– Пусть он катится, – сказал тот. – Я остаюсь здесь.
– Не думаю, что так оно и будет, – решительно ответил Тэйлор.
– Но ведь…
– Я первым ударил его, – перебил Лен.
– Это не имеет значения. Собирай вещи, Исо.
– Но почему? Я зарабатываю достаточно, чтобы платить вам. И я не сделал ничего такого, что…
– Я не вполне уверен в этом. Эта комната больше не сдается, и если я еще раз увижу тебя с моей дочерью, ты вылетишь из Рефьюджа.
Лен бросил на Тэйлора сердитый взгляд, но промолчал. Исо принялся сваливать свои вещи в кучу на кровать. Спускаясь вниз по ступенькам, Лен чуть замедлил шаги и увидел возле обеденного стола Эмити, которая безутешно плакала, и охваченную тревогой миссис Тэйлор. Лен вышел на улицу через черный ход, избегая беседки.
Он медленно шел по пыльным аллеям, не имея ни малейшего понятия, к кому идти, где ночевать, но привычный путь привел его к реке, где были выстроены склады Далинского. Возле них он остановился, подавленный и усталый, только теперь начиная понимать, как круто изменилась его жизнь за последние полчаса.
Река была зеленая, словно бутылочное стекло, и на противоположном берегу блестели в лучах солнца крыши Шедвелла. Вдоль пристани выстроились пришвартованные суденышки, матросы ушли отсыпаться в город. Казалось, все замерло в оцепенении, кроме реки и облаков; на одной из барж весело резвились котята. Ниже виднелся треугольный участок для нового склада. Уже заложили камни фундамента, рядом были аккуратно уложены доски, виднелась лесопилка с огромной грудой желтых опилок. Двое незнакомцев развалились в тени большого дерева и так пристально и подозрительно разглядывали Лена, словно несли караул.
Глупые люди, они считают, что если в мире произойдет малейшая перемена, на них обрушится небо. Глупый мир. Лен ненавидел его. В нем живет Эмити, а где-то далеко-далеко надежно укрыт Барторстаун, так надежно, что никто никогда не отыщет его.
Погруженный в свои мысли, Лен не заметил, как подошел Исо. Он держал в руках наспех собранные вещи, искаженное злобой лицо его пылало, губа с одной стороны распухла. Отшвырнув узелок с вещами, он встал напротив Лена:
– Нужно поговорить.
Лен засопел. Он совсем не боялся Исо, хоть и был немного ниже его, зато плотнее и шире в плечах. Развернувшись, Лен выжидал, молча и спокойно.
– Куда ты собрался идти и за что нас вышвырнули?
– Я ушел сам, а вышвырнули тебя.
– Хороший же ты друг после этого. Признавайся, что ты сказал судье Тэйлору?
– Ничего. Да, собственно, в этом не было необходимости.
– Что ты имеешь в виду?
– Он недолюбливает тебя, вот и все. И не стоит затевать со мной драку, Исо.
– Обидно, правда? Так тебя обскакать, и остаться в проигрыше. Ну, да ладно. А теперь слушай внимательно, и можешь передать это своему судье: никто не сможет заставить меня отказаться от Эмити. Я буду видеться с ней, когда захочу, потому что она любит меня, и ей наплевать на отца.
– Длинный язык. Вот единственное твое достоинство – длинный язык.
– Хорошо, я могу и помолчать. Но если бы не ты, я никогда не ушел бы из дома, и жил бы сейчас, припеваючи, с женой, а может, и детьми, вместо того, чтобы катиться прямо в ад, мотаться по стране в поисках…
– Заткнись!
– Ладно, ты уже понял, что я имел в виду. Всю жизнь ты причиняешь неудобства мне, а теперь и моей девчонке.
Лен выпалил:
– Исо, ты трус и ревнивый лжец.
И Исо ударил его.
Лен настолько разозлился, что потерял бдительность, и этот удар застал его врасплох. Шляпа его слетела, дыхание сперло, и он двинулся прямо на Исо. Внезапно тот произнес:
– Прекрати, кто-то идет сюда. За драку в субботу нам влетит.
Тяжело дыша, они разошлись. Лен поднял шляпу, пытаясь сделать вид, будто ничего не случилось. Краем глаза он увидел приближающегося Майка Далинского в сопровождении двоих.
– Закончим позже, – прошептал он Исо.
– Само собой.
Далинский, здоровый, крепкий, чуть полноватый, узнал их и улыбнулся. Глаза его, казалось, видели насквозь все и вся, даже то, что скрыто от других, глаза эти холодно блестели даже когда он улыбался. Лен уважал Далинского, но не особенно любил его. Двое, пришедшие с Майком, – Эймс и Виннери – тоже имели свои склады.
