Желтая – вероятность, зеленая – противоположность.
Рыска хотела спросить, почему именно на столе – неужто ладони мало? – но побоялась разозлить Алька глупым вопросом. Задала более важный:
– А если вероятностей несколько?
– Все рассматривают поочередно, такими вот парами. Необходимо сосредоточится на том, что ты пытаешься угадать, и соотнести это с горошинами. Если совместятся – вероятность события один к одному.
– А если нет?
– Представляешь три горошины, одну желтую и две зеленые. Или две желтые и одну зеленую, если чувствуешь, что вероятность больше противоположности. И так до победного.
– Но их же целая тыща может быть! – изумилась Рыска. Так вот зачем целый стол!
– Больше сотни обычно не считают, и так ясно – пустышка.
– Так ведь пока даже сотню напредставляешь, полдня пройдет!
– Это поначалу. Потом оно машинальным становится, как любой навык, сразу нужное количество перед глазами встает. Хм… – Саврянин заметил кое-что интересное, подошел поближе.
В темном проулке-тупичке стояло невысокое, рукой до крыши достать, строеньице. На двери висела табличка: «Вход – 1 медька», а под ней виднелась щель хитрого стального устройства, отпирающего замок только после брошенной туда монетки. Несмотря на более чем приличный и недавний вид постройки, запах она источала убойный – не иначе как горожане таким незамысловатым способом выражали протест против нововведения.
– Ринтарцы, – брезгливо поморщился Альк. – Темный, бескультурный народ! Ты погляди, как наместник для них расстарался: внутри же небось и приступочки удобные сделаны, и пол каменной плиткой выложен, и подвяленные лопушки на подносе лежат. Цивилизация! А горожане, чтоб их, такое начинание опаскудили…
Саврянин обошел платный сортир по кругу, воровато косясь по сторонам, чтобы в итоге пристроиться у самого неприметного с улицы угла.
– Ты что делаешь?! – Рыска едва успела отвернуться. За спиной громко зажурчало. – А кто только что рассуждал о темноте и бескультурье?!
– Я-а-а-а… – блаженно отозвался Альк. – Но монеты мне жалко, а в этом месте город все равно уже испорчен. Так что лепту в поддержании уличной чистоты это строеньице определенно внесло!
«Хорошо еще, что ему живот от пирога и орехов не прихватило, – сердито подумала Рыска. – После трехдневной голодухи-то».
– Жар, слушай… Жар?
Друг куда-то исчез. Журчание, почти сошедшее на нет, возобновилось с новой силой. Судя по бурному издевательскому перешептыванию за сортиром, спутники улучили момент и померились-таки и теперь спорили насчет результатов.
Рыска покачала головой и назло бесстыдникам кинула медьку в щель. Замок мелодично тренькнул, дверь приоткрылась. Девушка сунулась внутрь, но тут же зажала нос и поспешила ее захлопнуть. Альк недооценил мстительность горожан. Некоторые из них не пожалели монет, дабы изгадить оплот чистоты и изнутри.
– Стража идет! – припугнула Рыска.
– Врешь, – презрительно отозвался белокосый, но из-за сортира спорщики все-таки вышли, с разных сторон, на ходу затягивая пояса.
В темноте боевище выглядело совсем иначе, ибо темноты как таковой не было: площадь освещали сотни факелов, чад от которых сползся в низкое черное облако. Клетки с зайцами вынесли из шатра и расставили в рядочек, вдоль них прохаживались зрители, выбирая возможного победителя. Неподалеку принимали ставки – солидно, под охраной, выдавая расписку даже на одну принятую медьку. Там стояла немаленькая очередь, но еще горячее люди бились об заклад между собой, мальчишки и те на плюшку против кренделя спорили.
Рыска, как самая худенькая в компании, первой протолкалась к клеткам, заглянула. Внутри поодиночке сидели бойцовские зайцы: матерые, большеголовые, полосатые, с вислыми, как у овец, ушами. То один, то другой принимался грозно хрюкать и топать задними лапами. Остальные тут же подхватывали, и ящики начинали вразнобой трястись. Хозяева, присев на корточки, сюсюкались с грозными зверями, гладили через решетку, успокаивали.
– Шипонская порода, – благоговейно шептались знатоки за Рыскиной спиной. – Драчливые – жуть! В прошлый раз чуть разнимающего не загрызли.
В самой большой клетке вальяжно лежал на охапке сена прошлогодний чемпион, черно-кремовый Лучик. Широкий лоб прорезала ложбинка, говорящая о чистоте породы и крепости черепа. Кокетливая синяя ленточка на шее только подчеркивала бугрящиеся подле нее мышцы. Заяц презрительно игнорировал тсарящую вокруг него суету, и только свирепо шевелящийся нос говорил о готовности рвать и метать.
