и о том, как весёлый Робин приезжал в Ноттингем торговать горшками и попал на обед к самому шерифу, и о том, как старый король гнался за Робином из Лондона в Шервуд, из Шервуда в Йоркшир, из Йоркшира в Ньюкастль и Бервик, а оттуда через Ланкастер в Честер, и Робин обогнал его на день, явился в Лондон и просил королеву Катерину передать от него привет королю.
Он рассказал повару о весёлом причетнике фриаре Туке, о Муке, мельниковом сыне, о том, как маленький Скарлет отомстил своему лорду за сына, о том, как Билль Статли спас от смерти слепого Генриха, который учил Робина искусству стрельбы в ту пору, когда был ещё зрячим.
И у дюжего повара нашлось о чём порассказать Маленькому Джону: о красавице Эллен, которую полюбил он больше жизни, и о том, как в весёлый праздник Майклмас повёл он Эллен к венцу, чтобы священник скрепил любовь, которую давно уже благословили звезды, жаркий стог ячменя и скрипки сверчков. И как господин его, сэр Ральф Мурдах, проиграл в кости его молодую жену – и одной прислужницей больше стало у благородного рыцаря Гая Гисборна.
У перекрёстка Трёх Дубов Маленький Джон вдруг остановился и сбросил с плеч свой мешок.
– Гляди, – сказал он товарищу, – свежий навоз на земле. Тут кто-то недавно проехал.
Вдалеке раздался крик совы, предрассветный ветер заскрипел в верхушках деревьев.
– Ничего не слыхать, – сказал повар.
– В том-то и дело, – ответил шёпотом Маленький Джон, разглядывая неостывший комок. – Ничего не слыхать, а навоз ещё тёплый. Стащи мешки в ров, а я пойду гляну, кто впереди.
Он достал стрелу из колчана, свернул с дороги и исчез в темноте.
Артур из Бленда долго дожидался его, непривычным ухом прислушиваясь к шорохам просыпающегося леса. Во рву было сыро, повар поплотнее запахнул свой плащ и прислонился спиной к обомшелому стволу вывороченного грозой дуба. Он не заметил, как задремал.
– Не время спать, приятель! – раздался над его головой тихий голос.
Испуганно вздрогнув, повар открыл глаза.
Маленький Джон стоял перед ним, держа под уздцы двух осёдланных лошадей.
Третья лошадь стояла за ними, натянув повод, прикрученный к седлу переднего коня.
Морды всех лошадей были стянуты ремнями, чтобы они не могли заржать.
– Не время спать, дружище! – повторил стрелок. – Сегодня у нас будет весёлое утро. Там, впереди, засада, я узнал их по шлемам. Это люди Гая Гисборна.
Сон сразу покинул беглого повара. Одним прыжком он выскочил на середину дороги. Маленький Джон схватил его за руку.
– Тише! Их трое. Не знаю, кого они ждут, но, кто б это ни был, мы будем драться с ним вместе. На всякий случай я увёл у них лошадей.
– Так если их трое, чего же нам ждать? Уж троих-то мы скрутим!
– Постой, я хочу знать, кого они ловят.
Едва успели товарищи привязать лошадей в густом подлеске, позади по дороге послышался топот. К западне во весь опор скакал всадник в блестящей кольчуге.
Повар раскрыл уже рот, чтобы окликнуть его, но Маленький Джон успел толкнуть товарища в бок.
– Постой, не шуми. Остановим его иначе.
В тот же миг тяжёлая тупая стрела сорвалась с тетивы Маленького Джона, и всадник скатился с коня. Он вскочил на ноги, ища обидчика.
Маленький Джон спокойно шагнул ему навстречу.
– Успокойся, малый, – сказал он. – Надеюсь, ты не ушибся и стрела не причинила тебе вреда. Там, впереди, засада. Не тебя ли поджидают люди Гая Гисборна?
– Люди людьми и засада засадой, – запальчиво крикнул юноша, выхватывая из ножен меч, – а за свою стрелу ты мне ответишь сейчас же, и тебя не спасут от этого шерифовы знаки!
Маленький Джон провёл рукой по своему плащу, будто хотел стряхнуть с сукна мелкие крестики, украшавшие одежду стрелков ноттингемского гарнизона.
– Драться с тобой мне некогда, мальчик. Гляди, твой конь всполошил уже засаду. Оружие пригодится нам для серьёзного дела.
Трое воинов с воловьими рогами на шлемах показались уже на пригорке. Маленький Джон, не дожидаясь, пока враг будет близко, вскинул лук, и стрела, пущенная сильной рукой, пробила кольчугу первого из нападавших.
Воин повалился ничком; под тяжестью его тела острие вышло у него между лопаток, горбом натянув кольчугу на спине.
