– У тебя есть что на продажу?
– Не понял, – сказал Удалов. – Я на телеграф хочу.
– Нет здесь связи с Землей. Я тебя серьезно спрашиваю. Что везешь? Драгоценности? Сувениры?
– Ты меня удивляешь, – произнес Удалов. – Откуда у меня драгоценности? Я сюда так спешил, даже домой зайти не успел, плаща не взял.
– Жаль, – огорчился кузнечик.
– Странно, – вздохнул Удалов, наблюдая, как какой-то транзитник моет свои семь лап. – Ты языки знаешь, наверное, зарабатываешь неплохо. А решил спекуляцией заняться.
– Я авантюрист, – сказал кузнечик просто. – Ничего не поделаешь. А мои языковые способности на конференции никому не нужны. Тебе знание всех языков вместе с мандатом выдадут.
– Так ты говоришь, нет здесь телеграфа?
– Откуда ему быть? Кто отсюда шлет телеграммы на Землю? Наивный ты, Удалов.
– Нет, – сказал Удалов. – Я доверчивый.
В этот момент динамик, который висел у них над головами, прервал лопотание на неземном языке и заговорил по-русски:
– Удалов Корнелий Иванович, вас ждут у статуи Государственного колена в центре восьмого зала. Повторяю, делегата первого СОС Удалова Корнелия Ивановича ожидают в центре восьмого зала у статуи Государственного колена.
– Вот видишь, – сказал Удалов кузнечику. – А ты говорил.
– Погоди, – встревожился кузнечик. – Один не ходи.
– Так пойдем вместе, – предложил Удалов.
Через две минуты Удалов и Тори стояли возле внушительного бронзового памятника Государственному колену. Удалов огляделся. Вокруг все так же кипела толпа. «Кто бы это мог быть? – думал Удалов. – Неужели Коля Белосельский прилетел?»
– Корнелий! – раздался рядом девичий голос.
К Удалову спешила девушка ослепительной красоты и редкого обаяния, одетая легко, в серебристый купальный костюм. При виде Корнелия девушка широко раскрыла голубые глаза и лукаво улыбнулась, показав множество жемчужных зубов в обрамлении полных розовых губ.
– Осторожно, Корнелий! – предостерег кузнечик.
– Я понимаю, – согласился Корнелий, не в силах отвести взгляда от красавицы.
– Я счастлива, – сказала девушка, тонкими пальцами дотрагиваясь до руки Удалова. – Я мечтала встретиться с тобой. Пошли. Наш уютный летающий рай ждет у второго причала. Мы проведем с тобой отпуск у журчащего ручья возлюбленных, под сенью бананов забвения. Идем, мой кролик!
И Удалов, ровным счетом ничего не понимая и ни о чем не думая, покорно последовал за красавицей. И может быть, дошел бы с ней до второго причала и добрался бы до бананов забвения, если бы его не перехватила жесткая рука посланца в черном трико.
– Делегат Земли, – произнес посланец твердо. – Вы забываетесь.
– Он мой, – сказала красавица нежно. – Ты мой, подтверди.
– Я твой, – кивнул Удалов.
Кузнечик бросился вперед и вклинился между Удаловым и красавицей.
– Удалов! – сказал он, оглядываясь на посланца. – С нашей точки зрения эта особь не представляет интереса. Возможно, она синтетическая…
– Не верь им, Корнелий, – возразила красавица, – сами они синтетические.
Посланец подхватил сопротивляющегося Корнелия под руки и быстро повлек за собой. Удалов рванулся из рук посланца, красавица громко рыдала и взывала к Удалову.
– С первого взгляда! – кричала она. – Я полюбила. На всю жизнь. Я не перенесу разлуки!
– Я тоже! – ответил Удалов.
Транзитные пассажиры с любопытством смотрели на эту сцену, полагая, что наблюдают чей-то национальный обычай.
Через десять минут кузнечик с посланцем посадили потерявшего от любви рассудок Удалова в космический корабль и привязали его к креслу, а Удалов все еще не мог прийти в себя и повторял:
– С первого взгляда… с первого взгляда и на всю жизнь…
Глава 4,
в которой Удалов прилетает
на место проведения
первого СОС
Вскоре после взлета посланец дал Удалову таблетку, и Корнелий заснул. Когда он проснулся, корабль уже подлетал к планете 14ххХХ-5:%-ъ34, где проводился СОС. Голова болела, конечности дрожали. Удалов видел перед собой прекрасные голубые глаза, но глаза эти были подернуты дымкой прошлого. Он услышал, как рядом тихо разговаривают его спутники, но ни слова не понял, кроме знакомой фамилии – Удалов. С трудом Корнелий вспомнил, что это его фамилия.
