Любовь – оковы, от оков
Так натурален шаг к свободе;
К тому ж благодаря природе
Для бабочек и мотыльков
Так много создано цветов.
К чему бояться изобилья?
Перелетайте, пейте мед,
Покуда радужные крылья
С вас злое время не сорвет!
Теки, век жизни, быстро лейся!
Счастливец! радости лови!
Оковы с чувств и с сердца рви,
Люби, разлюбливай и смейся
Над долговечностью любви!


Второй голос

Конечно! Я с тобой не говорю!… правила сердца развратного!… прощай, дух возмутитель доверенности!…


Первый голос

До свидания!

Наскучив слушать подобный спор, я вскочил с дивана, схватил фуражку и отправился в поход; через несколько мгновений я уже был опять на Дунае.


CLXXXI

Не говоря о подробностях пути от крепости Исакчи до г. Бабадага, я скажу только, что отдельные горы, холмы, долины, покрытые кустарником, скалы Денистепе и лес вправо, влево серебряное озеро Разельм, за ним синее море и, наконец, цветущий май, ясное небо, душистый воздух – все очаровало чувства гостей турецких: поход казался прогулкою, а область Бабадагская – эдемом, но – без гурий.
Во время движения главных сил от Исакчи к Бабадагу отряды были направлены к Тульче, Мачину и Гирсову. Покуда они исполняют свое назначение, мы последуем за императорскою квартирою и за Главною квартирою 2-й армии, через Бейдаут, Сатис-киой до Кара-су.


CLXXXI I

По занятии области Бабадагской Кара-су было назначено местом ожидания первоначальных успехов армии при обложенных крепостях.
Тут, перед Траяновым валом, на отлогом скате левого берега Кара-су, основалась походная столица императора, во всем блеске.
Город шатров с золотыми маковками был обнесен живыми оградами. Чисто было небо, облака боялись помешать солнцу играть на светлых орудиях и штыках русских.
Несколько дней это был лагерь тишины, уподобляющейся расстоянию от молнии до грома, как говорит Байрон. Но вдруг несколько сот орудий грянули в честь взятия крепостей Браилова и Мачина… Солиман-паша и Джиафер-паша первые испытали, что теперь уже не те времена для правоверных мусульман, когда они под владычеством Омара покорили 36 000 городов и крепостей, разрушили 4000 храмов и соорудили 1400 мечетей.


CLXXXI II

Вскоре на походной колокольне единственный и звонкий колокольчик возвестил молебствие о взятии крепостей Гирсова, Тульчи, а наконец и Кистенджи. В первой Ишим-паша, во второй Ибрагим-паша, в третьей Абдуллах-бей преклонили свои бунчуки Бунчук – воинская регалия, короткое древко с привязанным конским хвостом.

пред знаменами русскими, вручили их победителям и отправились оправдывать неудачи свои пред блистательною Портою.


CLXXXIV

Пред ставкой русского царя развеваются ряды цветных знамен…
Русский царь светел, окружен сынами своими, окружен очами Европы.
Только победные пороховые облака носятся в небе.
Военно-торговый народ собрался толпами; смотрит и удивляется; толки его раздаются на языках: русском, молдавском, булгарском, турецком, сербском, немецком, французском, италианском и греческом.
Представьте себе, милые мои, с каким удовольствием я вспомню на старости лет эту вековую картину! В толпе штабной, в какой-нибудь характеристической группе Бульи Булъи Жан Николя (1763 – 1842) – французский писатель, драматург. Автор популярных в начале XIX в. комедий.

, видна и физиогномия Странника, на которой, кажется,– начертаны слова: скоро ли проснусь я?
С какою гордостию, отложив перо, трудящееся над описанием будущего, я воссяду посреди добрых моих приятелей и поведаю им события прошедшего следующим образом.


CLXXXV

«В то время, когда…» – при начале рассказа, без сомнения, понюхаю я табаку, зашиплю, как стенные часы, и громко чихну; внимающие гости скажут: желаю здравствовать!… умолкнут… я поблагодарю и буду продолжать рассказ следующим образом:
В то время, когда по хребту Траянова вала, простирающегося в Булгарии, по берегу Кара-су до крепости Кистенджи, называвшейся некогда Истером, а потом Константианой, скакал я вперед…
– Это было, кажется, 8 нюня 1828 г., как известно по истории, – скажет один из моих приятелей, – «о, нет! – прервет другой, – 20-го июня, я очень помню, я читал Валентини! Валентини (1775 – 1834) – военный деятель прусской армии, в 1810 г. участвовал в турецком походе русской армии. Автор книг о военном искусстве.