– Не уйдёшь, Энгельрик Ли! – крикнул второй воин Гая Гисборна, налетая на юношу.
Повар схватился с третьим. И Маленькому Джону оставалось только смотреть на драку, так как повару его помощь была не нужна, а юноша при его приближении крикнул:
– Оставь, стрелок, я слажу с ним сам!
Противник, видимо, был сильнее и искуснее юноши; тот едва успевал отражать удары и под стремительным натиском пятился понемногу к краю дороги; наёмник Гая Гисборна теснил его ко рву, повторяя при каждом ударе:
– Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа! Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа!..
Густая белая пыль повисла над местом схватки. Дубовая ветка, отсечённая чьим-то мечом, упала к ногам Маленького Джона.
В это время воин, дравшийся с поваром, закричал:
– На помощь, Гильом!
Откинув в сторону щит, противник юноши нанёс своему врагу последний удар и бросился на помощь товарищу.
Но он опоздал: тело воина, пятная кровью дорогу, рухнуло к его ногам.
– Беги, Гильом! – умирая, простонал раненый.
Тогда воин, которого звали Гильомом, перепрыгнул через тело товарища и пустился бежать.
Маленький Джон усмехнулся.
– Бежит хорошо, однако не лучше оленя, – сказал он, не спеша поднимая лук.
Но стрелять он не стал, потому что тройка мохнатых псов вынырнула из леса, и в этих псах стрелок сразу признал верных спутников фриара Тука.
Мгновенно перемахнув через ров, собаки настигли беглеца, сбили его с ног и, ощерившись, остановились над своей добычей.
Угрожая беглецу блестящими клыками, они нетерпеливо поглядывали в сторону леса.
Наконец показался и сам хозяин.
– Клянусь святым Кесбертом, – воскликнул отец Тук, выбираясь на дорогу, – у вас была тут добрая потасовка! Что же ты, Маленький Джон, не мог подождать меня?
– А почём я мог знать, святой отец, что провидение направит твои стопы в эту сторону?
– Ишь как тебя нарядил шериф! – усмехнулся отец Тук, щупая разукрашенный плащ стрелка. – А это что за молодцы? И почему завязалась драка?
Маленький Джон хлопнул повара по плечу.
– Это добрый малый, Артур из Бленда, которому охота пострелять королевских оленей и покрасоваться в зелёном плаще. А этот паренёк сам нам расскажет, как его звать и по какой причине привязались к нему люди Гая Гисборна.
– Я Эльфер из Сайлса, – сказал юноша, разглядывая разрубленную пониже плеча кольчугу. – А ты – отец Тук. Я, помню, видал тебя в харчевне «Золотой бык».
– Так вот ты откуда, мальчик! Расскажи, расскажи, как поживает благородный сэр Стефен?
– Сэр Стефен не смеет высунуть носа из своего манора. С тех пор как вы потрепали на большой дороге ноттингемский отряд, у нас тихо и в Вордене, и в Дэйрволде, и в Сайлсе. Эдвард из Дэйрволда у нас теперь ривом. Он слово боится молвить, потому что у него до сих пор не зажили ребра. Я затем и собрался, чтобы вам обо всём рассказать и повидать Белоручку.
– А почему же привязались к тебе люди Гая Гисборна? – спросил Маленький Джон.
– Вот уж не знаю! Разве из-за кольчуги моей и меча? Я заработал их в честном бою с воинами сэра Стефена. Неужто они узнали меч и кольчугу?
Детский румянец вспыхнул на щеках юноши. Маленький Джон усмехнулся.
– Вон тот негодяй всё время поминал имя какого-то Франсуа Тайбуа, – добавил Эльфер.
Отец Тук быстро обернулся, услыхав это имя.
– Ну, теперь все понятно! – сказал он. – Они приняли тебя, мальчик, за Энгельрика Ли, сына сэра Ричарда Ли из Вирисдэля. Счастлив твой бог, что ты встретился с Маленьким Джоном! Эти дурни искрошили бы тебя прежде, чем заметили бы свою ошибку. Перевяжи ему руку, Маленький Джон, а я потолкую с тем молодцом, пока он не вздумал дразнить моих псов.
Маленький Джон, оторвав полосу от своего плаща, туго стянул юноше раненую руку.
Повар вывел из леса на дорогу лошадей. С помощью отца Тука он усадил воина с рогами на шлеме лицом к хвосту на его же коня и накрепко привязал к седлу, скрутив ремнями по рукам и по ногам. Потом стегнул коня, и тот шарахнулся прочь, унося беспомощного седока.
Эльфера осторожно посадили на другого коня. Он взялся за повод здоровой рукой.
Повар вытащил изо рва мешки с шерифовым добром. Тут Маленький Джон распрощался с друзьями.
