Слушайтесь его. – Учительница улыбнулась Петру Владимировичу и вышла.
А он остался в классе.
И малыши тотчас доверчиво окружили его; запрокидывая головы, они глядели на него снизу вверх:
– Большой дядя, сегодня вы с нами будете?
– Дядя, расскажите нам сказку! До обеда был еще целый час.
Очень серьезный Петр Владимирович долго стоял, окруженный ребятишками. Что делать? Для тринадцатилетних у него была куча историй, а для таких… Он рассказал «Репку».
– Еще, еще! – запрыгали ребятишки.
Он рассказал «Золотое яичко».
Опять попросили.
Петр Владимирович попытался вспомнить, о чем идет речь в «Колобке». На ум пришли только две строчки, и он уныло загудел:
Я от дедушки ушел, Я от бабушки ушел…
И тут только заметил… Какой ужас! Половина маленьких слушателей исчезла.
Он осторожно пробрался сквозь толпу к двери и увидел в коридоре двух девочек-первоклашек. Они задумчиво выковыривали землю из цветочных горшков и, кажется, ели ее.
– А где остальные?
– Ушли гулять, – облизываясь, ответили девочки.
Ему представилось, как дети, оставшиеся без присмотра, перемахнули через ограду… Там автомашины, троллейбусы, там целый мир, переполненный грозными опасностями… Но если бежать искать беглецов, разбредутся все остальные.
Он поспешно спустился в раздевалку и под вешалками обнаружил трех мальчиков, усердно сортирующих калоши.
– А где ваши товарищи? – Не знаем, наверное, в классе остались. К счастью, в этот момент появились Мария Петровна и Светлана.
Петр Владимирович вынужден был признаться, что все ребята куда-то разбрелись. Мария Петровна спокойно пересчитала на вешалке пальто.
– Ладно, во двор без пальто не могли удрать. Здесь по этажам расползлись. К обеду придут.
Кажется, у Петра Владимировича был весьма сконфуженный вид, потому что Светлана, взглянув на него, вдруг звонко расхохоталась.
– Маленьких воспитывать потруднее, чем больших.
– А теперь, дорогой зачинщик, слушайте, – начала Мария Петровна. Она говорила таким голосом, как говорят учительницы со своими шустрыми и любимыми, но провинившимися учениками.
– Я не зачинщик! – возразил Петр Владимирович.
– Вера Александровна считает вас главным заводилой всей этой «Полярной экспедиции». Нате читайте. – И она вытащила из сумочки незапечатанный конверт.
Он прочел письмо Веры Александровны к Валерии Михайловне. Оно начиналось такими словами: «Милая и дорогая, я очень рада, что по инициативе нового воспитателя шестого «Б»…» Все письмо было выдержано в мягких тонах. И, однако, оно являлось настоящим приказом.
Вера Александровна предусмотрела каждую мелочь: как оформить выдачу продуктов через бухгалтерию, как отправить ребят на интернатском автобусе, сколько захватить кастрюль, матрасов и прочее. О двоечниках было написано: «Не оставляйте их во время каникул на произвол судьбы. Пусть поедут вместе со всеми и подышат деревенским воздухом».
– Как же вам удалось уговорить Веру Александровну? – поразился Петр Владимирович.
– Нисколько мы не уговаривали! – весело рассказывала Светлана. – Встретились в парке на липовой аллее. Мария Петровна только было заикнулась об экспедиции, а Вера Александровна сразу обрадовалась. «Смотрите, – говорит, – как вокруг чудесно! Кусты и деревья в снегу, а воздух… Я все эти дни думала, как бы нашим детям попасть в такую красоту».
Тут подошел Владимир Яковлевич. Ему дали прочитать письмо.
– Вот это по-хозяйски! Как продумано! Как подробно! – восхищался он.
Мария Петровна сразу предложила идти к Валерии Михайловне. Та как раз собиралась уходить. Она вернулась, села в кресло, пригласила сесть остальных и углубилась в чтение письма.
– Какое сложное мероприятие! – начала она. – Но вы совершенно напрасно считаете меня какой-то противницей этих лыжных путешествий. Я всегда за них, разумеется, при условии, что они будут способствовать успеваемости и дисциплине.
Она была явно обижена: почему без предупреждения поехали к Вере Александровне? Мария Петровна поняла ее.