– Что, спустились поглядеть на фундамент? – приветливо обратился к ребятам Далинский.
– Нет, не совсем. Мы… э-э… вы не могли бы позволить нам переночевать в конторе? Мы больше не снимаем комнату в доме Тэйлора.
– Да? – брови Далинского удивленно поползли вверх.
Эймс саркастически ухмыльнулся.
– Конечно. Будьте как дома. Ключ у вас при себе? Хорошо. Идемте, джентльмены.
И трое отошли. Лен и Исо поднялись к конторе – двухэтажному длинному зданию, в котором находилось делопроизводство складов. Ключ был у Лена, так как открывать контору по утрам входило в его обязанности. Пока он возился с замком, Исо обернулся и произнес:
– Они спустились вниз посмотреть фундамент, и думаю, не в восторге от того, что увидели.
Лен тоже оглянулся. Далинский размахивал руками, о чем-то оживленно рассказывая, но Эймс и Виннери выглядели обеспокоенными и лишь качали головами.
– Чтобы убедить их, болтовни недостаточно, – сказал Исо.
Лен, наконец, справился с замком, и они вошли, а через несколько минут после того, как они разложили вещи, послышались чьи-то шаги, и в дверях показался Далинский, на этот раз один. Он внимательно оглядел мальчиков:
– Вы тоже боитесь? И собираетесь оставить меня?
Он не дал им ответить и продолжил, указывая на дверь:
– Эти двое ужасно напуганы. Им, конечно, тоже хотелось бы построить парочку складов. Рефьюдж будет расти и озолотит их, но им совсем не хочется рисковать. Сначала они посмотрят, что будет со мной. Ублюдки. А почему судья выгнал вас? Это связано с тем, что вы работаете у меня?
– Да, – ответил Лен.
Исо с удивлением уставился на него, но промолчал.
– Вы нужны мне, – сказал Далинский. – У меня на счету каждый рабочий, и я надеюсь на вас, но удерживать силой не намерен. Если боитесь, лучше уйти сейчас.
– Не знаю, как Лен, а я остаюсь.
Далинский пристально посмотрел на Лена. Тот, покраснев, уставился в пол.
– Я еще не знаю, – глухо отозвался он. – Нет, не потому, что боюсь. Просто, возможно, в скором времени я навсегда уеду отсюда.
– Что ж, я буду иметь это в виду.
– Конечно, однако мне необходимо тщательно все обдумать.
– Оставайся со мной, – сказал Далинский. – Мой пра-пра-прадед был родом из Польши, и ему так и не удалось разбогатеть, потому что все было уже построено. А сейчас наступил момент восстановить разрушенное, и я не собираюсь упускать этот шанс. Я прекрасно знаю, о чем говорил с тобой судья. Он пессимист и всего боится, не то что я. Я верю в мощь и величие страны и знаю: оковы когда-нибудь разрушат, и это будет делом наших рук – твоих и моих, но не судьи Тэйлора.
– Да, сэр, – сказал Лен, – но я должен все хорошенько взвесить.
Далинский пристально посмотрел на него, затем улыбнулся:
– Тебя не так-то просто убедить. Неплохая черта, правда? Ладно, обдумывай, взвешивай, я тебя не тороплю. – И он вышел.
Лен посмотрел на Исо, но продолжать драку уже не хотелось.
– Пойду, пройдусь, – сказал он.
Исо равнодушно пожал плечами. Лен спускался к реке, раздумывая о груженых баржах, плывущих на запад, и о том, не связана ли тайно какая-нибудь из них с Барторстауном. А еще он думал, что бесполезно слепо перебираться с места на место, ломая голову над тем, что делать дальше.
Бесцельно слоняясь по берегу, Лен набрел на владения торговцев: лошади, фургоны, стоящие перед добротными навесами, аукционные залы. Лен и раньше бродил здесь. Отчасти его обязывала к этому работа у Далинского, но эта причина была не единственной: Лена волновала суета дальних дорог, иногда можно было даже услышать вести из Пайперс Рана. И его не оставляла надежда, что когда-нибудь он узнает о том, к чему так долго стремился все эти годы. Но пока не везло: он ни разу не встретил знакомого, не увидел Хостеттера, и это было странным, потому что зимой он обычно направлялся к югу и, в конце концов, должен же где-то пересечь реку. Лен регулярно обходил все переправы, но Хостеттер так и не появился. “Наверное, ему пришлось вернуться в Барторстаун, а может, что-нибудь случилось, и его уже нет в живых”, – подумал Лен.