Позади продолжали шушукаться, и Рыска узнала, что по весне, когда шипонские зайцы токуют, в лесу нередко находят задранных ими волков.
– Матюха появился? – Жар поймал за рукав уже знакомого зайцеводца.
– Не-а, – чуток растерянно ответил тот. – Странно, он на той неделе три дня за мной хвостом ходил, чтоб я его зайцев оценил… самому уже любопытно стало, что ж он в том Шипоне прикупил.
– Ага, – поддержала его сидящая на клетке дочка, смуглая шустрая худышка. – Говорил, что одного даже выставлять будет. Ой! Лучик, не балуй!
Сидящему в клетке зайцу надоели ноги в сапожках, мельтешащие перед решеткой, и он больше из любопытства, чем всерьез прихватил девчонку за пятку – к счастью, из толстой жесткой кожи.
Зайца отцепили как раз вовремя: низкий и гулкий звук дудука (более резкий инструмент мог напугать нервных животных) возвестил о начале состязаний.
– Крысий купец, – разозлился Жар. – Куда он запропастился? Зайцы его сожрали, что ли?
– Да вы что! – возмутился зайцеводец, отрываясь от разглядывания дырок в сапоге. – Это же милейшие звери, если нарочно не дразнить! К тому же мяса им нельзя – понос проберет! Погладить хотите?
Лучик облизнулся, смешно, поочередно двинув половинками верхней раздвоенной губы. Язычок был узкий и розовый, зубы – длинные, похожие на крысиные, только посветлее и пошире.
– Нет, спасибо! – Рыска попятилась, и ее тут же вовлекло в общий поток: толпа отхлынула от клеток, устремившись к шестиугольным площадкам, огороженным невысокими, по пояс, заборчиками. Распорядитель боев громко объявлял, какую пару зайцев куда сажают. Каждому игроку хотелось, разумеется, взглянуть на поединок «своего» бойца, так что в толпе возникли завихрения, одно из которых на диво удачно прижало Рыску со спутниками прямо к заборчику.
– Ты на кого ставила, красотка? – прицепился к девушке какой-то забулдыга с алчным взглядом и пачкой расписок в судорожно стиснутом кулаке.
– Ни на кого. – От мужика разило несвежим потом, и Рыска попыталась от него отодвинуться, но проще было в землю закопаться – так тесно стояли люди.
– А хошь, посоветую?
– Не хочет. – Жар, стоящий за Рыскиной спиной, решительно всунул руку между подругой и забулдыгой, хоть так их разгородив.
Мужик понял, что «тележка при быке», отвернулся и начал цепляться к кому-то справа.
– Кстати, могли бы пару монет поставить, раз уж все равно здесь. – Жар панибратски ткнул Алька локтем в бок: – Ну, на которого, везунчик?
– Закатай губу, шулер, – прошипел саврянин, отбивая его локоть своим. – Ты что, не знаешь, что на таких состязаниях всегда пара переодетых путников околачивается? Сами зайцеводцы скидываются и приглашают, просто постоять. Нет у нас здесь дара. Только случайная удача, как у прочих игроков.
– Сдается мне, что вас чаще не работать нанимают, а друг другу мешать, – разочарованно заметил Жар.
Альк сердито блеснул глазами:
– Сторожей тоже только из-за воров держат.
– Но чтоб сторожей из-за сторожей?!
– А как рать из-за рати? – подобрал более удачный пример саврянин. – Чуть шпионы донесут, что у противника на одну катапульту больше, – надо срочно и себе достраивать…
Тут на боевище запустили зайцев, и разговор оборвался.
Выпущенные из темных ящиков звери пару щепок удивленно моргали, застыв на месте и давая зрителям себя разглядеть. Один был чуть больше и худее, черно-белый, другой рыже-черный, кругленький как колобок. Рыске он сразу приглянулся, особенно когда девушка услышала, что его противника зовут Шошка. Черно-белый тут же оправдал свое прозвище, первым бросившись на врага. Тот в последний миг подпрыгнул, и зайцы схлестнулись грудь в грудь, сцепились и волчком закружились в жестоком танце. Над площадкой поднялись клоки шерсти. Толпа орала как бешеная, подбадривая любимцев. Зайцы безмолвствовали, остервенело вгрызаясь друг другу в морды. На заборчик брызнуло первой кровью, еще больше опьяняя зрителей.
