Чертова дюжина, я полагаю. Кроме меня, только Берт еще коптит небо; сказать по правде, он в данный момент не в лучшей форме. Ты не был на похоронах Джереми, хотя я понимаю, как ты был занят здесь, в Лондоне: тебе, как герою, приходилось принимать поздравления и знаки внимания. Празднества, балы, речи…
— Морган… послушай, я знаю, как это тяжело для тебя… Мне тоже было тяжело. Я хотел приехать, но…
— Понюхаешь табачку? — прервал его Морган, протягивая украшенную эмалью табакерку. — Это за большие деньги готовит специально для меня один торговец с Пиккадилли.
Виконт покачал головой, то ли отклоняя предложение, то ли пытаясь разрядить обстановку.
— Ты прав, старый друг. Мне не следует говорить на эту тему. Что было, то было, прошлого не изменишь, не так ли? Какое-то время я думал, даже надеялся, что ты разыщешь меня, разоблачишь, вызовешь на поединок. Но ты ничего этого не сделал. Ты хранил молчание. Почему, Морган? Почему?
Ферди запрокинул голову и посмотрел на Моргана, тоже желая услышать ответ на этот вопрос.
— Ах, мой бедный Дикон, неужели все эти годы ты жил в постоянном страхе, вздрагивая при каждом звуке и не зная, когда и как я нанесу удар? — спросил Морган, подойдя к виконту, взяв его под руку и начиная прогуливаться с ним по комнате, целенаправленно приближаясь к стулу, на котором сидела Каролина — с неестественно прямой спиной и руками, сложенными на коленях. — Пожалуйста, прими мои извинения. Я должен был догадаться. Может быть, мне следовало черкнуть тебе записку, чтобы рассеять твои страхи. Как, по-твоему, я мог бы это сформулировать? Мой дражайший Дикон, не бойся меня. Я прощаю тебя за то, что ты сделал. Звучит так, словно я возомнил себя Господом Богом; может, я и написал бы тебе такую записку, если бы не знал из первых рук, как мало удовольствия доставляет человеку прощение. — Тут он взглянул на Ферди: — Вперед, Фредерик, не отставай. Я не хочу потерять тебя в этой давке.
Ричард внезапно остановился, так что Ферди, следовавший за ним, наткнулся на виконта.
— Это твой паж, Морган? — спросил Ричард, поворачиваясь и глядя на Ферди сверху вниз; карлик широко улыбнулся и приветствовал его взмахом обеих рук, счастливый оттого, что его наконец заметили. Виконт, должно быть, оставался единственным человеком в танцевальном зале, который не заметил его до сих пор, — и Ферди знал, что виноват в этом был только Морган. Кто мог позволить себе смотреть на пол, когда перед ним стоял такой враг?
— Да, это мой паж — Фредерик, ниспосланный мне за мои грехи, — признался Морган, поправляя манжеты сорочки.
— Мне трудно в это поверить. Ты никогда не был человеком, готовым эксплуатировать людей с физическими недостатками ради своего удобства, Морган. Ты для этого слишком щепетилен.
— Есть разная щепетильность, Дикон, — уклончиво ответил Морган, и Ферди с трудом удержался, чтобы не хихикнуть. Сплошное удовольствие — находиться в компании такого человека, принимать участие в столь утонченном поединке.
Ферди был уверен, что настал момент для его первого выступления. Он сделал шаг назад, прижал сложенные руки к своей выпяченной груди, задрал подбородок и произнес:
— Что значит маленький? — спрошу вас, господа.
Вы смотрите на рост привычно, как всегда.
Иной высок, красив, но чем он в жизни занят?
Он взор ваш обольстит, но сердца не обманет.
Глазам не верьте, господа, не все так в мире просто.
Ведь человек есть человек, хоть маленького роста.
Раздались жидкие, но одобрительные аплодисменты. Ферди отвесил четыре глубоких поклона и кончил тем, что поцеловал Моргану руку. Его сердце снова ускоренно забилось, но на этот раз от ликования: он почувствовал наконец, что нашел свое место в этом мире. Он едва сдерживал слезы благодарности, но Морган высвободил руку и повернулся к виконту со словами:
— Как видишь, Фредерик не просто паж. Он моя совесть, напоминающая мне ежедневно — а иногда, увы, и ежечасно, — что неважно, какую маску мы носим, мы все равны перед лицом правды. Ты согласен со мной, Фредерик?
— Какое забавное, смешное маленькое существо!
