Действительно, даже своею кровью я не в состоянии отплатить за все то, что вы соблаговолили уже и еще желаете сделать для меня. Бумаги эти с полною очевидностью подтверждают все соображения, которые вашему величеству благоугодно было сообщить мне и которые, если позволено будет мне высказаться, как нельзя более справедливы. Еще раз повергая к стопам вашего императорского величества чувства моей живейшей благодарности, осмеливаюсь быть с глубочайшим благоговением и самою неизменною преданностью.Вашего императорского величества всенижайший, всепокорнейший подданный и внук А л е к с а н д р».
Вглядывается Екатерина в тонкие, связные строки французского текста письма, и спокойствие охватывает ее душу:– Вот и слава Богу! Главное сделано. Счастлива будет Россия воистину под рукою моего внука… Избавлена она от сына моего любезного, от этого безумца!.. Теперь хоть и умереть можно… Я отслужила свои, почитай, сорок лет… На покой пора!..Где-то близко стояла смерть, подслушала державную старуху, которая и не чует, что под конец самый дорогой ей человек пошел против ее могучей разумной воли…Пятого ноября около десяти часов утра последний роковой апоплексический удар застиг Екатерину.Растерялся, обезумел совсем весь «старый двор»… И все остальные тоже как ошалелые бродят… Зубов, бледный, с красными глазами, на коленях стоит у матраса, на котором пока на пол прямо положили умирающую государыню. Хрип вылетает из груди. Больная дышит так судорожно, тяжело! Лицо потемнело… Врачи напрасно хлопочут…Рыдания, слезы наполняют дворец. Старики, мужчины плачут как дети…Александр гулял с Чарторижским на набережной, когда прибежал от Салтыкова посланный, позвал его во дворец… Тут он увидел страшное зрелище… И все кругом – Константин, Анна, Елизавета… Этих скоро увели, как и обоих внуков… До приезда Павла лучше им не быть вблизи умирающей…Шепчутся многозначительно иные, поглядывая на Александра, словно ожидая от него какого-то шага. Но непроницаемый, несмотря на свои двадцать лет, юноша печален, как подобает внуку, и только…Весь день длится агония. На кровать уложили умирающую. К вечеру прискакал из Гатчины Павел с женой. Сам Зубов догадался брата Николая послать к цесаревичу с печальной вестью. Несколько десятков гонцов помчались следом за этим первым вестником. В десятом часу вечера в Зимнем дворце появился Павел, в снегу, в грязи… Взглянул на страдания матери, пролил несколько искренних слез, поговорил с докторами и вдруг будто вспомнил что-то.– Вы туда пройдите, – указывая жене на угловой кабинет за спальней императрицы, говорит Павел. – И великих княгинь возьмите с собой… А вы со мной побудьте! – приказывает он двум сыновьям, которые уже в полной гатчинской форме явились и ждут приказаний отца.И еще немало «гатчинцев» прискакало за Павлом. Хозяевами вошли они в покои, толкают, оттирают назад первых вельмож, друзей Екатерины, красу ее царствования…Вдруг, слышит Павел, кто-то на колени рухнул и ловит его за походные ботфорты, отирая с них пыль пышными кружевными манжетами, складками богатого жабо. Это Платон Зубов, теперь ничтожный, не нужный никому, прежний фаворит, руки простирает, лепечет:– Ваше величество! Помилуйте грешного раба своего… Пощадите!..Грудь, увешанная высшими орденами империи, прижимается к забрызганным снегом лосинам и сапогам… Рабски целует сухую руку Павла Зубов своими полными, пунцовыми, совсем женскими губами…Удержал прилив мгновенной злобы, презрения новый повелитель. Нельзя сразу напугать всех гневом монаршим. Сперва милость нужна.– Встаньте, граф! – приказывает он. – Берите свою трость дежурного генерала, исполняйте свой долг. Друг верный матери будет, надеюсь, и мне другом. Полагаю, станете усердно служить мне, как ей служили!..– О, ваше императорское вели…– Верю. Довольно. Некогда сейчас… Подымитесь… А вы, ваше высочество, – к Александру обращается Павел, как признанный государь, – к графу Зубову на половину пройдите, там примите бумаги… Не угодно ли, генерал… Распорядитесь, – кинул он властно уничтоженному бывшему фавориту.