Рыска поняла, что это зрелище ей совершенно не нравится, но деваться было некуда. Разве что вперед, к зайцам. Девушка обернулась, ища поддержки у друга, но тот азартно вопил и улюлюкал, выбрав в победители черно-белого. Альк смотрел спокойно: руки сложены на груди, губы загадочно искривлены – не то улыбка, не то просто оценивает шансы обоих. Прям-таки Саший, любующийся, как дерутся стравленные им соседи.
Пришлось глядеть дальше.
Вскоре стало ясно, что черно-белый берет верх. На воле рыжий сдался бы и пустился наутек, но тут ему деваться было некуда, и биться пришлось уже не за первенство – за жизнь. Разнимающий поднял ведро с водой, но пока медлил – бывало, что совсем сложивший уши заяц неожиданно воспревал и задавал врагу взбучку похлеще полученной.
Рыска стиснула кулаки. Это не бой, а бойня какая-то! А тут еще хозяйка Шошки, худая противная тетка с горячечно блестящими глазами, перегнулась через край ограды и визжит:
– Давай добивай его, малыш!
Ладони защипало. Рыска помнила, что сказал Альк – дар тут бессилен, – но почему бы не помечтать? Вот сейчас рыжий ка-а-ак вырвется, ка-а-ак даст врагу затрещину, чтобы кубарем покатился, а потом подпрыгнет – и противную тетку за нос…
Девушка чуть откинулась назад, вжавшись спиной в чью-то грудь. Ну давай же, рыженький…
И тут сквозь Рыску словно поток тепла хлынул, сверху вниз, наискосок и вперед. Боевище раздвоилось. Рыжий заяц лежал окровавленной тряпкой – и одновременно кругами гонял противника вдоль заборчика, и эта картинка все крепла, оттягивала в себя краски, становясь единственной…
А потом что-то так садануло Рыску по затылку, что в глазах у нее потемнело. Девушка качнулась вперед, судорожно вцепилась в край заборчика, но это только навредило – от следующего тычка она не просто свалилась в загон, а с переворотом на спину.
– Ай!!
– И-и-и, девку зайцы рву-у-ут!!! – тут же заголосила какая-то баба с богатым воображением.
– Человек упал!
– Разнима-а-ай!
На Рыскино счастье, перепуганные зайцы тут же расцепились и, отчаянно работая лапами, выкарабкались из-под рухнувшего на них тела. Хозяева изловили их за шкирняки и, поддерживая под зады, вытянули из загородки.
– Эй, девка! – Над распростертой, оцепеневшей, как лягушка, Рыской веночком нависли встревоженные лица. – Ты цела?!
Девушка как раз пыталась это понять. Наверное, все-таки да, хотя копчиком приложилась знатно, и голова гудит.
– Давай вставай! – К Рыске потянулось сразу несколько рук, кто-то вообще перелез через забор, ухватил ее под мышки и рывком поставил на ноги.
Девушка, морщась, потерла затылок – и обнаружила, что большинство людей смотрит не на нее, а куда-то по ту сторону ограды, где идет не учтенная в ставках драка. Жар и Альк сцепились не хуже зайцев, только что зубы в ход не пускали. Судя по тому, что сверху был вор, он ударил первым и без предупреждения. Торжеству Жара вряд ли суждено было длиться долго, но тут разнимающий привычным широким взмахом выплеснул на драчунов не использованную на зайцев воду и грубо заорал:
– А ну живо утихли, придурки! Щас стражу позову!
«Стража» подействовала на Жара лучше воды. Каковой, кстати, на вора пришлась большая часть, зато Альку залило глаза, и ошарашенных противников живо растащили в стороны.
– Щас ты у меня лекаря звать будешь, – пообещал саврянин, раздраженно стряхивая держащие его руки. Над бровью у Алька успела набухнуть шишка, но ладонью он прижимал почему-то нос. – Пустите, идиоты! Не буду я больше об это дерьмо мараться.
Сидящее в луже «дерьмо» попыталось пнуть его ногой, но не достало.
– А что случилось-то? – недоуменно пробормотала Рыска.
– Она еще спрашивает! – возмутился Альк, поворачиваясь к ней и убирая руку от носа. Ничего такого страшного девушка на нем не заметила, весь на месте.
– Он еще возмущается! – Не помогай Жар подруге выбраться из загородки, драка закипела бы по новой.
– Чего, не на того поставили? – сочувственно уточнил забулдыга. – Бывает! Мне тоже раз моя баба насоветовала… С тех пор ее, змеюку, даже близко к боевищу не подпускаю.
