Пока Льюис готовил чай, Лейси пыталась мысленно разнообразить обстановку, заменив, например, современную обтекаемую мебель на что-то чуть менее холодное – скажем, из дерева, покрытого сверху красным пластиком. Да и ультрамодная плита здесь необязательна… Симпатичный, чуть истертый кафель на полу, застеленном ковриками… Огромный, добела выскобленный стол посередине, чтобы вся семья могла…
Она вдруг очнулась. Какая семья? – возник в сознании горестный вопрос. Та семья, которой никогда не будет, как сказал ей Льюис? Это же, в конце концов, дом Льюиса, а не ее.
А что же случилось с ней, с той женщиной? Может быть, она оставила Льюиса, когда он сказал, что не намерен заводить детей? Если бы он сказал такое Лейси – как бы она сама отреагировала? Ей всегда хотелось иметь большую семью – троих, а лучше четверых ребятишек. Скажи ей Льюис в самом начале их совместной жизни, что это невозможно, – что бы она стала делать?
Бросила бы его, чтобы найти другого мужчину, который разделил бы с ней мечту о большой семье… мужчину, который подарил бы ей здоровых детей? Или же ее любовь к Льюису оказалась бы для нее важнее? Смогла бы эта любовь удержать ее подле него… смогла бы она отказаться от желания иметь детей ради жизни с ним? Достало бы ее любви для этого?
Лейси чуть заметно вздрогнула. Ей казалось, что она знает ответ на этот вопрос, но потом взгляд ее остановился на дочери, и она задумалась, сильно закусив губу… Кто знает, размышляла Лейси, не разрушило ли, не разъело ли бы такое отречение даже самую глубокую любовь?
Возможно, что ей повезло. Ей не пришлось принимать такого решения… потому что Льюис практически принял его за нее, бросив ее прежде, чем узнал правду о ее беременности.
– Ты что-то притихла.
Заслышав слова Льюиса, Лейси встрепенулась. Она даже не заметила, что он смотрит на нее, и сейчас смущенно зарделась, пытаясь догадаться, что он прочел на ее лице.
Даже теперь ей нелегко было изображать спокойствие. Когда он останавливал на ней взгляд, ее охватывал страх, что она может по неосторожности выдать себя.
Достаточно неприятно, что ему известно о ее физическом влечении к нему… если же он узнает вдобавок и о том, что она по-прежнему любит его…
Лейси опять вздрогнула. Уж сколько дней прошло, а она все еще просыпается по ночам и вспоминает ту встречу, и вновь ее тело жаждет его любви… болит по нему… И в то же время ей стыдно, что она сама подтолкнула, можно сказать, упросила его, признавшись, как дура, что он у нее единственный любовник.
– Наверное, она мысленно делает тут перестановку, – озорно подмигнула Джессика. – Где ты решила устроить детскую, мамочка?
– Дому действительно не хватает женской руки, – согласился Льюис, не обращая внимания на последнее замечание Джессики. – Когда я его приобрел, я… – Он замолчал. – Но вы еще не видели сад, а нам скоро уезжать, чтобы не опоздать к ужину. Я заказал столик на восемь.
Поскольку завтра Джессика возвращалась в Оксфорд, Льюис настоял на том, чтобы угостить их ужином в ресторане. Лейси пыталась возражать, но Джессика и слушать не захотела, ответив Льюису, что нисколько не против угощения.
Сад оказался прекрасно ухоженным, с лужайками и клумбами – на вкус Лейси, правда, немного чопорными. Зато огромные старые деревья, закрывающие дом от посторонних взглядов, привели ее в восторг.
Пока Льюис с Джессикой обсуждали возможность очистить заросший пруд и развести в нем зеркального карпа, Лейси пересекла лужайку и подошла к небольшой беседке в другом конце сада.
Глициния вокруг беседки уже отцвела, но вьющиеся розы, оплетавшие ее стены, только-только начали раскрываться, наполняя воздух сладким ароматом.
– Лейси, с тобой все в порядке?
Она не слышала шагов и сейчас рывком развернулась к Льюису, бледная и встревоженная, взглядом невольно выдавая свое напряжение.