– Валерия Михайловна, не морщитесь! Здоровья ребята наберутся – раз, природу понаблюдают – два. И третье – печки топить, сами себе готовить обед научатся. А дружба? Великое дело попасть всем вместе в трудную обстановку. Убеждена – многие забудут прежние ссоры, и завяжется у них крепкая дружба. – Она обернулась к Петру Владимировичу: – Вы там самоуправление наладьте, чтобы не вы, взрослые, а ребячий штаб у вас всеми делами заправлял.
– Ну конечно! – ответил Петр Владимирович.
– Что ж, поезжайте, – холодно согласилась Валерия Михайловна. – Единственное, что мне хотелось: пусть Совет Справедливых – назовите его, если желаете, штабом – будет и там возглавлять самоуправление.
Разумеется, это условие было тут же принято.
– Люба Райкова будет начальником штаба, – с готовностью обещал Владимир Яковлевич.
Валерия Михайловна встала, давая понять, что аудиенция окончена.
– Ну, заговорщики, поздравляю вас, – сказала Мария Петровна уже в коридоре. – Теперь я наконец побегу разыскивать своих внучат.
Светлана сразу сделалась серьезной, нахмурилась и сказала:
– Пойдемте разговаривать по классам!
В шестом «Б» рассказ Петра Владимировича о предстоящей «Полярной экспедиции» слушали все, не проронив ни слова, слушали, как сказку!
– Вы понимаете, какими вы должны быть эти дни? Сдерживайте себя вот так… – Петр Владимирович энергично сжал пальцами изыскательские жилки на обоих висках. Не сговариваясь, ребята тоже нажали пальцами на виски.
О, до самых каникул они будут теперь послушными, примерными, как в гостях… И учиться станут «не поднимая головы». И все свои двойки исправят.
Из шестого «А», седьмого и восьмого собралось ехать сорок семь человек, взрослых будет трое, шестибешников тридцать. Итого набралось восемьдесят участников «Полярной экспедиции».
НАЧАЛО СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНОЙ «ПОЛЯРНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ»
Наконец настал долгожданный день – второе января. Интернатский автобус подъехал к учебному корпусу. Началась спешная погрузка. Бас Петра Владимировича заглушал тенорок Владимира Яковлевича. Начальник штаба «Полярной экспедиции» Люба Райкова встала у двери автобуса и начала было руководить погрузкой, но ее деликатно отстранил Петр Владимирович.
– Любочка, столько нужно всего втиснуть в автобус, боюсь, что ты не справишься. Там будешь командовать.
Люба обиделась и отошла в сторону.
Мальчики и девочки, перекликаясь, поеживаясь от мороза, торопливо забегали с вещами. Заднюю половину автобуса загрузили лыжами, палками, санками, переднюю – ящиками с консервами, крупой, макаронами, мешками с сахаром, хлебом.
Сейчас поедут оба шестых класса, из взрослых – Петр Владимирович и Светлана. Владимир Яковлевич с седьмыми и восьмыми классами двинутся после обеда вторым рейсом. Они захватят с собой всю посуду, а также постельные принадлежности – одеяла и матрасы.
Валерия Михайловна в шубке с поднятым меховым воротником стояла в стороне, издали наблюдая за оживленной сутолокой.
Народу в автобус набилось полным-полно. На каждой скамейке уместилось по трое, да на коленях у тех еще по двое, да в проходе поверх лыжных штабелей село на пол человек двенадцать. А несколько ребят еще дожидались на морозе.
Петр Владимирович стоял у двери автобуса.
– Еще теснее, еще плотнее! Вот сюда залезайте двое! – командовал он, подталкивая ребят, сперва легонько, потом сильнее. К нему подошли Люба Райкова и две девочки – члены штаба.
– Мы должны ехать первым рейсом, – заносчиво произнесла Люба.
Петр Владимирович искоса посмотрел на ее очки, вздохнув, отстранился от двери и пропустил всех троих.
– Я тоже должен ехать первым рейсом, – послышался за его спиной самоуверенный ломающийся тенорок. Это был восьмиклассник Дима Топорков – председатель совета дружины.
– Я обязан ехать первым рейсом, – настойчиво повторил Дима. – Я ответственный дежурный на сегодняшний день.
Этот стройный, красивый, с тонкими чертами лица мальчик еще тогда, на дне рождения интерната, очень понравился Петру Владимировичу.
– Давай! – крикнул он ему.
Оба они кое-как втиснулись самыми последними и сели на ступеньках. Двери захлопнулись. Кряхтя и покачиваясь, автобус тяжело выехал с интернатского двора. Хорошо, что от дыхания сразу заморозились и запотели стекла, а то ни один милиционер не пропустил бы столь перегруженную машину.
