А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

С осторожной живостью, отчасти ее успокоившей, Линли отставил в сторону укрепляющее снадобье с бренди и послал на кухню за бульоном, чтобы она подкрепилась. Затем он вышел переговорить с Закери, ожидавшим за дверью.Наконец муж вошел к ней. Он осторожно взял кресло и придвинул к кровати.– Мне понравился этот доктор Линли, – пробормотала Холли.– Я так и думал, – сухо отозвался он. – Я чуть было не дал ему от ворот поворот, когда увидел, каков он из себя. И впустил его только из-за его превосходной репутации.– Ах, ну… – Холли с усилием слабо махнула рукой, прекращая разговоры о красивом эскулапе. – Наверное, он достаточно хорош собой… на вкус тех, кому нравятся золотистые Адонисы.Закери усмехнулся:– К счастью, вы предпочитаете Гадеса, бога подземного царства.Она издала некий звук, который должен был символизировать фырканье.– Именно на него вы и похожи в настоящий момент… И это не случайное сходство, – улыбнулась она, разглядывая его. Он, как всегда, был невозмутим и самоуверен, его беспокойство выдавала только мертвенная бледность лица. – Каков диагноз доктора Линли? – спросила она шепотом.– Тяжелый случай инфлуэнцы, – небрежно ответил Закери. – Вам нужно лежать, набраться терпения, и вы…– Это тиф, – прервала его Холли.Естественно, врач посоветовал ему скрыть от нее правду, чтобы она не волновалась. Она подняла тонкую бледную руку и показала ему маленькое розовое пятно на сгибе локтя.– На животе и груди у меня их еще больше. В точности как у Джорджа.Закери сосредоточенно смотрел на свои ботинки, засунув руки в карманы. Он казался погруженным в глубокую задумчивость. Но когда он поднял глаза, она увидела в них ужасный страх. Она похлопала рукой по кровати. Он медленно подошел, сел и опустил свою тяжелую голову к ней на грудь. Обхватив руками его сильные плечи, Холли прошептала:– Дорогой мой, я выздоровею.Он содрогнулся всем телом, а потом с пугающей быстротой овладел собой и выпрямился.– Конечно, – сказал он.– Отошлите Розу, чтобы она не заразилась. К моим родителям в деревню. И Элизабет, и вашу матушку…– Матушка хочет остаться и помогать ухаживать за вами.– Но она рискует… – запротестовала Холли. – Заставьте ее уехать, Закери.– Мы, Бронсоны, чертовски крепкий народ, – усмехнулся он. – Когда в трущобах начинались эпидемии, нас ничто не брало. Скарлатина, лихорадка, холера… – Он махнул рукой, словно отгоняя комара. – Мы не заразимся!– Еще недавно я могла бы сказать то же самое о себе. – Она улыбнулась пересохшими губами. – Раньше я никогда по-настоящему не болела. Интересно, почему же я свалилась теперь? Ведь ухаживала за Джорджем все время, пока он болел тифом, и ничего.При упоминании о ее покойном муже Закери побелел, насколько это еще было возможно. Он испугался, что ее ждет такой же конец, как и Джорджа.– Я поправлюсь, – повторила Холли. – Нужно только поспать. Разбудите меня, когда принесут бульон. Я выпью все до капли… чтобы показать вам…Но она забыла и о бульоне, и обо всем на свете, потому что налетели страшные сны и весь мир исчез в их лихорадочном водовороте. Она устала от них и все же не могла прекратить их поток. От нее больше ничего не зависело, и день превратился в ночь.Временами она чувствовала, что Закери рядом. Она припадала к его большим, ласковым рукам, слышала его успокаивающее бормотание, а тело ее в это время корчилось от боли. Он был такой сильный, такой энергичный, такой живой, и она тщетно пыталась вобрать в себя хоть немного его жизненной силы. Но он не мог передать ей свою силу, не мог защитить ее от свирепого жара. Она должна была сама бороться, и, усталая, охваченная отчаянием, она чувствовала, как ее воля к выздоровлению начинает таять. И с Джорджем было то же самое. Тиф требователен и жесток, он иссушил его, и в нем пропало желание жить. До сих пор Холли не понимала, как ему было трудно, а теперь она простила ему, что он перестал сопротивляться. Она сама была очень близка к этому. Мысль о Розе и Закери еще не утратила над ней власти, но она так устала, и боль уводила ее от них, не давая передышки. * * * Прошло три недели с тех пор, как Холли слегла. Недели, которые навсегда останутся в памяти Закери как время непрекращающихся страданий. Хуже, чем бред, для него были периоды, когда она приходила в сознание и, нахмурив лоб, шептала заботливые слова. Он не ест и не спит как следует, говорила она. Он должен получше заботиться о себе. Скоро она пойдет на поправку, говорила она… сколько это уже продолжается?.. Ну что же, тиф бывает не дольше месяца. И как только Закери позволял себе поверить, что ей и в самом деле лучше, она снова погружалась в лихорадочный бред, а его охватывало еще большее отчаяние, чем прежде.