Он положил руку на толстую кожу рукава куртки Эндрю.
- Я понимаю, Энди, что ты сейчас должен чувствовать. Но, пойми, есть
моменты, когда собственные чувства в счет не идут.
- Джон, - начал нерешительно Эндрю, - меня тоже посетила одна мысль.
- Хорошо, я готов тебя выслушать.
- Возможно, это прозвучит глупо, - неуверенно сказал Эндрю, - но эта
мысль возникла только что. Предположим, древние марсиане были существами
без плоти - бестелесным разумом? И они пытаются наладить с нами контакт?
Люди не могут воспринять это воздействие на их мозг и в результате
трогаются умом.
Рид взглянул хмуро.
- Очень оригинально, - проворчал он, - как гипотеза; только есть одна
неувязочка. Если они бесплотны, то как им удалось построить вот это? - Он
показал в сторону приземистой, издали напоминающей замок, громады Ксанаду.
- Этого я не знаю, сэр. Но я также не знаком с работой двигателей
космического корабля, что не помешало мне прилететь сюда. - Эндрю взглянул
на Рида. - Сдается мне, ночью один из марсиан пытался войти в контакт со
мной. И может, если бы я пошел ему навстречу, если бы до меня дошло и я бы
помог ему, раскрыв свое сознание...
Рид казался обеспокоенным.
- Ты соображаешь, Энди, что ты тут наплел? Боюсь, это были только
плоды твоего воображения.
- Нет, Джон.
- Погоди, не перебивай. Только представь, что это так. И следи за
моими мыслями.
- Ну? - Эндрю чувствовал, как в нем подымается волна раздражения.
- Пытаясь "раскрыть сознание", ты тем самым мог впустить в свой мозг
чуждое сознание, а это прямой путь к безумию. Нет, сынок, человеческий
мозг - штука тонкая. Девять десятых твоего мозга занимают темные, в
сущности животные, инстинкты. Логически мыслить способна только та его
часть, в которой и заключено сознание. Равновесие между этими частями
мозга очень неустойчиво. На твоем мечте я бы не пытался его нарушать.
Послушай, Энди, мне известно, что ты рожден на Марсе, и мне понятны твои
чувства. Ты чувствуешь себя здесь, как дома, верно?
- Верно, ну и что с того?
- Тебе претит общение с такими типами, как Кирка или Кейтер,
погнавшимися за заработком, верно?
- Ну, не совсем так. Хотя, впрочем, в определенном смысле ты угадал.
- В партии Кингслендера тоже был один парень родом с Марса. Ты хорошо
помнишь записи из блокнота? Он погиб первым. В месте, подобном этому,
живое воображение страшнее оспы. Когда начнутся проблемы, если они,
конечно, начнутся, ты окажешься в их центре раньше других. Вот почему для
полевых работ я и выбрал людей вроде Кирки и Кейтера, людей без
воображения. С самого начала я не спускал с тебя глаз, и твоя реакция на
события была примерно такой, как я и предполагал. Извини, но тебе на самом
деле надо покинуть нас.
Эндрю сжал кулаки в карманах, губы его пересохли.
- Ну а что, если я прав? Может, ИМ было бы проще связаться с
кем-нибудь вроде меня? - Он сделал последнюю, безнадежную попытку. -
Может, ты все же позволишь мне остаться? Я уверен - здесь я в
безопасности. Я знаю, что ОНИ не смогут нанести мне вред, что бы ни
случилось с остальными. Если хочешь - забери у меня оружие, наконец,
можешь надеть на меня наручники - только не прогоняй меня!
В ответе Рида звучала твердость и бесповоротность решения.
- Если у меня и были сомнения, то теперь они развеялись окончательно.
Чем больше ты говоришь, тем хуже для тебя. Пока еще не поздно, уходи,
Энди.
Эндрю поднялся.
- Отлично, я ухожу, если ты так настаиваешь.
- Настаиваю, - Рид повернулся и быстрыми шагами двинулся в сторону
своей команды, а Эндрю вошел в палатку и начал паковать свой нехитрый
скарб. Рюкзак был громоздким, но все же не в пример легче того груза,
который ему пришлось тащить на себе во время долгого пути экспедиции по
горам. Эндрю сердито подтянул лямки и, закинув рюкзак через плечо, покинул
палатку.
Рид поджидал его невдалеке. В руке у него был пистолет Эндрю.