» – Из этого вспыхнет хроническо-хронологический спор, который прервется приездом новых гостей, может быть, и дам; а потому, забыв прошедшее, я предамся вполне настоящему.


CLXXXVI

По известным причинам, по не мне, углубленному единственно в стратегию собственных движений… императорская квартира и Главная квартира 2-й армии перенеслись с первой позиции на Кара-су на вторую позицию, верст около 10 выше, перед озерами… Тут лагерь разбит по всем правилам кастраметации Кастраметация (от лат. castra – лагерь и metor – измеряю) – отдел военного искусства, изучающий выбор места для расположения лагеря и полное его обеспечение.

.
Но ночь уже настала… ночь тихая. Какая картина!… Лагерные и бивачные огни, рассеянные во мраке, мерцают вокруг вас; они простираются до самого неба, и звезды на горизонте кажутся продолжением огней русского лагеря.
Давно уже эхо задунайское не разносило звонкого русского отзыва!… Перекликайтесь, недремлющие! а я… Монтань Монтанъ (Монтень) Мишель де (1533 – 1592) – французский философ и писатель, автор сочинения «Опыты» (кн. 1 – 3).

сказал: Notre veillйe est plus endormie que le dormir: notre sagesse moins sage que la folie; nos songes valent mieux que nos discours. Наше ночное бдение более сопливо, нежели сон; наше благоразумие менее разумно, нежели безрассудство; наши мечты стоят больше, чем наши рассуждения (Франц.).



День XXV


CLXXXVII

Ударило семь часов… Утренние лучи ждали уже возвращения моего из области внука Эребова Эреб в древней мифологии – олицетворение вечного мрака, супруг Никты (Ночи).

… ожидание их скоро исполнилось. Колесница, запряженная призраками, остановилась у подъезда, и я во всей красоте, как дельфин, показался из волн… пуховых.

Где, думаете вы, был я?
Близ Альпов снежных, там, где Леман
Шумит, бушует между скал;
Где друга Юлии злой демон
На гибель часто искушал Напоминание эпизодов из романа Ж. Ж. Руссо «Юлия, или Новая Элоиза». В героиню, аристократку Юлию Вольмар, был влюблен бедный учитель Сен Пре, что привело к нравственному конфликту.

;
Там – был и я…


CLXXXVIII

Люди, удаленные от мест, где терзают род человеческий неутолимые желания и необузданные страсти, наслаждались некогда красотою природы, тишиною жизни и спокойствием души. Чисто было дыхание их, как воздух Гельвеции Гельвеция – латинское название Швейцарии.

. Не было между ними неприязни. Сердца их не уподоблялись островам, разбросанным по океану, а составляли одну землю, одну цепь обычаев, привычек, дружбы и любви.
Девы! девы, которых я вижу и встречаю! если б вы видели уборы и украшения тех дев, о которых я теперь думаю!… Какая роскошь! сколько золота, драгоценностей! какой ослепительный блеск! И ничто не затемняет красоты природной!… Скромность ли затемнит ее?… Какие украшения роскошнее невинности и добродетели?
Смейтесь, смейтесь, крылатые, которых я вижу и встречаю! О, пошли святой Промысл, чтобы в душе вашей отозвалось хоть на одно мгновение то чувство, которое называется Природою!
Что остается теперь человеку в наслаждение? – одно минутное забвение вечных огорчений.
Ум поглотил сердце… а счастие земное есть удел сердца!


CLXXXIX

Если б кто-нибудь взял на себя право упрекнуть меня, что сердце мое холодно, как лед, – я не буду опровергать упрека клятвами; нет!… пусть сердце мое будет подобно куску льда, принесенному из-за Ледовитого океана, с того места, где на севере стекаются в одну точку все умственные меридианы… пусть оно уподобляется ему!… Может быть, полярный лед так тверд, как кремень, и удар куска об кусок произвел бы искры… но какие искры? – искры любви!… Если кто даст мне хоть одну подобную искру – я буду доволен: что может быть лучше любви искренней?


СХС

Любовь!… Я верю преданиям очаровательного Гезиода Гезиод (Гесиод) – древнегреческий поэт VIII – VII вв. до н. э. Автор дидактических поэм «Работы и дни», «Теогония».

и страстной Сафо… Их сердца знали тебя… Я верю им: ты дочь неба и земли!… божество и демон, ясновидящая и слепая, ад и рай, блаженство и страдание!