Он удивлялся, когда за завтраком ему подавали газету. Проглотив немного хлеба или фруктов, он бросал взгляд на первую страницу – не для того, чтобы читать, но для того, чтобы изумиться: в мире все идет по-прежнему! Его жизнь летела под откос, умирала любимая, и при этом в деловом, политическом мире, в свете события шли своим чередом. Правда, его испытание на выносливость не осталось незамеченным. По мере того как распространялось известие о болезни Холли, начали приходить письма.Все, начиная с самых верхов и кончая людьми попроще, хотели выказать сочувствие и пожелать здоровья заболевшей леди Бронсон. Аристократы, дотоле относившиеся к новобрачным разве что не с открытым презрением, теперь явно стремились проявить свое расположение. Казалось, по мере развития болезни популярность Холли возрастает и все начинают претендовать на звание ее друзей. Сколько лицемерия, угрюмо думал Закери, глядя на главный вестибюль, заполненный вазами с цветами, корзиночками с желе, блюдами с бисквитами, фруктовыми напитками и серебряными подносами, на которых громоздились кипы посланий. Случалось даже, что кто-то заходил, не боясь заразиться, и Закери испытывал дикарское наслаждение, выгоняя визитеров. В дом он впустил только одного, того, кого ожидал, – лорда Блейка, графа Рейвенхилла.Почему-то Закери понравилось, что тот не принес очередной бесполезной корзины с деликатесами или ненужного букета. Лорд Блейк пришел утром, он был одет скромно, и его белокурые волосы отливали золотом даже в сумрачном вестибюле. Закери никогда не смог бы стать другом этому человеку – своему сопернику, претендовавшему на руку Холли. Но он чувствовал к нему невольную благодарность: Холли передала ему слова Рейвенхилла о том, что следует слушаться сердца, а не исполнять пожелания Джорджа Тейлора. То, что Рейвенхилл поддержал Холли в момент трудного выбора, заставило Закери отнестись к нему немного лучше.Гость подошел к нему, пожал руку, потом внимательно вгляделся. От светлых серых глаз не укрылись налитые кровью глаза Закери и его поникшая, исхудалая фигура. Внезапно Рейвенхилл отвел глаза и потер подбородок, словно обдумывал важную проблему.– О Боже, – прошептал он наконец.Закери с легкостью прочел его мысли: если бы Холли не была серьезно больна, ее муж не выглядел бы так ужасно.– Можете подняться к ней, если хотите, – бросил Закери.Жесткая усмешка тронула аристократические губы Рейвенхилла.– Не знаю, – проговорил он еле слышно. – Не знаю, смогу ли выдержать это во второй раз.– Ну, как хотите.И Закери, чтобы не видеть муку, исказившую лицо собеседника, резко повернулся и вышел. Он не желал иметь с ним общее горе, воспоминания и ничего вообще. Он давно уже холодно сообщил матери, Мод, экономке и всем слугам, что если они позволят себе заплакать, то будут отправлены из дома сию же минуту. Настроение у прислуги было спокойное, тихое и, как ни странно, безмятежное.Не заботясь о том, куда направится Рейвенхилл, что станет делать и как найдет без посторонней помощи комнату Холли, Закери принялся бесцельно бродить по дому, пока не оказался в бальном зале Там было темно, окна закрывали тяжелые портьеры. Он отодвинул бархатную драпировку и закрепил ее, так что длинные полосы солнечного света легли на блестящий паркет и стену, обитую зеленым шелком. Уставившись в огромное зеркало в позолоченной оправе, он вспомнил давнишние уроки танцев и как Холли стояла рядом и с серьезным видом объясняла ему всякие па, а он мог думать только о том, как он ее желает, как он ее любит.Ее теплые карие глаза смеялись, когда она шутливо говорила: «Я бы не хотела, мистер Бронсон, чтобы вы слишком часто использовали во время уроков танцев ваш боксерский опыт. Вряд ли мне понравится вступить с вами в кулачный бой».