Ничего, если какие-то трения Ц так это лишь до первой ат
аки…
Александр Сергеевич ловко наполнил два стопарика, которые когда-то назы
вали «сталинками». Их ему специально нашли на толкучке, Юнгеров и Крылов
обожали пить именно из них. Крылов, надо сказать, вообще любил все «сталин
ское», а у Юнкерса так проявлялась ностальгия по деду Ц кадровому военн
ому, «сталинскому соколу». Еще покойный дед ассоциировался хозяином со с
тоявшим тут же, на «кухоньке», резным, метра три высотой, «генеральским» б
уфетом.
Держа в одной руке стопарик, Юнгеров, умудряясь не расплескивать его сод
ержимое, начал обходить остальных и разливать: вина, водки, коньяки и всяк
ое разное остальное Ц кому что нравилось. Разливая, приговаривал, чтобы
паузу заполнить:
Ц Вот это Ц это… один олигарх говорил, что круче нету… А это Ц это из Исп
ании с уважением прислали Ц вроде бы какой-то гений любил… а это… это… хр
ен знает, что это, но, думаю, не отравимся…
Когда у всех было налито, Юнкерс поднял высоко свой стопарик и сказал вес
ело, но с надрывом:
Ц Давай, ребята, закусь разбирай, чтоб быстро не напиться! Схряпаем это у
се! Мы ведь можем и сало, лично я больше всего люблю жареную картошку с док
торской колбасой, но! Но сегодня мы будем есть ЭТО! Вот так им всем!
Он заражал своей энергией Ц и аппетит просыпался даже у тех из гостей, ко
му поначалу и есть-то не очень хотелось Ц да как удержаться в таком рабле
зианском, но очень русском разгуле?
Ц Пью за Петра! Ц Юнгеров опрокинул в себя стопарь, закусил чем-то с чьей
-то тарелки, подышал носом и, пока все заедали тост, начал негромко расска
зывать Ц впрочем, акустика в «кухоньке» была отменной, так что слышали в
се отчетливо каждое слово, даже на противоположном конце людоедского ду
бового стола:
Ц Итак, Петр Крылов, прошу любить и жаловать! Первый он мне под руку подве
рнулся Ц стало быть, так тому и быть! А дело было так: много лет назад, в дру
гой жизни, привезли меня в один таежный лагерь. Не скажу, что как падаль по
грязи волокли, но и малиновые дорожки не стелили… Подустал я от всей этой
пурги на корточках, от овчарок промозглых и вохры в вонючих тулупах. Чуть
отоспался на новом месте Ц и зовет меня к себе кум
Кум Ц на лагерном жаргоне
Ц начальник оперативной части.
. Ну, захожу. Захожу, так Ц уважая себя, но настороженно. Мало ли… А вд
руг Ц там устав такой, что с порога да в рыло? А за столом сидит человек, лоб
трет устало. И спрашивает вдруг: «А чего это ты шапку в коридоре снял, а не п
ри мне в кабинете?» Я молчу, руки на яйцах замочком сложив. Ну не за спиной ж
е мне их держать, как мужику?! А он снова спрашивает: «Откуда и зачем?» Мол, н
е звали. А я ему: «Пришел за дело, но вину не признаю, да и не доказана она, кст
ати!» Он ухмыльнулся и зубом цыкнул: «Чую, звонком
«Отсидеть звонком» Ц на л
агерном жаргоне означает отбыть весь срок «от звонка до звонка», т. е. без
выхода на условно-досрочное освобождение.
отсидишь». Я в ответ: «Не хотелось бы, конечно, но ежели именно так ро
дине-матушке надо Ц готов пострадать, пика не услышишь!» Он: «Все семь?» Я:
«На одной ноге, ежели поперло на характер!» Да… И вот посмотрел ты тогда на
меня, Петя, по-человечески. Вот, дорогие мои, это как бывает, женщина на муж
чину глянет через стол… и вроде бы муж не замухрышка рядом, а уже кое-что п
онятно… Я взгляд тот поймал и тоже глазами улыбнулся… А кум Крылов говор
ит: «Иди с Богом, отдыхай, впереди вечеров не счесть, успеем еще покалякать
про всякое разное». И снова рукой лоб трет… Вот прямо как сейчас!…
И Юнгеров положил руку на плечо полковнику, действительно чуть смущенно
потиравшему лоб. Крылов хмыкнул, схватил два ножа и начал осторожно дели
ть ими на части какую-то диковинную снедь в тарелке Ц видимо, скатерть за
брызгать боялся. Но все же забрызгал. Александр Сергеевич плеснул себе и
ему водки, и они выпили Ц только вдвоем. Юнкерс крякнул:
Ц Хорошо пошла! Эх, была не была! Счастье Ц есть! Да… А потом, потом много ч
его было… Друг друга брали на «рры». Потом стебались друг над другом Ц ин
тересно нам так было. Потом кофе растворимый пили до полуночи, рассказыв
ая про жен и про не жен… потом резня была в шестом отряде из-за трехлитров
ой банки с коньяком… потом… потом мы друзьями стали и вместе много чего х
орошего сделали для зоны. Ну… и для себя тоже. Короче, это вот Ц Петр Крыло
в Ц он меня на свободу вытащил! Кум! А мне так с ним понравилось, что даже и
выходить не хотелось. Жалко расставаться было Ц ужас! Прям хоть обратно
за КСП Конт
рольно-следовая полоса.