– Конечно, нет, – сухо бросила Лейси. – Да и как это может быть? Вся эта путаница… кажется, мы нисколько не приближаемся к тому, чтобы объяснить Джессике правду. А кстати, где она?
– Ей показалось, что она увидела в пруду рыбу. Она все еще высматривает ее там. Ну а что бы предпочла ты? Сказать ей, что мы оказались вместе в постели исключительно по старой памяти? – с горечью спросил он. – Неужели тебе хочется подать ей такой пример… представить наши отношения именно таким образом?
– Какие отношения? У нас нет никаких отношений.
– Но были ведь, – ответил Льюис. – Покупая этот дом, я думал о тебе. Он так похож на тот, о котором ты когда-то мечтала.
Лейси побелела. Это неожиданное замечание показалось ей настолько жестоким, что она резко отвернулась и волосы мягкой волной упали ей на щеку, скрыв от него блеснувшие влагой глаза. Лейси заморгала, изо всех сил стараясь удержать слезы.
– Лейси, что… что такое…
Он стоял слишком близко, склонив к ней голову и опираясь рукой о стену беседки, так что Лейси оказалась буквально в ловушке между его рукой и стеной.
– Послушай, я понимаю, насколько все это тяжело для тебя, для нас обоих, но ради Джессики… Завтра она возвращается в университет. Честное слово, я понимаю твои чувства, но если…
– Но если – что? – яростно перебила она. – Если бы я не затащила тебя в постель, этого бы не произошло. Думаешь, я сама не понимаю?..
– Я вовсе не это хотел сказать, – спокойно остановил он вспышку ее гнева. – А насчет того, что ты меня затащила… Посмотри на меня, Лейси.
Она бросила на него быстрый взгляд, и сердце ее вдруг бешено забилось.
Льюис стоял слишком, слишком близко. У Лейси кружилась голова от этой близости и от собственной готовности броситься ему в объятия. Невероятно, но даже сейчас она совершенно не способна сдерживать свое вожделение. Ее притягивает к нему, изнутри поднимается горячая волна, один только шаг, и…
Должно быть, она действительно сделала этот шаг, потому что между ними вдруг не осталось ни дюйма, а его руки уже обнимали ее за плечи.
– Лейси.
Льюис прошептал ее имя, и губы ее, согретые теплом его дыхания, мгновенно раскрылись ему навстречу, а горло сжалось от желания и любви.
Он привлек ее ближе, приник губами к ее рту. Лейси закрыла глаза и, обхватив его за шею, растворилась в его нежности.
Поцелуй длился бесконечно долго, как будто Льюис не мог насладиться, насытиться вкусом ее губ, как будто его единственной целью в жизни было ласкать и нежить ее.
Лейси пыталась устоять, говоря себе, что за минуты этого наслаждения ей придется потом снова платить мучительным одиночеством… Но ее чувства отказывались прислушаться к голосу разума.
Тихий стон удовольствия вырвался из ее горла. Реакция Льюиса была мгновенной; его объятия стали теснее, тело напряглось от желания, язык проскользнул в теплую, зовущую глубину ее рта – и Лейси прильнула к нему, отвечая на эту ласку и всем существом мечтая о большем, о том, чтобы…
– Эй, хватит, оторвитесь друг от друга!
Неизвестно, кто из них был больше шокирован смехом Джессики. Но когда Лейси попыталась вырваться из его объятий, Льюис придержал ее и пробормотал на ухо:
– Нет, подожди. Я не могу.
Его требовательный тон заставил ее посмотреть на него.
От огромных зрачков его глаза казались очень темными, почти черными. Едва заметный румянец подчеркивал скулы. Лейси ощущала напряжение в его мускулах.
– Просто постой минутку, пока…
Лейси нахмурилась, сбитая с толку легким раздражением, прозвучавшим в его словах. Наконец он прошептал с грубоватой откровенностью:
– Я еще возбужден, Лейси. Несмотря на то что Джессика не сомневается в нашей любви, я слишком старомоден, чтобы позволить ей заметить…
Лейси начала заливаться румянцем, и Льюис замолчал. Губы его тронула легкая усмешка, и он нежно дотронулся кончиком пальца до ее заалевшей щеки:
– Ты по-прежнему краснеешь. Невероятно. Помнишь, как мы в первый раз занимались любовью? Как ты не хотела смотреть на меня и как смущалась, когда?..