– Везите Робину подарки от лорда шерифа, – сказал он, кивнув на мешки. – А я отыщу самого лорда; он охотится нынче где-то у Серебряного ручья. Скоро мы с ним вас догоним.
12. О ТОМ, КАК МУК, СЫН МЕЛЬНИКА, УЧИЛ УМУ-РАЗУМУ ДОБРЫХ ВИЛЛАНОВ
«Согните луки, – молвил он, –
Обоз невдалеке.
Передний – мой: и жизнь и смерть
Его в моей руке».
По всем дорогам Англии скрипели колеса возов. Первые белые мухи кружились уже в воздухе, не смея опуститься на землю. По утрам тонкой корочкой льда затягивались лужи, а небо к закату было красным, как медь. Зима подступала, и владельцы земель спешили объехать свои владения – собрать с вилланов последний оброк.
По старому Ватлингу, по широкому Эрмину, по каменистым горным тропам, по топким просекам, по глухим и людным просёлкам, мимо кельтских могильников, мимо затопленных золотым орешником римских военных лагерей, мимо грузных норманнских церквей и угловатых замков, лениво влегая в ярмо, тащили волы повозки, скрипящие под тяжестью нового урожая. Ветер уносил в облака пыльные клочья овечьей шерсти, мякину, запах янтарного мёда, дым коптящихся окороков.
Настежь были распахнуты двери монастырских амбаров, подвалов; и днём и ночью опущены были подъёмные мосты.
Громко визжали свиньи и гоготали гуси, громко стучали цепы по гумнам, буйный ячмень задорно хлопал, вышибая затычки из бочек, но все эти звуки заглушал громкий и протяжный скрип колёс.
Красные клёны и медные дубы бросали охапки листьев под широкие копыта воловьих упряжек. Воробьи неохотно уступали дорогу копытам, словно уговорились, что скорее дадут раздавить себя, чем позволят увезти с полей золотое зерно.
Собаки бежали между возами, то зазывая вперёд ленивых волов, то отставая у верстового столба, чтобы, задрав лапу, проверить, на месте ли ещё надпись, высеченная по твёрдому камню: «Сделал дорогу Гай Юлий Цезарь».
С высокой вершины каштана, что стоит на холме в том месте, где дорога на Бернисдэль пересекает дорогу на Сайлс, Мук, сын мельника, увидел большой обоз.
Как ящерица, он соскользнул по гладкому стволу и спрыгнул на землю, где, с головой укутавшись в плащи, крепким сном спали востроносый Скарлет и Билль Белоручка.
– Двенадцать упряжек по восемь волов, вьючных лошадей не то семь, не то восемь, – сказал Мук, растолкав товарищей. – Сам епископ не ездит с таким обозом! Клянусь крестом, они не оставили в Вотерсе ни свиньи, ни курёнка!
– Какая охрана? – потягиваясь, спросил Скарлет.
– Считать будем после драки. Хватило бы стрел.
Билль Белоручка выглянул из чащи.
Скрип колёс приближался. Ветер донёс мычание коров, гоготанье гусей, кудахтанье, крики погонщиков и хлопанье бичей.
– Прямо ярмарка на колёсах! Достанется нам от Робина, если мы упустим такой подарок!
Пятеро вооружённых всадников подвигались вперёд в голове обоза, трое монахов трусили следом за ними. Низко пригнув головы, брели привязанные к повозкам коровы. Вьючные лошади шли понуро, покачиваясь под тяжёлой кладью.
– Передний – мой, – сказал Мук, натягивая тетиву. – Бери, Скарлет, на прицел большого, на белой кобыле. А ты, Белоручка, – того, что толкует с монахом.
Три стрелы сразу сорвались с луков, будто их спустила одна рука.
Всадник, ехавший впереди, мешком повалился на шею лошади. Тот, что беседовал с монахом, упал бы, не подхвати его спутник. Третья стрела, скользнув по кольчуге стражника, воткнулась в морду белой кобылы. Лошадь вскинулась на дыбы и опрокинулась в сторону, на переднюю упряжку волов.
Скрип колёс оборвался, облако пыли скрыло обоз.
Волы ревели, сбившись в кучу, опрокидывая повозки; гуси хлопали крыльями, свиньи визжали, вьючные лошади бились копытами кверху, пригвождённые кладью к земле.
– Люди, ко мне! – кричал стражник, упавший с белой кобылы. – С нами бог и святые угодники! Ко мне, Жоффруа, Бонвалет! Все на разбойников!
Он стоял с обнажённым мечом, прикрывая своим телом монахов, которые поспешили опуститься на колени, сложив руки на груди. Рядом с ними лежал всадник, раненный стрелой Белоручки.
Но воин напрасно звал на помощь. Испуганные кони, закусив удила, далеко унесли уже и Бонвалета и Жоффруа. А погонщики волов исчезли под своими повозками с такой быстротой, как суслики прячутся в норки.