В дачный поселок приехали через три часа. Дорогу к дому совсем завалило снегом, и автобус остановился на шоссе метрах в двухстах от дачи Вячеслава Александровича.
Петр Владимирович и Светлана поспешили вперед. К своему ужасу, Петр Владимирович увидел заколоченные окна у дома того соседа, которому дядя послал письмо с просьбой протопить дачу. Значит, письмо не дошло.
Он открыл ключом наружную дверь дома и вошел внутрь.
Навстречу пахнула угрожающая морозная тишина. Честное слово, снаружи было теплее. Светлана посмотрела на Петра Владимировича, он посмотрел на нее. Они прошли через кухню в комнаты. Мерзлые половицы гулко затрещали под ногами. Петр Владимирович прикоснулся было рукой к никелированной спинке кровати и тут же отдернул ее от холода.
– Ничего страшного! Мы студентами всегда приезжали в нетопленный дом, – непринужденно сказал он. – Увидишь, через два часа будет совсем тепло. И пожалуйста, без паники.
Он выскочил на крыльцо и, утопая по колено в рыхлом снегу, зашагал к дровяному сараю, а Светлана поспешила к путешественникам.
Автобуса уже не было. Ребята играли на шоссе в догонялки. Шумливые, беззаботные, они потащили свое имущество и ввалились в промороженный дом. Зазвенели половицы под их лыжными ботинками. Стены тотчас же покрылись пепельной изморозью. За три минуты все помещение окуталось паром.
– Петр Владимирович, где вы? – беспокойно спрашивала Светлана.
Скрытый туманом и толпой ребятишек, он сидел на полу на корточках перед кухонной плитой и силился ее растопить.
Береста вспыхивала, крутилась и шипела, но пламя ее едва дотрагивалось до древесины, а проклятый дым почему-то валил в кухню.
Петр Владимирович дул, пыхтел, шумно дышал, иногда прикладывал пальцы то к правому, то к левому виску… Потом он признался Светлане, что в эту минуту действительно очень испугался. Прежде, когда приезжали студенты, печки сразу растапливались.
– Я полезу на крышу, наверное, снегом завалило трубу! – крикнул Дима Топорков.
– Полезай! – не поворачивая головы от печки, отозвался Петр Владимирович.
Дима выскочил за дверь. Группа ребят притащила новые охапки дров. А дым продолжал ползти, ел глаза, лез в горло.
На железной крыше загремели шаги мальчиков.
– Ой как холодно! Ой как холодно! – запели Галя Крышечкина и Алла Анохина, в тумане они едва виднелись.
Но Петр Владимирович не слышал их; он ничего не видел, кроме охапки березовых полешек в печке, которые никак не хотели загораться. Набрав как можно больше воздуха в легкие, он изо всех сил принялся дуть в печку.
И тут дрова вдруг разом вспыхнули, пламя бодро затрещало, загудело, запело. Из комнаты раздались ликующие крики, в голландке тоже разгорелся огонь.
Петр Владимирович поднялся во весь свой огромный рост. Черный от копоти, едва видимый сквозь туман, он сейчас чем-то напоминал подъемный кран.
– Ребята, у нас же «Полярная экспедиция», мы холода не боимся! – утешала Светлана.
– Мы в Антарктиде! – вторил ей только что вошедший Дима Топорков.
Петр Владимирович готов был расцеловать мальчика.
– Молодец, трубочист! Выручил! – Он обернулся к Светлане: – А вы все берите лыжи и отправляйтесь на «Южный полюс», это совсем недалеко – свернете по улице направо и попадете в лес. Там скорее согреетесь и нам тут мешать не будете. Даю слово: через два часа, даже полтора будет совсем тепло.
Дом опустел. Остались проворные дежурные во главе с Димой Топорковым. И еще штаб. Три девочки забрались в уголок, тесно прижавшись друг к другу.
Дрова весело гудели. По начинающим оттаивать стенам потекли водяные слезы, пар клубами поднимался к потолку, туман в комнате редел.
– Ребята, чувствуете, теплеет, теплеет! – ликовал Петр Владимирович. – А вторым рейсом привезут матрасы и одеяла, потом мы сделаем нары. – Он обернулся к Диме Топоркову: – Ну-ка, Дима, давай команду за досками. Там за сараем целый штабель.
– Дежурные, айда за мной!
И тут Дима обнаружил трех членов штаба – Любу Райкову и ее подруг, притулившихся на диване.
– А вы что тут бездельничаете? Побежали, побежали!
Две девочки медленно поднялись и пошли следом за ним. Люба Райкова осталась, сердито закутавшись в платок.