Соблазн, предатель, искуситель,
Источник тайного огня,
Непостоянный сердца житель,
Коварный дух, оставь меня!
Минутный спутник мне не нужен,
Подобный счастью и судьбе,
Ты вечно верен лишь себе,
С собой лишь постоянно дружен.
Неси сокровища мечты
Тому, кто хочет быть обманут!
Меняй сердца, они цветы,
В них чувства скоро, скоро вянут!


CXCI

Часто, и как часто… после вышеописанного, произнесенного огорченными чувствами монолога вдруг делается резкий переход в нижеследующий:

Она мутит мой дух давно,
Она меня все в омут тянет!
Взгляните… то всплывет, то канет
На очарованное дно!
Мои ли чувства не растают?
Всплывет… и воды заиграют!…
Как колыбель под ней волна!…
Вся в брызгах, как в шатре алмазном,
Лежит раскинувшись она
И возмущает дух соблазном!
О, брошусь в воду!… пыл огня,
Быть может, холод волн потушит…
Но я боюсь… в воде меня
Русалка страстная задушит!… Стихотворение впервые было написано в письме к В. П. Горчакову, квартирмейстеру 16-й пехотной дивизии, учившемуся вместе с Вельтманом в Московском учебном заведении для колонновожатых. Там оно начиналось стихами:
Еще я ветрен на беду,
Но верю – поздно или рано
В герои чудного романа
И на виньетку попаду;
Меня любовь, как омут, тянет (…)
(ОР ГЕЛ, ф. 47, р. 1, к. 28, ед. xp. 1, л. 58)




СХСІІ

Подобно мне, увлекаемому пылким воображением, большая часть людей увлекается пылкими страстями и забывает свои обязанности… но я… я недолго блуждаю по произволу необузданных мыслей!… Вот опять своротил их на большую дорогу. Совсем на землю я не хочу съезжать… Пущусь по седьмому слою воздуха… Проезжая мимо Могуры, я не могу не остановиться на вершине этой знакомой мне горы… Хребет Карпатский и отрасли, расстилающиеся по Венгрии, Галиции, Трансильвании и Молдавии, ясно вижу я перед собою как окаменевшие валы разъяренного океана, озаряемого светлым божеством Зороастра Зороастр (Заратуштра) – пророк и реформатор религии Древнего Ирана. Вельтмана интересовали его деятельность и учение. В 1830 г. в «Московском телеграфе» (№ 2, с. 177, 178) было опубликовано стихотворение Вельтмана «Зороастр», в котором говорилось:
Так, это он! Тревога воскипела,
И в Вактре маг! Огнь вспыхнул до небес:
Повержен в прах кумир блестящий Бела
И великан златой Сандес!

; но не восклицая: «Какая величественная картина!», я очень равнодушно смотрю па необозримое пространство. Подо мною все тихо. Где же люди? Где шумное, вечное движение их и бесконечные заботы? Не видно, не слышно их! как они мирны! не нарушают спокойствия природы!… О, если бы мне теперь было время, я взобрался бы по ступеням воздушным на первое золотообрезное облако, как Юпитер взглянул бы на землю и громовою стрелою на голубом воздухе начертал бы мысль свою о человечестве!


СХСІІІ

Младенческое состояние его… Тут невольно припомнит каждый, как лелеяла его маминька…

Что, если б вы, хоть и шутя,
Ему про котеньку запели;
Тридцатилетнее дитя
Лежал бы смирно в колыбели…
Ах, маминька! я вас люблю!
Я светел в чувствах, без оттенки!
Вы говорите: я пилю?
Так что же, поставьте на коленки!
Малютка ваш у ваших ног
Почувствовать заставит жалость;
Не принимайте за порок
В ребенке маленькую шалость…
Мамунечка!…


CXCIV

Как иногда приятны сумерки!… Но, боже мой, мне не удалось сего лил пролететь с, читателями и расстояния между слиянием двух математических линий!