Ферди повернулся и увидел необычайно крупную женщину: она была почти такого же роста, как Морган или Ричард, и вдвое шире; она улыбалась, глядя на него сверху вниз. Карлик почувствовал, что если она откроет рот чуть пошире, то сможет проглотить его с потрохами. Но ей понравились его стихи, и за это Ферди любил ее. Он ее просто обожал! Ему хотелось обнять каждого, кто находился в этом зале! Это такие же люди, как и он, равные ему. Наконец, наконец он нашел свое место в жизни!
— Мой дорогой маркиз Клейтонский, — обратилась дама к Моргану, глядя на Ферди. — Как вам повезло, что вы открыли это маленькое существо. Вы должны, вы просто обязаны привести его на мой вечер в следующий вторник. Я на этом настаиваю, мой мальчик, — просто настаиваю!
Морган вежливо поклонился:
— Я с удовольствием это сделаю, леди Уотерстоун.
Мутные глаза леди Уотерстоун сузились, она продолжала смотреть на Ферди.
— И он выступит, не правда ли? Перси, этот негодник, в прошлом сезоне привез мне обезьянку и поклялся, что животное умеет петь, но ничего путного из этого не вышло. Это грязное животное не издало ни единого звука; мало того, оно взобралось по шторам к потолку — и не спускалось целых два дня. После этого я неделю не могла пользоваться своей музыкальной комнатой, поскольку ее, как вы понимаете, пришлось окуривать для дезинфекции. А ваше существо дрессированное?
Не испачкает ли Ферди ее прекрасные ковры — вот что хотела узнать леди Уотерстоун. Она ничего не поняла в его стихотворении. Сердце Ферди упало. Каким он был дураком! Морган совершенно прав. Эти люди ничуть не лучше его проклятого отца, который, глядя на него, видел свои грехи, а не своего сына. Эти люди ничуть не лучше Боксера или любого из идиотов в Вудвере. Только одеты лучше.
— Фредерик — человек, леди Уотерстоун, он умен и талантлив. Не думаю, что он разочарует ваших гостей.
Ферди поднял голову и посмотрел на виконта, защищавшего его с такой страстью. Он хотел пронзить взглядом этого человека, понять, что скрывается за его красивым лицом, что делается в его сердце.
— Да-да, Ричард, безусловно, вы правы, — пролепетала леди Уотерстоун, раскрыв свой веер и начав быстро обмахиваться им, так что ветерок пошевелил волосы Ферди. — Когда распространится слух о том, что сам Единорог заступился за этого парня, весь высший свет будет сгорать от нетерпения увидеть его! Вы ведь тоже придете на мой вечер, Ричард, не так ли? И приведите, пожалуйста, свою дорогую маму. Клянусь, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз видела Фредерику. Ну, мне пора. Я ведь здесь с Арабеллой — моей младшенькой — и должна следить за тем, чтобы она не провела вечер впустую, любезничая с каким-нибудь нищим.
Ричард и Морган поклонились, и леди Уотерстоун уплыла в облаке французских духов и английского пота. Ферди вопросительно посмотрел на Моргана.
— Кажется, ваша светлость, вы собирались кого-то представить? — подсказал он своему господину, заметив, что на Моргана, как и на него самого, защита виконтом пажа произвела сильное впечатление.
— Ах, Дикон, — проговорил Морган с такой искренней улыбкой, что Ферди не усомнился в ее фальшивости, — надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я держу рядом с собой Фредерика? Он не только хорошо мне служит благодаря своей мудрости, но и напоминает мне о моих обязанностях. Я действительно собирался тебя кое-кому представить. А именно воспитаннице моего отца, мисс Каролине Уилбер. Эта мысль пришла мне в голову, как только я тебя увидел; она осенила меня, как вдохновение! Не можешь ли ты оказать мне любезность: испроси у Салли Джерси разрешения пригласить на танец этого милого ребенка. Я боюсь, что если она и дальше будет сидеть одна, то увянет, как цветок.
ГЛАВА 15
И я насвистывал, чтоб не поддаться страху.
Джон Драйден
Каролина никогда в жизни еще так не боялась.
Ни когда была ребенком пяти лет и, споткнувшись, опрокинула миску с жидкой кашей на юбку вспыльчивой воспитательницы. Ни когда ей было семнадцать, и один из служащих Вудвера попросил помочь ему управиться с пациентом, а сам затолкал ее в угол коридора и уже начал расстегивать пуговицы на своих бриджах. Ни даже в тот ужасный день, когда она в том же Вудвере по глупости залезла в бельевой шкаф, а тяжелая дверь захлопнулась за ней, и она оказалась запертой в маленькой каморке без окон.
