И сейчас ему явно не терпелось сбежать. Он рассеянно чмокнул воздух где-то рядом со щекой Санди, а потом церемонно распрощался с Габриэлой и вернулся к ожидавшему его лимузину.Габриэла порхнула по фойе и остановилась рядом с лифтами. Помощник управляющего отелем нажал кнопку вызова, старший посыльный придержал двери, а управляющий объявил, что немедленно пришлет в номер мисс Барини бутылку шампанского. Другие служащие отеля, не нашедшие для себя какого-нибудь дела, ровными рядами выстроились по обе стороны лифта, словно готовые немедленно что-то предпринять по малейшему ее жесту.Но как только посыльный закрыл за ними двери номера, все полное жизни обаяние Габриэлы снова испарилось. Лицо ее посерело от усталости, и она бессильно опустилась в ближайшее кресло, утомленно прикрыв глаза рукой. Она еще сильнее похудела за то недолгое время, пока Санди ее не видела, и сейчас ее лицо казалось почти изможденным.— Хочешь, я закажу тебе стакан обезжиренного молока? — предложила Санди, стараясь не показать тревоги. — Наверное, ты в самолете ничего не ела.— Молоко пьют при язве желудка, а не при камнях в желчном пузыре, — сказала Габриэла, но не стала возражать, когда Санди по телефону заказала ей молоко в номер. Она выпила полстакана, а потом с гримаской неудовольствия оттолкнула стакан.Один из разнорабочих студии привез багаж, и вид шести чемоданов фирмы Гуччи вдохновил Габриэлу на новые подвиги.— Я приму ванну, — сказала она, махая рукой в сторону одного из чемоданов. — Та одежда, которая мне нужна, вся упакована там, Санди. Ты не достанешь мне халат?Санди вынула из чемодана халат и, пока мать находилась в ванной, занялась тем, что распаковала самые большие чемоданы. Она мысленно напомнила себе, что завтра надо будет позвонить на студию, чтобы матери прислали горничную. Надо полагать, за последние двадцать пять лет Габриэла ни разу не повесила самостоятельно ни одно из своих многочисленных платьев в шкаф. Санди не сомневалась, что мать понятия не имеет, как заполнять бланк прачечной, не говоря уже о таком низменном занятии, как пришивание пуговиц.Габриэла вышла из ванной несколько взбодрившейся, хоть Санди и не могла решить, насколько полезной тут оказалась косметика, скрывавшая следы усталости на ее лице. На ее расспросы мать несколько раздраженно заявила, что нисколько не устала, но принялась бесцельно бродить по комнатам номера, не в силах ни спокойно сидеть, ни занять себя чем-нибудь. В ответ на предложение Санди заказать обед в номер она нетерпеливо огрызнулась:— Я еще не умерла и не впала в маразм, Санди, так что мне нет причин прятаться от людей. Через минуту я решу, кто поведет меня сегодня вечером обедать. Это должен быть кто-то интересный, с кем мне будет весело. Может, Энтони Гроувз? Но он стал таким занудой с тех пор, как решил, будто он — реинкарнация Марии-Антуанетты.— Он больше не верит в реинкарнации, мама. Разве ты не читала его последней книги? Он утверждает, что если мы будем хранить целомудрие, спать на полу и есть только сырую рыбу и соевый творог, то сможем жить по сто пятьдесят лет.— И зачем это нам может понадобиться такая глупость? — удивилась Габриэ-ла. — Какой смысл жить сто пятьдесят лет, если при этом нельзя делать ничего приятного? — Она расправилась с Энтони, нетерпеливо встряхнув головой. — А что ты думаешь о Гранте Копаке? У него чудные усы, и он знает все последние сплетни.Санди сосредоточенно сняла со своей габардиновой юбки чуть заметную ниточку.— А тебе не хочется пообедать с Дэмионом Тэннером? — спросила она. — Я могла бы позвонить ему и узнать, не занят ли он.И тут она с ужасом осознала, что именно предложила матери. Она озабоченно закусила губу: больше всего ей бы хотелось, чтобы у ее ног сейчас разверзлась глубокая, зияющая пропасть, в которую можно было бы удобно броситься, благополучно спрятавшись в черном забвении. Неужели в эти последние дни она окончательно свихнулась? Или, может, у нее в двадцать восемь лет начинается климакс с его непредсказуемым поведением? Габриэла прекратила беспокойно ходить по номеру и уставилась на дочь.