Наступили сумерки. Заметно потемнело. При тусклом свете электричества мокрые оттаявшие стены, мокрая мебель таинственно блестели в сизом тумане. Казалось, туристы попали в сырое подземелье заколдованного замка.
– Люба, дай команду все протереть, – попросил Петр Владимирович начальника штаба.
Люба, по-прежнему ежась на диване, проворчала:
– Распоряжения отдает дежурный командир.
– Члены Совета Справедливых занимаются так называемым общим руководством, – насмешливо бросил Дима Топорков. Он тотчас же распределил обязанности – кто в какой комнате будет протирать стены, вещи и даже потолки.
Уже в полной темноте прибыли на автобусе старшеклассники во главе с Владимиром Яковлевичем. Они привезли самое ценное – сорок спасительных матрасов, и восемьдесят теплых стеганых одеял.
Почти одновременно вернулись с «Южного полюса» лыжники, шумливые, смеющиеся, мокрые.
Теперь дача больше не смахивала на мрачное подземелье. Это были хотя и сыроватые, но уже теплые, обжитые комнаты.
Под потолком кухни лыжники протянули веревки, повесили сушить свои куртки и шаровары. Одежда свисала несколькими ярусами по всей кухне. Над самой плитой покачивались десятки ботинок.
Владимир Яковлевич осматривал дом. Расталкивая ребят, перешагивая через ноги лежащих на матрасах, он восклицал:
– Ничего себе дача! Только не на восемьдесят человек, а на двадцать. Впрочем, в автобусе было теснее. Устроимся, устроимся, наподобие шпротов в консервной банке.
После ужина стали думать, как разместиться на ночлег в трех комнатах и в просторной кухне. На самом деле, как втиснуть восемьдесят ребят? Под командой Петра Владимировича и Димы Топоркова соорудили нары, то есть положили доски между стульями, между диванами, кроватями, даже между столами. И пол и нары сплошь застелили матрасами. Девочки легли в двух смежных спальнях, мальчики – в столовой и на кухне.
Пришла старушка, до самых глаз закутанная в шерстяной платок, – это была соседка, врач на пенсии.
– Петруша, вы, я вижу, остались таким же неистощимым выдумщиком, как десять лет назад, – шутливо сказала она. – На этот раз детей привезли. А почему такая сырость в комнатах?
Петр Владимирович объяснил.
– Так вы должны были мне написать, неужели думаете, я не сумела бы вам дачу вытопить? – заволновалась старушка докторша. – Смотрите, если у кого-нибудь поднимется высокая температура, без всякого стеснения зовите меня. Сколько же вы их привезли?
– Около пятидесяти, – после легкого покашливания ответил Петр Владимирович.
– Ах, боже мой, Петруша! Невозможный вы человек! – всплеснула руками докторша. – Как вы их всех разместите? Да давайте ко мне дюжину девочек ночевать!
– В другой дом? Ни за что! Да мы никогда так интересно не ночевали. И отсюда не уйдем! – решительно запротестовали девочки.
Старушка поахала и ушла. Все улеглись спать одетыми, тесно прижавшись друг к другу, сняв только ботинки и лыжные костюмы. Через час стало так душно, что пришлось приоткрыть наружную дверь.
Среди ночи вдруг – бац! Загремели падающие доски, раздался визг, смех. Петр Владимирович повернул выключатель. Что случилось?
Провалились доски второго этажа. Мальчики шестого класса задавили мальчиков седьмого, спавших на матрасах под ними. Опять соорудили нары, опять улеглись.
Петр Владимирович крикнул своим страшным басом:
– Лежите не двигаясь! Все на правый бок! Захотите повернуться на левый – поворачивайтесь только по команде. На животе и на спине спать запрещается.
Он погасил свет. Но разве можно было сразу уснуть в такой необычной обстановке? Только четвертый зычный окрик Петра Владимировича навел порядок и тишину.
ЧТО СДЕЛАЛ МИША КЛЮЧИК
Миша Ключик проснулся. Он только что видел сон. …Лето. Жара. Луг, залитый солнцем. Опушка елового леса. Миша идет и удивляется: почему же луг не зеленый, а светло-лиловый? Он подходит ближе… Да ведь это фиалки! Луг усыпан бледными голубовато-лиловыми душистыми фиалками. Теми самыми… Запах такой тонкий и нежный, что его чувствуешь с закрытыми глазами. Как странно! Ведь душистые фиалки никогда не растут среди луга на солнцепеке, лишь в тенистых кустах или под деревьями, на сырой и черной земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
А он остался в классе.