– Нет, в самом деле – вам нужно жениться. И чем скорее, тем лучше, – нарочито строгим тоном говорила Джессика, приближаясь к ним. Потом добавила, обращаясь к Льюису: – Ты был прав, пап. Это не рыба.
Льюис все еще не отпускал Лейси, положив руку ей на плечо и тесно прижав ее к себе. После его слов она боялась пошевелиться: если он так возбужден, как утверждает, то ее смущение будет даже больше его собственного.
Крохотная искорка радостного чувства загорелась у нее внутри. Сладкая боль гордости и горечи за свою власть над его телом.
Не будь смешной, тут же уколола она себя. Это всего лишь физическая реакция на сексуальное возбуждение – и больше ничего. Любая женщина вызвала бы такую же реакцию. Это не относится к ней лично… совсем не относится.
Прошло какое-то время, прежде чем Льюис отпустил ее от себя. Но и после этого, уже направляясь вслед за Джессикой обратно к дому, он придерживал Лейси за плечи. Такая нарочитая нежность должна, без сомнения, прекрасно выглядеть в глазах Джессики, думала Лейси. Но ведь они решили, что лучше пусть дочь поскорее узнает правду. Так что со стороны Льюиса все это довольно нелогично.
Этот день утомил Лейси. На обратном пути она убеждала себя, что на нее так подействовал свежий воздух. Однако она прекрасно понимала, что эта кошмарная усталость навалилась на нее от эмоционального напряжения, не отпускавшего ее весь день. Сейчас ей хотелось одного – забраться в постель и не просыпаться, пока ее жизнь не вернется в нормальное русло. Пока из нее не исчезнет Льюис.
Но если ей так хочется этого – почему от одной мысли о жизни без него становится так тоскливо?
Она уже однажды прошла через любовь и потерю. Справится и теперь. Или нет? Ведь тогда она была моложе, сильнее… У нее была цель в жизни, нужно было думать о Джессике, о своем ребенке. Конечно, ей и сейчас нужно думать о Джессике, но уже не так. Джессика теперь сама взрослый человек.
К счастью, в доме всего две спальни, так что после ужина Льюис сюда не вернется, а останется в гостинице. Джессика по этому поводу уже успела пошутить, заметив, что, раз уж она застала их однажды в постели, папе нет никакого смысла лицемерить и жить в гостинице.
– Я буду так скучать без вас, – призналась Джессика, входя в спальню матери. – Хорошо, что мы расстаемся ненадолго. Встретимся на каникулах, а Иэн как раз все подготовит для моих тестов… Да, кстати, мне нужно позвонить ему и узнать точно, на какое число я назначена. – Ее лицо немного омрачилось. – Я только вчера думала о том, какая я счастливая. Не потому, что вообще родилась, но еще и потому, что живу именно сейчас, когда у меня есть право выбора. Мне не придется принимать такого решения, которое папа вынужден был принять. Я вот все думала, мамочка… Та, другая женщина… ради которой он тебя бросил…
– Джесс… пожалуйста, давай не будем говорить на эту тему. – В это время Лейси вдевала в ухо сережку; рука ее вдруг задрожала. – Джесс… Я бы на твоем месте так сильно не радовалась… насчет нас с Льюисом. Я хочу сказать, что еще слишком рано говорить… что еще ничего, может быть, не получится.
– Что? – Джессика изумленно уставилась на нее, а потом расхохоталась. – Не глупи, мамочка. Вы влюблены друг в друга, это совершенно ясно. Когда папа смотрит на тебя, думая, что его никто не видит, он смотрит в точности как голодная собака на сладкую мозговую косточку.
– Благодарю покорно, – сухо бросила в ответ Лейси, поспешно наклоняя голову, чтобы скрыть от Джессики заблестевшие от нахлынувших чувств глаза.