Тот смиренно пошел за Александром.Константина с Остерманом – в Таврический, тоже бумаги опечатать и разобрать посылает отец. А сам с одним Безбородкой вошел в кабинет матери. Двери закрыл за собой. Оглядывается.– Здесь, ваше величество, в столе бумаги важнейшие! – подсказывает ему почтительно первый вельможа в царстве.Подошел Павел, ящик раскрыл, пошарил, нашел большой пакет, обвязанный черным, и надпись четкая, рукой матери:«Вскрыть после моей смерти в сенате»…Жива еще мать… Хотя и на пороге смерти…Все равно. Сорван конверт. Дрожит плотный лист бумаги в руках. Немного там написано, но самое страшное для Павла. Он устраняется этим завещанием. Александр – наследник.– Что делать?.. Что делать?.. – растерянно шепчет Павел.– Холодно что-то здесь… Вот и камин горит… Погрейтесь, ваше величество, – многозначительно советует Безбородко, а сам наклонился к каким-то бумагам на столе, внимательно разбирает их. И не замечает, что озарилась вдруг ярким светом часть комнаты у камина… Вспыхнул конверт… Горит и самый роковой лист…– Мне лучше! – хриплым голосом заявляет Павел. – Позовите кого-нибудь! Пусть вынесут отсюда весь этот хлам… Мы после его разберем…Входят лакеи… Сваливают на простыни груды бумаг, планов, книг… Волоком тащат мимо умирающей из этих покоев, подальше… Сваливают все в пустой дежурной комнате…Совсем умирает Екатерина… А тут, входя и выходя от Павла, чужие люди снуют, прислушиваются к тяжкому хрипу… Мельком кидают взгляды на лицо, темнеющее все сильнее…Только 6 ноября в десять часов вечера вышел старый екатерининский вельможа, еще бодрый, важный день тому назад, а сейчас сгорбленный, одряхлелый за одну ночь, вышел в большой зал, где собрались все, кто мог и смел сюда прийти, и рвущимся голосом проговорил:– Императрица Екатерина Вторая скончалась. Да… да здравствует император Павел Петрович! Ур-ра!Гулко подхватили возглас «гатчинцы», стоящие в толпе… И остальные тоже кричат:– Ур-ра!Но похоронным эхом отдается оно у всех в сердцах. Рыдания сильнее кругом… Во дворце, на улицах рыдают люди, узнав, что не стало Великой Екатерины.Настала другая пора: воцарился император Павел I. Глава IVУДАР В ТЕМНОТЕ …Преступленье проклятое!Зачем рожден я покорять тебя? Гамлет. Акт I И время, и люди, и радость, и горе –все мимо, все мимо летит!..Сочти все радости, что на житейском пиреИз чаши счастия пришлось тебе испить;Увидишь сам: чем ни был ты в сем мире, –Есть нечто более отрадное: не быть! Лорд БайронВласть, почти всемогущая, в ожидании которой Павел в течение четверти века выносил тяжкое унижение и обиды, была наконец у него в руках!И первой мыслью у этого изломанного жизнью человека – было желание выразить свою глубокую любовь к покойному отцу, совершить святое дело справедливости, показать целому миру, что и смерть не покрывает иных злодеяний.Но так была искалечена душа Павла, насильственные идеи о сверхчеловеческом величии своем, тесно перепутанные с безумным страхом преследования, с воображаемыми повсюду покушениями на его сан и достоинство, до того овладели этим человеком, что даже доброе побуждение свое он проявил диким, кошмарным, нечеловеческим образом!Ни раньше, ни потом на страницах мировой истории не было записано подобного тому, что придумал Павел. Ни один деспот Востока так не глумился над самыми близкими ему людьми, как этот, по существу, не злой, отзывчивый на многое доброе человек.По приказанию сына останки императора Петра III были вынуты из гроба, где тлели ровно тридцать пять лет. Так как тело не было бальзамировано, там среди праха осталось несколько темных костей и череп на полуистлелой гробовой подушке. На этом черепе еще темнело отверстие от пролома, нанесенного злодеями во время ропшинской трагедии… И эти останки были переложены в роскошный гроб, одинаковый с гробом императрицы. На мертвый череп Павел возложил корону и заставил прикладываться к праху не только Алексея Орлова, призванного нарочно для этого, но и вся семья Павла, жена, дети, окружающие должны были дать последнее целование ужасным останкам…Зрелище было чудовищное!