прыгай! И стал я тут кумекать. Напряг мозг. И Ц вытащил Петра из его т
айги к нам в Питер. Непросто это было, а самым непростым Ц его самого угов
орить. Но Ц сладилось, и стал он у нас начальником, и притом любимым начал
ьником у многих! Ой, сколько же он у меня крови выпил! Ты, Петр, лоб-то не три…
Я не буду говорить о том, насколько в Питере меньше упырей стало Ц многие
наслышаны… Первого пойманного здесь душегуба-насильника он забил в мяс
о, сам чуть не сел… Да… Тот маньяк Ц вменяемый, кстати Ц когда мальчиков
насиловал, то рвал им все… Простите, милые дамы, но как по-иному объяснить
… Впрочем, которые за этим столом Ц сами не из слабонервных… Да, так вот т
огда Петя все ж таки не сел Ц его внутренняя правда мира защитила…
Сидевшим за столом не надо было объяснять, что Крылов помог Юнгерову вый
ти на волю побыстрее не за деньги Ц Александр Сергеевич никогда бы не по
садил за стол среди своих купленного человека. Но Юнкерс все же решил ска
зать и об этом, словно отвечая на чьи-то злые шепотки:
Ц И если где какой-нибудь пес поганый лает, что, дескать, Крылов Ц челове
к Юнгерова… Я и мои друзья Ц мы все хрястнем его по харе и скажем: «Врешь, ж
ивотное, Крылов Ц человек, опер прекрасный и Ц друг Юнгерова, а этого теб
е, курица копытная, никак не понять!» Некоторые пытались… Ну, начальник ГУ
ВД Крылову даже сказал как-то: «Ты, Петр, парень видный и незаменимый, а все
же будь поосторожнее». А он поосторожнее Ц не стал! Нельзя дружить остор
ожно. Помнишь?
Ц Да всякое было, Ц Крылов усмехнулся и налил себе еще стопарь. Ц Я как-
то одному коллеге сказанул, когда он объяснял нам, что тебя привлекать на
до, правда, сам не мог четко сформулировать за что… Я ему так, по-уральски, в
харю прицелился и говорю: «Юнгеров не очень хочет, чтобы у него что-то эда
кое нашли, и поэтому он сделал так, чтобы у него никогда и не искали…» Тот и
не нашелся, что ответить. Сейчас, кстати, большой человек в центральном ап
парате и с тобой в хороших отношениях.
Ц Володька, что ли? Ц усмехнулся Юнкерс.
Ц Он, Ц хмыкнул полковник. Ц Еще пальцем мне тыкал… Я ему сказал Ц паль
чик-то побереги, сломаю…
Ц А что ж ты мне раньше-то не рассказывал?
Ц А велико ли событие? Ц приподнял плечи Крылов.
Александр Сергеевич рассмеялся и махнул рукой:
Ц Ой, да не сбивай ты меня, бес… Я сам собьюсь… Да, многие начальники хорош
и хотя бы тем, что за деньги твои же тебе же зла и не сделают. А вот с Петром у
нас совсем другая песня… Да, кстати, о песнях… Где песни?
Юнкерс покрутил головой, ища мажордома Гошу, бывшего оперного певца:
Ц Гоша, а где песни?
Ц Я тут распорядился немного, сейчас будут песни Ц правильные, наши пес
ни!
«Кухоньку» закачал вальс «Амурские волны», сменившийся на «На сопках Ма
ньчжурии».
Пять дней назад Юнгеров объяснял чесавшему затылок Гоше:
Ц На один диск собрать «Славянку», «Мы так давно не отдыхали», «Нас извле
кут из-под обломков» и так далее… Ты же музыкант, Гоша, хоть и бывший. Ты общ
ую интонацию уловил? А то тебя самого вместе с консерваторией из-под обло
мков извлекут. Привыкли, понимаешь, к попсе… Поставь раком все музыкальн
ые салоны. Денег не жалеть. Чтоб за такие деньги они, в случае чего, сами и сп
ели, и сплясали…
Александр Сергеевич выпил с Крыловым на брудершафт:
Ц Я обнимаю тебя, Петя! Я ни о чем не жалею! Я не пожалею ни о чем! Я счастлив,
что меня привезли в твой лагерь! А Хозяин
Хозяин Ц начальник лагеря
, Хозяин-то у нас был какой! Ой! Ай! Как из кинофильма про ужасы тридца
тых годов! В папахе, в тулупе, с портупеей, пьяный в хлам! Вспомнить жутко!