- Тебе он может пригодиться. - Он подал оружие Эндрю; затем раскрыл
блокнот и провел пальцем по нарисованной от руки схеме, отражавшей их путь
через горы.
- Компас у тебя при себе? Отлично, гляди; это место, где наш путь
пересекся с почтовым трактом из Маунт Денвер в Южный Лагерь. Если ты
задержишься в этом месте на пару часов, ты, вероятно, сможешь остаток пути
до Маунт Денвер проехать на почтовике - они курсируют через день. Когда
доберешься до Маунт Денвер - навести Монтрея.
Рид вырвал листок из блокнота и нацарапал адрес. Брови Эндрю от
удивления поползли вверх. Только сейчас он вспомнил, что Рид наметил две
экспедиции, для подстраховки на случай, если первая исчезнет. Тогда вторая
партия выйдет на ее поиски.

Погода в этот день была паршивой. Эндрю сидел, привалившись спиной к
валуну, и ждал, пока солнце закатится за красноватые скалы горной гряды,
закрывавшей горизонт. Поднимался ночной ветер, но Эндрю повезло: он
обнаружил меж двух валунов подходящую выемку, которая могла послужить ему
убежищем; он мог с удобствами провести ночь в спальном мешке с обогревом,
даже если температура воздуха опустится ниже шестидесяти градусов мороза.
Он вспоминал, пережевывая кусок безвкусного марбифа, как Рид снаряжал
экспедицию с припасами Космической Службы - и поглощал горячее кофе, воду
для приготовления которого он вытопил изо льда, соскобленного со скал. Рид
с пятью людьми потратил пять суток, чтобы перевалить через горный кряж.
Эндрю надеялся проделать обратный путь, двигаясь только днем, за трое
суток. Напрямую здесь не было и тридцати миль, но идти приходилось главным
образом в обход и потому протяженность единственно возможного маршрута
превышала 90 миль. К тому же, если поднимется пыльная буря, ему придется
пережидать ее: если ты прожил на Марсе хотя бы один сезон, ты ни за что не
рискнешь бросить ей вызов.
Солнце зашло и внезапно потемневшее небо заискрилось множеством ярких
звезд. Эндрю допил остатки кофе и взгляд его отыскал над горизонтом пару
небесных близнецов - тускло мерцавший топаз Венеры и рядом - голубой
сапфир Земли. Когда Эндрю был подростком, он провел несколько лет на Земле
и возненавидел ее плотный, насыщенный влагой воздух, ее тяготение,
лишающее сил. Его тошнило от задымленного, вонючего воздуха городов под
колпаками, от жирных и потных испарений множества человеческих тел. Воздух
родного Марса был разрежен, прохладен и полностью лишен запаха. Его
родители ненавидели Марс так же сильно, как он сам ненавидел Землю - они
были биологами, работавшими в департаменте ксенобиологии и достаточно
давно прибывшими с Венеры. Эндрю не чувствовал себя дома нигде, за
исключением нескольких дней, проведенных вблизи Ксанаду. А теперь его
вышвырнули, как щенка.
Он чертыхнулся. Не хватало еще распускать нюни! День выдался тяжелым:
долгий подъем в гору измотал его. Он раскатал спальный мешок и, ожидая,
пока нагреется одеяло, размышлял. Интересно, думал он, каков возраст
Ксанаду? И что же произошло с городом? Несомненно, если человек смог
перебросить мост между планетами, то почему бы ему не построить мост
сквозь время, отделяющее их от разумных существ, обитавших на Марсе в
невообразимой древности. Эндрю допускал, что такой человек, как Джон Рид,
мог бы совершить такое. Эндрю стащил с ног башмаки, покрепче привязал их к
своему вьюку, прижав его сверху тяжелым камнем, и забрался в спальный
мешок.
Здесь было тепло и уютно, он расслабился и его стали посещать иные
мысли.
Он не знал, что и думать о случившемся с ним у стен Ксанаду. Его
смущала шишка на затылке. С ним стряслась невероятная штука - в этом он не
сомневался. Предостережения Рида не воспринимались им всерьез. В отличие
от Рида ему было ясно главное - это не была галлюцинация, и он вовсе не
был на грани безумия. Похоже, с ним пытались наладить общение. Были ли его
ощущения реальностью или порождениями мозга - вот это он и надеялся
узнать.