– Вам лучше? – спросил синхронный кузнечик. – Припадок любви миновал?
– Плохо, – ответил Удалов. – В жизни со мной такого не случалось, с десятого класса средней школы.
– И как в десятом классе? – спросил синхронный кузнечик. – Обошлось?
– Я уж не помню деталей, – сказал Удалов. – Но было нелегко.
Кузнечик задумался, приставив коготок ко лбу, а сопровождающий посланец сказал:
– Нам это не нравится. Слишком пристальное к тебе, Удалов, внимание.
– И то правда, – согласился Удалов. – Она же меня по имени знала. Может, фотографию где-нибудь видела?
– Ты что, думаешь, она тебя на фотографии увидела, влюбилась и начала за тобой по космосу гоняться?
– Но ведь бывает, – сказал робко Удалов. Ему хотелось верить в любовь.
– А скажи, Корнелий, – спросил посланец. – Ты по земным меркам красавец? Герой? Любимец женщин?
– Пожалуй, так не скажешь, – признался Удалов. – Я скорее обыкновенный.
– Так и должно быть. Иначе бы тебя на СОС не отобрали. А лицо той женщины тебе знакомо?
– Нет. Только если в мечтах…
– Тем более это меня тревожит, – заключил посланец.
И тут корабль начал тормозить, а за иллюминатором появилась частично покрытая облаками планета.
Корабль с Альдебарана пристал к спутнику медицинского контроля. Когда Удалов вслед за кузнечиком и посланцем сошел с корабля, он оказался в длинном белом зале, где его и других пассажиров поджидали медики в халатах и масках. Медики поделили между собой пассажиров и принялись их обследовать.
Удалов достался солидной женщине, которая приказала ему раздеться, а потом напустила на свою жертву с десяток шустрых механизмов, которые опутали Удалова проводами, искололи иглами, промыли желудок, сделали рентген – и это за какие-то две минуты. Исследуясь, Удалов не терял присущей ему любознательности и наблюдал, как обрабатывают остальных пассажиров. В сплетении проводов и иголок поблескивал желтый живот кузнечика, а у посланца под черным трико оказались смятые розовые перья.
Механизмы, завершая работу, извлекали из себя длинные листочки желтой бумаги и передавали их врачихе. Врачиха читала их и накалывала на штырь, к которому уже была прикреплена неизвестно когда сделанная цветная и малопохожая фотография Корнелия Ивановича.
Врачиха взглянула на очередной бумажный листочек, громко присвистнула и сказала:
– Ну и дела!
Удалов встревожился.
Врачиха нажала на кнопку в подлокотнике кресла и отъехала от Удалова метров на пять.
Кузнечик и посланец уже спокойно одевались. Видно, для них осмотр закончился благополучно.
Врачиха свистнула погромче, и рядом с ее креслом появились еще два врача. Все трое начали внимательно изучать листочки, пересвистываясь и бросая на Удалова укоризненные взгляды.
– Тори, – позвал Удалов. – Чего они у меня нашли?
Кузнечик, застегивая свой элегантный костюм, подошел поближе и свистнул врачам на их языке. Врачи в ответ высвистели целую песню, а механизмы с новой силой принялись вертеть, колоть и мять Удалова.
– Ты учти, – предупредил Удалов, – я долго не выдержу. Они меня терзают.
– Потерпи, – сказал кузнечик. – Плохо твое дело.
Удалов так испугался, что закрыл глаза. Этого делать не следовало, потому что перед его внутренним взором сразу возникла прекрасная незнакомка и начала любовно вздыхать.
Удалов задрожал и тут услышал голос посланца:
– Корнелий, слушай меня внимательно. Тебе придется пройти дезинфекцию. Ясно?
– Ничего не ясно. – Удалов раскрыл глаза, увидел, что врачи смотрят на него строго и опасливо. – В чем дело?
– А в том, что ты прибыл с отсталой планеты, на которой масса микробов и вирусов. Среди них абсолютно неизвестные галактической науке и, возможно, опасные для окружающих.