– А ну заткни пасть! – одновременно вызверились на него Альк с Жаром.
– Вон отсюда, все трое! – лопнуло терпение у разнимающего. – Не умеете проигрывать, так не играйте!
– Да мы вовсе… – Жар осекся, поняв, что спорить бесполезно. Подхватив Рыску под локоть, парень стал пропихиваться к выходу с площади – благо толпа немного расступилась, пришла в движение: отсмотрев первый бой, люди принялись меняться местами у загончиков.
– Так что произошло-то? – жалобно повторила Рыска, когда им удалось выбраться на широкую пустынную улицу.
– Он тебя ударил. – Жар метнул на Алька ненавидящий взгляд. Бредущий по другой стороне улицы саврянин ответил ему тем же. – Ни с того ни с сего.
– Ни с того?! – аж споткнулся Альк. – Да она меня зажгла!
– Чего-о-о? – Вор поглядел на него, как на сумасшедшего. – Не дымишься вроде.
– «Свечу» зажгла. – Саврянин был так зол, что еще чуть-чуть – и точно дым из ушей повалит. – Эта коза безмозглая потянула из меня дар!
– А тебе жалко? – по инерции огрызнулся вор. Ну дела!
– Нет, что вы, пользуйтесь на здоровье! – издевательски предложил Альк, почти срываясь на крик. – Ерунда какая – будто раскаленную спицу с размаху в нос вбила! Еще чуть-чуть – и кровь хлынула бы!
– Ой… – Рыска так растерялась и виновато ссутулилась, что даже Жар перестал костерить саврянина.
– Зачем ты это сделала, дура? – допытывался Альк, перехватив инициативу. – Ты же даже не ставила!
– Он такой хорошенький бы-ы-ыл, – всхлипнула девушка, чувствуя себя хуже некуда. Выходит, вся эта заваруха из-за нее?! Оба спутника мокрые, злые, побитые, с боевища их выгнали, как теперь купца искать – непонятно…
– Кто?!
– За-а-айчик… ры-ы-ыженький… мне его жалко стало…
– А меня не жалко?!
– Тебя то-о-оже… Я не зна-а-ала… Я неча-а-аянно!
– Так ему и надо, – вмешался Жар, не давая Альку окончательно заклевать подругу. И, повернувшись к саврянину, жестоко добавил: – Ты же крыса. Тебя для этого и создали.
– Для этого? Чтобы тупоумные весчанки зайцам подсуживали?
– А ты большего и не заслуживаешь! Бить-то зачем было? Девушку?!
– Ты ее вообще к зайцам кинул, – злорадно напомнил Альк.
– Я-а-а?!
– Ну да, это ведь ты ее в спину пихнул, когда драться полез.
Жар смутился – он был уверен, что Рыскино падение тоже на совести саврянина.
– Так я ж нечаянно!
– Вон одна уже воет. Нечаянно.
– Я не во-о-ою-у-у…
Альк напоказ заткнул уши и ускорил шаг.
– Да плюнь ты на него, – попытался ободрить Рыску Жар. – Пусть не прибедняется. Если б он у путника остался, ему б каждый день так доставалось.
Девушку это не утешило. Хороша спасительница – от одного мучителя избавила, чтобы самой измываться! Только пореже.
Саврянин неожиданно замедлил шаг и сместился к середине мостовой. Опустил руки, походка стала мягкой, крадущейся. На улице как будто резко похолодало и потемнело, заставив Рыску теснее прижаться к Жару. Крысы осенними листьями разбегались в стороны, уступая им дорогу. Только – шур-шур-шур…
Дом Матюхи по-прежнему казался нежилым – ни огонька в окошке, ни дымка над трубой.
А самое поганое: на крыльце сидел «старый знакомый», положив на колени путничий меч в ножнах.
Глава 4
Крысиная схватка свирепа и беспощадна.
Там же
– Ну как, нашли купца? – сочувственно, с живым интересом спросил путник.
– Нет, – наивно призналась Рыска. Альк коротко на нее зыркнул, и девушка в который раз ощутила себя дурочкой.
– Чего тебе здесь надо? – в свою очередь обратился саврянин к «знакомцу».
Между ними, вдоль нижней ступеньки, пробежала здоровенная крыса. Альк ее словно не заметил, путник же с интересом проследил за тварью до виноградной лозы на углу дома. Крысе его внимание очень не понравилось, и остаток пути она отмахала длинными скачками, с разбегу нырнув в листвяную шаль.