И так рядом простояли два гроба на роскошных катафалках положенное время, целый месяц, с 19 ноября по 18 декабря, и рядом наконец были опущены в царскую усыпальницу, на вечный покой!..Такому началу соответствовали и последующие дела нового государя. Не довольствуясь проявлениями неограниченного произвола на земле, он желал присвоить себе и права божественной власти: умершему давно генералу Врангелю в приказе «объявлялся, в пример другим, строжайший выговор» за вину, совершенную, конечно, еще при жизни этим служакой. Даже все искупающая смерть не спасла от немилости покойного генерала.Дворяне, офицеры гвардии, пожилые, заслуженные чиновники подвергались публично наказанию розгами, палками… Тысячу ударов шпицрутенами вынес несчастный штабс-капитан Кирпичников… Разжалование в рядовые, ссылка в Сибирь целыми батальонами – все это сразу стало обычным явлением. И такой гнет, от которого замирала всякая жизнь, чувствовался не только в столице, вблизи Павла, а и по всей России, где сразу была устроена густая сеть шпионства и доносчиков всякого рода…Из близких Павлу лиц особенно тяжело казалось переживать такую черную пору кроткому, свободолюбивому Александру.Физическое утомление от военной службы, или, как говорил об этом сам наследник теперь, «от выполнения унтер-офицерских обязанностей», не давало времени задумываться над положением. Но он не покидал своих заветных планов.Письмо, написанное в эту пору Александром к Лагарпу, ярко рисует и внутренние переживания его самого, и то, что творилось кругом.Вот что писал Александр: «Наконец-то я могу свободно насладиться возможностью побеседовать с вами, мой дорогой друг. Как давно уже я не пользовался этим счастьем! Письмо это вам передаст Новосильцев; он едет с исключительною целью повидать вас и спросить ваших советов и указаний в деле чрезвычайной важности: относительно обеспечения блага России при условии введения в ней свободной конституции. Не устрашайтесь теми опасностями, к которым может повести подобная попытка. Способ, которым мы хотим ее осуществить, значительно устраняет опасности.Вам известны различные злоупотребления, царившие при покойной императрице, которые усиливались по мере того, как ее здоровье и силы, нравственные и физические, стали слабеть. Наконец в минувшем ноябре она покончила свое земное поприще. Мой отец, по вступлении на престол, захотел преобразовать все решительно. Его первые шаги были блестящими, но последующие события не соответствовали им. Все сразу перевернуто вверх дном, а потому прежний беспорядок увеличился еще больше.Военные почти все свое время теряют почти исключительно на парадах. Во всем прочем нет решительно никакого строго определенного плана. Сегодня приказывают то, что через месяц будет отменено. Доводов никаких не допускается, разве уж тогда, когда зло совершилось. Одним словом, благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами. Невозможно перечислить все те безрассудства, которые совершаются здесь. Прибавьте к этому строгость, лишенную малейшей справедливости, немалую долю пристрастия и полнейшую неопытность в делах. Выбор исполнителей основан на фаворитизме; заслуги здесь ставятся ни во что. Одним словом, мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены! Вот картина современной России, и судите по ней, насколько должно страдать мое сердце. Я сам, обязанный подчиняться всем мелочам военной службы, теряю все свое время на выполнение обязанностей унтер-офицера. Решительно не имея никакой возможности отдаться своим любимым научным занятиям, я сделался теперь самым несчастным человеком.Вам уже давно известны мои мысли, клонящиеся к тому, чтобы покинуть свою родину. Но в настоящее время нет ни малейшей возможности выполнить это намерение. Помимо того, несчастное положение моего отечества дает иное направление моим мыслям.Мне думается, если когда-нибудь придет мой черед царствовать, то вместо добродетельного изгнания я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче: даровать стране свободу и тем спасти ее от возможности в будущем сделаться игрушкою в руках каких-либо безумцев!