Ц Да ну тебя, Сергеич… аж озноб пробежал, Ц и впрямь поежился Крылов. Ц
Уф… До сих пор…
Ц А все ж таки мы его на свою сторону убедили, Ц победно заулыбался хозя
ин «Аэродрома». Ц Недавно в гости приезжал…
Ц Да уж докладывали… Ц хмыкнул Крылов. Ц Хулиганство заминать пришло
сь… Витрины в китайском ресторане словно не бывало.
Ц В японском! Ц Денис, правая рука Юнкерса по жестким вопросам, поднял п
алец. Ц Что значительно дороже, между прочим! Тонна баков Ц это без праз
дника внутри и мусоров в территориальном.
Александр Сергеевич, вспомнив разбитую витрину, захохотал в голос. Отсме
явшись, утер слезу:
Ц Я, как его увидел Ц ласточкой стреноженного, так низкий поклон отвеси
л помощнику дежурного отделения, которому он этак Ц по-хозяйски Ц нос н
а сторону убрал… Спасибо, говорю, братец, от души порадовал… Нос-то недоро
го встал, в полсотни зеленых всего… А радости-то сколько было… Кричу Хозя
ину сквозь слезы: «Гражданин начальник, тут вам не лагеря, в Питере нельзя
в харю без разбору тыкать». А он рычит: «Сопли утри мусоркам своим питерск
им! Двадцать минут старика вязали. Да конвой за это время этап до Перми про
волочь может!» Ой, беда была…
За столом между тем постепенно делалось шумно. Денис Волков уселся и раз
валился поудобнее. В него уже не очень лезло, но он норовил еще попробоват
ь по кусманчику с каждого блюда.
Денису было немногим больше тридцати лет, и он был красив редкой мужской
красотой, не имевшей ничего общего со смазливостью. С такой внешностью е
му надо было бы играть положительных героев в фильмах, но, когда он открыв
ал рот, многие удивлялись некоторому несоответствию между его речью и вн
ешностью. Впрочем, в последнее время это несоответствие стало сглаживат
ься Ц после того, как Юнкерс объявил о «демобилизации» своей бригаде бр
атков и о том, что ему нужны теперь не бойцы, способные съездить на десять
«стрелок» в день, а грамотные менеджеры, юристы и экономисты. Денис пошел
учиться. И не куда-нибудь, а в университет. Вот только факультет выбрал не
сколько неожиданный Ц географический. Когда его спрашивали о причинах
такого странного выбора, Денис отвечал, что, мол, бабка его всегда говорил
а, дескать, нормальный человек должен хорошо знать географию. Он это гово
рил всерьез, хотя многие воспринимали сказанное, как шутку. Бабушку свою,
дочку врага народа, Волков очень любил. Дед его, с малолетства мотавшийся
по лагерям, познакомился с ней в Сусумане. Странно, но лагерный оголец и де
вушка из интеллигентной семьи с корнями всю жизнь крепко держались друг
за друга, и от их союза родились красивые и сильные дети, обладавшие необы
чными способностями. Часть этих свойств от отца, видимо, перешла к Денису.
Волков, например, ни разу в жизни не обращался к дантисту, а клыки у него бы
ли Ц как на рекламных буклетах. Он ими иногда открывал пивные бутылки. У н
его не закладывало уши во время перелетов на самолетах. Денис абсолютно
не боялся щекотки и мог смешивать любую пищу Ц кефир со шпротами или дын
ю с хреном. Он не потел в жару, не дрожал в холоде и мог целый час не моргать.
Еще он умел двумя пальцами ловить на лету муху. Однажды он на спор проехал
на машине за рулем весь Невский Ц маленькая деталь Ц с завязанными гла
зами. Маневрировал он по голосовым командам рядом сидевшего приятеля, вз
опревшего от напряжения. Да, при этом он еще и курил. Фактически, Денис рук
оводил оставшейся при Юнкерсе маленькой личной бригадкой, но, поскольку
дел для нее в последнее время находилось немного, Александр Сергеевич ещ
е использовал Волкова, как адъютанта для сложных поручений и как человек
а, способного заткнуть собой любую дыру в империи. Однажды Денис даже рук
оводил целым заводиком Ц месяца полтора, пока не нашли приемлемую канди
датуру в директорское кресло. Как-то раз Волков сказал: «Если будет надо,
я могу и "маленького лебедя" на сцене станцевать без подготовки. Вот тольк
о за реакцию зрителей не ручаюсь».