— С Дэмионом Тэннером? — чересчур заинтересованно спросила она. — Ты имеешь в виду того самого Дэмиона Тэн-нера, который получил «Оскара» за свою роль в «Сне тьмы»?— Ну… да. Того самого. Но, если подумать, это, наверное, не очень удачная мысль. Может, он занят чем-то… И вообще, не думаю, чтобы он тебе понравился.Он очень… э-э… заносчивый. Знаешь ведь, какими бывают актеры, только что получившие приз Киноакадемии. Да еще за свои съемки в первом же фильме… — Санди говорила не умолкая, пытаясь скрыть свое смущение.Габриэла подозрительно прищурилась. Впервые после прилета в Лос-Анджелес она по-настоящему внимательно посмотрела на дочь.— Этот Дэмион Тэннер твой любовник?— Конечно, нет! — возмутилась Санди.— Ну конечно, нет, — согласилась Габриэла и печально вздохнула. — Глупо было спрашивать. Естественно, он не может быть твоим любовником. Ты выглядишь совершенно так же, как всегда.Санди вспылила:— И как, по-твоему, я выглядела бы, если бы переспала с Дэмионом Тэнне-ром? Что, после полового акта с ним женщина становится фиолетовой или что-то еще с нею происходит?— Думаю, нет. Но, если судить по его игре в «Сне тьмы», женщина, которой посчастливится переспать с ним, не будет выглядеть так, как ты, Санди. Взгляд у нее будет не такой холодный и гораздо менее невинный.— Невинный? С чего это… — Санди оборвала очередную гневную реплику и резко отвернулась. — Этот разговор совершенно бессмыслен, мама.— Не уверена, что я с тобой согласна. Мне он показался в высшей степени интересным. Пожалуйста, позвони Дэмиону Тэннеру. Мне бы очень хотелось пообедать с ним сегодня вечером.Санди неохотно пошла к телефону. Чем больше она думала об этом звонке, тем более катастрофическим ей казалось собственное предложение. Во-первых, нет совершенно никакой надежды на то, что Дэмион окажется свободен третий вечер кряду. Во-вторых, даже если он окажется свободен, ему меньше всего захочется встречаться с нею. А в-третьих, она не испытывает ни малейшего желания снова проводить с ним время. Ведь именно на это было направлено ее вчерашнее идиотское поведение — ее гарантированный метод, благодаря которому она может быть уверена, что больше никогда не увидится с Дэмионом.— Думаю, нам лучше было бы позвонить Скотту Форману, — предложила Санди, надеясь, что голос ее не звучит очень встревоженно. — Ведь он все-таки режиссер твоего следующего фильма, а ты оставалась в Риме с самого Рождества. За это время, вероятно, появилось множество вещей, которые вам, наверное, нужно обговорить.— Скотт виделся со мной в Нью-Йорке, — неуступчиво ответила Габриэла. — Да и вообще, я предпочитаю пообедать с Дэмионом Тэннером, так что, пожалуйста, позвони ему. Скотт — прекрасный режиссер, но скучнейший человек. Как и твой отец. Может, это свойственно всем режиссерам — они талантливые люди, но страшные зануды.Санди не отреагировала на слова матери. Дрожащим пальцем она набрала номер кабинета Ричарда Хоукинса и попросила секретаршу отца дать ей телефон Дэмиона. Еще более неохотно она позвонила Дэмиону домой. Она даже не знала, радоваться ей или огорчаться, когда он сам взял трубку.— Говорит Дэмион Тэннер. Санди откашлялась.— Э-э… Привет, Дэмион. Это Санди. Санди Хоукинс.После короткой паузы он отозвался:— Привет, Санди.Его голос звучал явно неприветливо.— Я думала… — Она снова откашлялась. — Дэмион, я думала, не захотите ли вы сегодня вечером со мной пообедать.Еще одна пауза, на этот раз более длинная.— Почему? Вам нужно сделать еще какие-то записи для вашей статьи? Она прикрыла глаза.— Нет. Подготовка… подготовка моей статьи уже закончена. Я звоню потому… потому что моя мать приехала в Лос-Анджелес и очень хотела бы с вами встретиться.— Ясно. — Если бы Санди знала его немного хуже, она могла бы решить, что в этом отрывисто брошенном слове прозвучало чуть заметное разочарование. — Естественно, я буду счастлив встретиться с Габриэлой Барини. Я всегда считал вашу мать по-настоящему гениальной актрисой.— Спасибо. Очень любезные слова. Вы не будете возражать, если мы не будем откладывать нашу встречу? Моя мать еще не перестроилась с нью-йоркского времени.