Она тряхнула головой и поправила себя. Конечно, сейчас ей, не так страшно, как тогда, в бельевом шкафу.
Но это не означало, что ей не было страшно теперь, когда она сидела возле слегка подвыпившей мисс Твиттингдон, а Морган — поскорее бы черт забрал его — куда-то удалился в обществе Ферди, словно она для него не существовала.
Как мог он привести ее сюда, усадить на этот ужасный стул с твердой прямой спинкой — и бросить на произвол судьбы?! Ей оставалось только улыбаться проходившим мимо гостям, как будто она была круглой идиоткой, не понимавшей, что на нее смотрят, о ней шушукаются, что ее жалеют! Она видела жалость на их лицах; ее жалели эти раскрашенные старые девы, эти свежие юные красавицы, эти накрахмаленные, самодовольные денди, эти толстопузые, рыгающие старички.
А она все сидит, хотя уже просидела так около часа Она могла умереть от жажды или грохнуться в обморок от жары в этом непроветриваемом помещении — Моргану не было до этого никакого дела. Он бы этого даже не заметил. Ее муж. Ее защитник. Ее лучше защитил бы хороший пес. Она знала, что должна сделать. Она должна встать, поднять тетю Летицию и выйти из этого зала. Вот что она должна сделать. Вот что она должна сделать прямо сейчас. Встать и уйти. Но что тогда будет с планами Моргана?
Плечи Каролины поникли. Никуда она не пойдет. Она будет сидеть здесь, пока Морган не придет за ней, пока не скажет, чего от нее хочет. Ведь он так дорожит этим своим планом, что ради его осуществления согласился жениться на ней. И, несмотря на это, прости ее Бог, она собиралась сделать все от нее зависящее, чтобы эти планы осуществились.
— Дуль… — я хочу сказать, мисс Уилбер! Ах, я этого никогда не запомню, никогда! Уилберр… звучит так, будто что-то цепляется за твое пальто, когда идешь по лесу. Я буду называть тебя просто мисс Каролина. Хорошо, Дуль… мисс Каролина?
Вздохнув, Каролина улыбнулась мисс Твиттингдон:
— Называйте меня как хотите, тетя Летиция. Называйте меня дурой, идиоткой. Но правильнее всего будет назвать меня тоскующей идиоткой. Никогда не думала, что это так утомительно — наблюдать, как вокруг тебя веселятся.
— Да-да, конечно, дитя мое, — быстро отозвалась мисс Твиттингдон. — Я тоже страдала от скуки — но это в прошлом. Посмотри, Каро, его светлость возвращается к нам, а с ним леди Джерси и этот в высшей степени привлекательный джентльмен. Ты их видишь, Каро? — спросила она, поправляя тюрбан, отчего он сполз на ее левый глаз. — Поскольку тебя уже наверняка пригласили на танец, дорогой маркиз Клейтонский ведет этого человека ко мне. Я надеюсь, что музыканты сыграют шотландский народный танец, поскольку не уверена, что как следует запомнила фигуры вальса.
Каролина с изумлением посмотрела на мисс Твиттингдон, находившуюся в полной уверенности, что к ней подводят партнера для танцев, затем она взглянула туда, куда показывала ее собеседница, и убедилась, что та была права: Морган направлялся прямо к ним. Она демонстративно вскинула подбородок и отвернулась.
Но тут же снова посмотрела в его сторону, поскольку ей интересно было узнать, кого привел с собой Морган. Женщина не привлекла внимания Каролины, в отличие от джентльмена.
Он был в высшей степени привлекателен, как выразилась тетя Летиция. Почти так же высок, как Морган, хотя более хрупкого сложения и не так широк в плечах; его стройные ноги казались не такими мускулистыми, а черты лица не были такими мужественными, такими грозными, такими — на ее вкус — неотразимыми, как у Моргана.
— Как вам понравился ваш первый вечер у Альмаков, мисс Уилбер? — спросил Ричард, протягивая ей стакан с теплым лимонадом, который он взял у молодого человека, впавшего в транс оттого, что к нему обратился Единорог. Если бы он только знал… Если бы весь свет, его отец, если бы они только знали…
Каролина кивнула, с улыбкой приняла стакан из его рук и тут же выпила его, так что ему пришлось предложить ей свой, которым она распорядилась таким же образом. Запыхавшаяся после танца, Каролина сидела на каменной скамье, расположенной на маленьком балконе бального зала.
