– Никаких, – заверила Иветт, не желая доставить ему удовольствие. Она забрала волосы под шляпу и затянула шнурок под подбородком. – Между прочим, где Юл? Или мне так и не позволят даже поздороваться с ним?
Дик, видимо, хотел ответить резкостью, но передумал и спокойно сообщил:
– Юл работает здесь только днем, а утром помогает матери в домике для гостей.
– Анна…
– Она заведует там всем, – пояснил Дик и, не обращая внимания на удивление Иветт, спросил: – Может, пустишь лошадь галопом?
– Да-да… – рассеянно отозвалась Иветт, натягивая поводья.
Она размышляла об Анне, но, когда Дик пришпорил жеребца и стал стремительно удаляться, отбросила прочь все мысли. Нет! Она не разучилась ездить, просто давно не имела практики. Спина заныла от напряжения, но Иветт, понукая лошадь, мчалась вперед, изо всех сил стараясь не отстать от Дика.
Всадники въехали в лес, где солнечные лучи, просачиваясь сквозь ветви деревьев, образовывали на земле причудливые узоры. Где-то, спрятавшись в кронах, пели птицы, и их многоголосье сливалось с жужжанием пчел, кропотливо собирающих пыльцу.
Но вот лес кончился, и теперь они скакали по дороге, петляющей через ухоженные возделанные поля. У Иветт сложилось впечатление, что их путешествие имеет вполне конкретную цель, она недоумевала, куда Дик везет ее, но расспрашивать посчитала ниже своего достоинства.
Вскоре ее терпение было вознаграждено: когда они оказались на вершине холма, внизу заблестели крыши домов.
Зачем он привез меня сюда?! – запаниковала Иветт, узнав Сент-Саймонс-Бич. Первым ее побуждением было повернуть кобылу обратно, но мысль о том, что Дик наверняка сочтет ее поведение трусливым и вообразит Бог знает что, заставила Иветт передумать. Стиснув зубы, она продолжала путь.
Когда они въехали в поселок, изумлению Иветт не было границ. Вместо обветшалых лачуг она увидела добротные одноэтажные домики, лужайки перед которыми окаймляли аккуратные пестрые цветочные бордюры. Иветт смотрела и не верила своим глазам.
– Это сделал твой отец?! – воскликнула она потрясенно.
Дик пожал плечами.
– Что, трудно поверить?
– Честно говоря, да. – Иветт растерянно покачала головой. – Это невероятно!
– Да, пожалуй… – Дик глубоко вздохнул и, чуть отпустив поводья, направил жеребца по дороге между домами. – Как я сказал прошлой ночью, я хочу показать тебе кое-что.
Иветт удивленно посмотрела на него.
– Как, сюрпризы еще не закончились?
Дик не успел ответить. Их появление в поселке явно привлекало внимание, и женщина, вышедшая на веранду одного из домов, увидев их, радостно помахала рукой.
– Доброе утро, Дик! Могу я чем-нибудь помочь?
– Здравствуй, Пегги! – приветливо отозвался Дик, приподнимая шляпу.
Господи, неужели это Пегги Треверс, мать Дэна? – подумала Иветт.
– Ведь ты помнишь Иветт, не правда ли? – спросил Дик у Пегги, и женщина радушно улыбнулась Иветт.
– Здравствуйте, миссис Доул! Я слышала, вы вернулись в Олтамахо? Бьюсь об – заклад, что вы не ожидали найти здесь столько перемен?
– Нет… – Иветт заставила себя улыбнуться. – Как ты, Пегги? Выглядишь на миллион долларов.
И действительно, Пегги выглядела отлично, даже беременность была ей к лицу. А не нашел ли Дик в этом доме утешение? – вдруг подумала Иветт. Яблоко от яблони…
– О, у меня все замечательно, – щебетала между тем Пегги, – лучше и быть не может, с тех пор как благодаря Дику мы перебрались в эти чудесные дома! Нам больше не на что жаловаться.
– Благодаря Дику… – машинально повторила Иветт и покосилась на бывшего мужа. – Да. Я понимаю. И когда должен появиться малыш?
– Через пару месяцев. Мне все-таки хотелось бы что-то сделать для вас. Может быть, выпьете лимонаду со льдом?
– Нет, спасибо, – отказался Дик. – Береги себя, хорошо? И не позволяй Кларку нагружать тебя работой.
– Ладно. Вы очень добры. Увидимся позже, миссис Доул.
Когда они отъехали от дома, Иветт, наконец, получила возможность задать мучивший ее вопрос:
– Кларк?
– Да. Кларк Ли – муж Пегги.