— Конечно. Куда и когда мне за вами заехать?— Я звоню из отеля «Бел Эйр», но мне нужно вернуться к себе, чтобы переодеться. Я могу подвезти мать в тот ресторан, который вы выберете. Только назовите время и место.— Я сам заеду за вами в семь, — предложил Дэмион. — И потом мы вдвоем заедем в отель за вашей матерью. Вы согласны, Санди?Санди глубоко вздохнула, надеясь, что Габриэла не заметит, как у нее пылают щеки.— Я буду ждать вас внизу, — сказала она. — И спасибо вам, Дэмион. Я знаю, что моей матери будет очень приятно с вами пообедать.— А как насчет вас? — негромко спросил он. — Вам будет приятно со мной встретиться, Санди?— Конечно, — ответила она хладнокровно, вопреки отчаянно бьющемуся сердцу. — С вами бывает очень занятно, Дэмион. Увидимся в семь.Она повесила трубку, не дожидаясь его ответа.
Санди вдела в уши сережки и взглянула на себя в зеркало. Изящные веточки филигранного золота приятно холодили ее пылающие щеки, шея под темным каскадом волос казалась неожиданно хрупкой. Она немного побрызгалась духами, все еще глядя в зеркало, хоть и не могла бы сказать, что именно рассчитывала там увидеть.Еще в старших классах школы она поняла, что никогда не сможет тягаться с чувственной средиземноморской красотой матери, но она надеялась, что сегодня Габриэла не сможет безнадежно ее затмить. Она выбрала зеленое шелковое платье, которое вспыхивало радужным огнем под лучами света. Туфельки на высоком каблуке выгодно подчеркивали стройность ее длинных ног и изящество лодыжек. Она скорчила своему отражению укоризненную гримаску, не понимая, почему вдруг начала так беспокоиться о своей внешности. Если только она не завернется в мешковину, никто не обратит ни малейшего внимания на то, что на ней надето, когда она будет сидеть за одним столиком с двумя такими сверхзнаменитостями, как Габриэла Барини и Дэмион Тэннер. Она взяла шелковое пальто, подходившее в тон платью, и выключила свет в спальне. Пора прекратить тратить время на бесполезные сожаления и спускаться вниз.Дэмион приехал ровно в семь. После стольких лет общения с людьми Голливуда, для которых характерно чрезвычайно свободное отношение ко времени, его неизменная пунктуальность не переставала ее удивлять.— Вы сегодня прекрасны, — негромко сказал он, подойдя к ней. — Я впервые вижу вас не в сером или бежевом.В эту секунду Санди поняла, почему столько времени потратила на сборы, — и причины ее поведения не имели никакого отношения к Габриэле!— Спасибо, — глуховато ответила она. — Я еще ни разу не надевала это платье, так что я рада, что оно вам понравилось. — Она быстро ему улыбнулась. — Я очень вам благодарна за то, что вы с такой готовностью согласились с нами встретиться, Дэмион. Это ваш астролог вам посоветовал провести сегодняшний вечер в нашем обществе?Его взгляд на секунду задержался на ее губах.— Нет, — ответил он. — Это был один из тех редких случаев, когда я принял решение совершенно самостоятельно.Шофер открыл дверцу машины, и они устроились на заднем сиденье лимузина.Оно было рассчитано на четыре человека, так что их тела разделял чуть ли не метр мягкой кожи.— Я в конце дня виделся с вашим отцом, — сказал Дэмион. — Он упомянул, что Габриэла приехала в Лос-Анджелес, чтобы проконсультироваться с врачами. Надеюсь, что у нее нет ничего серьезного.Санди не имела намерения рассказывать о том, что матери необходима операция, но почему-то выложила ему всю историю. Дэмион умел слушать с неподдельным интересом и вниманием.Когда она кончила ему плакаться, они были уже почти у самого отеля.— Моя мать ужасно боится больниц и хирургов, — закончила Санди свой рассказ. — Так что я была бы очень вам благодарна, если вы при удобном случае хорошо отзоветесь о калифорнийских докторах.— Буду только рад. А если ваша мать сама об этом не заговорит, может быть, я сам попробую повернуть разговор на эту тему. А у Габриэлы были какие-то неприятные случаи с больницами в прошлом? Чем вызван ее страх? — поинтересовался Дэмион.