Закери медленно опустился на пол и сел, прислонившись спиной к стене. Глаза его были полузакрыты, голова поникла. Он вспоминал. Он так устал, он не мог ни есть, ни спать, и печаль не отпускала его ни на секунду. Он приходил в себя, только когда наступала его очередь ухаживать за Холли и он мог ежеминутно убеждаться, что она еще дышит, что пульс у нее все еще бьется.Прошло пять минут – а может статься, и пятьдесят, – и Закери услышал, как в темном сверкающем огромном зале раздался чей-то голос:– Бронсон.Он поднял голову и увидел Рейвенхилла, стоявшего в дверях. Граф был бледен и мрачен, но самообладание его казалось сверхъестественным.– Я не знаю, умрет ли Холланд, – заявил он, – она совсем не кажется такой изнуренной, каким выглядел Джордж на этой стадии болезни. Но я уверен, что у нее начался кризис и необходимо послать за врачом.Он не успел договорить, как Закери убежал. * * * Холли проснулась в какой-то блаженной прохладе, боль и жар отпустили, она расслабилась и ожила впервые за эти недели. Как хорошо, удивленно подумала она и жадно огляделась, намереваясь поделиться этой замечательной новостью с Закери. Ей хотелось увидеть его и Розу, объяснить им, что страдания последних дней наконец миновали. Но рядом никого не было, и она стояла одна среди прохладного, солоноватого тумана, какой бывает на берегу моря. Она колебалась, не зная, куда идти, недоумевая, как она здесь оказалась. Но тут ее поманили слабые нежные звуки. Казалось, где-то там, впереди, плещет вода, чирикают птицы, шелестит листва. Она побрела туда, ее члены наливались силой, чистый воздух наполнял грудь. Постепенно завеса тумана пала, и она оказалась между блестящей синей водой и бархатными зелеными холмами, которые покрывали роскошные экзотические цветы. Она наклонилась над одним из них с бархатистыми персиковыми лепестками, и его аромат опьянил ее. Ей захотелось смеяться от внезапно нахлынувшей радости. Ах, она уже забыла, каково это – быть совершенно счастливой, какими бывают только невинные дети.– Какой добрый, какой прекрасный сон! – воскликнула она.Ей ответил смеющийся голос:– Ну, это не совсем сон.Она в растерянности обернулась, ища, откуда донесся этот мучительно знакомый голос, и увидела, что к ней приближается какой-то человек. Он остановился и посмотрел на нее синими глазами, которые она никогда не забывала.– Джордж, – сказала она. * * * Светлая свежая кожа Холли приобрела сливовый оттенок, дышала она часто и прерывисто и вся горела. Глаза были полуоткрыты и странно неподвижны. Одетая в белую сорочку, покрытая одной легкой простыней, она казалась маленькой и беззащитной, как ребенок в своей колыбели. Она умирает, в оцепенении решил Закери. О том, что будет потом, он думать не мог. Да, собственно, и не будет ничего. Не останется ни надежд, ни ожиданий, ни нежности, ни счастья, словом, его жизнь закончится тогда же, когда умрет Холли. Он молча стоял у стены, пока доктор Линли осматривал больную. Пола и Мод тоже вошли в спальню, стараясь изо всех сил не выдавать своих чувств.Доктор подошел к Закери и тихо сказал:– Мистер Бронсон, единственное, что я могу сейчас сделать для вашей жены, – это дать ей что-нибудь, что облегчит ее уход в мир иной.Закери не требовалось дальнейших объяснений. Линли предлагал дать Холли снадобье, от которого она спокойно уснет, миновав последнюю, самую мучительную стадию тифа. Он услышал собственное дыхание – слишком быстрое, слишком легкое, отчасти похожее на дыхание Холли. Потом понял, что она дышит как-то иначе, и взглянул на кровать: Холли дышала с трудом.– Агония! – прозвучал испуганный голос Мод.Закери почувствовал, как что-то оборвалось у него внутри. Он уклонился от внимательного взгляда Линли.– Уходите, – прохрипел он, едва удерживаясь, чтобы не оскалить зубы и не зарычать, как разъяренный зверь. – Оставьте меня с ней наедине. Сию минуту!Они подчинились без возражений, что несколько удивило Закери. Его мать, выходя, заплакала, уткнувшись в платок. Он запер за ними дверь и подошел к кровати. Затем сел на постель и обхватил Холли, не обращая внимания на слабый протестующий стон.