Мне кажется, это было бы лучшим образцом революции, произведенной сверху, законной властью, которая перестала бы существовать, как только конституция будет закончена и нация изберет своих представителей.Я поделился моими мыслями с людьми просвещенными, тоже много думавшими по этому поводу. Пока нас лишь четверо: Новосильцев, граф Строганов, мой адъютант князь Адам Чарторижский и я!Когда придет мой черед царствовать, нужно будет стараться образовать народное представительство, которое и составит свободную конституцию, после чего моя власть совершенно прекратилась бы и я, если Провидение благословит мою работу, удалился бы в какой-нибудь уголок, жил бы там счастливый и довольный, видя процветание своего отечества и наслаждаясь им!Вот каковы мои мысли, мой дорогой друг!Новосильцеву поручено о многом расспросить вас, особенно о роде того образования народа, которое просветило бы умы в наиболее короткий срок и возможно полнее. Вопрос этот имеет громадное значение.Я предоставляю г. Новосильцеву сообщить вам все остальные подробности на словах. Дай лишь Бог, чтобы мы могли когда-либо достигнуть цели даровать России свободу и предохранить ее от деспотизма и тирании. Все свои труды, всю свою жизнь я посвящу охотно этой цели, столь дорогой для меня!»
В это же время, словно ожидая каждый час какого-нибудь важного переворота, Александр поручил князю Адаму составить род манифеста, в котором были изложены те же самые основные мысли, что и в письме к Лагарпу…Конечно, друзья не выдали Александра. Но он сам бывал откровенен до известной степени даже с сомнительными людьми… И скоро темная тень покрыла отношения между ним и отцом, в первое время на каждом шагу выражавшим полнейшее благоволение свое к будущему наследнику трона.С другой стороны, что-то словно порвалось и в отношениях Марии Федоровны к ее «названым дочерям».Анну давно недолюбливала императрица. Но ладила прежде и с ней, и с Елизаветой. Только при жизни Екатерины налет зависти чуялся в отношениях великой княгини-матери к обеим невесткам ее. Словно неприятно казалось Марии, что обе молодые княгини больше пользуются расположением императрицы-бабки, чем она, старшая в семье…И теперь властным обращением, порой доходящим до грубости, словно отомстить решила Мария Федоровна молодым красавицам за прежнее.Первый удар был направлен на Анну в лице ее друга, Константина Чарторижского, который сам подал повод к скандалу своим открытым ухаживанием за этой юной, но такой несчастной женщиной.Уже после коронации, в июне 1797 года, он получил отпуск к отцу, в знаменитое родовое имение Пулавы в Литве…И очень много крупных перемен в близких к государю и государыне кругах произошло совершенно внезапно…Пылкий, влюбчивый не по годам, Павел увидел в Москве юную красавицу, прелестную лицом, хрупкую и миниатюрную по фигуре, княжну Анну Петровну Лопухину… Настоящая страсть вспыхнула в этом странном человеке. Не давая себе труда сдерживаться и в этом отношении, как бы считая, что его сан дает ему право пренебрегать всякими условностями, он отдал распоряжение Кутайсову…Этот фаворит, теперь шталмейстер, граф, кавалер ордена Андрея Первозванного, остался верен той обязанности, какую и раньше исполнял при Павле… Переговоры были затеяны с матерью красавицы, женщиной не молодой, но чувственной, жадной. Вся Москва говорила об ее многочисленных приключениях, о последнем ее возлюбленном, офицере Уварове, который будто бы в порывах ревности даже и поколачивал свою подругу, не говоря о щедрых подачках, какими старалась пожилая распутница сгладить разницу лет любовника и своих…Торг был быстро совершен.Лопухины – мать и дочь, вместе с отцом и «другом» матери, со старухой-бабушкой, всею семьей появились в Петербурге, где буквально были осыпаны милостями. Даже бабушка, Анна Петровна Левшина, у которой состоялось первое сближение между Павлом и его будущей фавориткой, получила в дар большой дом с усадьбой на Невском проспекте, против Малой Морской… В шутку Павел сам называл «бабушкой» эту веселую, добрую старушку.