— Ах, спасибо, ваша светлость. Никогда бы не подумала, что танцы могут вызвать такую жажду. Я даже не обратила особого внимания на то, что лимонад был противным. — Она сделала гримасу, сморщив свой пикантно вздернутый носик, затем добавила: — Мне не следовало так говорить, не правда ли? Про лимонад? Как вы думаете, почему не принято, чтобы леди говорили очевидные вещи?
Ричард улыбнулся: ему с каждой минутой все больше и больше нравился этот странный ребенок. Она привлекла его внимание, как только он ее увидел. Ухаживать за ней было безопаснее, чем думать о дружеском приветствии Моргана.
— Я полагаю, милая леди, это происходит оттого, что мужчинам выгодно, чтобы дамы игнорировали очевидное. В противном случае ни одно из подобных вам прекрасных созданий не снизошло бы до того, чтобы разговаривать с нами, мужчинами, которые время от времени бывают необычайно противными — как теплый лимонад.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась она. — Мор… Маркиз Клейтонский возвел противность до степени искусства. Вы знаете, что он оставил меня совершенно одну в этом зале более чем на час? Я начала жалеть, что не взяла с собой книгу.
Ричард прислонился к каменной балюстраде, огораживавшей балкон, чувствуя, как мягкий ночной ветерок ласкает его кожу, еще жаркую после нескольких танцев с этой милой, но слегка загадочной мисс Уилбер.
— Значит, вы синий чулок, мисс Уилбер, — проговорил он, глядя на нее. — Это тоже следует тщательно скрывать, как и вашу склонность быть честной, — иначе джентльмены бросятся от вас наутек. Для женщины самое страшное, если ее заподозрят в том, что ее голова занята чем-нибудь более весомым, нежели украшающие ее перья.
Каролина улыбнулась.
— Но вы не бежите от меня, ваша светлость, — заметила она. — Значит ли это, что вы необычный человек?
Ричард оттолкнулся от балюстрады и сел рядом с ней.
— В большей степени, чем вы думаете, мисс Уилбер. — Он увидел Моргана, танцевавшего в паре с каким-то юным созданием, которое — если Ричард чего-нибудь не перепутал — имело очень большое состояние при почти полном отсутствии здравого смысла и смотрело на партнера с обожанием.
— В большей степени, чем вы думаете, — довольно тупо повторил Ричард.
Что делал здесь Блейкли? Ведь он ненавидел вечера у Альмаков. Ричард печально улыбнулся, припомнив уничтожающие, но остроумные высказывания Моргана об этом доме, который, по словам маркиза, носил на себе клеймо второсортной лошадиной ярмарки. До того как отправиться на войну, они вдвоем заявлялись сюда за несколько минут до одиннадцати, когда двери закрывались — оба сильно подвыпившие, — и заявляли гостям, что никогда не будут такими дураками, чтобы волочить необъезженных кляч с лошадиными зубами по танцевальному залу, если известно, что можно с гораздо большим удовольствием покататься на молодых кобылках с Ковент-Гардена.
И все же Морган согласился сопровождать молодую воспитанницу своего отца на эту дурацкую ярмарку невест. Бедный Морган. Не пора ли ему избавиться от неодолимого стремления угодить своему отцу? От надежды завоевать любовь герцога? Хотя кто такой Ричард, чтобы осуждать его за это, если он сам до сих пор не преодолел страха перед отцом — страха, смешанного с ненавистью? Более интересно другое: что делает здесь эта девушка — очаровательная, но явно под чужим именем? Она чувствовала себя у Альмаков не в своей тарелке, была несколько испуганной, но сумела выказать независимость характера. К тому же Ричард заметил, как она на него смотрела: так, словно знала о нем больше, чем он сам знал о себе. Как получилось, что она связана именно с Морганом?
Почему Морган заговорил после почти трехлетнего перерыва, хотя Ричард прекрасно понимал, что его старый друг отнюдь не испытывает к нему дружеских чувств? Для того, чтобы представить ему воспитанницу своего отца? В этом не было никакого смысла. И если Ричард был хоть в чем-нибудь уверен относительно Моргана, так это в том, что тот и пальцем не пошевелит без определенной цели, однако эта цель не сразу становится очевидной для окружающих.
— И что мы теперь будем делать?