Стрелки под могучим каштаном дружно расхохотались, увидав чудесное действие трёх хорошо направленных стрел.
– Клянусь святым требником, тысяча стрел не заменит нам имени Робин Гуда!
С этими словами Скарлет выскочил на дорогу следом за Муком, сыном мельника, и Белоручкой. Стрелки тотчас же взяли на прицел единственного готового к обороне врага.
– Послушай, вояка, – сказал Мук, обращаясь к стражнику, – если ты будешь брыкаться, мы подарим тебе три добрые стрелы, сработанные хромым из Трента. Только боюсь, что ты отправишься в преисподнюю прежде, чем успеешь их хорошенько сосчитать. Ну-ка, вкладывай свой меч в ножны, чтоб не ржавел на осеннем ветру… Так! А теперь посмотрим, каких гостинцев прислал нам господь.
Не спеша он прошёлся взад и вперёд мимо сбившегося в кучу обоза. Скарлет и Билль Белоручка зорко следили за возницами и провожатыми, не выпуская из рук направленных на стражника луков.
– Так, – повторял Мук, сын мельника, – так. Мёд и эль – хорошо. Надо думать, ваш мёд вкуснее, чем дикий. Рожь хорошая. Овёс нам не нужен. Для чего бы нам сдался овёс, если лошадей мы не держим? Ба! Какая свинья! С хорошего аббата будет. Это ты раскормил такую, виллан? Да не прячься ты под повозку! Разве я дьявол? Отвечай, если есть у тебя язык. Это ты откормил свинью так, что она стала поперёк себя толще?
Погонщик робко выбрался из-под повозки.
– Твоя свинья? – снова спросил Мук.
– Была моя, – несмело ответил виллан.
– А зачем ты её отдал монахам?
– За выпас. Я держу от аббатства землю.
– А ещё чего отдал?
– Двух гусей отдал, десять кур, три чельдрона овса.
– Они, верно, у тебя лишние были?
Из-под всех повозок теперь вылезли погонщики. Не решаясь подойти поближе к стрелку, они вытянули шеи, прислушиваясь к разговору.
– Почему ж это лишнее? – с обидой в голосе спросил крестьянин. – У меня кур всего-то и было двенадцать да дни петуха. А свинья – такой свиньи во всём Вотерсе нету, всякий скажет.
– Так бери их себе, если они нужны, – вдруг сказал Мук.
Виллан разинул рот и захлопал глазами. Он весь подался назад, испуганно глядя на стрелка.
– Мне? И кур? И свинью? А эти что скажут?
Он кивнул на монахов, которые продолжали стоять на коленях, тесно прижавшись друг к другу, с руками, сложенными на груди. Мук рассмеялся.
– Они своё получили. Да шевелись попроворнее! Забирай своё добро и тащи домой. Жена-то есть у тебя?
– Есть.
– Так скажи ей, что это подарок от Робин Гуда. – Только тут все поняли, что стрелок не шутит.
Первый крестьянин топтался ещё на месте, не зная, каких угодников благодарить за своё счастье, а уж другой, косясь на Мука, принялся отвязывать от повозки корову.
– Ну, ну, смелее! – подбодрил погонщиков стрелок.
Вилланы везли свой оброк на своих же волах. И едва Мук кивнул головой, как упряжки были повёрнуты, опрокинутые повозки поставлены на колёса и ремни звонко защёлкали по спинам волов. И хотя волы на подъём ленивы, обоз тронулся с места и скрылся с глаз так быстро, точно его подхватило вихрем.
Посреди взрытой дороги осталась колода меду, пузатая бочка эля и несколько мешков с пшеницей и рожью. Когда скрипучий обоз скрылся вдали, Мук, сын мельника, обернулся к монахам. Святые отцы все ещё стояли на коленях, побелевшими губами шепча молитвы.
Билль Белоручка и Скарлет давно опустили луки, но стрелы держали на тетиве. Стражник, неподвижный, как каменное изваяние, смотрел в ту сторону, где ещё клубилась пыль, поднятая колёсами повозок.
– Ты, парень, ступай, откуда пришёл, – сказал Мук стражнику. – Да прихвати с собой эту падаль, пока её не склевали вороны.
Взвалив раненого товарища на седло, стражник взял под уздцы свою белую кобылу, взглянул исподлобья на монахов и побрёл прочь.
– Ну, вилланы, не каждый день посылает господь такое утешение! – воскликнул Скарлет. – Как жеребята, как жеребята! Волы-то скакали, как жеребята!.. Вставайте, вставайте, святые отцы! Помолились – и хватит. Всё равно не замолить вам своих грехов. И какой толк по сто раз повторять «Ave», если пречистая слышит вас с первого слова? Поднимайтесь живее да помогите нам погрузить лошадей.