И малыши тотчас доверчиво окружили его; запрокидывая головы, они глядели на него снизу вверх:
– Большой дядя, сегодня вы с нами будете?
– Дядя, расскажите нам сказку! До обеда был еще целый час.
Очень серьезный Петр Владимирович долго стоял, окруженный ребятишками. Что делать? Для тринадцатилетних у него была куча историй, а для таких… Он рассказал «Репку».
– Еще, еще! – запрыгали ребятишки.
Он рассказал «Золотое яичко».
Опять попросили.
Петр Владимирович попытался вспомнить, о чем идет речь в «Колобке». На ум пришли только две строчки, и он уныло загудел:
Я от дедушки ушел, Я от бабушки ушел…
И тут только заметил… Какой ужас! Половина маленьких слушателей исчезла.
Он осторожно пробрался сквозь толпу к двери и увидел в коридоре двух девочек-первоклашек. Они задумчиво выковыривали землю из цветочных горшков и, кажется, ели ее.
– А где остальные?
– Ушли гулять, – облизываясь, ответили девочки.
Ему представилось, как дети, оставшиеся без присмотра, перемахнули через ограду… Там автомашины, троллейбусы, там целый мир, переполненный грозными опасностями… Но если бежать искать беглецов, разбредутся все остальные.
Он поспешно спустился в раздевалку и под вешалками обнаружил трех мальчиков, усердно сортирующих калоши.
– А где ваши товарищи? – Не знаем, наверное, в классе остались. К счастью, в этот момент появились Мария Петровна и Светлана.
Петр Владимирович вынужден был признаться, что все ребята куда-то разбрелись. Мария Петровна спокойно пересчитала на вешалке пальто.
– Ладно, во двор без пальто не могли удрать. Здесь по этажам расползлись. К обеду придут.
Кажется, у Петра Владимировича был весьма сконфуженный вид, потому что Светлана, взглянув на него, вдруг звонко расхохоталась.
– Маленьких воспитывать потруднее, чем больших.
– А теперь, дорогой зачинщик, слушайте, – начала Мария Петровна. Она говорила таким голосом, как говорят учительницы со своими шустрыми и любимыми, но провинившимися учениками.
– Я не зачинщик! – возразил Петр Владимирович.
– Вера Александровна считает вас главным заводилой всей этой «Полярной экспедиции». Нате читайте. – И она вытащила из сумочки незапечатанный конверт.
Он прочел письмо Веры Александровны к Валерии Михайловне. Оно начиналось такими словами: «Милая и дорогая, я очень рада, что по инициативе нового воспитателя шестого «Б»…» Все письмо было выдержано в мягких тонах. И, однако, оно являлось настоящим приказом.
Вера Александровна предусмотрела каждую мелочь: как оформить выдачу продуктов через бухгалтерию, как отправить ребят на интернатском автобусе, сколько захватить кастрюль, матрасов и прочее. О двоечниках было написано: «Не оставляйте их во время каникул на произвол судьбы. Пусть поедут вместе со всеми и подышат деревенским воздухом».
– Как же вам удалось уговорить Веру Александровну? – поразился Петр Владимирович.
– Нисколько мы не уговаривали! – весело рассказывала Светлана. – Встретились в парке на липовой аллее. Мария Петровна только было заикнулась об экспедиции, а Вера Александровна сразу обрадовалась. «Смотрите, – говорит, – как вокруг чудесно! Кусты и деревья в снегу, а воздух… Я все эти дни думала, как бы нашим детям попасть в такую красоту».
Тут подошел Владимир Яковлевич. Ему дали прочитать письмо.
– Вот это по-хозяйски! Как продумано! Как подробно! – восхищался он.
Мария Петровна сразу предложила идти к Валерии Михайловне. Та как раз собиралась уходить. Она вернулась, села в кресло, пригласила сесть остальных и углубилась в чтение письма.
– Какое сложное мероприятие! – начала она. – Но вы совершенно напрасно считаете меня какой-то противницей этих лыжных путешествий. Я всегда за них, разумеется, при условии, что они будут способствовать успеваемости и дисциплине.
Она была явно обижена: почему без предупреждения поехали к Вере Александровне? Мария Петровна поняла ее.
– Валерия Михайловна, не морщитесь! Здоровья ребята наберутся – раз, природу понаблюдают – два. И третье – печки топить, сами себе готовить обед научатся. А дружба? Великое дело попасть всем вместе в трудную обстановку. Убеждена – многие забудут прежние ссоры, и завяжется у них крепкая дружба. – Она обернулась к Петру Владимировичу: – Вы там самоуправление наладьте, чтобы не вы, взрослые, а ребячий штаб у вас всеми делами заправлял.