Ричард улыбнулся Каролине, выглядевшей такой же счастливой, каким был он в тот день, когда решился выдернуть больной зуб.
— Прошу прощения?
Каролина пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Морган… послушай, я знаю, как это тяжело для тебя… Мне тоже было тяжело. Я хотел приехать, но…
— Понюхаешь табачку? — прервал его Морган, протягивая украшенную эмалью табакерку. — Это за большие деньги готовит специально для меня один торговец с Пиккадилли.
Виконт покачал головой, то ли отклоняя предложение, то ли пытаясь разрядить обстановку.
— Ты прав, старый друг. Мне не следует говорить на эту тему. Что было, то было, прошлого не изменишь, не так ли? Какое-то время я думал, даже надеялся, что ты разыщешь меня, разоблачишь, вызовешь на поединок. Но ты ничего этого не сделал. Ты хранил молчание. Почему, Морган? Почему?
Ферди запрокинул голову и посмотрел на Моргана, тоже желая услышать ответ на этот вопрос.
— Ах, мой бедный Дикон, неужели все эти годы ты жил в постоянном страхе, вздрагивая при каждом звуке и не зная, когда и как я нанесу удар? — спросил Морган, подойдя к виконту, взяв его под руку и начиная прогуливаться с ним по комнате, целенаправленно приближаясь к стулу, на котором сидела Каролина — с неестественно прямой спиной и руками, сложенными на коленях. — Пожалуйста, прими мои извинения. Я должен был догадаться. Может быть, мне следовало черкнуть тебе записку, чтобы рассеять твои страхи. Как, по-твоему, я мог бы это сформулировать? Мой дражайший Дикон, не бойся меня. Я прощаю тебя за то, что ты сделал. Звучит так, словно я возомнил себя Господом Богом; может, я и написал бы тебе такую записку, если бы не знал из первых рук, как мало удовольствия доставляет человеку прощение. — Тут он взглянул на Ферди: — Вперед, Фредерик, не отставай. Я не хочу потерять тебя в этой давке.
Ричард внезапно остановился, так что Ферди, следовавший за ним, наткнулся на виконта.
— Это твой паж, Морган? — спросил Ричард, поворачиваясь и глядя на Ферди сверху вниз; карлик широко улыбнулся и приветствовал его взмахом обеих рук, счастливый оттого, что его наконец заметили. Виконт, должно быть, оставался единственным человеком в танцевальном зале, который не заметил его до сих пор, — и Ферди знал, что виноват в этом был только Морган. Кто мог позволить себе смотреть на пол, когда перед ним стоял такой враг?
— Да, это мой паж — Фредерик, ниспосланный мне за мои грехи, — признался Морган, поправляя манжеты сорочки.
— Мне трудно в это поверить. Ты никогда не был человеком, готовым эксплуатировать людей с физическими недостатками ради своего удобства, Морган. Ты для этого слишком щепетилен.
— Есть разная щепетильность, Дикон, — уклончиво ответил Морган, и Ферди с трудом удержался, чтобы не хихикнуть. Сплошное удовольствие — находиться в компании такого человека, принимать участие в столь утонченном поединке.
Ферди был уверен, что настал момент для его первого выступления. Он сделал шаг назад, прижал сложенные руки к своей выпяченной груди, задрал подбородок и произнес:
— Что значит маленький? — спрошу вас, господа.
Вы смотрите на рост привычно, как всегда.
Иной высок, красив, но чем он в жизни занят?
Он взор ваш обольстит, но сердца не обманет.
Глазам не верьте, господа, не все так в мире просто.
Ведь человек есть человек, хоть маленького роста.
Раздались жидкие, но одобрительные аплодисменты. Ферди отвесил четыре глубоких поклона и кончил тем, что поцеловал Моргану руку. Его сердце снова ускоренно забилось, но на этот раз от ликования: он почувствовал наконец, что нашел свое место в этом мире. Он едва сдерживал слезы благодарности, но Морган высвободил руку и повернулся к виконту со словами:
— Как видишь, Фредерик не просто паж. Он моя совесть, напоминающая мне ежедневно — а иногда, увы, и ежечасно, — что неважно, какую маску мы носим, мы все равны перед лицом правды. Ты согласен со мной, Фредерик?
— Какое забавное, смешное маленькое существо!
