож. То, что он умеет убивать голыми руками, было не так очевидно. То было умение, которое он предпочитал без нужды не демонстрировать.
Он вытянул руки.
– У меня было достаточно времени, мисс Марш, если бы я хотел что-то сделать с вами.
Серые глаза посмотрели на его оружие, потом на его лицо. Ему показалось, что девушка теряет остатки самообладания. Две другие женщины готовы были в любой момент разразиться слезами.
– Пока вы ждали… – Она содрогнулась. – Что, если бы второй человек вообще не пришел?
– Тогда я удалился бы также тихо. И вы никогда не узнали бы, что я был у вас.
– Потому что это означало бы, что ваш соперник не подозревает о том, что я получила столь неприятный подарок?
– Вот именно. И я мог бы мимоходом зайти к вам на днях, чтобы вернуть зонтик и поинтересоваться пропавшим предметом. К сожалению, этот вариант уже невозможен. Хотя, честно признаюсь, поиски были напрасны – я не нашел того, что вы обнаружили. Обнаружили у себя в корзине, не так ли?
– Да, – подтвердила Энн. – Оно лежало у меня в корзине. Мне кажется, я даже мельком видела того бристольского матроса. Лицо у него было ужасное, как у привидения. – Она натянула одеяло на плечи. – Кто вы, сэр?
– Он Сент-Джордж! – выпалила Эдит.
Все повернули головы и уставились на служанку. Эдит обеими руками стиснула передник.
– Моя сестра ходила к службе в Уилдсхей. Я была там один раз и видела, как лорд Райдерборн шел по двору конюшни, приказав вывести его лошадь. Когда вы велели мне закрыть окно – прошу прощения, милорд, – вы держались точно так же.
– Так что, если бы я решил назваться вымышленным именем, мне не удалось бы никого обмануть? – спросил Джек.
Служанка покачала головой.
– Когда ваша светлость вынули эти пистолеты, все в серебре… Ну, сначала-то я еще сомневалась, а теперь абсолютно уверена.
Миссис Сейли, очевидно, окончательно утратившая дар речи, с трудом встала и присела в реверансе. Джек поклонился именно с той степенью учтивости, которая могла бы ее успокоить.
– Лорд Джонатан Деворан Сент-Джордж к вашим услугам, сударыня. Я – младший сын герцога Блэкдауна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36