Екатерина Белецкая
История с продолжением

Екатерина Белецкая
История с продолжением

Всем людям свойственно нравственное чувство, категорический императив. Поскольку это чувство не всегда побуждает человека к поступкам, приносящим ему земную пользу, следовательно, должно существовать некоторое основание, некоторая мотивация нравственного поведения, лежащие вне этого мира. Всё это с необходимостью требует существования бессмертия, высшего суда и Бога, учреждающего и утверждающего нравственность, награждая добро и наказывая зло.
Эммануил Кант

ЧАСТЬ I
Явь

Первый год

Темнота за окном – как проклятье. Непонимание происходящего и темнота. Сколько времени они здесь? Дзеди на секунду задумался. Уже больше месяца, почти сорок дней. А он, вместо того, чтобы хоть что-то понять, ощущал, что запутывается всё больше и больше. Он закусил губу, наморщил лоб и подошёл к чёрному пустому окну, забранному внушительной решеткой из толстых некрашеных железных прутьев, выглядевших настолько недвусмысленно, что хоть плач. Это – плен. И ничто другое. Вот только… как же так? Неужели они и впрямь совершили нечто такое, за что заслужили то, что имеют сейчас? Похоже, что заслужили. Он ощущал во всём присутствие какой-то страшной, древней и огромной силы, это место, да и вся страна была, похоже, буквально пропитана этой силой; её отпечаток лежал на лицах людей, он читался в разрывах тяжёлых облаков, его повторяли в своём узоре камни и стволы деревьев, неподвижные стены и унылые пейзажи… Понять природу этой силы не составляло для них никакого труда, но вот осознать её масштаб сумели лишь Арти и Дзеди. И осознав – ужаснулись. Нигде, никогда доселе они не видели такого, не ощущали столь сильного и постоянного давления… и не ведали, что им может стать жутко от одной только мысли, что подобное возможно. Страна называлась Россия. То есть она называлась так раньше, сейчас её звали весьма странно и неблагозвучно – СССР. Почему – никто из них так и не понял.
Говорили тут на русском языке, его, по счастью, правда, с грехом пополам, но знали Дзеди, Арти и Дени. Из отрывочных фраз, подслушанных под дверью, они установили, что по местному летоисчислению здесь сейчас идёт 1967 год и что сейчас – осень. Это им ни о чём не говорило, только неугомонный Лин всё время шутил, что они из конца столетия вдруг попали в середину. Лин за то время, пока они находились в этом странном месте, освоил пару сотен слов и теперь при каждом удобном (и не удобном) случае забавлялся с новой игрушкой – языком. Его выверты приводили охрану и персонал в состояние нервной дрожи – фразы типа: “А ну-ка, вы, идите ты сюда!”, систематически оглашавшие коридор, почему-то раздавались столь неожиданно, что люди пугались, хоть и старались не подавать вида…
Это было невероятно, но это происходило. Дзеди понимал, что по отношению к Айкис они поступили нечестно, конечно, можно было бы предупредить её… но Дзеди тогда это и в голову не пришло. Ведь только отправив людей домой, они сообразили, чей это был бункер. Только тогда они осознали, что не худо бы было применить к спасённым хоть какое-то внушение, что они своим импульсивным поступком на самом деле подвергли Дом немалой опасности. Но всё это было осознано позже, много позже. Тогда, когда менять что-либо стало уже бесполезно. Теперь же они находились в полном замешательстве – им с трудом верилось, что Айкис могла так поступить с ними. Какое жуткое место! Дзеди и помыслить не мог, что подобные бывают. Неужели это и есть то самое наказание, что уготовано им советом? Но, чем дольше они здесь находились, тем лучше он понимал – это оно самое и есть. Он ещё не придумал, как это можно назвать – наказание, испытание, проклятье?