Льюис – прекрасный актер, нужно отдать ему должное, но нельзя сказать, что в данном случае его актерское мастерство идет им на пользу. Раньше или позже Джессика узнает правду. Но только после того, как станут известны результаты анализов. Льюис был совершенно прав, когда сказал, что дочери понадобятся они оба, особенно если у нее найдут болезненный ген.
– Почему бы тебе не присоединиться к отцу, когда он завтра поедет к себе? – предложила Джессика. – Тебя ведь здесь, в конце концов, ничего не держит.
– Вот как? У меня же работа – ты забыла?
– Но ведь ты ее все равно бросишь, когда вы снова поженитесь, верно? – возразила Джессика. – Знаю, что ты хотела бы продолжать сбор средств на изучение болезни, да и из папиных слов я поняла, что он тебя будет всячески поддерживать в этом, но… Если у вас в самом деле появится ребенок… или два…
Тихонько вздохнув, Лейси поднялась на ноги.
– Пойдем-ка вниз, – обратилась она к дочери. – Скоро приедет Льюис.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ужинали они в том же самом ресторане, куда Лейси привела Джессику после презентации.
Тем вечером она пережила шок от встречи с Льюисом, и ей даже в голову не могло прийти, что настанет день, когда она будет сидеть напротив него в том же самом ресторане. И, уж разумеется, она тогда не предвидела ни того, что с ними будет Джессика, ни того, что сама она окажется в ловушке, изображая возрождение их брака.
Сейчас у нее не больше аппетита, чем тогда, – и тоже из-за Льюиса, только он сидит намного ближе, чем тем вечером.
Со стороны они, без сомнения, представляли из себя образец идиллии, дружную, любящую семью. От мучительных мыслей Лейси закрыла глаза. Если бы кто знал, как ей хотелось, чтобы эта картина была правдивой.
– С тобой все в порядке, мамочка? – заволновалась Джессика. – Ты так побледнела.
– Я просто устала, вот и все, – вывернулась Лейси, сложив губы в улыбку. Придется ради Джессики продолжать эту игру. Хотя бы до тех пор, пока она не пройдет обследования.
Льюис предложил ей самой выбрать вино, но Лейси в ответ лишь покачала головой, рассеянно отметив, что Джессика что-то лукаво прошептала ему на ухо.
Через несколько минут, когда на столе появилось ведерко со льдом и бутылкой шампанского, она в замешательстве вскинула на Льюиса глаза.
– Идея Джессики, – коротко объяснил он. – Она решила, что неплохо отпраздновать наше примирение и поднять тост за будущее.
Когда-то Лейси очень любила шампанское, смаковала его ледяной вкус, наслаждаясь пощипыванием пузырьков в горле; сейчас же ее только затошнило от него – как, впрочем, и от блюд на столе.
Лейси попыталась сделать над собой усилие и изобразить счастье и спокойствие, но по тем быстрым взглядам, что время от времени бросал на нее Льюис, она поняла, что, возможно, смогла провести Джессику, но не его.
В животе у нее как-то странно заныло от мысли, что лучше всех ее понимает не дочь, а Льюис.
Она облегченно вздохнула, когда ужин наконец закончился и они вышли из ресторана.
В тепле и уюте машины, под убаюкивающий шелест шин, глаза ее начали слипаться, а тело тяжелеть, и Лейси едва не заснула прямо по дороге.
Когда Льюис остановил машину напротив дома, Лейси машинально нащупала ручку – и тут же вжалась в сиденье, чтобы не коснуться Льюиса, который склонился над ней, помогая открыть дверцу.
По его взгляду она догадалась, что он правильно истолковал ее движение. Она только не поняла, почему этот Жест вызвал у него такую горечь и гнев. Ведь Джессика не могла их видеть. Она уже успела выйти из машины.
– Ты выглядишь измученной, – бросил он отрывистое и нелестное замечание. – Я не останусь. Провожу тебя в дом, но не останусь.
Однако у Джессики на этот счет оказалось другое мнение. Уже на пороге она мечтательно проговорила:
– Я намерена сегодня пораньше лечь, так что вам не стоит бояться «третьего лишнего». Судя по тому поцелую, свидетелем которого я была, вы не возражали бы провести пару часов наедине.