– А как же…
– Безил умер. Тебя не было здесь три года, Ив. Все меняется. Люди тоже.
– Включая и твоего отца? – поинтересовалась она и едва успела остановить лошадь, когда чумазый мальчуган неожиданно выбежал на дорогу. – Эй, уж не Майкл ли это?
– Это его братец Бобби. Поосторожнее, Ив! Я не хочу из-за тебя стать невольной причиной чьей-то смерти.
Многозначительность брошенной Диком реплики задела Иветт, и она с досадой подумала, что лучше бы ему не делать подобных заявлений, да еще прямо посреди Сент-Саймонс-Бич.
Они двигались медленно, так как многие хотели остановить Дика и побеседовать с ним или просто пожать руку. Жители поселка с нескрываемым любопытством поглядывали на Иветт, но она чувствовала себя чужой. Дик занял ее место.
Нет, Иветт вовсе не возражала против такого хода событий, даже была рада за бывшего мужа. Она не могла не признать, что, чем дольше находится здесь, тем труднее ей забыть то хорошее, что когда-то было в их совместной жизни. Однако между ними до сих пор стояла и смерть Андре, и история с Ширли, и неудачные попытки зачать ребенка.
Иветт так погрузилась в раздумья, что, когда Дик остановился перед каким-то домом, выделяющимся размерами на фоне остальных, чуть не проехала мимо.
– О чем ты думаешь? – спросил он, и на этот раз его голос был почти лишен выражения.
Иветт подняла голову, но тут ее внимание привлекла деревянная вывеска над входной дверью.
– «Клиника Андре Дарка», – прочитала она и почувствовала, как запершило в горле. – О Господи, Дик, неужели ты сделал это?!
– Нет, отец. – Дик спешился и намотал поводья на перила лестницы. – Идем, я покажу тебе, как там внутри. Это и твое детище – идея ведь принадлежала тебе. Никому не пришло бы такое в голову!
Чуть позже они шли вдоль берега реки, ведя за собой лошадей в поводу. Иветт сняла обувь, привязала ее к седлу и теперь с наслаждением ступала по влажному песку. Дик не произнес ни слова с тех пор, как они покинули клинику, и Иветт все еще было трудно сопоставить то, что она увидела, с тем, что она знала об отце своего бывшего мужа.
Мистер Доул, должно быть, дошел до полного отчаяния, пытаясь завоевать расположение Дика. О, как бы я хотела знать, о чем Дик думает сейчас и была ли смерть Андре единственной причиной того, что он отвернулся от отца?
– О чем ты думаешь? – наконец отважилась она спросить. – Должна признаться, я под впечатлением от увиденного. Наверное, твой отец действительно изменился. Дик пожал плечами.
– Возможно. Когда узнал, что ему недолго осталось.
– Как печально, правда? – робко пробормотала Иветт, стараясь поддержать разговор. Она не испытывала дружеских чувств к Джону Доулу, но как любой тяжелобольной человек он заслуживал сострадания.
Дик окинул ее насмешливым взглядом.
– Да ну? Только не рассказывай мне, что он добрался и до тебя. Будь осторожна, Ив, ты можешь не говорить мне, зачем он просил привезти тебя в Олтамахо. Хочешь, я сам скажу? Старик понял, наконец, что не бессмертен…
Иветт отбросила поводья и остановилась, задумчиво водя по воде пальцами вытянутой ноги.
– Мистер Доул хотел, чтобы я посодействовала вашему примирению, – сказала она, решив, что бессмысленно продолжать хранить молчание. – Как и Том, мистер Доул сказал, что раньше вы всегда ладили, а потом все изменилось. Можешь сказать почему?
– Нет.
Ответ Дика был кратким и исчерпывающим. Иветт вздохнула. Глупо настаивать, она все равно ничего не добьется, а ведь ей надо еще поговорить с Диком о Лиз и Дэне.
В этот момент Иветт потеряла равновесие и упала в воду.
– Черт! Черт! Черт! – в отчаянии вскричала Иветт.
Дик, который уже успел отойти на несколько ярдов, услышав ее возглас, оглянулся. Иветт уже стягивала с себя мокрые брюки, неприятно липнувшие к ногам.
– Это Джорджия, моя милая, – процедил Дик сквозь зубы, подходя к ней. – Они быстро высохнут на тебе. Надень!
– А если я разложу их на седле, они высохнут быстрее, – возразила Иветт. Поступив именно так, как намеревалась, она бросилась в сверкающую воду прежде, чем Дик смог остановить ее. – Давай поплаваем! Вода чудесная!
– Иветт!
Окрик прозвучал почти угрожающе, но ее это не остановило – в ней словно проснулся какой-то бесенок.