По субботам нельзя заниматься делами, и люди болтали в тени навеса, некоторые удалились к полуденной молитве. Большинство торговцев Лен знал, и они тоже узнавали его. Лен с радостью присоединился к ним, надеясь хотя бы ненадолго отвлечься от навалившихся забот. Были здесь и нью-меноннайтцы. Это стесняло Лена, потому что он чувствовал себя немного несчастным, но тщательно скрывал, что был когда-то одним из них.
Тени стали длиннее, с реки подул прохладный ветерок, который принес запах дыма, и Лен вспомнил, что ему негде поужинать. Он спросил, можно ли остаться.
– Конечно, пожалуйста, – сказал нью-меноннайтец по имени Фишер. – И, если не трудно, принеси-ка еще немного поленьев для костра.
Лен взял ручную тележку и побежал к месту, где были свалены поленья. Он быстро загрузил тележку и повернул обратно. Он шел мимо конюшен, фургоны закрыли его от торговцев, столпившихся у костра. В конюшнях было темно, остро пахло лошадиным потом, слышалось сочное хрупанье.
И вдруг Лен услышал голос, звавший его:
– Лен Колтер!
Лен остановился, как вкопанный. Сдавленный резкий, торопливый голос. Лен осторожно огляделся, но ничего не увидел.
– Не пытайся найти меня. Это может доставить неприятности нам обоим. Просто стой и слушай. Я должен кое-что передать тебе от друга. Он просил сказать, что ты никогда не найдешь то, что ищешь. Он велел тебе вернуться в Пайперс Ран и помириться с родными. Он сказал…
– Хостеттер, – прошептал Лен, – это ты, Хостеттер?
– …что тебе необходимо покинуть Рефьюдж. Вскоре он будет охвачен огнем, и ты сгоришь в нем. Беги отсюда, Лен. Уходи домой. А теперь сделай вид, будто ничего не произошло и продолжай свой путь.
Лен двинулся вперед, но успел прошептать в темноту конюшни:
– Вы знаете, что единственное место, куда я, не задумываясь ушел бы, – это Барторстаун. Если вы хотите, чтобы я оставил Рефьюдж, – возьмите меня с собой.
– Вспомни ночь на проповеди. Тебя не всегда смогут спасти, – был ответ.

Глава 10




Прошло две недели, строительство нового склада подходило к концу, уже начали укладывать крышу. Лен работал там, где ему говорили: распределял рабочие смены, разбирал конторские книги и кипы бумаг, но работал автоматически. Мысли его были заняты другим. Как солдат в ожидании взрыва.
Свои пожитки Лен перенес к торговцам, оставив в распоряжении Исо весь верхний этаж, и каждую свободную минуту проводил там, совершенно забыв об Эмити, обо всем, кроме мечты, которая теперь после томительного ожидания могла наконец стать реальностью. Лен вновь и вновь восстанавливал в памяти каждое слово, сказанное незнакомцем. Этот голос звучал в его беспокойных снах. И теперь он знал совершенно точно, что не оставит Рефьюдж и Далинского ни за какие сокровища мира.
Лен знал о приближающейся опасности. Он чувствовал ее в воздухе, читал на лицах людей, заходивших взглянуть на строительство нового склада. Среди них было много незнакомцев, в том числе и нью-меноннайтцев. В базарные дни город был наводнен фермерами, деревенскими проповедниками, торговцами.
Лен не сомневался, что Хостеттер или его друг рисковал головой, когда предупредил его, но непреклонно решил остаться.
Лен злился на Хостеттера и его земляков из Барторстауна. Сейчас, как никогда, стало совершенно очевидно: они прекрасно знают, где находятся он и Исо с тех пор, как оставили Пайперс Ран. Он вспоминал десятки примеров, когда какой-нибудь случайный торговец помогал им. И то, что он нигде не мог отыскать Хостеттера, не было случайностью. Хостеттер явно избегал встречи с ними, в любой момент мог бы забрать их из Рефьюджа туда, куда они так долго стремились.
Лен ничего не рассказал Исо, после ссоры он не верил ему. “Когда-нибудь, – думал Лен, – найдется время поговорить обо всем”.
Лен частенько наведывался к торговцам. Он ничего не рассказывал и ни о чем не расспрашивал, только смотрел и слушал. Но ни одного знакомого лица не встретилось ему, ни один тайный голос не заговорил с ним. Если среди торговцев и был Хостеттер, то он предпочитал оставаться в тени. В Рефьюдже это было сделать очень сложно, и Лену показалось, что скрываться удобнее всего в Шедвелле. Он ощутил потребность сейчас же, немедленно отправиться туда. Может быть, Хостеттер решится заговорить с ним среди незнакомых людей.
