Я захлопнул папку и вызвал лифт.
Марина была дома — из кухни слышался стук кастрюль.
— Что случилось? — спросила Марина, увидев меня.
— Здесь какая-то папка, — сказал я, кладя ее на стол. — Похоже, в ней объяснение причины похищения твоей матери.
Я раскрыл папку и перечитал записку Татьяны Владимировны.
— Теперь понятно, — проговорила Марина, заглядывая мне через плечо. — Вы в ящик, наверное, давно не заглядывали.
— Да кто же мог подумать, что она в почтовый ящик документы бросит.
— Да, трудно подумать.
Я сел к столу и стал рассматривать лежащие в папке документы, Марина отошла к плите, не интересуясь бухгалтерскими счетами, да я и сам в них ничего не понимал.
— О! Смотри-ка! Фантастика! Ты знаешь, как называлась организация, на которую выписаны документы? — воскликнул я. — ЗАО «Фредерик Рюйш». Представляешь?! — Я расхохотался и повернулся в сторону Марины, протиравшей губкой плиту. — Нет, ну таких совпадений не бывает! Я пишу роман о Рюйше, а тут… Удивительно!
Марина подошла, заглянула в бумаги. Я указал пальцем на один из документов.
— Да, действительно, — прочитав название, сказала она. — Редкое совпадение, тем более что Рюйш не так уж и известен.
— Вообще, считай, неизвестен.
Я перелистнул еще страницу и стал разглядывать графики, счета. И чем больше я вчитывался, пытаясь понять смысл бухгалтерских выкладок, тем больше лицо мое вытягивалось и округлялись глаза. Меня даже бросило в жар.
— Вот черт! Ничего себе. — Слюнявя пальцы, я, лихорадочно перелистывал бухгалтерские счета и больше уже ничего не говорил, только хмыкал, цокал языком и восклицал бессвязности.
Передо мной были счета и бухгалтерские документы об аренде помещения, покупке сопутствующих для бальзамирования материалов, печати рекламных буклетов, но самое главное — документы о покупке покойников с краткими их характеристиками.
«Женщина, приблизительно 60 лет, одинокая, погибла ввиду несчастного случая. Родственников не имеет. Рост 152 см, вес 46 кг… Мужчина, 55 лет, погиб в ДТП, не опознан, рост 165 см, вес 74 кг… Мужчина, приблизительно 40 лет, бомж, родных не имеет, рост 176 см, вес 62 кг». Против каждого стояла цена в рублях и подпись получателя. Внизу документа подпись главного бухгалтера, коммерческого директора, и стояла печать. Причем в разных моргах и, как я заметил, цены тоже были различны.
Я пребывал в каком-то абсурде. Я понимал, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Потому что это мое! Это я выдумал! Но это было.
И документы с подписями лежали передо мной. Господи! Куда же я влип?! Я оказывался героем собственного романа, а это уже бред… Это галлюцинация! Этого не может быть!!
Я потер лоб, рука была влажная от пота. Чертовщина какая-то. Я продолжал листать документы: счета за аренду помещения, за покойников, за покупку химикатов, снова за покойников… Сколько же их тут?
Я зачем-то принялся пересчитывать мертвецов… Дошел до сорока двух, сбился… Тьфу! Проклятие! Захлопнул папку.
Марина гремела у меня за спиной кастрюлями.
— Я пойду в кабинет, — сказал я, поднимаясь.
— Может быть, пообедаем? Я щи приготовила, — сказала она.
— Мне нужно побыть одному.
Я взял папку и направился в кабинет. Марина проводила меня тревожным взглядом.
Я уже полчаса лежал на диване в кабинете, глядя в потолок. Мысли мои путались, не находя объяснения этому странному совпадению. Это было невероятно, но впервые роман бесцеремонно влезал в мою жизнь. Или это жизнь влезала в мой роман? Кто на самом деле знает все пути тонких энергий? Но это безумие! Когда автор работает с такими категориями, он так или иначе находится в зоне риска, на грани с безумием, и так или иначе рискует своим здравым умом. Единственное, что радовало меня во всех моих размышлениях, это то, что я каким-то удивительным образом предугадал будущие события и уже выразил их в своем романе. Предугадали же братья Стругацкие в своем «Пикнике на обочине» Чернобыль. Они и думать не думали о катастрофе такого масштаба, просто написали, а тут вдруг тресь!