– Может, домой отпустите? – спросил Удалов. Но голос его прозвучал неискренне. И не потому, что ему хотелось заседать на СОС, а потому, что в нем жила надежда еще раз встретиться с прекрасной незнакомкой. Он понимал всю губительность такого намерения, но его душа жаждала встречи и страдала.
– Домой возвращаться поздно, – сказал посланец. – По вашим, земным, варварским, меркам ты здоров. По нашим же ты – заповедник заразы.
– Что делать, – лицемерно вздохнул Удалов. – Такие уж мы уродились.
Больше он ничего не сказал, потому что сверху на него опустился металлический колпак, и в полной тьме Удалову показалось, что его разбирают на части. Так оно и было. И пока карантинный контроль не промыл каждую клетку его тела, Удалова как личности не существовало. Затем его собрали вновь, к счастью, точно таким, как прежде, вернули костюм и прочую одежду. Одежда воняла карболкой, а ботинки сделались жесткими. Внутри тела все чесалось. Жизнь стала такой некомфортабельной, что Удалов забыл о красавице.
Посланец повел Удалова к выходу из зала, а врачи смотрели им вслед и громко пересвистывались.
– Они такого в своей практике не видали, – перевел кузнечик.
За первым залом поджидала вторая проверка. Удалова измерили, сверили с фотографией в паспорте. Тут он не выдержал и сказал:
– Вижу, что здесь у вас неладно. Чего-то опасаетесь, кого-то боитесь. Поделитесь со мной опасениями.
– Не могу, – ответил посланец. – Не имею полномочий. Все в свое время.
Глава 5,
в которой Удалов
прибывает на СОС
и старается обжиться
на новом месте
До гостиницы доехали быстро, в основном туннелями, так что Корнелию не удалось полюбоваться местной архитектурой.
В холле гостиницы, украшенном множеством флагов и лозунгов на неизвестных языках, посланец подвел Удалова к длинной стойке, передал его милой пожилой даме с тремя глазами и в очках. Потом вежливо, но без душевности, распрощался.
Дама близоруко водила носом по спискам делегатов, наконец отыскала его фамилию.
– Удалов, – сказала она, – Корнелий Иванович. Место обитания – Земля. Возраст средний, социальное положение среднее, достаток средний. Я правильно излагаю?
– Не спорю, – согласился Удалов.
В гулком холле звучали, переплетались голоса, различного вида существа собирались небольшими группами, общались между собой, порой пробегали организаторы разных рангов, а роботы-официанты разносили подносы с жидкостями в бокалах.
– Так, – продолжала пожилая дама. – Вы двуногий, кислорододышащий, размер средний, температура средняя. Вот вам ключ от комнаты триста два двенадцать. Лифт на тридцатый этаж, северное крыло по коридору вправо. Теперь держите мандат и папку. Проверьте, все ли на месте.
Старушка передала Удалову папку делегата. Папка была черной, пластиковой, с тиснением, а в ней нашлись следующие вещи:
1. Блокнот, авторучка, которая, как вскоре догадался Удалов, меняла цвет чернил в зависимости от настроения владельца, ластик, стирающий не только написанное, но и память о нем.
2. Таблетки, они же талоны на питание в столовой для кислорододышащих. В случае нужды их можно было принимать от несварения желудка.
3. Папка докладов, запланированных заранее, путеводитель по гостинице со встроенным компасом, аппарат для записывания мыслей, три объемные видовые открытки, значок.
4. Брошюра «СОС – надежда Галактики».
5. Бланк для голосования.
6. Приглашение на заключительный банкет и текст тоста-экспромта, который Удалов должен произнести от имени земного человечества.
7. Билет до Земли с пересадкой на Альдебаране.
– Ознакомились? – спросила дама.
– Да, – подтвердил Удалов. – Интересно.
– А теперь снимите пиджак и закатайте рукав сорочки.
Дама держала в руке большой шприц.
– Это еще зачем?
– Вакцина для преодоления языкового барьера, – объяснила пожилая дама и вкатила Удалову два кубика раствора.
Было больно. Но действие вакцины сказалось сразу. Многочисленные неразличимые голоса стали разделяться по смыслу, и, что самое удивительное, стали понятны все вывески и плакаты, висевшие вокруг.