– Ну конечно! – ответил Петр Владимирович.
– Что ж, поезжайте, – холодно согласилась Валерия Михайловна. – Единственное, что мне хотелось: пусть Совет Справедливых – назовите его, если желаете, штабом – будет и там возглавлять самоуправление.
Разумеется, это условие было тут же принято.
– Люба Райкова будет начальником штаба, – с готовностью обещал Владимир Яковлевич.
Валерия Михайловна встала, давая понять, что аудиенция окончена.
– Ну, заговорщики, поздравляю вас, – сказала Мария Петровна уже в коридоре. – Теперь я наконец побегу разыскивать своих внучат.
Светлана сразу сделалась серьезной, нахмурилась и сказала:
– Пойдемте разговаривать по классам!
В шестом «Б» рассказ Петра Владимировича о предстоящей «Полярной экспедиции» слушали все, не проронив ни слова, слушали, как сказку!
– Вы понимаете, какими вы должны быть эти дни? Сдерживайте себя вот так… – Петр Владимирович энергично сжал пальцами изыскательские жилки на обоих висках. Не сговариваясь, ребята тоже нажали пальцами на виски.
О, до самых каникул они будут теперь послушными, примерными, как в гостях… И учиться станут «не поднимая головы». И все свои двойки исправят.
Из шестого «А», седьмого и восьмого собралось ехать сорок семь человек, взрослых будет трое, шестибешников тридцать. Итого набралось восемьдесят участников «Полярной экспедиции».
НАЧАЛО СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНОЙ «ПОЛЯРНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ»
Наконец настал долгожданный день – второе января. Интернатский автобус подъехал к учебному корпусу. Началась спешная погрузка. Бас Петра Владимировича заглушал тенорок Владимира Яковлевича. Начальник штаба «Полярной экспедиции» Люба Райкова встала у двери автобуса и начала было руководить погрузкой, но ее деликатно отстранил Петр Владимирович.
– Любочка, столько нужно всего втиснуть в автобус, боюсь, что ты не справишься. Там будешь командовать.
Люба обиделась и отошла в сторону.
Мальчики и девочки, перекликаясь, поеживаясь от мороза, торопливо забегали с вещами. Заднюю половину автобуса загрузили лыжами, палками, санками, переднюю – ящиками с консервами, крупой, макаронами, мешками с сахаром, хлебом.
Сейчас поедут оба шестых класса, из взрослых – Петр Владимирович и Светлана. Владимир Яковлевич с седьмыми и восьмыми классами двинутся после обеда вторым рейсом. Они захватят с собой всю посуду, а также постельные принадлежности – одеяла и матрасы.
Валерия Михайловна в шубке с поднятым меховым воротником стояла в стороне, издали наблюдая за оживленной сутолокой.
Народу в автобус набилось полным-полно. На каждой скамейке уместилось по трое, да на коленях у тех еще по двое, да в проходе поверх лыжных штабелей село на пол человек двенадцать. А несколько ребят еще дожидались на морозе.
Петр Владимирович стоял у двери автобуса.
– Еще теснее, еще плотнее! Вот сюда залезайте двое! – командовал он, подталкивая ребят, сперва легонько, потом сильнее. К нему подошли Люба Райкова и две девочки – члены штаба.
– Мы должны ехать первым рейсом, – заносчиво произнесла Люба.
Петр Владимирович искоса посмотрел на ее очки, вздохнув, отстранился от двери и пропустил всех троих.
– Я тоже должен ехать первым рейсом, – послышался за его спиной самоуверенный ломающийся тенорок. Это был восьмиклассник Дима Топорков – председатель совета дружины.
– Я обязан ехать первым рейсом, – настойчиво повторил Дима. – Я ответственный дежурный на сегодняшний день.
Этот стройный, красивый, с тонкими чертами лица мальчик еще тогда, на дне рождения интерната, очень понравился Петру Владимировичу.
– Давай! – крикнул он ему.
Оба они кое-как втиснулись самыми последними и сели на ступеньках. Двери захлопнулись. Кряхтя и покачиваясь, автобус тяжело выехал с интернатского двора. Хорошо, что от дыхания сразу заморозились и запотели стекла, а то ни один милиционер не пропустил бы столь перегруженную машину.