— У моей бабушки — ее матери — был острый аппендицит, и она умерла прямо на операционном столе. Это произошло во время второй мировой войны. Габриэла была тогда еще совсем малышкой, и случившееся страшно ее напугало. Маленькому ребенку должно было показаться, что только что мать была рядом, совсем здоровая, а в следующую минуту ее уже поглотила больница, и она больше никогда не вернулась. И почти в то же время улицы их городка наполнились солдатами, которые вели бои за каждый дом. Иногда рукопашный бой шел буквально у нее под окнами. Я уверена, что мать понимает, что между условиями больниц разоренной Европы и мирной Калифорнии нет ничего общего. Но когда она думает об операции, она реагирует, как тот испуганный ребенок, а не как разумный взрослый человек.— И, конечно, с ее упорным неприятием так трудно справиться именно потому, что в его основе лежат сильные эмоции, а не разум, — заметил Дэмион.Лимузин остановился у отеля, прежде чем он успел добавить что-то еще. Они быстро прошли через фойе и поднялись на лифте к номеру Габриэлы.Габриэла была совершенно ослепительна, когда распахнула дверь и поздоровалась с ними: улыбка ее сияла, худое тело было затянуто в серебряную парчу, шею и руки украшали сверкающие бриллианты. Зная, что в последнее время мать никогда не чувствует себя совершенно здоровой, Санди искала взглядом следы стараний под косметикой, но так их и не увидела. Когда ее мать отдавалась роли суперзвезды, то даже болезнь не нарушала ее блистательного имиджа.Дэмион расцеловал Габриэле руки, склонившись в поклоне, который сделал бы честь известному галантными манерами в лентах Голливуда Эрролу Флинну. Когда он осыпал ее множеством комплиментов, произнесенных самым искренним тоном, Санди увидела, что мать буквально светится от удовольствия.— Вам есть чем гордиться, — заметила Габриэла, когда Дэмион набросил ей на плечи ее горностаевый палантин. — Ваша игра в «Сне тьмы» была незабываемой. Развитие ваших отношений с героиней было сделано потрясающе технично. Дэмион прямо-таки покраснел. — Спасибо, — сказал он. — Ваша похвала относится к тем, которые я искренне ценю.Глаза Габриэлы чуть потемнели от насмешки.— Пожалуйста, не будьте столь почтительны, Дэмион. Я еще не настолько стара, чтобы желать, чтобы красивые мужчины внимали мне с почтительным трепетом.Дэмион рассмеялся и снова прижал ее пальцы к своим губам, а потом любезно предложил ей опереться на его руку.— Почтительность, милая Габриэла, — это только маска, за которой скрываются мои страстные чувства. Я заказал нам столик в «Ма Мезон», — добавил он, называя один из самых популярных и дорогих ресторанов города. — Я подумал, что вам будет приятно там пообедать.— Это мой любимый ресторан в Лос-Анджелесе! — радостно призналась Габриэла. — Надеюсь, что там окажется интересная публика, а не сплошные туристы.
«Ма Мезон» был переполнен сильнее обычного. Санди смирилась с тем, что ей придется потерять один из тех вечеров, которые она время от времени проводила с матерью. Будучи подростком, она со всей своей юношеской непримиримостью ненавидела эти «показные» обеды. Теперь она достаточно повзрослела, чтобы воспринимать всю эту похожую на цирк обстановку всего лишь с острой скукой и сильнейшей головной болью.С момента их появления в ресторане Дэмион и Габриэла стали центром всеобщего внимания, что было немалым достижением, поскольку в зале присутствовало множество знаменитостей и тех, кто хотел бы таковыми считаться. Их столик, расположенный на виду, почти в центре зала, позволял им видеть все — и всем видеть их. Метрдотель принес им бутылку бесплатного шампанского от имени дирекции ресторана, едва они успели занять свои места. А сам обед постоянно прерывался потоком гостей, подходивших к их столику. Старые знакомые громко и бурно выражали свои радость и удивление по поводу встречи с Габриэлой или Дэмио-ном, хотя именно в «Ма Мезон» можно было рассчитывать на встречу с голливудскими знаменитостями.Габриэла практически ничего не ела, как заметила Санди, хотя в толпе, постоянно окружавшей их столик, трудно было бы есть, даже если испытываешь голод. Она выпила один бокал шампанского — и все. Санди ничему не удивилась. В подобных ситуациях мать быстро пьянела от волнения и не нуждалась в алкоголе.