… Но он чувствовал, что от них теперь зависит очень многое. Это был стан врага, извечного врага, и Дзеди понял, что придётся сопротивляться этой силе. Правда, он ещё не разобрался – как. Остальные же (кроме него и Арти) пока ещё не восприняли ситуацию всерьёз – слишком легко было уйти, детекторы у них не сняли – считай координаты и иди, куда хочешь. Поначалу Лин с Ноором развлекались тем, что ходили друг к другу в гости через стену, разделявшую их камеры. Позже к ним присоединился Дени и вакханалия с хождениями взад-вперёд достигла прямо-таки хулиганских масштабов. Это безобразие прекратил Арти. Он несколько дней следил за перемещениями, прислушивался к смеху Лина, периодически доносившемуся то из одной камеры, то из другой… а потом, вечером четвёртого дня приказал всем придти к нему.
– Тебе скучно, что ли? – весело спросил Лин, когда все уселись. – Заняться нечем?
– Нечем заняться тебе, – ответил Арт. Он один остался стоять посреди камеры, лицом к зарешеченному окну. – Пока кое-кто бегал, я думал. Позвольте мне предоставить вам некоторые из выкладок. Время есть?
Дзеди, а за ним и Дени кивнули.
– Итак, пункт первый, – продолжил Арт, – прежде всего – о мерах предосторожности… не стоит улыбаться, Лин. Ты пока не понял, во что мы влипли.
– А ты понял? – ехидно поинтересовался Лин. – Интересно, как?
– Сопоставил факторы.
– Какие? – спросил Дзеди.
– Всё, до чего смог дотянуться. Итак. Айкис отправила нас в ловушку. Зачем?… Сложно сказать, но, по-моему, мы сильно её разозлили. Вероятно, через некоторое время она может сменить гнев на милость и вызволит нас отсюда. Но этого может и не произойти.
– Как? – не понял Дени. – Она что – навсегда нас здесь оставила?
– Это утверждение верно на девяносто восемь процентов, – кивнул Арти.
– Но детекторы! – вмешался Лин. – Их же не сняли! Мы же можем вернуться в любой момент!
– Присутствие детектора плюс отсутствие совести – самая короткая дорога обратно, – согласно кивнул Арти. Дзеди поднял на него изумлённый взгляд. – Лин, дорогой мой, пойми, что мы не можем вернуться. Не имеем права.
– Но почему? – Лин был удивлён до крайности.
– Ты хочешь этим… можно сказать, что людям… показать дорогу домой? К нам домой?… – в голосе Арти звучало ехидство. – Может, отведёшь их туда за руку?! Ты имеешь представление о том, какой след в энергетическом поле оставляет детектор? Это тебе не Дом, мой милый. Это в Доме всё пронизано такими полями, поэтому отдельное поле фактически невозможно выделить из фона. А здесь? Здесь оно спокойное, нетронутое, понимаешь? Кстати, в коридорах я не раз засекал людей, чувствительных к подобным возмущениям и способных их распознать. Удивительно, что до сих пор ещё…
– Постой, – прервал его Дзеди, – значит детектором пользоваться нельзя?
– Ни в коем случае, – кивнул Арти, – ты правильно меня понял. И думать об этом забудьте. Ходить только пешком.
– Ты прямо как Айкис, – обиделся Лин. – То – нельзя, это – нельзя…
– Я только начал, – ответил ему Арти. – “Нельзя” ещё очень много.
– И что ещё? – обречено спросил Лин.
– Отвечать на любые вопросы, которые касались бы Дома. Ни на какие, вы поняли? Они и по намёкам поймут всё, что им нужно. Кстати, не отвечать никому, то есть даже если человек, задающий вопрос, вам симпатичен.
– А если – очень? – спросил Лин.
– Даже если “очень”. Особенно – если “очень”. Ты удовлетворён?
– Вполне. Продолжай.
– Спасибо. Следующее. Не говорить ни с кем о нашей работе.
– Подумаешь, секрет, – отмахнулся Дени, – чего там интересного?…
– Для тебя – ничего, но для местных жителей… для них ты – клад, сокровищница знаний. Ты скоро в этом убедишься, мой дорогой. Я уже видел некоторые предпосылки.
– Это почему это их заинтересует наша работа? – спросил Лин.
– Да потому, что их уровень несоизмеримо ниже нашего. Понятно?
– Понятно, – Дзеди кивнул. – Но может и не заинтересовать, ведь так?
– Так, – легко согласился Арти, – но посмотрим. Не будем торопить события. И ещё. В присутствие посторонних говорить только на русском.