Каким образом? Он попытался вспомнить те отрывочные сведения о
телепатии, которые он где-то вычитал. Хотя он и пытался многословно
объяснить Риду, что он имел в виду, говоря о "раскрытии сознания",
вообще-то ему и самому не слишком был понятен смысл этих слов.
- Ладно, кто бы или что бы это ни было, - произнес он вслух, - я
готов. Если ты можешь найти способ общаться со мной, сделай это прямо
сейчас.
И его желание исполнилось. "Я Камеллин", - услышал он.
"Я Камеллин", - и снова наступила тишина. У Эндрю резко разболелась
голова, и тягучее ощущение какой-то вполне материальной силы начало
заполнять его мозг. "Я Камеллин... Камеллин." Словно волны накатывались и
вытесняли его собственные мысли. Эндрю запаниковал, он попытался
противиться этому ужасному ощущению, он пихался руками и ногами внутри
спального мешка, как будто дрался с кем-то невидимым.
Постепенно волны угасали и он успокоился, только громкое пыхтенье
выдавало недавнее напряжение да скрючившиеся пальцы все еще сжимали край
одеяла. Выступившая от ужаса испарина на лбу еще не высохла, но чувство
панического возбуждения прошло. Ему показалось, что в этой силе не было
враждебности. Он даже ощутил какое-то жгучее нетерпение, подобное
дружелюбному нетерпению щенка или собаки, которая может подпрыгнуть и от
избытка чувств свалить своего хозяина с ног.
- Камеллин... - вслух произнес Эндрю. Это сочетание звуков показалось
ему каким-то особенно чужим. Он надеялся, что, произнося это слово, он
сможет сосредоточиться и понять мысли чужака. - Камеллин, все хорошо,
приди вновь, только на этот раз не так резко, мягче и медленнее. Ты понял
меня? - Эндрю расслабился, в надежде, что повторно он сможет выдержать
вторжение этой могучей силы. Теперь он понимал, _к_а_к_ сходили с ума.
Даже в этот раз, когда он был подготовлен к тому, что случится,
поток, затопивший его сознание, был подобен струе воды, заполняющей
бутылку. Он лежал, беспомощный, в поту. Погасли звезды и стих вой ветра -
или, может, он ослеп и оглох? Он завис в космическом пространстве и в его
сознание проникло что-то. Это не были слова. И не мысленный образ. Но это
был смысл, который он понял примерно так:
"Приветствую. Наконец-то. Это случилось и оба наших сознания
выдержали. Я - Камеллин."

Снова он слышал завывание бури и видел сверкание мириад звезд на
марсианском ночном небе. Съежившись под одеялом, Эндрю ощутил, что
невидимый пришелец в его мозгу как-бы отдалился и давление на сознание
несколько ослабело. Теперь Эндрю мог задавать вопросы; мысли Камеллина
перетекали к нему и смешивались с его мыслями, но в конце концов Эндрю
научился разделять их.
"Кто ты? Я был прав? Ты - марсианский бестелесный разум?"
"Нет, не бестелесный. Тела у нас есть, а точнее - мы обитаем в телах.
Но наше сознание и тело отделены. Кроме нас, никто не способен соединить
их в единое целое. Когда одно тело умирает, мы переносимся в другое, тело
новорожденного организма."
Судорога ужаса сдавила горло Эндрю, по телу поползли мурашки:
"Так ты намерен..."
"Нет, мне не нужно твое тело. У тебя..." - Камеллин тщательно
подбирал слова, - "...зрелая индивидуальность и развитое самосознание. Я
мог бы разрушить твой мозг, если бы попытался войти в симбиоз с твоим
телом." - В его мысли проникло чувство отвращения. - "Однако это было бы
безнравственно."
"Надеюсь, благородство присуще всем твоим соплеменникам. Объясни, что
произошло с другими людьми, посланными сюда?"
Он ощутил темную волну гнева, сожаления и отчаяния, затопившую его
мозг.
"Существа моей расы сошли с ума - и я не смог удержать их. Они
оказались неустойчивыми, вы бы сказали - потеряли рассудок. Временной
интервал оказался слишком велик. Мне не удалось предотвратить убийств и
смертей, когда они вселились в людские тела."
"Если бы я сумел объяснить все Риду..."
"Бесполезно. Однажды я пытался совершить нечто подобное. Я
попробовал, очень осторожно, соприкоснуться с молодым разумом, который
казался достаточно восприимчивым. Он не потерял рассудок и вдвоем мы
попытались объяснить капитану Кингслендеру, что приключилось с остальными.