Знаменитый телепродюсер отошел от их столика, и его сменила пожилая женщина, чье лицо раскраснелось от смущения и восторга.— Мистер Тэннер? Дэмион Тэннер? Извините, что я вас тревожу, но не могли бы вы… Вы не оставите мне ваш автограф на меню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Санди вдела в уши сережки и взглянула на себя в зеркало. Изящные веточки филигранного золота приятно холодили ее пылающие щеки, шея под темным каскадом волос казалась неожиданно хрупкой. Она немного побрызгалась духами, все еще глядя в зеркало, хоть и не могла бы сказать, что именно рассчитывала там увидеть.Еще в старших классах школы она поняла, что никогда не сможет тягаться с чувственной средиземноморской красотой матери, но она надеялась, что сегодня Габриэла не сможет безнадежно ее затмить. Она выбрала зеленое шелковое платье, которое вспыхивало радужным огнем под лучами света. Туфельки на высоком каблуке выгодно подчеркивали стройность ее длинных ног и изящество лодыжек. Она скорчила своему отражению укоризненную гримаску, не понимая, почему вдруг начала так беспокоиться о своей внешности. Если только она не завернется в мешковину, никто не обратит ни малейшего внимания на то, что на ней надето, когда она будет сидеть за одним столиком с двумя такими сверхзнаменитостями, как Габриэла Барини и Дэмион Тэннер. Она взяла шелковое пальто, подходившее в тон платью, и выключила свет в спальне. Пора прекратить тратить время на бесполезные сожаления и спускаться вниз.Дэмион приехал ровно в семь. После стольких лет общения с людьми Голливуда, для которых характерно чрезвычайно свободное отношение ко времени, его неизменная пунктуальность не переставала ее удивлять.— Вы сегодня прекрасны, — негромко сказал он, подойдя к ней. — Я впервые вижу вас не в сером или бежевом.В эту секунду Санди поняла, почему столько времени потратила на сборы, — и причины ее поведения не имели никакого отношения к Габриэле!— Спасибо, — глуховато ответила она. — Я еще ни разу не надевала это платье, так что я рада, что оно вам понравилось. — Она быстро ему улыбнулась. — Я очень вам благодарна за то, что вы с такой готовностью согласились с нами встретиться, Дэмион. Это ваш астролог вам посоветовал провести сегодняшний вечер в нашем обществе?Его взгляд на секунду задержался на ее губах.— Нет, — ответил он. — Это был один из тех редких случаев, когда я принял решение совершенно самостоятельно.Шофер открыл дверцу машины, и они устроились на заднем сиденье лимузина.Оно было рассчитано на четыре человека, так что их тела разделял чуть ли не метр мягкой кожи.— Я в конце дня виделся с вашим отцом, — сказал Дэмион. — Он упомянул, что Габриэла приехала в Лос-Анджелес, чтобы проконсультироваться с врачами. Надеюсь, что у нее нет ничего серьезного.Санди не имела намерения рассказывать о том, что матери необходима операция, но почему-то выложила ему всю историю. Дэмион умел слушать с неподдельным интересом и вниманием.Когда она кончила ему плакаться, они были уже почти у самого отеля.— Моя мать ужасно боится больниц и хирургов, — закончила Санди свой рассказ. — Так что я была бы очень вам благодарна, если вы при удобном случае хорошо отзоветесь о калифорнийских докторах.— Буду только рад. А если ваша мать сама об этом не заговорит, может быть, я сам попробую повернуть разговор на эту тему. А у Габриэлы были какие-то неприятные случаи с больницами в прошлом? Чем вызван ее страх? — поинтересовался Дэмион.— У моей бабушки — ее матери — был острый аппендицит, и она умерла прямо на операционном столе. Это произошло во время второй мировой войны. Габриэла была тогда еще совсем малышкой, и случившееся страшно ее напугало. Маленькому ребенку должно было показаться, что только что мать была рядом, совсем здоровая, а в следующую минуту ее уже поглотила больница, и она больше никогда не вернулась. И почти в то же время улицы их городка наполнились солдатами, которые вели бои за каждый дом. Иногда рукопашный бой шел буквально у нее под окнами. Я уверена, что мать понимает, что между условиями больниц разоренной Европы и мирной Калифорнии нет ничего общего. Но когда она думает об операции, она реагирует, как тот испуганный ребенок, а не как разумный взрослый человек.