И вот тебе Зона. А может быть, я предугадал эту компанию по бальзамированию трупов? Теоретически секрет Рюйша запросто мог оказаться в России, оказалась ведь в Петербурге вся его коллекция. Сейчас нигде в мире нет его препаратов, только у нас в Кунсткамере. А попади этот рецепт к оборотистым бизнесменам, его запросто можно использовать для собственного обогащения. Раньше, в советское время, использовать рецепт этот по понятным причинам было нельзя, а теперь пожалуйста, плати денежки. И так совпало, что в это время я начал писать роман, а они развивать свое производство… Все равно бред! Не может быть такого совпадения… Ну да ладно… Нужно отвлечься, нужно отвлечься… Я поднялся, сел к компьютеру и открыл незаконченный роман…
Глава 26
У МОНСТРОВ НЕТ НАЦИОНАЛЬНОСТИ
Россия, середина XVIII века
Кричал так громко, что было слышно далеко вокруг. Внятного ничего не произнося.
Петр I
Славно жилось уродливому карлику Фоме в Кунсткамере. Привезли его из деревни Зажигалово, забрав из нищей крестьянской семьи, где был он обузой. Приехал как-то в Зажигалово купец уродов и купил Фому, а родня только рада была избавиться, потому как лишний рот.
Самому Фоме жизнь в столице приглянулась. В то время много уродов в Петербург со всей страны везли, но Фома был смышленым малым. Он сразу смекнул, что не господа здесь, в столице российской, главные, а уроды. И как только приходили господа на уродов в банках поглазеть, так сразу и Фому с товарищами вызывали. Покажи, дескать, Фома, какой ты красавец. В деревне Фому считали уродом, дразнили и издевались над ним. А здесь, наоборот, уважали. Сам царь Петр восхищался им, а уж дамы-то совсем прохода карлику не давали. Бывало, поймают его в коридоре Кунсткамеры и вот тискают, тискают его…
Устроили работать Фому в кочегарах с двумя другими уродами, Яковом и Степаном. Но Фома был умнее их, поэтому любили его господа больше и баловали сильнее.
По Петербургу ходили слухи, что подавляющее большинство уродов мужеского рода обладают завидной мужской силой, потому женщины, дабы проверить слух, к уродам захаживали частенько. Возможно, кто-то нарочно распускал подобные слухи для какой-то своей надобности, возможно, что зарождались они в тайной канцелярии, чтобы привлечь внимание к уродскому племени хоть бы и таким образом. Но в слухах этих была значительная доля правды, потому что стали бабы незамужние от уродов нести. Да и не просто рожать, а сразу двойню или тройню. Часто рождались дети без следов уродства родителя, от этого популярность уродов только возрастала.
Особенно мужской силой среди монстров славился истопник Фома с клешнями вместо рук и ног. Дамы легкомысленного поведения находили в этом уродстве особую интимно-привлекательную пикантность. Было у Фомы, по рассказам современников, десять законных детей в браке и еще тридцать вне брака. Сильный мужчина был Фома. Даже и многие жены высокопоставленных вельмож часто заезжали в Кунсткамеру под видом любви к естественным наукам. Царь поощрял эту любовь к «наукам», что в конечном итоге спровоцировало небывалый рост рождаемости в Петербурге. Посещение уродов вошло в моду.
Раньше монстры не могли иметь детей, да и при существующей религиозной морали никому и в голову не могло прийти ребенка от монстра родить. А здесь высочайше была объявлена государственная программа: табак курить, бороды брить, монстров рожать. И монстры не преминули воспользоваться благоприятным моментом. Эх, если бы знал Петр, на что обрекает любимую им страну…
Почти двадцать лет со всей России и из-за рубежа в Петербург поступали уроды. Через десять лет после смерти Петра Великого, уже при Екатерине, ввоз в столицу монстров был ограничен. Но было уже поздно. Россия, да и все человечество пошли уже по совершенно иному пути развития.
Хитрые, вживчивые потомки уродов, постепенно захватывая власть в столице, потянулись и в Москву, в другие города России… У последующих поколений уродства на внешности вылезали не всегда, иногда картавинка легкая в речи, или рука вдруг сохнуть начинала… Но чаще это выражалось в невидимом, внутреннем их состоянии, в какой-то патологической жестокости: с виду человек как бы обыденный, ничем не отличимый от нормального, но все же что-то у него внутри искажено. Потому если душегубство и совершит, то не будет маяться да страдать душевно, как всякий нормальный человек, а вместо этого пойдет и еще кого-нибудь убьет. Оттого что не человек он — монстр.