– Это ещё зачем? – опешил Лин.
– Чтобы у них не было возможности проанализировать наш язык и понять, о чём мы беседуем между собой.
– Если кто-нибудь возьмётся анализировать рауф, – заметил Лин, – я посмотрю, что у него получится! Кто сможет проанализировать полуинтуитивный язык, в котором правил больше, чем слов в словарном запасе среднего обывателя?… Нет, Арти, это нереально. Я сколько лет на нём говорю, а со всеми правилами так до конца и не разобрался. Ты думаешь, что они способны?…
– Давай всё же подстрахуемся, – попросил Арти, – тебе самому спокойнее будет. Всё понятно?
– В общих чертах, – Дзеди поднялся на ноги и принялся мерить шагами камеру.
– Арти, а как ты думаешь, есть хоть какой-то шанс, что нас заберут обратно? – спросил Дени.
– Ты хочешь правду? – по выражению лица Арти было невозможно ничего понять. Дени кивнул. – Такого шанса нет. Удовлетворён?
– Почему? – Лин больше не улыбался, на лице его проступило выражение горестного изумления.
– Точно не скажу, но чувствую, что нет. Обычно интуиция меня не подводила. – Арти пожал плечами и добавил: – До сих пор не подводила.
– Ребята, это же всё из-за меня! – Дзеди покачал головой. – Не понеси меня тогда нелёгкая через Эстен, не вспомни я про эту гряду, что перед Ролом…
– Да ладно тебе, – утешил его Лин, – не переживай. Мы же все это сделали, не ты один. Да и не могли мы этих бедолаг там оставить, ведь правда, ребята?
– Правда, – отозвался доселе молчавший Ноор, – не по человечески бы это было. Вот только…
– Что? – спросил Дзеди.
– Почему она так с ними поступала? – спросил Ноор. – Зачем ей было нужно их…
– …их что? – теперь все смотрели на Ноора, и он продолжил:
– Зачем ей нужно было их убивать?…
– С чего ты взял, что она?… – начал Лин, но Арти его прервал:
– Мы не успели вам сказать тогда, но… пока вы их выводили, мы с Ноором проверили помещение. И нашли утилизатор. В нём – одна органика. Ну, не совсем одна… восемьдесят девять процентов. Я подозреваю, что всё остальное – это одежда. А эти восемьдесят девять…
– Боже, – шепотом сказал Дзеди. – Почему вы раньше не сказали?
– Мы думали. – Арти побарабанил пальцами по столу. – За Ноора я, конечно, не отвечаю, но я сам…
– Тогда всё ясно, – заключил Дени. – Зачем ей свидетели? А в совете у неё столько знакомых, что пальцев на руках и ногах не хватит. Вот от нас и избавились. Я правильно понял?
– Почти, – Арт кивнул, – есть ещё одна маленькая деталь. Совета, как такового, не было. По крайней мере, мы на нём не присутствовали. Так?
– Так, – согласился Дзеди.
– Смею предположить, что его не было вообще, – подытожил Арти, – а вопрос с нами был решён на несколько более высоком уровне.
– Вечные? – удивился Лин. – Неужели они могли оправдать её и так поступить с нами? Это невозможно…
– Вполне возможно. Вы всё поняли?
– Арти, что же нам теперь делать? – тревога, прозвучавшая в голосе Дзеди, заставила остальных повернуться к нему. – Если рассуждать, опираясь на то, что ты сейчас сказал, то… у меня пока выходит вот как: мы должны соблюдать осторожность и не выдавать никакой информации ни о себе, ни о своей работе; мы не должны вступать ни в какие контакты и разговоры; мы должны просто сидеть и терпеливо ждать… чего?! Скажи, ради Бога!
– Если бы я знал, – вздохнул Арти. – Пока я понял, чего делать нельзя. И никак не могу понять, что же всё-таки делать можно.
– Ну, хоть поприкалываться-то разрешишь? – жалобно вопросил Лин. – А то такая скука…
– Не переходя пределов разумного – можно, – сжалился Арти. – Только никого не зли. Понял?
– Ладно, – Лин поднялся со стула. – Пошли по домам, что ли? Спать охота…
– Пошли, – согласился Дени. – Арт, мы уж последний раз по координатам проскочим, хорошо?
– Естественно, – Арт улыбнулся, – пусть дорога будет интересной и приятной!