День XXVI


CXCV

Как приятно будет мне, добрый, милый товарищ мой, когда ты встретишь, если не меня, то, по крайней мере, мысли мои о всем и всех и воспоминания мои о тех, которых любил и люблю!… Скажи мне, на которой ты теперь ступени лестницы, ведущей к благу?… Куда смотришь ты – на север, на запад, на юг, на восток, на небо или в землю?… испытал ли ты, что такое жизнь?… Однажды мечтал я о жизни и начал писать главу CLII… Всякое начало должно иметь продолжение, и потому:
Существование есть шар; жизнь есть окружности, пересекающие его во всех направлениях; люди есть точки, следующие по этим направлениям.
Хорошо! сказал один из величайших умов неопределенного столетия, взял кусок мела, начертил на стене круг, изображающий шар, провел диаметр AB, потом, перпендикулярно к оному, в равном расстоянии от оконечностей А и В, окружность С и начал говорить следующим образом:
Точки А и В есть крайности наших чувств и страстей. А – крайность добра… В – крайность зла… Окружность CD, находящаяся в равном расстоянии от крайностей, есть единственный путь возможной долговечности.
Человек является на свет из которой-нибудь из точек сей окружности. Если он направлен и постоянно идет по CD, то от зенита Зенит – точка небесной сферы, расположенная над головой наблюдателя; в зените небесную сферу пересекает линия, направленная из места наблюдения вертикально вверх. Точка небесной сферы, противоположная зениту, называется надиром.

, или точки рождения, до надира идет он, отдаляясь, усиливаясь, одушевляясь более и более. От надира продолжение пути есть возвращение… Воображая, что удаляется от точки начала жизненного пути, он приближается к ней. Если он дойдет до нее, то это истощенное, иссохшее существо есть тот же младенец, но растянутый временем и наполненный… землею!
О, как блажен тот, кто прошел все плюсы от 0 до 1 и все минусы от единицы до ноля!
Если жизнь отклонилась от направления CD к которому-нибудь из полюсов или крайностей, то очень ясно, что этот путь короче, склонение к возврату ближе, возвращение к состоянию младенчества, или ничтожества, ближе.
– Отчего? – спросите вы…– Оттого,– ответят вам все науки и опытная премудрость,– что все основано на равновесии; что спокойствие духа, здоровье тела и счастие сердца живут в равном расстоянии от неба и земли.
Приближьтесь к одной крайности – вас сожжет излишество животворной силы; приближьтесь к другой – вас убьет излишество удушающей.


CXCVI

Убежденный в предположениях своих тем огнем, который упал с неба на двенадцать глав, я отправлялся ни медленно, ни быстро по той математической прямой линии, которую Галлер Галлер Альбрехт (1708 – 1777) – швейцарский естествоиспытатель и поэт. Вельтман имеет в виду мысли Галлера, изложенные в философской поэме «О происхождении зла», переведенной на русский язык Н. М. Карамзиным в 1786 г.

мысленно провел от рождения до смерти. Я заметил, что она проходила в равном расстоянии от полюсов и вообще от всех крайностей… Климат был так умерен, что слова: жарко и холодно вывелись бы из употребления. Вправо видел я в разных положениях: добро, любовь, юг, душу, мечту, истину, свет, все, ум, восторженность, привлечение, оксигеи, небо, утомительность от труда, всеведение и т. д.
Влево были: зло, ненависть, север, тело, действительность, ложе, тема, ничто, сердце, умение, отражение, азот, ад, утомительность от бездействия, невежество и т. д.
Но на этом пути так мало было людей, что я должен бы был томиться тоскою уединения, если б какое-то чувство душевного и телесного здоровья не заменяло мне все блестящие призраки, которыми была усеяна природа, лежащая от меня вправо и влево.


CXCVII

Сделав таким образом приложение жизни к геометрии и наскучив не только читателям, но и самому себе, я, однако же, сделал еще одно приложение, а именно: приложил руку к сердцу и произнес:
– О, сердце! скажи мне, я ли причина твоего страдания или ты причина страдания моего?., будь вечно со мною согласно! соглашайся вечно со мною!

– Нет-с, соглашаться каждый раз
Меня рассудок мой не учит!
Поверьте-с, вечный отзыв: да-с!
Когда-нибудь и вам наскучит,

– отвечало мне сердце и забилось сильнее прежнего.


CXCVIII

На это я не только ничего не сказал, но даже ничего бы и не подумал, если б восторги соответствовали степенным летам.

Я был хорош, мне говорила
Про то искательность очей;
Но похвала не обольстила
Души доверчивой моей.
Я был любим, любил нередко,
Но никогда не ревновал
И на себе не испытал,
Что значит женщина-кокетка.
Кому же в этом честь отдам?
По склонностям, природой данным,
Не бывши постоянным сам,
Мне все казалось постоянным.

Бывало…

Но и теперь, пускаясь в путь
За ловким, ветреным народом,
Я загляжусь на что-нибудь
И полюбуюсь мимоходом,
Хотя к степенному лицу
И это несколько некстати;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22