Взгромоздив мёд и эль, пшеницу и рожь на свои же седла, монахи старательно увязали кладь и повели лошадей в поводу вслед за Скарлетом к Бернисдэльским пещерам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Он рассказал повару о весёлом причетнике фриаре Туке, о Муке, мельниковом сыне, о том, как маленький Скарлет отомстил своему лорду за сына, о том, как Билль Статли спас от смерти слепого Генриха, который учил Робина искусству стрельбы в ту пору, когда был ещё зрячим.
И у дюжего повара нашлось о чём порассказать Маленькому Джону: о красавице Эллен, которую полюбил он больше жизни, и о том, как в весёлый праздник Майклмас повёл он Эллен к венцу, чтобы священник скрепил любовь, которую давно уже благословили звезды, жаркий стог ячменя и скрипки сверчков. И как господин его, сэр Ральф Мурдах, проиграл в кости его молодую жену – и одной прислужницей больше стало у благородного рыцаря Гая Гисборна.
У перекрёстка Трёх Дубов Маленький Джон вдруг остановился и сбросил с плеч свой мешок.
– Гляди, – сказал он товарищу, – свежий навоз на земле. Тут кто-то недавно проехал.
Вдалеке раздался крик совы, предрассветный ветер заскрипел в верхушках деревьев.
– Ничего не слыхать, – сказал повар.
– В том-то и дело, – ответил шёпотом Маленький Джон, разглядывая неостывший комок. – Ничего не слыхать, а навоз ещё тёплый. Стащи мешки в ров, а я пойду гляну, кто впереди.
Он достал стрелу из колчана, свернул с дороги и исчез в темноте.
Артур из Бленда долго дожидался его, непривычным ухом прислушиваясь к шорохам просыпающегося леса. Во рву было сыро, повар поплотнее запахнул свой плащ и прислонился спиной к обомшелому стволу вывороченного грозой дуба. Он не заметил, как задремал.
– Не время спать, приятель! – раздался над его головой тихий голос.
Испуганно вздрогнув, повар открыл глаза.
Маленький Джон стоял перед ним, держа под уздцы двух осёдланных лошадей.
Третья лошадь стояла за ними, натянув повод, прикрученный к седлу переднего коня.
Морды всех лошадей были стянуты ремнями, чтобы они не могли заржать.
– Не время спать, дружище! – повторил стрелок. – Сегодня у нас будет весёлое утро. Там, впереди, засада, я узнал их по шлемам. Это люди Гая Гисборна.
Сон сразу покинул беглого повара. Одним прыжком он выскочил на середину дороги. Маленький Джон схватил его за руку.
– Тише! Их трое. Не знаю, кого они ждут, но, кто б это ни был, мы будем драться с ним вместе. На всякий случай я увёл у них лошадей.
– Так если их трое, чего же нам ждать? Уж троих-то мы скрутим!
– Постой, я хочу знать, кого они ловят.
Едва успели товарищи привязать лошадей в густом подлеске, позади по дороге послышался топот. К западне во весь опор скакал всадник в блестящей кольчуге.
Повар раскрыл уже рот, чтобы окликнуть его, но Маленький Джон успел толкнуть товарища в бок.
– Постой, не шуми. Остановим его иначе.
В тот же миг тяжёлая тупая стрела сорвалась с тетивы Маленького Джона, и всадник скатился с коня. Он вскочил на ноги, ища обидчика.
Маленький Джон спокойно шагнул ему навстречу.
– Успокойся, малый, – сказал он. – Надеюсь, ты не ушибся и стрела не причинила тебе вреда. Там, впереди, засада. Не тебя ли поджидают люди Гая Гисборна?
– Люди людьми и засада засадой, – запальчиво крикнул юноша, выхватывая из ножен меч, – а за свою стрелу ты мне ответишь сейчас же, и тебя не спасут от этого шерифовы знаки!
Маленький Джон провёл рукой по своему плащу, будто хотел стряхнуть с сукна мелкие крестики, украшавшие одежду стрелков ноттингемского гарнизона.
– Драться с тобой мне некогда, мальчик. Гляди, твой конь всполошил уже засаду. Оружие пригодится нам для серьёзного дела.
Трое воинов с воловьими рогами на шлемах показались уже на пригорке. Маленький Джон, не дожидаясь, пока враг будет близко, вскинул лук, и стрела, пущенная сильной рукой, пробила кольчугу первого из нападавших.
Воин повалился ничком; под тяжестью его тела острие вышло у него между лопаток, горбом натянув кольчугу на спине.
– Не уйдёшь, Энгельрик Ли! – крикнул второй воин Гая Гисборна, налетая на юношу.
Повар схватился с третьим. И Маленькому Джону оставалось только смотреть на драку, так как повару его помощь была не нужна, а юноша при его приближении крикнул:
– Оставь, стрелок, я слажу с ним сам!