В дачный поселок приехали через три часа. Дорогу к дому совсем завалило снегом, и автобус остановился на шоссе метрах в двухстах от дачи Вячеслава Александровича.
Петр Владимирович и Светлана поспешили вперед. К своему ужасу, Петр Владимирович увидел заколоченные окна у дома того соседа, которому дядя послал письмо с просьбой протопить дачу. Значит, письмо не дошло.
Он открыл ключом наружную дверь дома и вошел внутрь.
Навстречу пахнула угрожающая морозная тишина. Честное слово, снаружи было теплее. Светлана посмотрела на Петра Владимировича, он посмотрел на нее. Они прошли через кухню в комнаты. Мерзлые половицы гулко затрещали под ногами. Петр Владимирович прикоснулся было рукой к никелированной спинке кровати и тут же отдернул ее от холода.
– Ничего страшного! Мы студентами всегда приезжали в нетопленный дом, – непринужденно сказал он. – Увидишь, через два часа будет совсем тепло. И пожалуйста, без паники.
Он выскочил на крыльцо и, утопая по колено в рыхлом снегу, зашагал к дровяному сараю, а Светлана поспешила к путешественникам.
Автобуса уже не было. Ребята играли на шоссе в догонялки. Шумливые, беззаботные, они потащили свое имущество и ввалились в промороженный дом. Зазвенели половицы под их лыжными ботинками. Стены тотчас же покрылись пепельной изморозью. За три минуты все помещение окуталось паром.
– Петр Владимирович, где вы? – беспокойно спрашивала Светлана.
Скрытый туманом и толпой ребятишек, он сидел на полу на корточках перед кухонной плитой и силился ее растопить.
Береста вспыхивала, крутилась и шипела, но пламя ее едва дотрагивалось до древесины, а проклятый дым почему-то валил в кухню.
Петр Владимирович дул, пыхтел, шумно дышал, иногда прикладывал пальцы то к правому, то к левому виску… Потом он признался Светлане, что в эту минуту действительно очень испугался. Прежде, когда приезжали студенты, печки сразу растапливались.
– Я полезу на крышу, наверное, снегом завалило трубу! – крикнул Дима Топорков.
– Полезай! – не поворачивая головы от печки, отозвался Петр Владимирович.
Дима выскочил за дверь. Группа ребят притащила новые охапки дров. А дым продолжал ползти, ел глаза, лез в горло.
На железной крыше загремели шаги мальчиков.
– Ой как холодно! Ой как холодно! – запели Галя Крышечкина и Алла Анохина, в тумане они едва виднелись.
Но Петр Владимирович не слышал их; он ничего не видел, кроме охапки березовых полешек в печке, которые никак не хотели загораться. Набрав как можно больше воздуха в легкие, он изо всех сил принялся дуть в печку.
И тут дрова вдруг разом вспыхнули, пламя бодро затрещало, загудело, запело. Из комнаты раздались ликующие крики, в голландке тоже разгорелся огонь.
Петр Владимирович поднялся во весь свой огромный рост. Черный от копоти, едва видимый сквозь туман, он сейчас чем-то напоминал подъемный кран.
– Ребята, у нас же «Полярная экспедиция», мы холода не боимся! – утешала Светлана.
– Мы в Антарктиде! – вторил ей только что вошедший Дима Топорков.
Петр Владимирович готов был расцеловать мальчика.
– Молодец, трубочист! Выручил! – Он обернулся к Светлане: – А вы все берите лыжи и отправляйтесь на «Южный полюс», это совсем недалеко – свернете по улице направо и попадете в лес. Там скорее согреетесь и нам тут мешать не будете. Даю слово: через два часа, даже полтора будет совсем тепло.
Дом опустел. Остались проворные дежурные во главе с Димой Топорковым. И еще штаб. Три девочки забрались в уголок, тесно прижавшись друг к другу.
Дрова весело гудели. По начинающим оттаивать стенам потекли водяные слезы, пар клубами поднимался к потолку, туман в комнате редел.
– Ребята, чувствуете, теплеет, теплеет! – ликовал Петр Владимирович. – А вторым рейсом привезут матрасы и одеяла, потом мы сделаем нары. – Он обернулся к Диме Топоркову: – Ну-ка, Дима, давай команду за досками. Там за сараем целый штабель.
– Дежурные, айда за мной!
И тут Дима обнаружил трех членов штаба – Любу Райкову и ее подруг, притулившихся на диване.
– А вы что тут бездельничаете? Побежали, побежали!
Две девочки медленно поднялись и пошли следом за ним. Люба Райкова осталась, сердито закутавшись в платок.