Лейси споткнулась на ступеньке – и Льюис мгновенно поддержал ее. Боже, вот уж что ей сейчас не нужно – так это пара часов с ним наедине. Но если она откажется… возразит, то Джессика начнет приставать с вопросами.
Как только они вошли в дом и Джессика с ними распрощалась, Льюис тихо обратился к ней:
– Мне очень жаль, что так получилось. Послушай, может, ты присядешь? А я бы приготовил нам чаю.
Лейси кивнула и вышла из кухни – и только потом осознала, что это ее дом и ей нужно было бы изображать из себя хозяйку, вместо того чтобы предоставлять это право Льюису.
И тем не менее она не испытывала ни стыда, ни раздражения, а лишь облегчение, что может наконец прилечь на кушетку и сбросить туфли.
Она уже спала, когда Льюис вошел в гостиную с подносом в руках. Несколько минут он молча смотрел на нее. Сегодня в его объятиях ей было так… так хорошо , как будто она хотела быть с ним. А потом он целовал ее, и она до такой степени возбудила его… Льюис осторожно, чтобы не потревожить Лейси стуком, поставил поднос на столик и вернулся к ней.
– Лейси.
Звук его голоса разбудил Лейси. Она растерянно заморгала, не сразу осознав, что Льюис, когда вошел, выключил верхний свет, так что теперь гостиная освещалась только неярким ночничком.
– Прости, что разбудил тебя, но, если ты не выпрямишься, у тебя будут судороги. Я принес чай.
Лейси бросила взгляд на поднос. Она чувствовала себя уставшей, одурманенной, как будто проспала гораздо дольше, чем каких-то несколько минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Она вдруг очнулась. Какая семья? – возник в сознании горестный вопрос. Та семья, которой никогда не будет, как сказал ей Льюис? Это же, в конце концов, дом Льюиса, а не ее.
А что же случилось с ней, с той женщиной? Может быть, она оставила Льюиса, когда он сказал, что не намерен заводить детей? Если бы он сказал такое Лейси – как бы она сама отреагировала? Ей всегда хотелось иметь большую семью – троих, а лучше четверых ребятишек. Скажи ей Льюис в самом начале их совместной жизни, что это невозможно, – что бы она стала делать?
Бросила бы его, чтобы найти другого мужчину, который разделил бы с ней мечту о большой семье… мужчину, который подарил бы ей здоровых детей? Или же ее любовь к Льюису оказалась бы для нее важнее? Смогла бы эта любовь удержать ее подле него… смогла бы она отказаться от желания иметь детей ради жизни с ним? Достало бы ее любви для этого?
Лейси чуть заметно вздрогнула. Ей казалось, что она знает ответ на этот вопрос, но потом взгляд ее остановился на дочери, и она задумалась, сильно закусив губу… Кто знает, размышляла Лейси, не разрушило ли, не разъело ли бы такое отречение даже самую глубокую любовь?
Возможно, что ей повезло. Ей не пришлось принимать такого решения… потому что Льюис практически принял его за нее, бросив ее прежде, чем узнал правду о ее беременности.
– Ты что-то притихла.
Заслышав слова Льюиса, Лейси встрепенулась. Она даже не заметила, что он смотрит на нее, и сейчас смущенно зарделась, пытаясь догадаться, что он прочел на ее лице.
Даже теперь ей нелегко было изображать спокойствие. Когда он останавливал на ней взгляд, ее охватывал страх, что она может по неосторожности выдать себя.
Достаточно неприятно, что ему известно о ее физическом влечении к нему… если же он узнает вдобавок и о том, что она по-прежнему любит его…
Лейси опять вздрогнула. Уж сколько дней прошло, а она все еще просыпается по ночам и вспоминает ту встречу, и вновь ее тело жаждет его любви… болит по нему… И в то же время ей стыдно, что она сама подтолкнула, можно сказать, упросила его, признавшись, как дура, что он у нее единственный любовник.
– Наверное, она мысленно делает тут перестановку, – озорно подмигнула Джессика. – Где ты решила устроить детскую, мамочка?