Противник, видимо, был сильнее и искуснее юноши; тот едва успевал отражать удары и под стремительным натиском пятился понемногу к краю дороги; наёмник Гая Гисборна теснил его ко рву, повторяя при каждом ударе:
– Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа! Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа!..
Густая белая пыль повисла над местом схватки. Дубовая ветка, отсечённая чьим-то мечом, упала к ногам Маленького Джона.
В это время воин, дравшийся с поваром, закричал:
– На помощь, Гильом!
Откинув в сторону щит, противник юноши нанёс своему врагу последний удар и бросился на помощь товарищу.
Но он опоздал: тело воина, пятная кровью дорогу, рухнуло к его ногам.
– Беги, Гильом! – умирая, простонал раненый.
Тогда воин, которого звали Гильомом, перепрыгнул через тело товарища и пустился бежать.
Маленький Джон усмехнулся.
– Бежит хорошо, однако не лучше оленя, – сказал он, не спеша поднимая лук.
Но стрелять он не стал, потому что тройка мохнатых псов вынырнула из леса, и в этих псах стрелок сразу признал верных спутников фриара Тука.
Мгновенно перемахнув через ров, собаки настигли беглеца, сбили его с ног и, ощерившись, остановились над своей добычей.
Угрожая беглецу блестящими клыками, они нетерпеливо поглядывали в сторону леса.
Наконец показался и сам хозяин.
– Клянусь святым Кесбертом, – воскликнул отец Тук, выбираясь на дорогу, – у вас была тут добрая потасовка! Что же ты, Маленький Джон, не мог подождать меня?
– А почём я мог знать, святой отец, что провидение направит твои стопы в эту сторону?
– Ишь как тебя нарядил шериф! – усмехнулся отец Тук, щупая разукрашенный плащ стрелка. – А это что за молодцы? И почему завязалась драка?
Маленький Джон хлопнул повара по плечу.
– Это добрый малый, Артур из Бленда, которому охота пострелять королевских оленей и покрасоваться в зелёном плаще. А этот паренёк сам нам расскажет, как его звать и по какой причине привязались к нему люди Гая Гисборна.
– Я Эльфер из Сайлса, – сказал юноша, разглядывая разрубленную пониже плеча кольчугу. – А ты – отец Тук. Я, помню, видал тебя в харчевне «Золотой бык».
– Так вот ты откуда, мальчик! Расскажи, расскажи, как поживает благородный сэр Стефен?
– Сэр Стефен не смеет высунуть носа из своего манора. С тех пор как вы потрепали на большой дороге ноттингемский отряд, у нас тихо и в Вордене, и в Дэйрволде, и в Сайлсе. Эдвард из Дэйрволда у нас теперь ривом. Он слово боится молвить, потому что у него до сих пор не зажили ребра. Я затем и собрался, чтобы вам обо всём рассказать и повидать Белоручку.
– А почему же привязались к тебе люди Гая Гисборна? – спросил Маленький Джон.
– Вот уж не знаю! Разве из-за кольчуги моей и меча? Я заработал их в честном бою с воинами сэра Стефена. Неужто они узнали меч и кольчугу?
Детский румянец вспыхнул на щеках юноши. Маленький Джон усмехнулся.
– Вон тот негодяй всё время поминал имя какого-то Франсуа Тайбуа, – добавил Эльфер.
Отец Тук быстро обернулся, услыхав это имя.
– Ну, теперь все понятно! – сказал он. – Они приняли тебя, мальчик, за Энгельрика Ли, сына сэра Ричарда Ли из Вирисдэля. Счастлив твой бог, что ты встретился с Маленьким Джоном! Эти дурни искрошили бы тебя прежде, чем заметили бы свою ошибку. Перевяжи ему руку, Маленький Джон, а я потолкую с тем молодцом, пока он не вздумал дразнить моих псов.
Маленький Джон, оторвав полосу от своего плаща, туго стянул юноше раненую руку.
Повар вывел из леса на дорогу лошадей. С помощью отца Тука он усадил воина с рогами на шлеме лицом к хвосту на его же коня и накрепко привязал к седлу, скрутив ремнями по рукам и по ногам. Потом стегнул коня, и тот шарахнулся прочь, унося беспомощного седока.
Эльфера осторожно посадили на другого коня. Он взялся за повод здоровой рукой.
Повар вытащил изо рва мешки с шерифовым добром. Тут Маленький Джон распрощался с друзьями.
– Везите Робину подарки от лорда шерифа, – сказал он, кивнув на мешки. – А я отыщу самого лорда; он охотится нынче где-то у Серебряного ручья. Скоро мы с ним вас догоним.