Удалов потер уколотое предплечье, надел пиджак, вежливо поблагодарил даму на ее родном языке и пошел искать лифт. По дороге он уже не стеснялся, спрашивал встречных, те его понимали, словно разговор происходил на родной улице в Гусляре, но в объяснениях путались, потому что сами были приезжими. Удалов хотел было уже вернуться к даме, но и обратного пути отыскать не смог. В результате поднялся на лифте, который остановился только на пятидесятом этаже, переехал эскалатором в другое крыло, спустился по лестнице и оказался в прачечной, оттуда служебным подъемником добрался до большого бассейна, где резвились дети делегатов, попал в помещение для тихих игр, в кабаре для сухопутных осьминогов, потом в библиотеку и лишь к исходу второго часа, многое повидав и страшно утомившись, отыскал номер триста два двенадцать.
Дверь в номер Удалову не понравилась. Она была круглой и находилась на уровне груди. Удалов с трудом отворил ее и втиснулся в люк. Он оказался в длинной и темной трубе, по которой скользнул головой вниз. Сзади щелкнула, закрываясь, дверь, тьма сгустилась, и Удалов, прорвав головой некую мембрану, влетел в теплую, сладкую на вкус, липкую среду, к сожалению, лишенную воздуха.
Погружаясь на дно, Удалов стал барахтаться, надеясь отыскать входное отверстие, но в темноте он не мог определить не только направление к двери, но и такие элементарные понятия, как верх и низ. Сознание его помутилось, и он безжизненно опустился на дно.
И в этот момент в ушах Удалова, открытых теперь пониманию любого галактического языка, прозвучали отчаянные проклятия:
– Кто посмел нарушить мой покой? Кто не дает мне спать? Я буду жаловаться.
Удалов хотел было ответить, что нуждается в срочной помощи, но в рот хлынула сладкая жидкость, и он потерял сознание.
Очнулся Удалов в коридоре, куда его вышвырнул разозленный сироподышащий обитатель номера триста два двенадцать. Пухлая женщина с добрым лицом делала ему искусственное дыхание. Когда Удалов окончательно пришел в себя, женщина, оказавшаяся уборщицей, объяснила Удалову его ошибку, чуть не ставшую трагической: вместо северного крыла он попал в западное. Затем она любезно проводила его до нужного номера.
По дороге женщина обещала Удалову выстирать и погладить одежду, а также достать новую папку и мандат взамен потерянных.
Они благополучно добрались до нужной комнаты, небольшой, уютной, с окном во двор. Уборщица отвернулась, пока Удалов раздевался и закутывался в одеяло, а Корнелий, передав ей вещи, спросил растроганно:
– Скажите, добрая женщина, как я могу вас отблагодарить?
– Я рада помочь человеку, – улыбнулась женщина. – Ведь мы, земляне, здесь в ничтожном меньшинстве.
– Как же так? – не понял Удалов, который полагал, что он первый землянин в этих краях.
– Мы с Атлантиды, – сказала простодушно женщина. – Когда наши тонули, давно это было, мимо пролетала летающая тарелочка. Тех, кто еще плавал, они подобрали. А потом сюда переселили. Мы прижились, сельским хозяйством занялись, размножились. Но порой по родине скучаем. Как там у нас? Нашли Атлантиду?
– Честно скажу, нет. Даже сомневаются, была ли она, – ответил Удалов.
– Была, милый, была, как не быть, – сказала уборщица и покинула Удалова, который за время ее отсутствия принял душ, привел себя в порядок и даже внутренне улыбнулся своему приключению. Ведь расскажешь такое на Земле – засмеют.
Когда Удалов вышел из ванной, его белье и костюм уже висели в чистом, отглаженном виде на спинке кресла. Уборщица стояла, отвернувшись к окну.
– Вы так добры… – сказал Удалов.
– Не надо благодарности… Вот только…
– Продолжайте, продолжайте, – поторопил женщину Удалов.
– Дочка у меня пропала, – сообщила женщина, заливаясь слезами. – Единственная моя радость, девочка моя драгоценная. Полетела в соседнюю звездную систему в институт поступать и пропала. Дорогой Корнелий Иванович, памятью наших общих предков прошу, погляди на фото моей Тулички, а вдруг?
И женщина, не оборачиваясь, протянула Удалову небольшую любительскую фотографию, на которой несложно было узнать таинственную красавицу, которая объяснялась Удалову в любви на Альдебаране.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Гусляр -. Глубокоуважаемый микроб'
1 2 3
– Не понял, – сказал Удалов. – Я на телеграф хочу.