– Дому действительно не хватает женской руки, – согласился Льюис, не обращая внимания на последнее замечание Джессики. – Когда я его приобрел, я… – Он замолчал. – Но вы еще не видели сад, а нам скоро уезжать, чтобы не опоздать к ужину. Я заказал столик на восемь.
Поскольку завтра Джессика возвращалась в Оксфорд, Льюис настоял на том, чтобы угостить их ужином в ресторане. Лейси пыталась возражать, но Джессика и слушать не захотела, ответив Льюису, что нисколько не против угощения.
Сад оказался прекрасно ухоженным, с лужайками и клумбами – на вкус Лейси, правда, немного чопорными. Зато огромные старые деревья, закрывающие дом от посторонних взглядов, привели ее в восторг.
Пока Льюис с Джессикой обсуждали возможность очистить заросший пруд и развести в нем зеркального карпа, Лейси пересекла лужайку и подошла к небольшой беседке в другом конце сада.
Глициния вокруг беседки уже отцвела, но вьющиеся розы, оплетавшие ее стены, только-только начали раскрываться, наполняя воздух сладким ароматом.
– Лейси, с тобой все в порядке?
Она не слышала шагов и сейчас рывком развернулась к Льюису, бледная и встревоженная, взглядом невольно выдавая свое напряжение.
– Конечно, нет, – сухо бросила Лейси. – Да и как это может быть? Вся эта путаница… кажется, мы нисколько не приближаемся к тому, чтобы объяснить Джессике правду. А кстати, где она?
– Ей показалось, что она увидела в пруду рыбу. Она все еще высматривает ее там. Ну а что бы предпочла ты? Сказать ей, что мы оказались вместе в постели исключительно по старой памяти? – с горечью спросил он. – Неужели тебе хочется подать ей такой пример… представить наши отношения именно таким образом?
– Какие отношения? У нас нет никаких отношений.
– Но были ведь, – ответил Льюис. – Покупая этот дом, я думал о тебе. Он так похож на тот, о котором ты когда-то мечтала.
Лейси побелела. Это неожиданное замечание показалось ей настолько жестоким, что она резко отвернулась и волосы мягкой волной упали ей на щеку, скрыв от него блеснувшие влагой глаза. Лейси заморгала, изо всех сил стараясь удержать слезы.
– Лейси, что… что такое…
Он стоял слишком близко, склонив к ней голову и опираясь рукой о стену беседки, так что Лейси оказалась буквально в ловушке между его рукой и стеной.
– Послушай, я понимаю, насколько все это тяжело для тебя, для нас обоих, но ради Джессики… Завтра она возвращается в университет. Честное слово, я понимаю твои чувства, но если…
– Но если – что? – яростно перебила она. – Если бы я не затащила тебя в постель, этого бы не произошло. Думаешь, я сама не понимаю?..
– Я вовсе не это хотел сказать, – спокойно остановил он вспышку ее гнева. – А насчет того, что ты меня затащила… Посмотри на меня, Лейси.
Она бросила на него быстрый взгляд, и сердце ее вдруг бешено забилось.
Льюис стоял слишком, слишком близко. У Лейси кружилась голова от этой близости и от собственной готовности броситься ему в объятия. Невероятно, но даже сейчас она совершенно не способна сдерживать свое вожделение. Ее притягивает к нему, изнутри поднимается горячая волна, один только шаг, и…
Должно быть, она действительно сделала этот шаг, потому что между ними вдруг не осталось ни дюйма, а его руки уже обнимали ее за плечи.
– Лейси.
Льюис прошептал ее имя, и губы ее, согретые теплом его дыхания, мгновенно раскрылись ему навстречу, а горло сжалось от желания и любви.
Он привлек ее ближе, приник губами к ее рту. Лейси закрыла глаза и, обхватив его за шею, растворилась в его нежности.
Поцелуй длился бесконечно долго, как будто Льюис не мог насладиться, насытиться вкусом ее губ, как будто его единственной целью в жизни было ласкать и нежить ее.