– Да так, понадеялся, что вы сюда тоже придете, – с сожалением оторвался от зверька путник. – Хотя вообще-то очень неосмотрительно, Альк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Рыска хотела спросить, почему именно на столе – неужто ладони мало? – но побоялась разозлить Алька глупым вопросом. Задала более важный:
– А если вероятностей несколько?
– Все рассматривают поочередно, такими вот парами. Необходимо сосредоточится на том, что ты пытаешься угадать, и соотнести это с горошинами. Если совместятся – вероятность события один к одному.
– А если нет?
– Представляешь три горошины, одну желтую и две зеленые. Или две желтые и одну зеленую, если чувствуешь, что вероятность больше противоположности. И так до победного.
– Но их же целая тыща может быть! – изумилась Рыска. Так вот зачем целый стол!
– Больше сотни обычно не считают, и так ясно – пустышка.
– Так ведь пока даже сотню напредставляешь, полдня пройдет!
– Это поначалу. Потом оно машинальным становится, как любой навык, сразу нужное количество перед глазами встает. Хм… – Саврянин заметил кое-что интересное, подошел поближе.
В темном проулке-тупичке стояло невысокое, рукой до крыши достать, строеньице. На двери висела табличка: «Вход – 1 медька», а под ней виднелась щель хитрого стального устройства, отпирающего замок только после брошенной туда монетки. Несмотря на более чем приличный и недавний вид постройки, запах она источала убойный – не иначе как горожане таким незамысловатым способом выражали протест против нововведения.
– Ринтарцы, – брезгливо поморщился Альк. – Темный, бескультурный народ! Ты погляди, как наместник для них расстарался: внутри же небось и приступочки удобные сделаны, и пол каменной плиткой выложен, и подвяленные лопушки на подносе лежат. Цивилизация! А горожане, чтоб их, такое начинание опаскудили…
Саврянин обошел платный сортир по кругу, воровато косясь по сторонам, чтобы в итоге пристроиться у самого неприметного с улицы угла.
– Ты что делаешь?! – Рыска едва успела отвернуться. За спиной громко зажурчало. – А кто только что рассуждал о темноте и бескультурье?!
– Я-а-а-а… – блаженно отозвался Альк. – Но монеты мне жалко, а в этом месте город все равно уже испорчен. Так что лепту в поддержании уличной чистоты это строеньице определенно внесло!
«Хорошо еще, что ему живот от пирога и орехов не прихватило, – сердито подумала Рыска. – После трехдневной голодухи-то».
– Жар, слушай… Жар?
Друг куда-то исчез. Журчание, почти сошедшее на нет, возобновилось с новой силой. Судя по бурному издевательскому перешептыванию за сортиром, спутники улучили момент и померились-таки и теперь спорили насчет результатов.
Рыска покачала головой и назло бесстыдникам кинула медьку в щель. Замок мелодично тренькнул, дверь приоткрылась. Девушка сунулась внутрь, но тут же зажала нос и поспешила ее захлопнуть. Альк недооценил мстительность горожан. Некоторые из них не пожалели монет, дабы изгадить оплот чистоты и изнутри.
– Стража идет! – припугнула Рыска.
– Врешь, – презрительно отозвался белокосый, но из-за сортира спорщики все-таки вышли, с разных сторон, на ходу затягивая пояса.
В темноте боевище выглядело совсем иначе, ибо темноты как таковой не было: площадь освещали сотни факелов, чад от которых сползся в низкое черное облако. Клетки с зайцами вынесли из шатра и расставили в рядочек, вдоль них прохаживались зрители, выбирая возможного победителя. Неподалеку принимали ставки – солидно, под охраной, выдавая расписку даже на одну принятую медьку. Там стояла немаленькая очередь, но еще горячее люди бились об заклад между собой, мальчишки и те на плюшку против кренделя спорили.
Рыска, как самая худенькая в компании, первой протолкалась к клеткам, заглянула. Внутри поодиночке сидели бойцовские зайцы: матерые, большеголовые, полосатые, с вислыми, как у овец, ушами. То один, то другой принимался грозно хрюкать и топать задними лапами. Остальные тут же подхватывали, и ящики начинали вразнобой трястись. Хозяева, присев на корточки, сюсюкались с грозными зверями, гладили через решетку, успокаивали.
– Шипонская порода, – благоговейно шептались знатоки за Рыскиной спиной. – Драчливые – жуть! В прошлый раз чуть разнимающего не загрызли.
В самой большой клетке вальяжно лежал на охапке сена прошлогодний чемпион, черно-кремовый Лучик. Широкий лоб прорезала ложбинка, говорящая о чистоте породы и крепости черепа. Кокетливая синяя ленточка на шее только подчеркивала бугрящиеся подле нее мышцы. Заяц презрительно игнорировал тсарящую вокруг него суету, и только свирепо шевелящийся нос говорил о готовности рвать и метать.