Но капитан пребывал в уверенности, что все сказанное - лишь проявление
душевной болезни, и когда юношу застрелили, мне пришлось снова рассеяться.
Я пробовал непосредственно проникнуть в мозг капитана Кингслендера, но тот
решил, что ходит с ума - и сам помешался от страха."
Эндрю вздрогнул. "Боже мой!" - прошептал он. - "Что же нам делать?"
"Я не знаю. Я покину тебя, как только ты этого пожелаешь. Наша раса
угасает. Через несколько лет мы совсем исчезнем и наша планета станет для
вас безопасной."
"Нет, Камеллин!" - протест Эндрю был искренним. - "Может быть,
действуя сообща, мы найдем способы убедить остальных."
Чужой, казалось, колебался.
"Если бы ты согласился на время разделить свое тело со мною... Я
понимаю, что это не слишком удобно, и в совместном владении телом мало
приятного. Но без твоего позволения я не сделаю этого."
Камеллин, казалось, размышлял над тем, что они настолько чужды друг
другу, что Эндрю не способен ясно воспринимать его мысли. Щепетильная
честность Камеллина вызывала у Эндрю доверие к чужаку.
"Так что же случилось с вашей расой?" - спросил он.

Он лежал, дрожа, закутавшись в одеяло, и в его мозгу разворачивались
картины прошлого. Раса Камеллина, как он понял, была гуманоидной - когда
он подумал об этом, то почувствовал удивление Камеллина. "Скорее, ваша
раса - марсианоидная." Да, это они воздвигли город, который земляне
назвали Ксанаду, он был их техническим достижением, способным
противостоять действию времени. "Возведен он был в надежде, что однажды мы
сможем вернуться и освободить его из песчаного плена." - Голос в мозгу
Эндрю стал тише. - "Это последнее, что осталось от нашей угасшей
цивилизации."
"Как вы называете этот город?"
Камеллин попытался выразить фонетический эквивалент и с губ Эндрю
сорвалось странное слово "Шиин-ла Махари", с протяжными гласными. "А что
это означает?"
"Город Махари. Махари - меньшая из лун." Эндрю обнаружил, что его
взгляд направлен на спутник Марса, который на Земле называют Деймос.
"Шиин-ла Махари", - повторил он. Теперь он никогда не назовет его Ксанаду.
Камеллин продолжал свой рассказ.
Раса хозяев планеты, как выяснил Эндрю, была расой долгожителей,
очень выносливых созданий, хотя они и не были бессмертными. Их тело и мозг
существовали в симбиозе. После смерти тела сознание просто переносилось в
новорожденную особь, в ходе этого переноса память почти не страдала и по
этой причине сознание каждой личности могло сохраняться невероятно долго.
Их культура была незатейливой и высоконравственной, этические и
философские воззрения взаимно дополняли друг друга. Их цивилизация не была
технологической. Ксанаду был практически единственным техническим
достижением, последней отчаянной попыткой угасающей расы противостоять
растущей суровости планеты, в тисках периодически наступавших ледниковых
эпох. Они должны были пережить очередные суровые времена, но их внезапно
поразило опасное вирусное заболевание, которое привело также к падежу
животных, употреблявшихся ими в пищу. Множество разумов рассеялось из-за
того, что для них не нашлось подходящих тел, в которые можно было бы
перенестись.
Много времени затратил Камеллин, чтобы объяснить Эндрю суть
следующего этапа истории марсиан. Его род мог поселиться в теле любого
животного или даже растения. Однако у них был очень ограниченный выбор. Из
животных эпидемию и ледниковый период пережили лишь песчаные мыши и почти
совсем лишенные мозгов баньши; и те и другие были низкоорганизованными
существами с настолько неразвитой нервной системой, что даже энергии
разума расы Камеллина оказалось недостаточно для того, чтобы дать им
толчок к эволюции. Камеллин пояснил, что это вроде мозга гения,
заключенного в теле парализованного - тело не подчинялось приказам,
исходившим от мозга.
Некоторые из рода Камеллина все же, отчаявшись, делали попытки
переселения. Но после того, как их сознание побывало в нескольких
поколениях животных, они деградировали и практически полностью потеряли
способность мыслить и поддерживать существование в тех телесных формах, к
которым они прикрепились.
1 2 3 4 5