– Нет здесь связи с Землей. Я тебя серьезно спрашиваю. Что везешь? Драгоценности? Сувениры?
– Ты меня удивляешь, – произнес Удалов. – Откуда у меня драгоценности? Я сюда так спешил, даже домой зайти не успел, плаща не взял.
– Жаль, – огорчился кузнечик.
– Странно, – вздохнул Удалов, наблюдая, как какой-то транзитник моет свои семь лап. – Ты языки знаешь, наверное, зарабатываешь неплохо. А решил спекуляцией заняться.
– Я авантюрист, – сказал кузнечик просто. – Ничего не поделаешь. А мои языковые способности на конференции никому не нужны. Тебе знание всех языков вместе с мандатом выдадут.
– Так ты говоришь, нет здесь телеграфа?
– Откуда ему быть? Кто отсюда шлет телеграммы на Землю? Наивный ты, Удалов.
– Нет, – сказал Удалов. – Я доверчивый.
В этот момент динамик, который висел у них над головами, прервал лопотание на неземном языке и заговорил по-русски:
– Удалов Корнелий Иванович, вас ждут у статуи Государственного колена в центре восьмого зала. Повторяю, делегата первого СОС Удалова Корнелия Ивановича ожидают в центре восьмого зала у статуи Государственного колена.
– Вот видишь, – сказал Удалов кузнечику. – А ты говорил.
– Погоди, – встревожился кузнечик. – Один не ходи.
– Так пойдем вместе, – предложил Удалов.
Через две минуты Удалов и Тори стояли возле внушительного бронзового памятника Государственному колену. Удалов огляделся. Вокруг все так же кипела толпа. «Кто бы это мог быть? – думал Удалов. – Неужели Коля Белосельский прилетел?»
– Корнелий! – раздался рядом девичий голос.
К Удалову спешила девушка ослепительной красоты и редкого обаяния, одетая легко, в серебристый купальный костюм. При виде Корнелия девушка широко раскрыла голубые глаза и лукаво улыбнулась, показав множество жемчужных зубов в обрамлении полных розовых губ.
– Осторожно, Корнелий! – предостерег кузнечик.
– Я понимаю, – согласился Корнелий, не в силах отвести взгляда от красавицы.
– Я счастлива, – сказала девушка, тонкими пальцами дотрагиваясь до руки Удалова. – Я мечтала встретиться с тобой. Пошли. Наш уютный летающий рай ждет у второго причала. Мы проведем с тобой отпуск у журчащего ручья возлюбленных, под сенью бананов забвения. Идем, мой кролик!
И Удалов, ровным счетом ничего не понимая и ни о чем не думая, покорно последовал за красавицей. И может быть, дошел бы с ней до второго причала и добрался бы до бананов забвения, если бы его не перехватила жесткая рука посланца в черном трико.
– Делегат Земли, – произнес посланец твердо. – Вы забываетесь.
– Он мой, – сказала красавица нежно. – Ты мой, подтверди.
– Я твой, – кивнул Удалов.
Кузнечик бросился вперед и вклинился между Удаловым и красавицей.
– Удалов! – сказал он, оглядываясь на посланца. – С нашей точки зрения эта особь не представляет интереса. Возможно, она синтетическая…
– Не верь им, Корнелий, – возразила красавица, – сами они синтетические.
Посланец подхватил сопротивляющегося Корнелия под руки и быстро повлек за собой. Удалов рванулся из рук посланца, красавица громко рыдала и взывала к Удалову.
– С первого взгляда! – кричала она. – Я полюбила. На всю жизнь. Я не перенесу разлуки!
– Я тоже! – ответил Удалов.
Транзитные пассажиры с любопытством смотрели на эту сцену, полагая, что наблюдают чей-то национальный обычай.
Через десять минут кузнечик с посланцем посадили потерявшего от любви рассудок Удалова в космический корабль и привязали его к креслу, а Удалов все еще не мог прийти в себя и повторял:
– С первого взгляда… с первого взгляда и на всю жизнь…
Глава 4,
в которой Удалов прилетает
на место проведения
первого СОС
Вскоре после взлета посланец дал Удалову таблетку, и Корнелий заснул. Когда он проснулся, корабль уже подлетал к планете 14ххХХ-5:%-ъ34, где проводился СОС. Голова болела, конечности дрожали. Удалов видел перед собой прекрасные голубые глаза, но глаза эти были подернуты дымкой прошлого. Он услышал, как рядом тихо разговаривают его спутники, но ни слова не понял, кроме знакомой фамилии – Удалов. С трудом Корнелий вспомнил, что это его фамилия.