Позади продолжали шушукаться, и Рыска узнала, что по весне, когда шипонские зайцы токуют, в лесу нередко находят задранных ими волков.
– Матюха появился? – Жар поймал за рукав уже знакомого зайцеводца.
– Не-а, – чуток растерянно ответил тот. – Странно, он на той неделе три дня за мной хвостом ходил, чтоб я его зайцев оценил… самому уже любопытно стало, что ж он в том Шипоне прикупил.
– Ага, – поддержала его сидящая на клетке дочка, смуглая шустрая худышка. – Говорил, что одного даже выставлять будет. Ой! Лучик, не балуй!
Сидящему в клетке зайцу надоели ноги в сапожках, мельтешащие перед решеткой, и он больше из любопытства, чем всерьез прихватил девчонку за пятку – к счастью, из толстой жесткой кожи.
Зайца отцепили как раз вовремя: низкий и гулкий звук дудука (более резкий инструмент мог напугать нервных животных) возвестил о начале состязаний.
– Крысий купец, – разозлился Жар. – Куда он запропастился? Зайцы его сожрали, что ли?
– Да вы что! – возмутился зайцеводец, отрываясь от разглядывания дырок в сапоге. – Это же милейшие звери, если нарочно не дразнить! К тому же мяса им нельзя – понос проберет! Погладить хотите?
Лучик облизнулся, смешно, поочередно двинув половинками верхней раздвоенной губы. Язычок был узкий и розовый, зубы – длинные, похожие на крысиные, только посветлее и пошире.
– Нет, спасибо! – Рыска попятилась, и ее тут же вовлекло в общий поток: толпа отхлынула от клеток, устремившись к шестиугольным площадкам, огороженным невысокими, по пояс, заборчиками. Распорядитель боев громко объявлял, какую пару зайцев куда сажают. Каждому игроку хотелось, разумеется, взглянуть на поединок «своего» бойца, так что в толпе возникли завихрения, одно из которых на диво удачно прижало Рыску со спутниками прямо к заборчику.
– Ты на кого ставила, красотка? – прицепился к девушке какой-то забулдыга с алчным взглядом и пачкой расписок в судорожно стиснутом кулаке.
– Ни на кого. – От мужика разило несвежим потом, и Рыска попыталась от него отодвинуться, но проще было в землю закопаться – так тесно стояли люди.
– А хошь, посоветую?
– Не хочет. – Жар, стоящий за Рыскиной спиной, решительно всунул руку между подругой и забулдыгой, хоть так их разгородив.
Мужик понял, что «тележка при быке», отвернулся и начал цепляться к кому-то справа.
– Кстати, могли бы пару монет поставить, раз уж все равно здесь. – Жар панибратски ткнул Алька локтем в бок: – Ну, на которого, везунчик?
– Закатай губу, шулер, – прошипел саврянин, отбивая его локоть своим. – Ты что, не знаешь, что на таких состязаниях всегда пара переодетых путников околачивается? Сами зайцеводцы скидываются и приглашают, просто постоять. Нет у нас здесь дара. Только случайная удача, как у прочих игроков.
– Сдается мне, что вас чаще не работать нанимают, а друг другу мешать, – разочарованно заметил Жар.
Альк сердито блеснул глазами:
– Сторожей тоже только из-за воров держат.
– Но чтоб сторожей из-за сторожей?!
– А как рать из-за рати? – подобрал более удачный пример саврянин. – Чуть шпионы донесут, что у противника на одну катапульту больше, – надо срочно и себе достраивать…
Тут на боевище запустили зайцев, и разговор оборвался.
Выпущенные из темных ящиков звери пару щепок удивленно моргали, застыв на месте и давая зрителям себя разглядеть. Один был чуть больше и худее, черно-белый, другой рыже-черный, кругленький как колобок. Рыске он сразу приглянулся, особенно когда девушка услышала, что его противника зовут Шошка. Черно-белый тут же оправдал свое прозвище, первым бросившись на врага. Тот в последний миг подпрыгнул, и зайцы схлестнулись грудь в грудь, сцепились и волчком закружились в жестоком танце. Над площадкой поднялись клоки шерсти. Толпа орала как бешеная, подбадривая любимцев. Зайцы безмолвствовали, остервенело вгрызаясь друг другу в морды. На заборчик брызнуло первой кровью, еще больше опьяняя зрителей.