– Давай, Ричард! – крикнула она задорно. – Не будь занудой!
Дик больше не колебался. Он вошел в воду, даже не удосужившись снять сапоги, и легко поймал Иветт, ухватив за локоть. Она попыталась вывернуться, но не тут-то было. Дик без труда подтащил ее поближе.
– Прекрати, – сердито потребовал он, пытаясь вытащить брыкающуюся Иветт на берег.
Он тоже вымок с ног до головы, но в отличие от Иветт не находил это забавным.
– Ты сумасшедшая, ты знаешь это?! – прорычал Дик, отпуская ее. – Что ты пытаешься доказать?
Иветт уставилась на него невинными глазами, не зная, что сказать. То есть у нее был ответ, но она не могла произнести это вслух: Иветт хотела Дика, хотела, несмотря на то что случилось в прошлом и на, то что случится в будущем. Сама судьба привела их сюда, в это пустынное, чарующее место, предоставила ей шанс…
– Дик… – прошептала она с такой неподдельной печалью, что Дик внимательно посмотрел на нее, и в его взгляде было столько страдания, что сердце Иветт перевернулось в груди.
– Ну что? – спросил он холодно, и Иветт заморгала, сдерживая слезы обиды, готовые политься ручьем.
– Прости, – прошептала она, толком не зная, за что извиняется. – Я не собираюсь вешаться тебе на шею… Честно. – Она шагнула вперед и протянула руку. – Позволь я помогу тебе…
– Не надо.
Схватив за запястье, он оттолкнул Иветт, и, потеряв равновесие, она какое-то мгновение пыталась удержаться на ногах, но не смогла и, к своему позору, упала на колени.
– Черт! – проворчал Дик и опустился на корточки рядом с ней. – Ты не пострадала?
Она подняла на него глаза и печально прошептала:
– Я? Нет… только моя гордость. Я не знала, что тебе до такой степени неприятна моя близость… Больше не буду, Дик. Прости, по-видимому, мне не следует дотрагиваться до тебя.
– Я понятия не имел, что ты хочешь этого. – Дик глубоко вздохнул, и она поняла, что своим признанием разбила стену его отчужденности. Дыхание Иветт участилось от открывшейся возможности добиться того, чего она страстно желала.
– О, не сомневаюсь, что ты догадывался. – Собственный голос показался ей чужим, Иветт вытянула руку, дожидаясь, когда Дик поможет ей подняться.
– Просто это… это не разумно, – пробормотал он, рывком ставя ее на ноги.
Иветт поняла, что еще секунда – и краткая потеря им самоконтроля будет восстановлена. Не позволив Дику отстраниться, она взяла его ладонь, поднесла к своему лицу и приложила к губам.
Она почти не сомневалась, что он отдернет руку. Дик умел контролировать эмоции, но его выдали глаза, в которых сквозила растерянность, смешанная с радостью и удивлением. Тогда Иветт осмелела и осторожно провела языком по кончикам его пальцев.
– Ради Бога, Ив! – глухо пробормотал Дик, но она уже увлекла его на песок.
Иветт была поражена собственной смелостью, а Дик – так просто шокирован. Он смотрел на нее полным изумления взглядом, и Иветт поняла, что должна использовать его минутную слабость. Немедленно. Только сейчас возможно осуществить то, что она задумала, в любую секунду Дик может воспротивиться…
Изнемогая от переполнявшего ее желания, она нежным поцелуем прильнула к его губам. Когда Иветт почувствовала, что Дик отвечает на ласку, ее охватило торжество. Вполне возможно, что он презирает себя за слабость, но не может заглушить ответные эмоции, бушующие в его сильном молодом теле!
Наслаждаясь нежными прикосновениями Дика, Иветт потеряла счет времени, забыла, где находится. Единственное, о чем она могла думать, был Дик – его руки, его губы, его язык, и приятная тяжесть его тела.
Ее рубашка была расстегнута, так же как и его, и мягкие завитки на его торсе возбуждающе дразнили отяжелевшие от томления груди Иветт. Все ее тело сгорало от нетерпения, и обжигающее желание требовало немедленного удовлетворения.
Дик ласкал ее медленно, наслаждаясь сладостным вожделением. Время остановилось, и здравый смысл оставил обоих. На каждое прикосновение Иветт отвечала тихим стоном, каждая клеточка ее тела испытывала томительное мучение от прикосновений Дика, и принести ей избавление мог только он – единственный мужчина, которого она любит.
13
Иветт разбудил телефонный звонок, и несколько секунд она гадала, кто бы это мог быть. Не так давно ей бы и в голову не пришло раздумывать по такому поводу, она просто сняла бы трубку. Но сейчас, в сладостный момент между сном и пробуждением, неожиданный звонок только рассердил ее.