Первое время в документах монстров ставили штамп желтого цвета, обозначавший, что носитель сего монстр или порожден монстрами, что не давало возможности занимать посты на государевой службе. Но потом, при Елизавете Петровне, штампы отменили, и монстры растворились в народной толпе. Но это было не так уж и важно. Человеку из простого звания попасть на государеву службу, а особенно проникнуть в круги дворянские, а еще пуще того аристократические круги было не просто, тем более потомку монстра. Но совсем другое дело стало, когда к власти пришли большевики. Да и большевики ли пришли к власти, или все те же монстры — доподлинно неизвестно. Тогда документы стали менять, и Иванами, не помнящими родства, стали, почитай, все жители страны. Тут монстрам жизнь сделалась сладкая. Заняли они посты высокие да самые высокие. И по сей день правят. Оттого и народ страны, нефтью, лесами да недрами богатой, в нищете прозябает и прозябать будет — оттого что монстры правят. Сколько же их, потомков уродов, в Смольном, в Кремле и Государственной думе не возьмется пересчитать никто.
И уж точно никто не догадается поставить им в паспорте желтый штамп.
Не знал всего этого Фома-истопник, не ведал, как высоко потомки его взлетят. Жил-поживал на казенных харчах и радовался счастью своему уродскому. Единственное, что омрачало жизнь Фомы — доктор Блюментрост, управлявший Кунсткамерой. Уже после смерти Петра Великого взял он на себя полноту власти в Кунсткамере и установил нечеловеческие правила распорядка. Сильно обижал он Фому, мыться заставлял, ногти на клешнях стриг, волосы обрезал… И решил Фома ему за издевательства эти отомстить. Долго приглядывал за ним Фома, по кабинетам Кунсткамеры хвостом ходил и однажды подглядел, как доктор Блюментрост прячет в железный шкаф тетрадь какую-то. Сразу смекнул Фома, что тетрадь эта для него ценность великую представляет.
Ночью, проникнув в кабинет Блюментроста, Фома выкрал тетрадь. Грамоте Фома был не обучен, поэтому спрятал тетрадь за котел. Ну и переполох поднялся из-за этой тетради! Многих знатных вельмож в тайную канцелярию отправили и пытке немилосердной на дыбе подвергли. И если бы поймали Фому, уж его казнили бы лютой казнью. Но Бог Фому миловал. Кто на него подумает? А враг его Блюментрост вскоре от расстройства занемог да и умер. А счастливая звезда Фомы еще долго светила на петербургском небосводе, до самой его смерти в преклонных годах. Тетрадку же хитрый уродец не выбросил, а обернул да запрятал подальше за котел, а потом, перед смертью уже, передал своим детям многочисленным. Да и они читать не умели, а пронесли тетрадь до других своих потомков. Те в грамоте разумели, но в тетрадке ничего не поняли, а передали другим своим потомкам — монстрам грамотным. А уж они все вдруг и поняли.
Глава 27
САСИПАТРОВ-СРЕДНИЙ
На лестнице стоял Максим, рядом на стуле сидела его бабушка. Максим нетерпеливо давил кнопку звонка, уже не соблюдая своего обычного кода.
Антон смотрел в глазок и не открывал. У него просто рука не поднималась открыть своему мертвому другу с его мертвой бабушкой. Антон помнил, что своими руками ощупывал зашитую на темени сухую кожу старушки, а теперь вот они оба…
— Ты чего не открываешь? — В прихожую вышла Даша в халате.
— Тише, там Максим мертвый с бабушкой явился, — прошептал бледный Антон еле слышно и почему-то добавил: — За мной.
— Да, конечно, за тобой, ты же искал его две недели.
Даша решительно отстранила Антона от двери и открыла замок.
— А я думал, никого нет! — воскликнул Максим, входя. — Свет, смотрю, горит, а на звонки никто не открывает, думаю, умерли вы там все, что ли. Здорово, Антон, ты чего-то бледненький, — повернулся он к Антону, стоявшему тут же у вешалки и безвольно глядевшему на друга.
— Там еще старушка, — сказала Даша, выглядывая на лестницу.
— Бабушка моя.
Максим вышел на лестницу и, подняв старушку на руки вместе со стулом, внес в прихожую.
— Можно она у вас посидит немного? Потом я ее заберу, — попросил он Антона, который только пожал плечами на это.