Рыска поняла, что это зрелище ей совершенно не нравится, но деваться было некуда. Разве что вперед, к зайцам. Девушка обернулась, ища поддержки у друга, но тот азартно вопил и улюлюкал, выбрав в победители черно-белого. Альк смотрел спокойно: руки сложены на груди, губы загадочно искривлены – не то улыбка, не то просто оценивает шансы обоих. Прям-таки Саший, любующийся, как дерутся стравленные им соседи.
Пришлось глядеть дальше.
Вскоре стало ясно, что черно-белый берет верх. На воле рыжий сдался бы и пустился наутек, но тут ему деваться было некуда, и биться пришлось уже не за первенство – за жизнь. Разнимающий поднял ведро с водой, но пока медлил – бывало, что совсем сложивший уши заяц неожиданно воспревал и задавал врагу взбучку похлеще полученной.
Рыска стиснула кулаки. Это не бой, а бойня какая-то! А тут еще хозяйка Шошки, худая противная тетка с горячечно блестящими глазами, перегнулась через край ограды и визжит:
– Давай добивай его, малыш!
Ладони защипало. Рыска помнила, что сказал Альк – дар тут бессилен, – но почему бы не помечтать? Вот сейчас рыжий ка-а-ак вырвется, ка-а-ак даст врагу затрещину, чтобы кубарем покатился, а потом подпрыгнет – и противную тетку за нос…
Девушка чуть откинулась назад, вжавшись спиной в чью-то грудь. Ну давай же, рыженький…
И тут сквозь Рыску словно поток тепла хлынул, сверху вниз, наискосок и вперед. Боевище раздвоилось. Рыжий заяц лежал окровавленной тряпкой – и одновременно кругами гонял противника вдоль заборчика, и эта картинка все крепла, оттягивала в себя краски, становясь единственной…
А потом что-то так садануло Рыску по затылку, что в глазах у нее потемнело. Девушка качнулась вперед, судорожно вцепилась в край заборчика, но это только навредило – от следующего тычка она не просто свалилась в загон, а с переворотом на спину.
– Ай!!
– И-и-и, девку зайцы рву-у-ут!!! – тут же заголосила какая-то баба с богатым воображением.
– Человек упал!
– Разнима-а-ай!
На Рыскино счастье, перепуганные зайцы тут же расцепились и, отчаянно работая лапами, выкарабкались из-под рухнувшего на них тела. Хозяева изловили их за шкирняки и, поддерживая под зады, вытянули из загородки.
– Эй, девка! – Над распростертой, оцепеневшей, как лягушка, Рыской веночком нависли встревоженные лица. – Ты цела?!
Девушка как раз пыталась это понять. Наверное, все-таки да, хотя копчиком приложилась знатно, и голова гудит.
– Давай вставай! – К Рыске потянулось сразу несколько рук, кто-то вообще перелез через забор, ухватил ее под мышки и рывком поставил на ноги.
Девушка, морщась, потерла затылок – и обнаружила, что большинство людей смотрит не на нее, а куда-то по ту сторону ограды, где идет не учтенная в ставках драка. Жар и Альк сцепились не хуже зайцев, только что зубы в ход не пускали. Судя по тому, что сверху был вор, он ударил первым и без предупреждения. Торжеству Жара вряд ли суждено было длиться долго, но тут разнимающий привычным широким взмахом выплеснул на драчунов не использованную на зайцев воду и грубо заорал:
– А ну живо утихли, придурки! Щас стражу позову!
«Стража» подействовала на Жара лучше воды. Каковой, кстати, на вора пришлась большая часть, зато Альку залило глаза, и ошарашенных противников живо растащили в стороны.
– Щас ты у меня лекаря звать будешь, – пообещал саврянин, раздраженно стряхивая держащие его руки. Над бровью у Алька успела набухнуть шишка, но ладонью он прижимал почему-то нос. – Пустите, идиоты! Не буду я больше об это дерьмо мараться.
Сидящее в луже «дерьмо» попыталось пнуть его ногой, но не достало.
– А что случилось-то? – недоуменно пробормотала Рыска.
– Она еще спрашивает! – возмутился Альк, поворачиваясь к ней и убирая руку от носа. Ничего такого страшного девушка на нем не заметила, весь на месте.
– Он еще возмущается! – Не помогай Жар подруге выбраться из загородки, драка закипела бы по новой.
– Чего, не на того поставили? – сочувственно уточнил забулдыга. – Бывает! Мне тоже раз моя баба насоветовала… С тех пор ее, змеюку, даже близко к боевищу не подпускаю.
– А ну заткни пасть! – одновременно вызверились на него Альк с Жаром.