12. О ТОМ, КАК МУК, СЫН МЕЛЬНИКА, УЧИЛ УМУ-РАЗУМУ ДОБРЫХ ВИЛЛАНОВ
«Согните луки, – молвил он, –
Обоз невдалеке.
Передний – мой: и жизнь и смерть
Его в моей руке».
По всем дорогам Англии скрипели колеса возов. Первые белые мухи кружились уже в воздухе, не смея опуститься на землю. По утрам тонкой корочкой льда затягивались лужи, а небо к закату было красным, как медь. Зима подступала, и владельцы земель спешили объехать свои владения – собрать с вилланов последний оброк.
По старому Ватлингу, по широкому Эрмину, по каменистым горным тропам, по топким просекам, по глухим и людным просёлкам, мимо кельтских могильников, мимо затопленных золотым орешником римских военных лагерей, мимо грузных норманнских церквей и угловатых замков, лениво влегая в ярмо, тащили волы повозки, скрипящие под тяжестью нового урожая. Ветер уносил в облака пыльные клочья овечьей шерсти, мякину, запах янтарного мёда, дым коптящихся окороков.
Настежь были распахнуты двери монастырских амбаров, подвалов; и днём и ночью опущены были подъёмные мосты.
Громко визжали свиньи и гоготали гуси, громко стучали цепы по гумнам, буйный ячмень задорно хлопал, вышибая затычки из бочек, но все эти звуки заглушал громкий и протяжный скрип колёс.
Красные клёны и медные дубы бросали охапки листьев под широкие копыта воловьих упряжек. Воробьи неохотно уступали дорогу копытам, словно уговорились, что скорее дадут раздавить себя, чем позволят увезти с полей золотое зерно.
Собаки бежали между возами, то зазывая вперёд ленивых волов, то отставая у верстового столба, чтобы, задрав лапу, проверить, на месте ли ещё надпись, высеченная по твёрдому камню: «Сделал дорогу Гай Юлий Цезарь».
С высокой вершины каштана, что стоит на холме в том месте, где дорога на Бернисдэль пересекает дорогу на Сайлс, Мук, сын мельника, увидел большой обоз.
Как ящерица, он соскользнул по гладкому стволу и спрыгнул на землю, где, с головой укутавшись в плащи, крепким сном спали востроносый Скарлет и Билль Белоручка.
– Двенадцать упряжек по восемь волов, вьючных лошадей не то семь, не то восемь, – сказал Мук, растолкав товарищей. – Сам епископ не ездит с таким обозом! Клянусь крестом, они не оставили в Вотерсе ни свиньи, ни курёнка!
– Какая охрана? – потягиваясь, спросил Скарлет.
– Считать будем после драки. Хватило бы стрел.
Билль Белоручка выглянул из чащи.
Скрип колёс приближался. Ветер донёс мычание коров, гоготанье гусей, кудахтанье, крики погонщиков и хлопанье бичей.
– Прямо ярмарка на колёсах! Достанется нам от Робина, если мы упустим такой подарок!
Пятеро вооружённых всадников подвигались вперёд в голове обоза, трое монахов трусили следом за ними. Низко пригнув головы, брели привязанные к повозкам коровы. Вьючные лошади шли понуро, покачиваясь под тяжёлой кладью.
– Передний – мой, – сказал Мук, натягивая тетиву. – Бери, Скарлет, на прицел большого, на белой кобыле. А ты, Белоручка, – того, что толкует с монахом.
Три стрелы сразу сорвались с луков, будто их спустила одна рука.
Всадник, ехавший впереди, мешком повалился на шею лошади. Тот, что беседовал с монахом, упал бы, не подхвати его спутник. Третья стрела, скользнув по кольчуге стражника, воткнулась в морду белой кобылы. Лошадь вскинулась на дыбы и опрокинулась в сторону, на переднюю упряжку волов.
Скрип колёс оборвался, облако пыли скрыло обоз.
Волы ревели, сбившись в кучу, опрокидывая повозки; гуси хлопали крыльями, свиньи визжали, вьючные лошади бились копытами кверху, пригвождённые кладью к земле.
– Люди, ко мне! – кричал стражник, упавший с белой кобылы. – С нами бог и святые угодники! Ко мне, Жоффруа, Бонвалет! Все на разбойников!
Он стоял с обнажённым мечом, прикрывая своим телом монахов, которые поспешили опуститься на колени, сложив руки на груди. Рядом с ними лежал всадник, раненный стрелой Белоручки.
Но воин напрасно звал на помощь. Испуганные кони, закусив удила, далеко унесли уже и Бонвалета и Жоффруа. А погонщики волов исчезли под своими повозками с такой быстротой, как суслики прячутся в норки.
Стрелки под могучим каштаном дружно расхохотались, увидав чудесное действие трёх хорошо направленных стрел.
– Клянусь святым требником, тысяча стрел не заменит нам имени Робин Гуда!