— Да нефиг делать! Пусть присутствует, — ответила за него Даша. — Слушай, а это чучело ее, да? Клево! — Она наклонилась над сидящей старушкой и заглядывала ей в лицо, потрогала пальцем нос, постучала костяшками пальцем по черепу. — Слушай, а как живая. А?
— Я думал, ты уже того, — сказал Антон, постепенно приходя в себя. — А кто тебе бороду-то сбрил, это же твоя индивидуальность была.
Он все еще не доверял своим глазам и никак не мог поверить, что братьям Сасипатровым удалось оживить Максима.
— Для конспирации.
— А-а, тогда понятно, — как-то отвлеченно проговорил Антон.
— Да очнись ты, Антон! Все хорошо. Все хорошо так, как лучше не бывает. Живой я, вот бабушку мне подарили. Будет теперь у меня дома стоять… — и, бросив на нее взгляд, — в смысле, сидеть, — посмотрел на отвлеченного Антона, обнял его за плечи. — Да ладно! Живой я! Живой!
— Я вижу, что живой, — словно очнувшись от его воздействия, проговорил Антон. — Но я же тебя там видел… Неужели эти дурики тебя все-таки оживили?.. Как это им удалось?.. Я же у них труп разъятый видел…
— Какие еще дурики? Ты чего? Пойдем-ка в кухню, я тебе расскажу все.
Они направились в кухню. Восхищенная Даша тем временем изучала забальзамированную старушку: она отогнула платок у нее на голове и заглянула на зашитое темя, о котором говорил Антон…
— Во, клево!.. — шептала она восторженно. — Ну супер!
— Все-таки я ничего не понимаю, — сказал Антон, усаживаясь на табуретку. — Я ведь тебя своими глазами видел. Вот такого. — Он растопырил на руках пальцы и, сделав зверскую гримасу, показал другу.
— Да видел, видел… Давай я все сначала расскажу.
Когда они расстались с Антоном, Максим отправился домой. Он уже почти дошел до своей парадной, как его окликнул мужчина среднего роста и спортивного телосложения в бейсболке.
— Тебя нельзя идти домой, — сказал он. — Ты знаешь тайну этого проклятого музея. Теперь твоя жизнь ничего не стоит.
Максим почему-то сразу поверил незнакомцу. Они решили зайти в кафе и поговорить подробнее. Мужчину звали Николай. Месяц назад, случайно посетив музей восковых фигур, он обнаружил в нем мумию своей жены, умершей два года назад. С тех пор он стал изучать способы бальзамирования, посещать Публичную библиотеку, читать научные статьи на тему бальзамирования трупов, попутно изучил способ древних египтян, так что теперь и сам мог промышлять этим ремеслом. Но самое главное — он следил за музеем и его сотрудниками. Как тело его жены, похороненное на Богословском кладбище, могло оказаться в этом музее? Скорее всего, здесь работала целая индустрия по похищению покойников из моргов, с кладбищ и бальзамированию их каким-то неизвестным способом. Николай нигде не нашел его описания. Египетский способ мумифицирования не подходил, существовали упоминания о старинных рецептах бальзамирования древних шумеров и скифов, но рецепты эти были утеряны. Николай предполагал, что работает целая шайка. Но сколько он ни следил за музеем, никаких криминальных элементов не замечал. В музее работали только старушки-смотрительницы, похоже, не подозревавшие о том, что оберегают на самом деле, да еще директор музея, толстый и безобидный человек. За эти два месяца в музей не привозили никаких новых экспонатов — ни в гробах, ни в саванах — или делали это очень скрытно. Николай заметил, что директор музея остается ночевать в задней комнате, расположенной за демонстрационными залами. Возможно, в музее имелся еще один вход. Но сколько Николай ни пытался разыскать его, все было безрезультатно.
Тут же в кафе они договорились с Максимом работать сообща. То, что какие-то подонки крадут из могил и моргов свежие трупы, было очевидно. Возможно, сделав нужное количество экспонатов, они остановили свой бизнес — не устраивать же из покойников столпотворение, тем более, что имеющиеся залы были уже плотно заставлены. Николай запретил появляться Максиму дома — пусть уж лучше все думают, что его выкрали. Никак Максим не думал, что Антон бросится его разыскивать на следующий же день. Конечно, его нужно было предупредить, но Николай запретил, сказав, что все его поведение должно быть естественным. Естественным и было: Антон в это время разыскивал его по всему городу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25