– Вам лучше? – спросил синхронный кузнечик. – Припадок любви миновал?
– Плохо, – ответил Удалов. – В жизни со мной такого не случалось, с десятого класса средней школы.
– И как в десятом классе? – спросил синхронный кузнечик. – Обошлось?
– Я уж не помню деталей, – сказал Удалов. – Но было нелегко.
Кузнечик задумался, приставив коготок ко лбу, а сопровождающий посланец сказал:
– Нам это не нравится. Слишком пристальное к тебе, Удалов, внимание.
– И то правда, – согласился Удалов. – Она же меня по имени знала. Может, фотографию где-нибудь видела?
– Ты что, думаешь, она тебя на фотографии увидела, влюбилась и начала за тобой по космосу гоняться?
– Но ведь бывает, – сказал робко Удалов. Ему хотелось верить в любовь.
– А скажи, Корнелий, – спросил посланец. – Ты по земным меркам красавец? Герой? Любимец женщин?
– Пожалуй, так не скажешь, – признался Удалов. – Я скорее обыкновенный.
– Так и должно быть. Иначе бы тебя на СОС не отобрали. А лицо той женщины тебе знакомо?
– Нет. Только если в мечтах…
– Тем более это меня тревожит, – заключил посланец.
И тут корабль начал тормозить, а за иллюминатором появилась частично покрытая облаками планета.
Корабль с Альдебарана пристал к спутнику медицинского контроля. Когда Удалов вслед за кузнечиком и посланцем сошел с корабля, он оказался в длинном белом зале, где его и других пассажиров поджидали медики в халатах и масках. Медики поделили между собой пассажиров и принялись их обследовать.
Удалов достался солидной женщине, которая приказала ему раздеться, а потом напустила на свою жертву с десяток шустрых механизмов, которые опутали Удалова проводами, искололи иглами, промыли желудок, сделали рентген – и это за какие-то две минуты. Исследуясь, Удалов не терял присущей ему любознательности и наблюдал, как обрабатывают остальных пассажиров. В сплетении проводов и иголок поблескивал желтый живот кузнечика, а у посланца под черным трико оказались смятые розовые перья.
Механизмы, завершая работу, извлекали из себя длинные листочки желтой бумаги и передавали их врачихе. Врачиха читала их и накалывала на штырь, к которому уже была прикреплена неизвестно когда сделанная цветная и малопохожая фотография Корнелия Ивановича.
Врачиха взглянула на очередной бумажный листочек, громко присвистнула и сказала:
– Ну и дела!
Удалов встревожился.
Врачиха нажала на кнопку в подлокотнике кресла и отъехала от Удалова метров на пять.
Кузнечик и посланец уже спокойно одевались. Видно, для них осмотр закончился благополучно.
Врачиха свистнула погромче, и рядом с ее креслом появились еще два врача. Все трое начали внимательно изучать листочки, пересвистываясь и бросая на Удалова укоризненные взгляды.
– Тори, – позвал Удалов. – Чего они у меня нашли?
Кузнечик, застегивая свой элегантный костюм, подошел поближе и свистнул врачам на их языке. Врачи в ответ высвистели целую песню, а механизмы с новой силой принялись вертеть, колоть и мять Удалова.
– Ты учти, – предупредил Удалов, – я долго не выдержу. Они меня терзают.
– Потерпи, – сказал кузнечик. – Плохо твое дело.
Удалов так испугался, что закрыл глаза. Этого делать не следовало, потому что перед его внутренним взором сразу возникла прекрасная незнакомка и начала любовно вздыхать.
Удалов задрожал и тут услышал голос посланца:
– Корнелий, слушай меня внимательно. Тебе придется пройти дезинфекцию. Ясно?
– Ничего не ясно. – Удалов раскрыл глаза, увидел, что врачи смотрят на него строго и опасливо. – В чем дело?
– А в том, что ты прибыл с отсталой планеты, на которой масса микробов и вирусов. Среди них абсолютно неизвестные галактической науке и, возможно, опасные для окружающих.