Отец девушки, назначенный генерал-прокурором, повышался в рангах со сказочной быстротой, которой не было примера даже во все короткое царствование Павла, порою умеющего быть щедрым без конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Вглядывается Екатерина в тонкие, связные строки французского текста письма, и спокойствие охватывает ее душу:– Вот и слава Богу! Главное сделано. Счастлива будет Россия воистину под рукою моего внука… Избавлена она от сына моего любезного, от этого безумца!.. Теперь хоть и умереть можно… Я отслужила свои, почитай, сорок лет… На покой пора!..Где-то близко стояла смерть, подслушала державную старуху, которая и не чует, что под конец самый дорогой ей человек пошел против ее могучей разумной воли…Пятого ноября около десяти часов утра последний роковой апоплексический удар застиг Екатерину.Растерялся, обезумел совсем весь «старый двор»… И все остальные тоже как ошалелые бродят… Зубов, бледный, с красными глазами, на коленях стоит у матраса, на котором пока на пол прямо положили умирающую государыню. Хрип вылетает из груди. Больная дышит так судорожно, тяжело! Лицо потемнело… Врачи напрасно хлопочут…Рыдания, слезы наполняют дворец. Старики, мужчины плачут как дети…Александр гулял с Чарторижским на набережной, когда прибежал от Салтыкова посланный, позвал его во дворец… Тут он увидел страшное зрелище… И все кругом – Константин, Анна, Елизавета… Этих скоро увели, как и обоих внуков… До приезда Павла лучше им не быть вблизи умирающей…Шепчутся многозначительно иные, поглядывая на Александра, словно ожидая от него какого-то шага. Но непроницаемый, несмотря на свои двадцать лет, юноша печален, как подобает внуку, и только…Весь день длится агония. На кровать уложили умирающую. К вечеру прискакал из Гатчины Павел с женой. Сам Зубов догадался брата Николая послать к цесаревичу с печальной вестью. Несколько десятков гонцов помчались следом за этим первым вестником. В десятом часу вечера в Зимнем дворце появился Павел, в снегу, в грязи… Взглянул на страдания матери, пролил несколько искренних слез, поговорил с докторами и вдруг будто вспомнил что-то.– Вы туда пройдите, – указывая жене на угловой кабинет за спальней императрицы, говорит Павел. – И великих княгинь возьмите с собой… А вы со мной побудьте! – приказывает он двум сыновьям, которые уже в полной гатчинской форме явились и ждут приказаний отца.И еще немало «гатчинцев» прискакало за Павлом. Хозяевами вошли они в покои, толкают, оттирают назад первых вельмож, друзей Екатерины, красу ее царствования…Вдруг, слышит Павел, кто-то на колени рухнул и ловит его за походные ботфорты, отирая с них пыль пышными кружевными манжетами, складками богатого жабо. Это Платон Зубов, теперь ничтожный, не нужный никому, прежний фаворит, руки простирает, лепечет:– Ваше величество! Помилуйте грешного раба своего… Пощадите!..Грудь, увешанная высшими орденами империи, прижимается к забрызганным снегом лосинам и сапогам… Рабски целует сухую руку Павла Зубов своими полными, пунцовыми, совсем женскими губами…Удержал прилив мгновенной злобы, презрения новый повелитель. Нельзя сразу напугать всех гневом монаршим. Сперва милость нужна.– Встаньте, граф! – приказывает он. – Берите свою трость дежурного генерала, исполняйте свой долг. Друг верный матери будет, надеюсь, и мне другом. Полагаю, станете усердно служить мне, как ей служили!..– О, ваше императорское вели…– Верю. Довольно. Некогда сейчас… Подымитесь… А вы, ваше высочество, – к Александру обращается Павел, как признанный государь, – к графу Зубову на половину пройдите, там примите бумаги… Не угодно ли, генерал… Распорядитесь, – кинул он властно уничтоженному бывшему фавориту.Тот смиренно пошел за Александром.Константина с Остерманом – в Таврический, тоже бумаги опечатать и разобрать посылает отец. А сам с одним Безбородкой вошел в кабинет матери. Двери закрыл за собой. Оглядывается.– Здесь, ваше величество, в столе бумаги важнейшие! – подсказывает ему почтительно первый вельможа в царстве.