– Я пойду за вами и в следующей жизни, если она у меня будет, – прошептал он ей на ухо хрипло. – Вы никогда от меня не избавитесь. Я пойду за вами и в рай, и в ад. – Он шептал и шептал, прижимая ее к себе, как если бы таким образом можно было удержать жизнь в ее теле. – Останьтесь со мной, Холли, – яростно бормотал он, скользя губами по ее горячему, влажному лицу и шее. – Не уходите. Вы останетесь, черт бы вас побрал!И наконец, когда из его стиснутого спазмом горла уже не вылетало ни звука, он опустился на постель рядом с ней и спрятал лицо на ее пылавшей груди. * * * Это действительно был Джордж, но выглядел он как-то иначе, чем при жизни. Он казался очень молодым, глаза у него сияли, весь он лучился силой и здоровьем.– Холли, милая, – сказал он, тихо смеясь и явно наслаждаясь ее удивлением. – Вы не думали, что я выйду вас встречать?Хотя ей и было приятно его видеть, Холли отшатнулась, почему-то боясь прикоснуться к нему.– Джордж, но почему мы вместе? Я… – Она задумалась, и радость ее померкла, ибо она поняла, что соединилась с ним в ином мире, чем жила до сих пор. – Ах! – воскликнула она, и вдруг глаза у нее защипало, и она почувствовала страшное одиночество.Джордж наклонил голову и посмотрел на нее с ласковым сочувствием.– Вы не готовы к этому, да?– Да, – ответила она, все больше отчаиваясь. – Джордж, неужели все кончено? Я хочу сейчас же вернуться обратно!– В эту тюрьму для тела, к мучениям и борьбе? Не лучше ли пойти со мной? Здесь есть места еще более прекрасные, чем это. – И он протянул ей руку. – Позвольте проводить вас туда.Она яростно затрясла головой.– Ах, Джордж, вы могли бы предложить мне хоть тысячу райских мест, но я ни за что… Там есть один человек, я ему нужна, и он мне…– Да, я знаю об этом.– Знаете? – Ее изумило, что лицо его не выразило ни упрека, ни сожаления. – Джордж, я должна вернуться к нему и к Розе! Пожалуйста, не вините меня, вы же знаете, я вас не забыла, не перестала вас любить, но… ах… как я люблю его!– Да, я понимаю. – Он улыбнулся и убрал руку. – Я никогда не стал бы вас упрекать в этом, Холли.Хотя она не сделала попыток отойти назад, казалось, расстояние между ними увеличилось.– Вы встретили супруга вашей души, – заметил он.– Да, я… – Ей показалось, что ее накрыло какой-то волной, а когда волна схлынула, она обрела удивительную ясность. Как хорошо, что он все понимает. – Да, это так.– Это хорошо, – прошептал он. – Вам удивительно повезло. Когда я попал сюда, я жалел только об одном. При жизни я так мало делал для других людей. Сколько несущественного занимало наши мысли! Существует только любовь, Холли… наполните ею вашу жизнь, пока это возможно.Она смотрела ему вслед, и ее снова и снова охватывало смятение.– Джордж! – неуверенно окликнула она его – ведь ей хотелось так о многом спросить. Он остановился и оглянулся.– Скажите Розе, что я за ней присматриваю, – ласково улыбнулся напоследок Джордж и исчез.Она закрыла глаза и почувствовала, что опускается, падает слишком быстро, снова в жар и темноту, где воздух дрожит от яростного рычания, обвивающегося вокруг нее, точно цепи. Сначала ее испугала эта стремительность, но потом она поняла ее причину. Руки ее казались неимоверно тяжелыми, словно были окованы железом. После чудесной легкости ее небесного видения было трудно снова привыкать к этой боли и болезни. Но она с радостью приняла их, понимая, что ей даровано время побыть с тем, кого она любит больше всех на свете. Она протянула руку к губам мужа, остановила поток отчаянных слов и почувствовала, как губы его дрожат под ее пальцами.– Тише, – прошептала она, радуясь, что его яростная литания стихла. Говорить было ужасно трудно, но она изо всех сил старалась, чтобы он ее понял. – Тише… все хорошо…Она подняла тяжелые веки и посмотрела на бледного, безумного Закери. Черные глаза были горестно бездонны, на концах ресниц висели слезы. Она медленно погладила его окаменевшее лицо, и оно стало оживать под ее рукой.– Холли, – вымолвил он. Голос его дрожал и звучал невероятно смиренно. – Вы… вы останетесь со мной?– Конечно, останусь. – Она вздохнула и улыбнулась, не убирая руки с его лица, хотя на это уходили все ее силы. – Я никуда не уйду… любимый. Эпилог – Выше, мама, выше!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34