— И, конечно, с ее упорным неприятием так трудно справиться именно потому, что в его основе лежат сильные эмоции, а не разум, — заметил Дэмион.Лимузин остановился у отеля, прежде чем он успел добавить что-то еще. Они быстро прошли через фойе и поднялись на лифте к номеру Габриэлы.Габриэла была совершенно ослепительна, когда распахнула дверь и поздоровалась с ними: улыбка ее сияла, худое тело было затянуто в серебряную парчу, шею и руки украшали сверкающие бриллианты. Зная, что в последнее время мать никогда не чувствует себя совершенно здоровой, Санди искала взглядом следы стараний под косметикой, но так их и не увидела. Когда ее мать отдавалась роли суперзвезды, то даже болезнь не нарушала ее блистательного имиджа.Дэмион расцеловал Габриэле руки, склонившись в поклоне, который сделал бы честь известному галантными манерами в лентах Голливуда Эрролу Флинну. Когда он осыпал ее множеством комплиментов, произнесенных самым искренним тоном, Санди увидела, что мать буквально светится от удовольствия.— Вам есть чем гордиться, — заметила Габриэла, когда Дэмион набросил ей на плечи ее горностаевый палантин. — Ваша игра в «Сне тьмы» была незабываемой. Развитие ваших отношений с героиней было сделано потрясающе технично. Дэмион прямо-таки покраснел. — Спасибо, — сказал он. — Ваша похвала относится к тем, которые я искренне ценю.Глаза Габриэлы чуть потемнели от насмешки.— Пожалуйста, не будьте столь почтительны, Дэмион. Я еще не настолько стара, чтобы желать, чтобы красивые мужчины внимали мне с почтительным трепетом.Дэмион рассмеялся и снова прижал ее пальцы к своим губам, а потом любезно предложил ей опереться на его руку.— Почтительность, милая Габриэла, — это только маска, за которой скрываются мои страстные чувства. Я заказал нам столик в «Ма Мезон», — добавил он, называя один из самых популярных и дорогих ресторанов города. — Я подумал, что вам будет приятно там пообедать.— Это мой любимый ресторан в Лос-Анджелесе! — радостно призналась Габриэла. — Надеюсь, что там окажется интересная публика, а не сплошные туристы.
«Ма Мезон» был переполнен сильнее обычного. Санди смирилась с тем, что ей придется потерять один из тех вечеров, которые она время от времени проводила с матерью. Будучи подростком, она со всей своей юношеской непримиримостью ненавидела эти «показные» обеды. Теперь она достаточно повзрослела, чтобы воспринимать всю эту похожую на цирк обстановку всего лишь с острой скукой и сильнейшей головной болью.С момента их появления в ресторане Дэмион и Габриэла стали центром всеобщего внимания, что было немалым достижением, поскольку в зале присутствовало множество знаменитостей и тех, кто хотел бы таковыми считаться. Их столик, расположенный на виду, почти в центре зала, позволял им видеть все — и всем видеть их. Метрдотель принес им бутылку бесплатного шампанского от имени дирекции ресторана, едва они успели занять свои места. А сам обед постоянно прерывался потоком гостей, подходивших к их столику. Старые знакомые громко и бурно выражали свои радость и удивление по поводу встречи с Габриэлой или Дэмио-ном, хотя именно в «Ма Мезон» можно было рассчитывать на встречу с голливудскими знаменитостями.Габриэла практически ничего не ела, как заметила Санди, хотя в толпе, постоянно окружавшей их столик, трудно было бы есть, даже если испытываешь голод. Она выпила один бокал шампанского — и все. Санди ничему не удивилась. В подобных ситуациях мать быстро пьянела от волнения и не нуждалась в алкоголе.Знаменитый телепродюсер отошел от их столика, и его сменила пожилая женщина, чье лицо раскраснелось от смущения и восторга.— Мистер Тэннер? Дэмион Тэннер? Извините, что я вас тревожу, но не могли бы вы… Вы не оставите мне ваш автограф на меню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19