Подошел Павел, ящик раскрыл, пошарил, нашел большой пакет, обвязанный черным, и надпись четкая, рукой матери:«Вскрыть после моей смерти в сенате»…Жива еще мать… Хотя и на пороге смерти…Все равно. Сорван конверт. Дрожит плотный лист бумаги в руках. Немного там написано, но самое страшное для Павла. Он устраняется этим завещанием. Александр – наследник.– Что делать?.. Что делать?.. – растерянно шепчет Павел.– Холодно что-то здесь… Вот и камин горит… Погрейтесь, ваше величество, – многозначительно советует Безбородко, а сам наклонился к каким-то бумагам на столе, внимательно разбирает их. И не замечает, что озарилась вдруг ярким светом часть комнаты у камина… Вспыхнул конверт… Горит и самый роковой лист…– Мне лучше! – хриплым голосом заявляет Павел. – Позовите кого-нибудь! Пусть вынесут отсюда весь этот хлам… Мы после его разберем…Входят лакеи… Сваливают на простыни груды бумаг, планов, книг… Волоком тащат мимо умирающей из этих покоев, подальше… Сваливают все в пустой дежурной комнате…Совсем умирает Екатерина… А тут, входя и выходя от Павла, чужие люди снуют, прислушиваются к тяжкому хрипу… Мельком кидают взгляды на лицо, темнеющее все сильнее…Только 6 ноября в десять часов вечера вышел старый екатерининский вельможа, еще бодрый, важный день тому назад, а сейчас сгорбленный, одряхлелый за одну ночь, вышел в большой зал, где собрались все, кто мог и смел сюда прийти, и рвущимся голосом проговорил:– Императрица Екатерина Вторая скончалась. Да… да здравствует император Павел Петрович! Ур-ра!Гулко подхватили возглас «гатчинцы», стоящие в толпе… И остальные тоже кричат:– Ур-ра!Но похоронным эхом отдается оно у всех в сердцах. Рыдания сильнее кругом… Во дворце, на улицах рыдают люди, узнав, что не стало Великой Екатерины.Настала другая пора: воцарился император Павел I. Глава IVУДАР В ТЕМНОТЕ …Преступленье проклятое!Зачем рожден я покорять тебя? Гамлет. Акт I И время, и люди, и радость, и горе –все мимо, все мимо летит!..Сочти все радости, что на житейском пиреИз чаши счастия пришлось тебе испить;Увидишь сам: чем ни был ты в сем мире, –Есть нечто более отрадное: не быть! Лорд БайронВласть, почти всемогущая, в ожидании которой Павел в течение четверти века выносил тяжкое унижение и обиды, была наконец у него в руках!И первой мыслью у этого изломанного жизнью человека – было желание выразить свою глубокую любовь к покойному отцу, совершить святое дело справедливости, показать целому миру, что и смерть не покрывает иных злодеяний.Но так была искалечена душа Павла, насильственные идеи о сверхчеловеческом величии своем, тесно перепутанные с безумным страхом преследования, с воображаемыми повсюду покушениями на его сан и достоинство, до того овладели этим человеком, что даже доброе побуждение свое он проявил диким, кошмарным, нечеловеческим образом!Ни раньше, ни потом на страницах мировой истории не было записано подобного тому, что придумал Павел. Ни один деспот Востока так не глумился над самыми близкими ему людьми, как этот, по существу, не злой, отзывчивый на многое доброе человек.По приказанию сына останки императора Петра III были вынуты из гроба, где тлели ровно тридцать пять лет. Так как тело не было бальзамировано, там среди праха осталось несколько темных костей и череп на полуистлелой гробовой подушке. На этом черепе еще темнело отверстие от пролома, нанесенного злодеями во время ропшинской трагедии… И эти останки были переложены в роскошный гроб, одинаковый с гробом императрицы. На мертвый череп Павел возложил корону и заставил прикладываться к праху не только Алексея Орлова, призванного нарочно для этого, но и вся семья Павла, жена, дети, окружающие должны были дать последнее целование ужасным останкам…Зрелище было чудовищное!И так рядом простояли два гроба на роскошных катафалках положенное время, целый месяц, с 19 ноября по 18 декабря, и рядом наконец были опущены в царскую усыпальницу, на вечный покой!..