Юнгеров почти никогда не видел его выпившим и сейчас смотрел на него, чут
ь захмелевшего и подпевавшего грянувшему из динамиков «Варягу», с умиле
нием: «Друг ты мой дорогой, сколько ж ты натерпелся от меня! Я сейчас расск
ажу друзьям про золото… Не про то, что в слитках в федеральном хранилище, а
про неровного, шершавого самородка, про тебя, дорогой ты МОЙ…»
Александр Сергеевич вдруг улыбнулся, вспомнив про то, как Денис сел. У нег
о и «посадка» вышла странной: за несколько дней до того, как замели самого
Юнкерса с ближним кругом, машину Волкова зацепили своей разбитой «девят
кой» два каких-то полублатных черта. Остановились. Блатари решили завин
оватить франта в белой рубашке и вынули ножи. Денис вынул ножку от стола, к
оторую всегда возил с собой. Взмахнул он ею всего два раза, потом долго взд
ыхал, глядя на трупы, потом вызвал милицию. Так что в «Крестах» он оказался
чуть раньше всей остальной «грядки» и как бы отдельно от «коллектива» Ю
нгерова. В том смысле, что его не привязывали к банде (видимо, из-за неразбе
рихи и несостыкованности в картотеках различных служб), а просто вломили
«превышение необходимой обороны». В «Крестах» он провел полтора года и
на свободе оказался раньше всех, так как суд, признав его виновным, постан
овил «ограничиться отсиженным». Денис потом смеялся: «Правду, значит, го
ворят, что раньше сядешь Ц раньше выйдешь».
Александр Сергеевич положил руки Денису на плечи и сказал громко, для вс
ех:
Ц Волков Денис, он… Помните, как Джон Сильвер представлял свою бригаду…
тьфу ты, команду: «Посмотрите на эти лица, это все Ц опытные моряки…» Да…
А вы гляньте на его лицо Ц это вам не бычье в «мерсаках». В нем искорка ест
ь, за то и бабы любят! Ален Делон! А я его, как личность, увидел Ц дай Бог памя
ти, еще в далеком восемьдесят восьмом году. Они тогда Ц молодежь наша бое
вая Ц решили на Валаам прокатиться, ну и, конечно же, нашли какую-то такую
же братву на теплоходе… Ой! Что там было! Даже баграми кидались… Короче, с
корабля их снимали с ОМОНом… Но история-то на этом не закончилась. Дело в
том, что эти пацаны разбили Денису плейер, стоивший восемнадцать долларо
в США… Ну, естественно, забивается «стрела»… Тогда правила такие были. Хо
рошо Ц я вовремя узнал Ц меня как током дернуло. Я и с татарской стороны
Ноиль Рыжий успели приехать к разбору. Денис орет казанцу: «За плейер отв
етишь Ц едем в лес вдвоем, одна машина, две доверенности, одна лопата, два
ножа! Ну!» А «казанский»-то тоже с придурью, щекой дергает… Ноиль уж на что
сам отморозком был (царствие небесное, застрелили его в девяносто втором
), а головой так покрутил, сигаретой затянулся и тихо-тихо говорит: «Хорош
о. Я куплю ребенку плейер…» Во были времена! Во Ц Денискины рассказы! А по
том, когда Денис вышел, а меня еще в лагерь не отправили Ц мы тогда на Лебе
дева На ули
це Лебедева расположен изолятор предварительного заключения, называем
ый также «женским» и «детским». Но в него попадают и взрослые мужчины Ц п
ри наличии связей, так как условия содержания там считаются лучше, чем в «
Крестах». По многочисленным свидетельствам, те, кто сидел там из «взросл
ых» в середине 90-х, практически беспрепятственно общались с волей Ц неко
торые даже и за ворота выходили.
тусовались.
Денис подъехал и с гаражей соседних мне кричит по поводу одной острой то
гда темы: «Александр Сергеевич, не волнуйтесь, я решу вопрос!» И показывае
т над головой гранатомет! У меня чуть инфаркт не случился! Еле утихомирил
и его, чтобы он не нарешал ничего сгоряча-то… Сам ведь только-только осво
бодился Ц и с гранатометом по городу! Иногда мне кажется, что мы тогда жил
и в одном из кругов ада, но зато дышали полной грудью… А Денис стал одной и
з моих рук Ц не знаю, правой или левой, но рука эта называется «любой цено
й!» Есть у него присказка про дверь… Скажи-ка мне ее, Дениска, еще раз, вмест
о тоста!
Волков встал, одернул пиджак, сидевший на нем, как на известном шоумене, и
поднял красивую пузатую рюмку с коньяком какой-то умопомрачительной вы
держки:
Ц Если нет ключа Ц надо добыть отмычку, если отмычка не открывает Ц над
о выломать дверь, если дверь не вышибается Ц надо снять ее с петель, если
петли внутри Ц надо уронить стену. Все.
1 2 3 4