Ферди повернулся и увидел необычайно крупную женщину: она была почти такого же роста, как Морган или Ричард, и вдвое шире; она улыбалась, глядя на него сверху вниз. Карлик почувствовал, что если она откроет рот чуть пошире, то сможет проглотить его с потрохами. Но ей понравились его стихи, и за это Ферди любил ее. Он ее просто обожал! Ему хотелось обнять каждого, кто находился в этом зале! Это такие же люди, как и он, равные ему. Наконец, наконец он нашел свое место в жизни!
— Мой дорогой маркиз Клейтонский, — обратилась дама к Моргану, глядя на Ферди. — Как вам повезло, что вы открыли это маленькое существо. Вы должны, вы просто обязаны привести его на мой вечер в следующий вторник. Я на этом настаиваю, мой мальчик, — просто настаиваю!
Морган вежливо поклонился:
— Я с удовольствием это сделаю, леди Уотерстоун.
Мутные глаза леди Уотерстоун сузились, она продолжала смотреть на Ферди.
— И он выступит, не правда ли? Перси, этот негодник, в прошлом сезоне привез мне обезьянку и поклялся, что животное умеет петь, но ничего путного из этого не вышло. Это грязное животное не издало ни единого звука; мало того, оно взобралось по шторам к потолку — и не спускалось целых два дня. После этого я неделю не могла пользоваться своей музыкальной комнатой, поскольку ее, как вы понимаете, пришлось окуривать для дезинфекции. А ваше существо дрессированное?
Не испачкает ли Ферди ее прекрасные ковры — вот что хотела узнать леди Уотерстоун. Она ничего не поняла в его стихотворении. Сердце Ферди упало. Каким он был дураком! Морган совершенно прав. Эти люди ничуть не лучше его проклятого отца, который, глядя на него, видел свои грехи, а не своего сына. Эти люди ничуть не лучше Боксера или любого из идиотов в Вудвере. Только одеты лучше.
— Фредерик — человек, леди Уотерстоун, он умен и талантлив. Не думаю, что он разочарует ваших гостей.
Ферди поднял голову и посмотрел на виконта, защищавшего его с такой страстью. Он хотел пронзить взглядом этого человека, понять, что скрывается за его красивым лицом, что делается в его сердце.
— Да-да, Ричард, безусловно, вы правы, — пролепетала леди Уотерстоун, раскрыв свой веер и начав быстро обмахиваться им, так что ветерок пошевелил волосы Ферди. — Когда распространится слух о том, что сам Единорог заступился за этого парня, весь высший свет будет сгорать от нетерпения увидеть его! Вы ведь тоже придете на мой вечер, Ричард, не так ли? И приведите, пожалуйста, свою дорогую маму. Клянусь, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз видела Фредерику. Ну, мне пора. Я ведь здесь с Арабеллой — моей младшенькой — и должна следить за тем, чтобы она не провела вечер впустую, любезничая с каким-нибудь нищим.
Ричард и Морган поклонились, и леди Уотерстоун уплыла в облаке французских духов и английского пота. Ферди вопросительно посмотрел на Моргана.
— Кажется, ваша светлость, вы собирались кого-то представить? — подсказал он своему господину, заметив, что на Моргана, как и на него самого, защита виконтом пажа произвела сильное впечатление.
— Ах, Дикон, — проговорил Морган с такой искренней улыбкой, что Ферди не усомнился в ее фальшивости, — надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я держу рядом с собой Фредерика? Он не только хорошо мне служит благодаря своей мудрости, но и напоминает мне о моих обязанностях. Я действительно собирался тебя кое-кому представить. А именно воспитаннице моего отца, мисс Каролине Уилбер. Эта мысль пришла мне в голову, как только я тебя увидел; она осенила меня, как вдохновение! Не можешь ли ты оказать мне любезность: испроси у Салли Джерси разрешения пригласить на танец этого милого ребенка. Я боюсь, что если она и дальше будет сидеть одна, то увянет, как цветок.
ГЛАВА 15
И я насвистывал, чтоб не поддаться страху.
Джон Драйден
Каролина никогда в жизни еще так не боялась.
Ни когда была ребенком пяти лет и, споткнувшись, опрокинула миску с жидкой кашей на юбку вспыльчивой воспитательницы. Ни когда ей было семнадцать, и один из служащих Вудвера попросил помочь ему управиться с пациентом, а сам затолкал ее в угол коридора и уже начал расстегивать пуговицы на своих бриджах. Ни даже в тот ужасный день, когда она в том же Вудвере по глупости залезла в бельевой шкаф, а тяжелая дверь захлопнулась за ней, и она оказалась запертой в маленькой каморке без окон.