У Лена не было предлога идти в Шедвелл, но придумал он его достаточно быстро. Однажды вечером, помогая Далинскому, он сказал:
– Думаю, было бы совсем неплохо наведаться в Шедвелл и выяснить, что там думают о твоем новом складе. Ведь если, в конце концов, все получится, мы лишим их лакомого кусочка.
– Я и так знаю, что они думают, – Далинский задвинул и закрыл на ключ ящик стола, взглянул на зарешеченное окно, – сегодня я видел судью Тэйлора.
Лен, замерев, ждал, что скажет Далинский. За последние недели у Лена сильно сдали нервы и ему показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем Далинский заговорил.
– Он сказал, что если я не остановлю строительство, городские власти арестуют меня и всех, кто со мной работал.
– И вы думаете, они это сделают?
– Я напомнил, что не нарушил ни одного закона, ведь тридцатая поправка – федеральный закон, и юрисдикции здесь не имеет.
– И что же он ответил?
Далинский пожал плечами:
– То, что я и ожидал: немедленно, мол, подам запрос в федеральный суд Мэрилэнда.
– Да… На это у него уйдет немного времени. Но ведь есть еще и общественное мнение.
– Общественное мнение – моя единственная надежда, и об этом знают все: и Тэйлор, и старшины Шедвелла. Только это сможет остановить федерального судью из Мэрилэнда.
– Завтра вечером вы проведете собрание. Не секрет, что Рефьюдж против того, чтобы Шедвелл отнял большую часть бизнеса, и многие поддерживают вас, – уверенно сказал Лен.
– А может, тебе действительно нужно наведаться в Шедвелл, – пробормотал Далинский, – ведь это собрание будет очень важным, от него зависит мой взлет или падение, и если старшины Шедвелла собираются причинить мне неприятности, я должен об этом знать. Я дам тебе поручение, чтобы никто не догадался об истинной цели твоего визита. И не вздумай никого расспрашивать, лишь запоминай то, что увидишь. Да, а еще тебе не следует брать Исо с собой.
Лен догадывался о причине, но все же спросил:
– Почему?
– Ты достаточно умен и осторожен, чтобы избежать неприятностей. Кстати, ты не знаешь, где это Исо болтается по ночам?
– Понятия не имею, – Лен был заметно удивлен.
– Ладно, впрочем это не важно. Утром ты сядешь на паром, а к полудню жду тебя здесь, Лен. Твое присутствие на собрании необходимо. Мне нужно четко знать, сколько голосов меня поддержат.
– Я все понял. Доброй ночи! – И Лен пошел по дорожке мимо нового склада. Лен чувствовал, что Далинский все делает правильно, и готов был оказать ему любую услугу.
Из темноты послышался окрик сторожа.
– Привет, Гарри, это я, – сказал Лен.
Четыре человека с внушительными дубинками охраняли склад, всю ночь здесь горели фонари. Лен знал, что Далинский по несколько раз за ночь спускается к стройке, потому что не может заснуть.
Лен и сам плохо спал. После ужина он поболтал с торговцами и лег спать, но мысли о завтрашнем дне не давали ему покоя. Он думал о том, как обойдет весь Шедвелл, отыщет фургоны торговцев, встретит Хостеттера и тихо скажет ему что-то важное, а Хостеттер ответит:
– Ну хорошо, ребята, больше не будем мучить вас и возьмем с собой.
Лен вновь и вновь рисовал себе эту картину, а затем с горечью подумал, что так и не знает, существует ли на самом деле все то, к чему он стремился с детства. Память возвратила его к Далинскому, подумалось о том, где проводит ночи Исо. “Я выясню”, – пообещал себе Лен и удивился, что Эмити ему совершенно безразлична.
Лен окунулся в теплую темноту ночи. Было абсолютно тихо, лишь изредка доносился шум из конюшен. Он вышел на спящие улицы города и дал длинный крюк, чтобы обойти склад. Ему не хотелось вновь встречаться со сторожами.
Лен миновал дом судьи Тэйлора. Темные окна, ничто не нарушало тишины. Он отыскал глазами окно Мити и почему-то почувствовал себя неловко, побрел дальше, к пристани.
Дверь в конторе Далинского была закрыта, но это еще ничего не значило, потому что Исо имел свой ключ. Лен заколебался. Далеко внизу, у самой реки, горели смотровые огни. Ничто не нарушало ночную тишину. Здание конторы казалось пустынным, Лен отпер дверь и вошел. Исо в комнате не было.
Лен постоял в раздумье, в нем закипал гнев, но он быстро успокоился, испытывая презрение к глупости Исо. Что же касается Эмити… В конце концов, какое его дело? Лен больше не сердился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22