Наступили сумерки. Заметно потемнело. При тусклом свете электричества мокрые оттаявшие стены, мокрая мебель таинственно блестели в сизом тумане. Казалось, туристы попали в сырое подземелье заколдованного замка.
– Люба, дай команду все протереть, – попросил Петр Владимирович начальника штаба.
Люба, по-прежнему ежась на диване, проворчала:
– Распоряжения отдает дежурный командир.
– Члены Совета Справедливых занимаются так называемым общим руководством, – насмешливо бросил Дима Топорков. Он тотчас же распределил обязанности – кто в какой комнате будет протирать стены, вещи и даже потолки.
Уже в полной темноте прибыли на автобусе старшеклассники во главе с Владимиром Яковлевичем. Они привезли самое ценное – сорок спасительных матрасов, и восемьдесят теплых стеганых одеял.
Почти одновременно вернулись с «Южного полюса» лыжники, шумливые, смеющиеся, мокрые.
Теперь дача больше не смахивала на мрачное подземелье. Это были хотя и сыроватые, но уже теплые, обжитые комнаты.
Под потолком кухни лыжники протянули веревки, повесили сушить свои куртки и шаровары. Одежда свисала несколькими ярусами по всей кухне. Над самой плитой покачивались десятки ботинок.
Владимир Яковлевич осматривал дом. Расталкивая ребят, перешагивая через ноги лежащих на матрасах, он восклицал:
– Ничего себе дача! Только не на восемьдесят человек, а на двадцать. Впрочем, в автобусе было теснее. Устроимся, устроимся, наподобие шпротов в консервной банке.
После ужина стали думать, как разместиться на ночлег в трех комнатах и в просторной кухне. На самом деле, как втиснуть восемьдесят ребят? Под командой Петра Владимировича и Димы Топоркова соорудили нары, то есть положили доски между стульями, между диванами, кроватями, даже между столами. И пол и нары сплошь застелили матрасами. Девочки легли в двух смежных спальнях, мальчики – в столовой и на кухне.
Пришла старушка, до самых глаз закутанная в шерстяной платок, – это была соседка, врач на пенсии.
– Петруша, вы, я вижу, остались таким же неистощимым выдумщиком, как десять лет назад, – шутливо сказала она. – На этот раз детей привезли. А почему такая сырость в комнатах?
Петр Владимирович объяснил.
– Так вы должны были мне написать, неужели думаете, я не сумела бы вам дачу вытопить? – заволновалась старушка докторша. – Смотрите, если у кого-нибудь поднимется высокая температура, без всякого стеснения зовите меня. Сколько же вы их привезли?
– Около пятидесяти, – после легкого покашливания ответил Петр Владимирович.
– Ах, боже мой, Петруша! Невозможный вы человек! – всплеснула руками докторша. – Как вы их всех разместите? Да давайте ко мне дюжину девочек ночевать!
– В другой дом? Ни за что! Да мы никогда так интересно не ночевали. И отсюда не уйдем! – решительно запротестовали девочки.
Старушка поахала и ушла. Все улеглись спать одетыми, тесно прижавшись друг к другу, сняв только ботинки и лыжные костюмы. Через час стало так душно, что пришлось приоткрыть наружную дверь.
Среди ночи вдруг – бац! Загремели падающие доски, раздался визг, смех. Петр Владимирович повернул выключатель. Что случилось?
Провалились доски второго этажа. Мальчики шестого класса задавили мальчиков седьмого, спавших на матрасах под ними. Опять соорудили нары, опять улеглись.
Петр Владимирович крикнул своим страшным басом:
– Лежите не двигаясь! Все на правый бок! Захотите повернуться на левый – поворачивайтесь только по команде. На животе и на спине спать запрещается.
Он погасил свет. Но разве можно было сразу уснуть в такой необычной обстановке? Только четвертый зычный окрик Петра Владимировича навел порядок и тишину.
ЧТО СДЕЛАЛ МИША КЛЮЧИК
Миша Ключик проснулся. Он только что видел сон. …Лето. Жара. Луг, залитый солнцем. Опушка елового леса. Миша идет и удивляется: почему же луг не зеленый, а светло-лиловый? Он подходит ближе… Да ведь это фиалки! Луг усыпан бледными голубовато-лиловыми душистыми фиалками. Теми самыми… Запах такой тонкий и нежный, что его чувствуешь с закрытыми глазами. Как странно! Ведь душистые фиалки никогда не растут среди луга на солнцепеке, лишь в тенистых кустах или под деревьями, на сырой и черной земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17