С этими словами Скарлет выскочил на дорогу следом за Муком, сыном мельника, и Белоручкой. Стрелки тотчас же взяли на прицел единственного готового к обороне врага.
– Послушай, вояка, – сказал Мук, обращаясь к стражнику, – если ты будешь брыкаться, мы подарим тебе три добрые стрелы, сработанные хромым из Трента. Только боюсь, что ты отправишься в преисподнюю прежде, чем успеешь их хорошенько сосчитать. Ну-ка, вкладывай свой меч в ножны, чтоб не ржавел на осеннем ветру… Так! А теперь посмотрим, каких гостинцев прислал нам господь.
Не спеша он прошёлся взад и вперёд мимо сбившегося в кучу обоза. Скарлет и Билль Белоручка зорко следили за возницами и провожатыми, не выпуская из рук направленных на стражника луков.
– Так, – повторял Мук, сын мельника, – так. Мёд и эль – хорошо. Надо думать, ваш мёд вкуснее, чем дикий. Рожь хорошая. Овёс нам не нужен. Для чего бы нам сдался овёс, если лошадей мы не держим? Ба! Какая свинья! С хорошего аббата будет. Это ты раскормил такую, виллан? Да не прячься ты под повозку! Разве я дьявол? Отвечай, если есть у тебя язык. Это ты откормил свинью так, что она стала поперёк себя толще?
Погонщик робко выбрался из-под повозки.
– Твоя свинья? – снова спросил Мук.
– Была моя, – несмело ответил виллан.
– А зачем ты её отдал монахам?
– За выпас. Я держу от аббатства землю.
– А ещё чего отдал?
– Двух гусей отдал, десять кур, три чельдрона овса.
– Они, верно, у тебя лишние были?
Из-под всех повозок теперь вылезли погонщики. Не решаясь подойти поближе к стрелку, они вытянули шеи, прислушиваясь к разговору.
– Почему ж это лишнее? – с обидой в голосе спросил крестьянин. – У меня кур всего-то и было двенадцать да дни петуха. А свинья – такой свиньи во всём Вотерсе нету, всякий скажет.
– Так бери их себе, если они нужны, – вдруг сказал Мук.
Виллан разинул рот и захлопал глазами. Он весь подался назад, испуганно глядя на стрелка.
– Мне? И кур? И свинью? А эти что скажут?
Он кивнул на монахов, которые продолжали стоять на коленях, тесно прижавшись друг к другу, с руками, сложенными на груди. Мук рассмеялся.
– Они своё получили. Да шевелись попроворнее! Забирай своё добро и тащи домой. Жена-то есть у тебя?
– Есть.
– Так скажи ей, что это подарок от Робин Гуда. – Только тут все поняли, что стрелок не шутит.
Первый крестьянин топтался ещё на месте, не зная, каких угодников благодарить за своё счастье, а уж другой, косясь на Мука, принялся отвязывать от повозки корову.
– Ну, ну, смелее! – подбодрил погонщиков стрелок.
Вилланы везли свой оброк на своих же волах. И едва Мук кивнул головой, как упряжки были повёрнуты, опрокинутые повозки поставлены на колёса и ремни звонко защёлкали по спинам волов. И хотя волы на подъём ленивы, обоз тронулся с места и скрылся с глаз так быстро, точно его подхватило вихрем.
Посреди взрытой дороги осталась колода меду, пузатая бочка эля и несколько мешков с пшеницей и рожью. Когда скрипучий обоз скрылся вдали, Мук, сын мельника, обернулся к монахам. Святые отцы все ещё стояли на коленях, побелевшими губами шепча молитвы.
Билль Белоручка и Скарлет давно опустили луки, но стрелы держали на тетиве. Стражник, неподвижный, как каменное изваяние, смотрел в ту сторону, где ещё клубилась пыль, поднятая колёсами повозок.
– Ты, парень, ступай, откуда пришёл, – сказал Мук стражнику. – Да прихвати с собой эту падаль, пока её не склевали вороны.
Взвалив раненого товарища на седло, стражник взял под уздцы свою белую кобылу, взглянул исподлобья на монахов и побрёл прочь.
– Ну, вилланы, не каждый день посылает господь такое утешение! – воскликнул Скарлет. – Как жеребята, как жеребята! Волы-то скакали, как жеребята!.. Вставайте, вставайте, святые отцы! Помолились – и хватит. Всё равно не замолить вам своих грехов. И какой толк по сто раз повторять «Ave», если пречистая слышит вас с первого слова? Поднимайтесь живее да помогите нам погрузить лошадей.
Взгромоздив мёд и эль, пшеницу и рожь на свои же седла, монахи старательно увязали кладь и повели лошадей в поводу вслед за Скарлетом к Бернисдэльским пещерам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13