Такому началу соответствовали и последующие дела нового государя. Не довольствуясь проявлениями неограниченного произвола на земле, он желал присвоить себе и права божественной власти: умершему давно генералу Врангелю в приказе «объявлялся, в пример другим, строжайший выговор» за вину, совершенную, конечно, еще при жизни этим служакой. Даже все искупающая смерть не спасла от немилости покойного генерала.Дворяне, офицеры гвардии, пожилые, заслуженные чиновники подвергались публично наказанию розгами, палками… Тысячу ударов шпицрутенами вынес несчастный штабс-капитан Кирпичников… Разжалование в рядовые, ссылка в Сибирь целыми батальонами – все это сразу стало обычным явлением. И такой гнет, от которого замирала всякая жизнь, чувствовался не только в столице, вблизи Павла, а и по всей России, где сразу была устроена густая сеть шпионства и доносчиков всякого рода…Из близких Павлу лиц особенно тяжело казалось переживать такую черную пору кроткому, свободолюбивому Александру.Физическое утомление от военной службы, или, как говорил об этом сам наследник теперь, «от выполнения унтер-офицерских обязанностей», не давало времени задумываться над положением. Но он не покидал своих заветных планов.Письмо, написанное в эту пору Александром к Лагарпу, ярко рисует и внутренние переживания его самого, и то, что творилось кругом.Вот что писал Александр: «Наконец-то я могу свободно насладиться возможностью побеседовать с вами, мой дорогой друг. Как давно уже я не пользовался этим счастьем! Письмо это вам передаст Новосильцев; он едет с исключительною целью повидать вас и спросить ваших советов и указаний в деле чрезвычайной важности: относительно обеспечения блага России при условии введения в ней свободной конституции. Не устрашайтесь теми опасностями, к которым может повести подобная попытка. Способ, которым мы хотим ее осуществить, значительно устраняет опасности.Вам известны различные злоупотребления, царившие при покойной императрице, которые усиливались по мере того, как ее здоровье и силы, нравственные и физические, стали слабеть. Наконец в минувшем ноябре она покончила свое земное поприще. Мой отец, по вступлении на престол, захотел преобразовать все решительно. Его первые шаги были блестящими, но последующие события не соответствовали им. Все сразу перевернуто вверх дном, а потому прежний беспорядок увеличился еще больше.Военные почти все свое время теряют почти исключительно на парадах. Во всем прочем нет решительно никакого строго определенного плана. Сегодня приказывают то, что через месяц будет отменено. Доводов никаких не допускается, разве уж тогда, когда зло совершилось. Одним словом, благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами. Невозможно перечислить все те безрассудства, которые совершаются здесь. Прибавьте к этому строгость, лишенную малейшей справедливости, немалую долю пристрастия и полнейшую неопытность в делах. Выбор исполнителей основан на фаворитизме; заслуги здесь ставятся ни во что. Одним словом, мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены! Вот картина современной России, и судите по ней, насколько должно страдать мое сердце. Я сам, обязанный подчиняться всем мелочам военной службы, теряю все свое время на выполнение обязанностей унтер-офицера. Решительно не имея никакой возможности отдаться своим любимым научным занятиям, я сделался теперь самым несчастным человеком.Вам уже давно известны мои мысли, клонящиеся к тому, чтобы покинуть свою родину. Но в настоящее время нет ни малейшей возможности выполнить это намерение. Помимо того, несчастное положение моего отечества дает иное направление моим мыслям.Мне думается, если когда-нибудь придет мой черед царствовать, то вместо добродетельного изгнания я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче: даровать стране свободу и тем спасти ее от возможности в будущем сделаться игрушкою в руках каких-либо безумцев!Мне кажется, это было бы лучшим образцом революции, произведенной сверху, законной властью, которая перестала бы существовать, как только конституция будет закончена и нация изберет своих представителей.