– Может, домой отпустите? – спросил Удалов. Но голос его прозвучал неискренне. И не потому, что ему хотелось заседать на СОС, а потому, что в нем жила надежда еще раз встретиться с прекрасной незнакомкой. Он понимал всю губительность такого намерения, но его душа жаждала встречи и страдала.
– Домой возвращаться поздно, – сказал посланец. – По вашим, земным, варварским, меркам ты здоров. По нашим же ты – заповедник заразы.
– Что делать, – лицемерно вздохнул Удалов. – Такие уж мы уродились.
Больше он ничего не сказал, потому что сверху на него опустился металлический колпак, и в полной тьме Удалову показалось, что его разбирают на части. Так оно и было. И пока карантинный контроль не промыл каждую клетку его тела, Удалова как личности не существовало. Затем его собрали вновь, к счастью, точно таким, как прежде, вернули костюм и прочую одежду. Одежда воняла карболкой, а ботинки сделались жесткими. Внутри тела все чесалось. Жизнь стала такой некомфортабельной, что Удалов забыл о красавице.
Посланец повел Удалова к выходу из зала, а врачи смотрели им вслед и громко пересвистывались.
– Они такого в своей практике не видали, – перевел кузнечик.
За первым залом поджидала вторая проверка. Удалова измерили, сверили с фотографией в паспорте. Тут он не выдержал и сказал:
– Вижу, что здесь у вас неладно. Чего-то опасаетесь, кого-то боитесь. Поделитесь со мной опасениями.
– Не могу, – ответил посланец. – Не имею полномочий. Все в свое время.
Глава 5,
в которой Удалов
прибывает на СОС
и старается обжиться
на новом месте
До гостиницы доехали быстро, в основном туннелями, так что Корнелию не удалось полюбоваться местной архитектурой.
В холле гостиницы, украшенном множеством флагов и лозунгов на неизвестных языках, посланец подвел Удалова к длинной стойке, передал его милой пожилой даме с тремя глазами и в очках. Потом вежливо, но без душевности, распрощался.
Дама близоруко водила носом по спискам делегатов, наконец отыскала его фамилию.
– Удалов, – сказала она, – Корнелий Иванович. Место обитания – Земля. Возраст средний, социальное положение среднее, достаток средний. Я правильно излагаю?
– Не спорю, – согласился Удалов.
В гулком холле звучали, переплетались голоса, различного вида существа собирались небольшими группами, общались между собой, порой пробегали организаторы разных рангов, а роботы-официанты разносили подносы с жидкостями в бокалах.
– Так, – продолжала пожилая дама. – Вы двуногий, кислорододышащий, размер средний, температура средняя. Вот вам ключ от комнаты триста два двенадцать. Лифт на тридцатый этаж, северное крыло по коридору вправо. Теперь держите мандат и папку. Проверьте, все ли на месте.
Старушка передала Удалову папку делегата. Папка была черной, пластиковой, с тиснением, а в ней нашлись следующие вещи:
1. Блокнот, авторучка, которая, как вскоре догадался Удалов, меняла цвет чернил в зависимости от настроения владельца, ластик, стирающий не только написанное, но и память о нем.
2. Таблетки, они же талоны на питание в столовой для кислорододышащих. В случае нужды их можно было принимать от несварения желудка.
3. Папка докладов, запланированных заранее, путеводитель по гостинице со встроенным компасом, аппарат для записывания мыслей, три объемные видовые открытки, значок.
4. Брошюра «СОС – надежда Галактики».
5. Бланк для голосования.
6. Приглашение на заключительный банкет и текст тоста-экспромта, который Удалов должен произнести от имени земного человечества.
7. Билет до Земли с пересадкой на Альдебаране.
– Ознакомились? – спросила дама.
– Да, – подтвердил Удалов. – Интересно.
– А теперь снимите пиджак и закатайте рукав сорочки.
Дама держала в руке большой шприц.
– Это еще зачем?
– Вакцина для преодоления языкового барьера, – объяснила пожилая дама и вкатила Удалову два кубика раствора.
Было больно. Но действие вакцины сказалось сразу. Многочисленные неразличимые голоса стали разделяться по смыслу, и, что самое удивительное, стали понятны все вывески и плакаты, висевшие вокруг.