* * *

Опасность. Вот что он понял. Прошло ещё сколько-то времени. Вначале было странно – к ним в камеры приносили еду, всегда в одно и то же время, смену постельного белья; их три раза в неделю водили в душ. Но с ними никто не разговаривал и вообще не проявлял к ним интереса. Так продолжалось почти три месяца. За это время они несколько раз собирались в комнате Арти, Лин потешался над всё более мрачными прогнозами, которые тот высказывал.
– Ведь ничего не происходит, – с жаром доказывал Лин, – подержат – и обратно!
– Нет, – возражал ему Арти, – нет! Они отпустили нам сколько-то времени на адаптацию. И это время заканчивается.
Арти оказался прав. Ещё через месяц появилась бумага.
Её принесли в комнаты утром, ясным морозным солнечным утром. Принесли совершенно новые люди, не те, что носили еду, не охрана.
– И что нам с этим делать? – полюбопытствовал Лин, который к тому времени освоил язык на вполне приличном уровне.
– Пишите, – ответил ему человек и положил пачку бумаги на узкий стол, стоящий у окна.
– Что? – спросил Дзеди. Его кольнуло неприятное предчувствие.
– Всё, – и человек удалился.
– Ничего не понимаю, – сказал Лин. – Сразимся?
– А как же! – в тон ему ответил Дзеди.
До вечера они вспомнили почти все игры, которые можно было осуществить с помощью бумажного листа – от тривиальных крестиков-ноликов, практикуемых, вероятно, во всей обозримой и необозримой вселенной, до моделирования трёхмерного боя “скивет”, в который играть на бумаге оказалось весьма сложно. Ночью, пока они спали, листы бумаги кто-то унёс, а взамен исписанных появились новые.
– Вот нахалы! – возмутился Лин. – Мы эту партию вчера не закончили, а они…
– Ничего, у нас бумаги ещё много, – утешил его Дзеди, – сегодня я тебе, так и быть, дам фору…
– Это ещё кто кому даст! – Лин хлопнул ладонью по столу. – Это я тебе дам!
Этот день прошёл точно так же, как и предыдущий. И ещё несколько недель происходило то же самое – безделье днём… и исчезающие по ночам листы. В камере Дени и Ноора происходило примерно то же самое, с некоторыми вариациями, правда незначительными. В камере же Арти стопка бумаги, принесённая в первый день, лежала нетронутая и потихонечку покрывалась пылью.
Исчерпав свои игровые возможности, Лин вспомнил про искусство, которому обучился в посёлке. Сложенные из бумаги кораблики, журавлики, лягушечки и прочая дребедень скапливалась в комнате во всё больших и больших количествах. На вопрос охраны: “Что это значит?” Лин невозмутимо ответил:
– Оригами. Понятно?
– Понятно, – ответил один из охраны.
Больше вопросов на эту тему не возникало. А через неделю бумагу перестали приносить. И снова потянулись пустые, ничем не заполненные дни. А потом Арти обнаружил в своей камере следящую аппаратуру, очень примитивную, грубо сработанную… но перепугался так, как никогда в жизни. И в срочном порядке созвал всех на совет.
– Они начали, – Арти был бледен, но полон решимости, – удвойте осторожность!
– Хорошо, Арт, мы постараемся, – Лин ободряюще улыбнулся и похлопал друга по плечу. – Ты только нами руководи по мере возможности, а мы не подкачаем. Пойдёт?
– Конечно. Постарайтесь не делать глупостей, особенно ты, рыжий. И проверьте свои комнаты. Сумеете?
– Наверное, – Дзеди пожал плечами. – А как ты это делал?
– Для начала простучите стены. Только аккуратно. Потом… зеркало у вас там есть?
– Было, – сказал Дени.
– У нас тоже, – добавил Лин.
– За зеркалом посмотрите… и на стенах все неровности и странности проверьте. Отключить сможете?
– Конечно, – Дзеди поднялся. – Потом – к тебе?
– Да. – Арти тяжело вздохнул. – Хотя, конечно, всё это уже без толку.
– Почему? – не понял Ноор.
– Они видели, как вы выходили, – ответил Арти, – и, вероятно, не единожды. Остаётся только одно…
– Что? – спросил Дзеди.
– Можно попробовать дать им понять, что все ваши хождения возможны только с моим участием.
– Зачем? – спросил Лин.
– Чтобы хоть как-то оградить вас от лишних расспросов.
– Но почему – только с твоим? – на лице Дени было написано непонимание.
– Посмотри на себя в зеркало, а затем посмотри на меня. Если ещё вы хоть как-то похожи на местных, то я… – Арт усмехнулся и добавил: – я слишком другой, меня они боятся и все аномальные проявления списывают на мою скромную персону. От души надеюсь, что и на этот раз номер пройдёт.
– А что, и до этого?… – начал Дзеди, но осёкся. – Конечно, как я мог забыть. Ты же сканировал их, они могли заметить…
– Они и заметили, – Арти улыбнулся, – слежку, вероятно, установили немногим позже… Послушайте, ребята! Мы здесь уже полгода, я думаю, вы все поняли, что это – надолго. Не хочу говорить о плохом, но вам, скорее всего, придётся прожить остаток своей жизни здесь… не перебивай, Лин! Я ещё не закончил!… Так вот. Запомните! Что бы с вами не происходило, что бы ни случилось – не позволяйте им вытянуть из вас что-либо, касающееся Дома и вашей прежней жизни. И, конечно, работы. Это – первое. Второе. Держитесь друг друга! Только так вы сможете выжить. Ясно?
– Ясно, – ответил за всех Дзеди, – не ясно только одно: почему ты всё время говоришь “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14