Она тряхнула головой и поправила себя. Конечно, сейчас ей, не так страшно, как тогда, в бельевом шкафу.
Но это не означало, что ей не было страшно теперь, когда она сидела возле слегка подвыпившей мисс Твиттингдон, а Морган — поскорее бы черт забрал его — куда-то удалился в обществе Ферди, словно она для него не существовала.
Как мог он привести ее сюда, усадить на этот ужасный стул с твердой прямой спинкой — и бросить на произвол судьбы?! Ей оставалось только улыбаться проходившим мимо гостям, как будто она была круглой идиоткой, не понимавшей, что на нее смотрят, о ней шушукаются, что ее жалеют! Она видела жалость на их лицах; ее жалели эти раскрашенные старые девы, эти свежие юные красавицы, эти накрахмаленные, самодовольные денди, эти толстопузые, рыгающие старички.
А она все сидит, хотя уже просидела так около часа Она могла умереть от жажды или грохнуться в обморок от жары в этом непроветриваемом помещении — Моргану не было до этого никакого дела. Он бы этого даже не заметил. Ее муж. Ее защитник. Ее лучше защитил бы хороший пес. Она знала, что должна сделать. Она должна встать, поднять тетю Летицию и выйти из этого зала. Вот что она должна сделать. Вот что она должна сделать прямо сейчас. Встать и уйти. Но что тогда будет с планами Моргана?
Плечи Каролины поникли. Никуда она не пойдет. Она будет сидеть здесь, пока Морган не придет за ней, пока не скажет, чего от нее хочет. Ведь он так дорожит этим своим планом, что ради его осуществления согласился жениться на ней. И, несмотря на это, прости ее Бог, она собиралась сделать все от нее зависящее, чтобы эти планы осуществились.
— Дуль… — я хочу сказать, мисс Уилбер! Ах, я этого никогда не запомню, никогда! Уилберр… звучит так, будто что-то цепляется за твое пальто, когда идешь по лесу. Я буду называть тебя просто мисс Каролина. Хорошо, Дуль… мисс Каролина?
Вздохнув, Каролина улыбнулась мисс Твиттингдон:
— Называйте меня как хотите, тетя Летиция. Называйте меня дурой, идиоткой. Но правильнее всего будет назвать меня тоскующей идиоткой. Никогда не думала, что это так утомительно — наблюдать, как вокруг тебя веселятся.
— Да-да, конечно, дитя мое, — быстро отозвалась мисс Твиттингдон. — Я тоже страдала от скуки — но это в прошлом. Посмотри, Каро, его светлость возвращается к нам, а с ним леди Джерси и этот в высшей степени привлекательный джентльмен. Ты их видишь, Каро? — спросила она, поправляя тюрбан, отчего он сполз на ее левый глаз. — Поскольку тебя уже наверняка пригласили на танец, дорогой маркиз Клейтонский ведет этого человека ко мне. Я надеюсь, что музыканты сыграют шотландский народный танец, поскольку не уверена, что как следует запомнила фигуры вальса.
Каролина с изумлением посмотрела на мисс Твиттингдон, находившуюся в полной уверенности, что к ней подводят партнера для танцев, затем она взглянула туда, куда показывала ее собеседница, и убедилась, что та была права: Морган направлялся прямо к ним. Она демонстративно вскинула подбородок и отвернулась.
Но тут же снова посмотрела в его сторону, поскольку ей интересно было узнать, кого привел с собой Морган. Женщина не привлекла внимания Каролины, в отличие от джентльмена.
Он был в высшей степени привлекателен, как выразилась тетя Летиция. Почти так же высок, как Морган, хотя более хрупкого сложения и не так широк в плечах; его стройные ноги казались не такими мускулистыми, а черты лица не были такими мужественными, такими грозными, такими — на ее вкус — неотразимыми, как у Моргана.
— Как вам понравился ваш первый вечер у Альмаков, мисс Уилбер? — спросил Ричард, протягивая ей стакан с теплым лимонадом, который он взял у молодого человека, впавшего в транс оттого, что к нему обратился Единорог. Если бы он только знал… Если бы весь свет, его отец, если бы они только знали…
Каролина кивнула, с улыбкой приняла стакан из его рук и тут же выпила его, так что ему пришлось предложить ей свой, которым она распорядилась таким же образом. Запыхавшаяся после танца, Каролина сидела на каменной скамье, расположенной на маленьком балконе бального зала.