Удалов потер уколотое предплечье, надел пиджак, вежливо поблагодарил даму на ее родном языке и пошел искать лифт. По дороге он уже не стеснялся, спрашивал встречных, те его понимали, словно разговор происходил на родной улице в Гусляре, но в объяснениях путались, потому что сами были приезжими. Удалов хотел было уже вернуться к даме, но и обратного пути отыскать не смог. В результате поднялся на лифте, который остановился только на пятидесятом этаже, переехал эскалатором в другое крыло, спустился по лестнице и оказался в прачечной, оттуда служебным подъемником добрался до большого бассейна, где резвились дети делегатов, попал в помещение для тихих игр, в кабаре для сухопутных осьминогов, потом в библиотеку и лишь к исходу второго часа, многое повидав и страшно утомившись, отыскал номер триста два двенадцать.
Дверь в номер Удалову не понравилась. Она была круглой и находилась на уровне груди. Удалов с трудом отворил ее и втиснулся в люк. Он оказался в длинной и темной трубе, по которой скользнул головой вниз. Сзади щелкнула, закрываясь, дверь, тьма сгустилась, и Удалов, прорвав головой некую мембрану, влетел в теплую, сладкую на вкус, липкую среду, к сожалению, лишенную воздуха.
Погружаясь на дно, Удалов стал барахтаться, надеясь отыскать входное отверстие, но в темноте он не мог определить не только направление к двери, но и такие элементарные понятия, как верх и низ. Сознание его помутилось, и он безжизненно опустился на дно.
И в этот момент в ушах Удалова, открытых теперь пониманию любого галактического языка, прозвучали отчаянные проклятия:
– Кто посмел нарушить мой покой? Кто не дает мне спать? Я буду жаловаться.
Удалов хотел было ответить, что нуждается в срочной помощи, но в рот хлынула сладкая жидкость, и он потерял сознание.
Очнулся Удалов в коридоре, куда его вышвырнул разозленный сироподышащий обитатель номера триста два двенадцать. Пухлая женщина с добрым лицом делала ему искусственное дыхание. Когда Удалов окончательно пришел в себя, женщина, оказавшаяся уборщицей, объяснила Удалову его ошибку, чуть не ставшую трагической: вместо северного крыла он попал в западное. Затем она любезно проводила его до нужного номера.
По дороге женщина обещала Удалову выстирать и погладить одежду, а также достать новую папку и мандат взамен потерянных.
Они благополучно добрались до нужной комнаты, небольшой, уютной, с окном во двор. Уборщица отвернулась, пока Удалов раздевался и закутывался в одеяло, а Корнелий, передав ей вещи, спросил растроганно:
– Скажите, добрая женщина, как я могу вас отблагодарить?
– Я рада помочь человеку, – улыбнулась женщина. – Ведь мы, земляне, здесь в ничтожном меньшинстве.
– Как же так? – не понял Удалов, который полагал, что он первый землянин в этих краях.
– Мы с Атлантиды, – сказала простодушно женщина. – Когда наши тонули, давно это было, мимо пролетала летающая тарелочка. Тех, кто еще плавал, они подобрали. А потом сюда переселили. Мы прижились, сельским хозяйством занялись, размножились. Но порой по родине скучаем. Как там у нас? Нашли Атлантиду?
– Честно скажу, нет. Даже сомневаются, была ли она, – ответил Удалов.
– Была, милый, была, как не быть, – сказала уборщица и покинула Удалова, который за время ее отсутствия принял душ, привел себя в порядок и даже внутренне улыбнулся своему приключению. Ведь расскажешь такое на Земле – засмеют.
Когда Удалов вышел из ванной, его белье и костюм уже висели в чистом, отглаженном виде на спинке кресла. Уборщица стояла, отвернувшись к окну.
– Вы так добры… – сказал Удалов.
– Не надо благодарности… Вот только…
– Продолжайте, продолжайте, – поторопил женщину Удалов.
– Дочка у меня пропала, – сообщила женщина, заливаясь слезами. – Единственная моя радость, девочка моя драгоценная. Полетела в соседнюю звездную систему в институт поступать и пропала. Дорогой Корнелий Иванович, памятью наших общих предков прошу, погляди на фото моей Тулички, а вдруг?
И женщина, не оборачиваясь, протянула Удалову небольшую любительскую фотографию, на которой несложно было узнать таинственную красавицу, которая объяснялась Удалову в любви на Альдебаране.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Гусляр -. Глубокоуважаемый микроб'
1 2 3