И, увы, ей не удалось сохранить безмятежность, заботы наступающего дня захватили ее, окончательно прогоняя сон, и вся тяжесть реальности обрушилась на нее. Иветт резко упала на подушки. После возвращения из Олтамахо она избегала разговаривать с кем бы то ни было, и поскольку догадывалась, что, скорее всего, звонит Мэдж или мать, то позволила себе оставить звонок без внимания.
Наконец телефон умолк. Иветт вздохнула с облегчением, протянула руку и повернула к себе будильник, стоящий на тумбочке у кровати.
Хотя какая разница, лениво думала она, который час. Может, половина десятого, может, половина одиннадцатого… Какое это имеет значение? Мне незачем вставать.
Закинув руки за голову, она скользила глазами по спальне. Чудесная комната, особенно в этот ранний час, когда солнце заливает стены ровным шафрановым светом. В погожие дни – окна выходили на восток – Иветт любила понежиться в постели, следя за лучами солнца и слушая пение птиц. Она не забыла, как радовалась, когда ей удалось отыскать и купить именно эту квартиру. Она придирчиво выбирала обои и мебель…
Когда они с Диком поженились, Иветт хотела продать квартиру, но Мэдж убедила ее не делать этого. «Недвижимость – лучшее вложение денег», – сказала подруга, предпочитая не выдавать свои опасения по поводу будущего Иветт. «Оставь ее, – говорила Мэдж, – пусть у тебя будет собственное гнездо». И теперь Иветт была благодарна подруге за совет.
Тем не менее, ее раздражало, что Мэдж предвидела все наперед. Ведь когда Иветт позвонила ей с Ямайки и сообщила, что собирается в Олтамахо, Мэдж немедленно предупредила о возможных последствиях.
Да, я действительно оказалась слишком ранимой… Иветт вздохнула и перевернулась на живот, зарываясь лицом в подушку и моля о забвении. Но оно не приходило, в голове роились тревожные мысли.
Вспоминая, как они с Диком занимались любовью на берегу реки, Иветт задавалась вопросом: хочет ли она восстановить расторгнутый брак? Мимолетное счастье едва ли имело какое-то значение. Хотя, если бы она не спровоцировала Дика заняться с ней любовью, то вряд ли избавилась от чувства вины перед ним, которое не давало ей покоя последнее время. И стоит ли называть их мимолетное единение любовью, если Дик хотел физического удовлетворения, и только.
Да и случилось все только потому, что она спровоцировала эту ситуацию, что уж греха таить! Соблазнить-то она Дика соблазнила, но вот ее достоинство пострадало. Несомненно, единственное чувство, которое Дик сейчас испытывает по отношению к ней, – презрение.
Но могла ли Иветт в тот момент думать о том, какова будет реакция Дика, когда его желание будет удовлетворено? Конечно, нет. Он тоже не мог в тот момент контролировать свои чувства. Жажда обладания, обоюдная страсть – все это заставило его действовать вопреки рассудку.
Вспоминая, как они отдавались друг другу на пляже, Иветт часто спрашивала себя, имели ли бы их отношения продолжение, если бы не появился Том. Возможно, им удалось бы спасти остатки своего потерпевшего крушение прошлого…
Как бы то ни было, Том в определенном смысле опоздал, с усмешкой подумала Иветт. Он появился слишком поздно, чтобы помешать старшему брату поддаться минутной слабости. И этого Дик тоже не простил Иветт.
Как выяснилось, Том разыскивал брата не с целью пошпионить за ним, а потому что у их отца случился удар. Джона отвезли в больницу в Дариене. Больного навещали все члены семьи, кроме, разумеется, Иветт. Дик, как и подобает любящему сыну в минуты скорби, держался рядом с матерью, а Иветт не просто избегал – не подпускал к себе.
Но Иветт слишком хорошо знала своего бывшего мужа, чтобы понять, что он просто выполняет сыновний долг, и больше по отношению к матери, чем к отцу. Она чувствовала, что Дик все еще не простил отца за то, что случилось с Андре, и между ними по-прежнему зияла страшная пропасть отчуждения.
Надежды, что смерть Джона Доула может привнести какие-то изменения в ее отношения с Диком, у Иветт почти не оставалось. И, тем не менее, она понимала, что, прежде чем уехать, обязана сделать еще одну попытку примирить отца с сыном.
Иветт обещала Джону поговорить с Диком, и, если старик умрет, она будет винить себя всю оставшуюся жизнь, что не сделала всего, от нее зависящего, чтобы помирить мистера Доула со старшим сыном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13