Я поделился моими мыслями с людьми просвещенными, тоже много думавшими по этому поводу. Пока нас лишь четверо: Новосильцев, граф Строганов, мой адъютант князь Адам Чарторижский и я!Когда придет мой черед царствовать, нужно будет стараться образовать народное представительство, которое и составит свободную конституцию, после чего моя власть совершенно прекратилась бы и я, если Провидение благословит мою работу, удалился бы в какой-нибудь уголок, жил бы там счастливый и довольный, видя процветание своего отечества и наслаждаясь им!Вот каковы мои мысли, мой дорогой друг!Новосильцеву поручено о многом расспросить вас, особенно о роде того образования народа, которое просветило бы умы в наиболее короткий срок и возможно полнее. Вопрос этот имеет громадное значение.Я предоставляю г. Новосильцеву сообщить вам все остальные подробности на словах. Дай лишь Бог, чтобы мы могли когда-либо достигнуть цели даровать России свободу и предохранить ее от деспотизма и тирании. Все свои труды, всю свою жизнь я посвящу охотно этой цели, столь дорогой для меня!»
В это же время, словно ожидая каждый час какого-нибудь важного переворота, Александр поручил князю Адаму составить род манифеста, в котором были изложены те же самые основные мысли, что и в письме к Лагарпу…Конечно, друзья не выдали Александра. Но он сам бывал откровенен до известной степени даже с сомнительными людьми… И скоро темная тень покрыла отношения между ним и отцом, в первое время на каждом шагу выражавшим полнейшее благоволение свое к будущему наследнику трона.С другой стороны, что-то словно порвалось и в отношениях Марии Федоровны к ее «названым дочерям».Анну давно недолюбливала императрица. Но ладила прежде и с ней, и с Елизаветой. Только при жизни Екатерины налет зависти чуялся в отношениях великой княгини-матери к обеим невесткам ее. Словно неприятно казалось Марии, что обе молодые княгини больше пользуются расположением императрицы-бабки, чем она, старшая в семье…И теперь властным обращением, порой доходящим до грубости, словно отомстить решила Мария Федоровна молодым красавицам за прежнее.Первый удар был направлен на Анну в лице ее друга, Константина Чарторижского, который сам подал повод к скандалу своим открытым ухаживанием за этой юной, но такой несчастной женщиной.Уже после коронации, в июне 1797 года, он получил отпуск к отцу, в знаменитое родовое имение Пулавы в Литве…И очень много крупных перемен в близких к государю и государыне кругах произошло совершенно внезапно…Пылкий, влюбчивый не по годам, Павел увидел в Москве юную красавицу, прелестную лицом, хрупкую и миниатюрную по фигуре, княжну Анну Петровну Лопухину… Настоящая страсть вспыхнула в этом странном человеке. Не давая себе труда сдерживаться и в этом отношении, как бы считая, что его сан дает ему право пренебрегать всякими условностями, он отдал распоряжение Кутайсову…Этот фаворит, теперь шталмейстер, граф, кавалер ордена Андрея Первозванного, остался верен той обязанности, какую и раньше исполнял при Павле… Переговоры были затеяны с матерью красавицы, женщиной не молодой, но чувственной, жадной. Вся Москва говорила об ее многочисленных приключениях, о последнем ее возлюбленном, офицере Уварове, который будто бы в порывах ревности даже и поколачивал свою подругу, не говоря о щедрых подачках, какими старалась пожилая распутница сгладить разницу лет любовника и своих…Торг был быстро совершен.Лопухины – мать и дочь, вместе с отцом и «другом» матери, со старухой-бабушкой, всею семьей появились в Петербурге, где буквально были осыпаны милостями. Даже бабушка, Анна Петровна Левшина, у которой состоялось первое сближение между Павлом и его будущей фавориткой, получила в дар большой дом с усадьбой на Невском проспекте, против Малой Морской… В шутку Павел сам называл «бабушкой» эту веселую, добрую старушку.Отец девушки, назначенный генерал-прокурором, повышался в рангах со сказочной быстротой, которой не было примера даже во все короткое царствование Павла, порою умеющего быть щедрым без конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21