– Вон отсюда, все трое! – лопнуло терпение у разнимающего. – Не умеете проигрывать, так не играйте!
– Да мы вовсе… – Жар осекся, поняв, что спорить бесполезно. Подхватив Рыску под локоть, парень стал пропихиваться к выходу с площади – благо толпа немного расступилась, пришла в движение: отсмотрев первый бой, люди принялись меняться местами у загончиков.
– Так что произошло-то? – жалобно повторила Рыска, когда им удалось выбраться на широкую пустынную улицу.
– Он тебя ударил. – Жар метнул на Алька ненавидящий взгляд. Бредущий по другой стороне улицы саврянин ответил ему тем же. – Ни с того ни с сего.
– Ни с того?! – аж споткнулся Альк. – Да она меня зажгла!
– Чего-о-о? – Вор поглядел на него, как на сумасшедшего. – Не дымишься вроде.
– «Свечу» зажгла. – Саврянин был так зол, что еще чуть-чуть – и точно дым из ушей повалит. – Эта коза безмозглая потянула из меня дар!
– А тебе жалко? – по инерции огрызнулся вор. Ну дела!
– Нет, что вы, пользуйтесь на здоровье! – издевательски предложил Альк, почти срываясь на крик. – Ерунда какая – будто раскаленную спицу с размаху в нос вбила! Еще чуть-чуть – и кровь хлынула бы!
– Ой… – Рыска так растерялась и виновато ссутулилась, что даже Жар перестал костерить саврянина.
– Зачем ты это сделала, дура? – допытывался Альк, перехватив инициативу. – Ты же даже не ставила!
– Он такой хорошенький бы-ы-ыл, – всхлипнула девушка, чувствуя себя хуже некуда. Выходит, вся эта заваруха из-за нее?! Оба спутника мокрые, злые, побитые, с боевища их выгнали, как теперь купца искать – непонятно…
– Кто?!
– За-а-айчик… ры-ы-ыженький… мне его жалко стало…
– А меня не жалко?!
– Тебя то-о-оже… Я не зна-а-ала… Я неча-а-аянно!
– Так ему и надо, – вмешался Жар, не давая Альку окончательно заклевать подругу. И, повернувшись к саврянину, жестоко добавил: – Ты же крыса. Тебя для этого и создали.
– Для этого? Чтобы тупоумные весчанки зайцам подсуживали?
– А ты большего и не заслуживаешь! Бить-то зачем было? Девушку?!
– Ты ее вообще к зайцам кинул, – злорадно напомнил Альк.
– Я-а-а?!
– Ну да, это ведь ты ее в спину пихнул, когда драться полез.
Жар смутился – он был уверен, что Рыскино падение тоже на совести саврянина.
– Так я ж нечаянно!
– Вон одна уже воет. Нечаянно.
– Я не во-о-ою-у-у…
Альк напоказ заткнул уши и ускорил шаг.
– Да плюнь ты на него, – попытался ободрить Рыску Жар. – Пусть не прибедняется. Если б он у путника остался, ему б каждый день так доставалось.
Девушку это не утешило. Хороша спасительница – от одного мучителя избавила, чтобы самой измываться! Только пореже.
Саврянин неожиданно замедлил шаг и сместился к середине мостовой. Опустил руки, походка стала мягкой, крадущейся. На улице как будто резко похолодало и потемнело, заставив Рыску теснее прижаться к Жару. Крысы осенними листьями разбегались в стороны, уступая им дорогу. Только – шур-шур-шур…
Дом Матюхи по-прежнему казался нежилым – ни огонька в окошке, ни дымка над трубой.
А самое поганое: на крыльце сидел «старый знакомый», положив на колени путничий меч в ножнах.
Глава 4
Крысиная схватка свирепа и беспощадна.
Там же
– Ну как, нашли купца? – сочувственно, с живым интересом спросил путник.
– Нет, – наивно призналась Рыска. Альк коротко на нее зыркнул, и девушка в который раз ощутила себя дурочкой.
– Чего тебе здесь надо? – в свою очередь обратился саврянин к «знакомцу».
Между ними, вдоль нижней ступеньки, пробежала здоровенная крыса. Альк ее словно не заметил, путник же с интересом проследил за тварью до виноградной лозы на углу дома. Крысе его внимание очень не понравилось, и остаток пути она отмахала длинными скачками, с разбегу нырнув в листвяную шаль.
– Да так, понадеялся, что вы сюда тоже придете, – с сожалением оторвался от зверька путник. – Хотя вообще-то очень неосмотрительно, Альк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10