— Ах, спасибо, ваша светлость. Никогда бы не подумала, что танцы могут вызвать такую жажду. Я даже не обратила особого внимания на то, что лимонад был противным. — Она сделала гримасу, сморщив свой пикантно вздернутый носик, затем добавила: — Мне не следовало так говорить, не правда ли? Про лимонад? Как вы думаете, почему не принято, чтобы леди говорили очевидные вещи?
Ричард улыбнулся: ему с каждой минутой все больше и больше нравился этот странный ребенок. Она привлекла его внимание, как только он ее увидел. Ухаживать за ней было безопаснее, чем думать о дружеском приветствии Моргана.
— Я полагаю, милая леди, это происходит оттого, что мужчинам выгодно, чтобы дамы игнорировали очевидное. В противном случае ни одно из подобных вам прекрасных созданий не снизошло бы до того, чтобы разговаривать с нами, мужчинами, которые время от времени бывают необычайно противными — как теплый лимонад.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась она. — Мор… Маркиз Клейтонский возвел противность до степени искусства. Вы знаете, что он оставил меня совершенно одну в этом зале более чем на час? Я начала жалеть, что не взяла с собой книгу.
Ричард прислонился к каменной балюстраде, огораживавшей балкон, чувствуя, как мягкий ночной ветерок ласкает его кожу, еще жаркую после нескольких танцев с этой милой, но слегка загадочной мисс Уилбер.
— Значит, вы синий чулок, мисс Уилбер, — проговорил он, глядя на нее. — Это тоже следует тщательно скрывать, как и вашу склонность быть честной, — иначе джентльмены бросятся от вас наутек. Для женщины самое страшное, если ее заподозрят в том, что ее голова занята чем-нибудь более весомым, нежели украшающие ее перья.
Каролина улыбнулась.
— Но вы не бежите от меня, ваша светлость, — заметила она. — Значит ли это, что вы необычный человек?
Ричард оттолкнулся от балюстрады и сел рядом с ней.
— В большей степени, чем вы думаете, мисс Уилбер. — Он увидел Моргана, танцевавшего в паре с каким-то юным созданием, которое — если Ричард чего-нибудь не перепутал — имело очень большое состояние при почти полном отсутствии здравого смысла и смотрело на партнера с обожанием.
— В большей степени, чем вы думаете, — довольно тупо повторил Ричард.
Что делал здесь Блейкли? Ведь он ненавидел вечера у Альмаков. Ричард печально улыбнулся, припомнив уничтожающие, но остроумные высказывания Моргана об этом доме, который, по словам маркиза, носил на себе клеймо второсортной лошадиной ярмарки. До того как отправиться на войну, они вдвоем заявлялись сюда за несколько минут до одиннадцати, когда двери закрывались — оба сильно подвыпившие, — и заявляли гостям, что никогда не будут такими дураками, чтобы волочить необъезженных кляч с лошадиными зубами по танцевальному залу, если известно, что можно с гораздо большим удовольствием покататься на молодых кобылках с Ковент-Гардена.
И все же Морган согласился сопровождать молодую воспитанницу своего отца на эту дурацкую ярмарку невест. Бедный Морган. Не пора ли ему избавиться от неодолимого стремления угодить своему отцу? От надежды завоевать любовь герцога? Хотя кто такой Ричард, чтобы осуждать его за это, если он сам до сих пор не преодолел страха перед отцом — страха, смешанного с ненавистью? Более интересно другое: что делает здесь эта девушка — очаровательная, но явно под чужим именем? Она чувствовала себя у Альмаков не в своей тарелке, была несколько испуганной, но сумела выказать независимость характера. К тому же Ричард заметил, как она на него смотрела: так, словно знала о нем больше, чем он сам знал о себе. Как получилось, что она связана именно с Морганом?
Почему Морган заговорил после почти трехлетнего перерыва, хотя Ричард прекрасно понимал, что его старый друг отнюдь не испытывает к нему дружеских чувств? Для того, чтобы представить ему воспитанницу своего отца? В этом не было никакого смысла. И если Ричард был хоть в чем-нибудь уверен относительно Моргана, так это в том, что тот и пальцем не пошевелит без определенной цели, однако эта цель не сразу становится очевидной для окружающих.
— И что мы теперь будем делать?
Ричард улыбнулся Каролине, выглядевшей такой же счастливой, каким был он в тот день, когда решился выдернуть больной зуб.
— Прошу прощения?
Каролина пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32