Лейси пыталась устоять, говоря себе, что за минуты этого наслаждения ей придется потом снова платить мучительным одиночеством… Но ее чувства отказывались прислушаться к голосу разума.
Тихий стон удовольствия вырвался из ее горла. Реакция Льюиса была мгновенной; его объятия стали теснее, тело напряглось от желания, язык проскользнул в теплую, зовущую глубину ее рта – и Лейси прильнула к нему, отвечая на эту ласку и всем существом мечтая о большем, о том, чтобы…
– Эй, хватит, оторвитесь друг от друга!
Неизвестно, кто из них был больше шокирован смехом Джессики. Но когда Лейси попыталась вырваться из его объятий, Льюис придержал ее и пробормотал на ухо:
– Нет, подожди. Я не могу.
Его требовательный тон заставил ее посмотреть на него.
От огромных зрачков его глаза казались очень темными, почти черными. Едва заметный румянец подчеркивал скулы. Лейси ощущала напряжение в его мускулах.
– Просто постой минутку, пока…
Лейси нахмурилась, сбитая с толку легким раздражением, прозвучавшим в его словах. Наконец он прошептал с грубоватой откровенностью:
– Я еще возбужден, Лейси. Несмотря на то что Джессика не сомневается в нашей любви, я слишком старомоден, чтобы позволить ей заметить…
Лейси начала заливаться румянцем, и Льюис замолчал. Губы его тронула легкая усмешка, и он нежно дотронулся кончиком пальца до ее заалевшей щеки:
– Ты по-прежнему краснеешь. Невероятно. Помнишь, как мы в первый раз занимались любовью? Как ты не хотела смотреть на меня и как смущалась, когда?..
– Нет, в самом деле – вам нужно жениться. И чем скорее, тем лучше, – нарочито строгим тоном говорила Джессика, приближаясь к ним. Потом добавила, обращаясь к Льюису: – Ты был прав, пап. Это не рыба.
Льюис все еще не отпускал Лейси, положив руку ей на плечо и тесно прижав ее к себе. После его слов она боялась пошевелиться: если он так возбужден, как утверждает, то ее смущение будет даже больше его собственного.
Крохотная искорка радостного чувства загорелась у нее внутри. Сладкая боль гордости и горечи за свою власть над его телом.
Не будь смешной, тут же уколола она себя. Это всего лишь физическая реакция на сексуальное возбуждение – и больше ничего. Любая женщина вызвала бы такую же реакцию. Это не относится к ней лично… совсем не относится.
Прошло какое-то время, прежде чем Льюис отпустил ее от себя. Но и после этого, уже направляясь вслед за Джессикой обратно к дому, он придерживал Лейси за плечи. Такая нарочитая нежность должна, без сомнения, прекрасно выглядеть в глазах Джессики, думала Лейси. Но ведь они решили, что лучше пусть дочь поскорее узнает правду. Так что со стороны Льюиса все это довольно нелогично.
Этот день утомил Лейси. На обратном пути она убеждала себя, что на нее так подействовал свежий воздух. Однако она прекрасно понимала, что эта кошмарная усталость навалилась на нее от эмоционального напряжения, не отпускавшего ее весь день. Сейчас ей хотелось одного – забраться в постель и не просыпаться, пока ее жизнь не вернется в нормальное русло. Пока из нее не исчезнет Льюис.
Но если ей так хочется этого – почему от одной мысли о жизни без него становится так тоскливо?
Она уже однажды прошла через любовь и потерю. Справится и теперь. Или нет? Ведь тогда она была моложе, сильнее… У нее была цель в жизни, нужно было думать о Джессике, о своем ребенке. Конечно, ей и сейчас нужно думать о Джессике, но уже не так. Джессика теперь сама взрослый человек.
К счастью, в доме всего две спальни, так что после ужина Льюис сюда не вернется, а останется в гостинице. Джессика по этому поводу уже успела пошутить, заметив, что, раз уж она застала их однажды в постели, папе нет никакого смысла лицемерить и жить в гостинице.
– Я буду так скучать без вас, – призналась Джессика, входя в спальню матери. – Хорошо, что мы расстаемся ненадолго. Встретимся на каникулах, а Иэн как раз все подготовит для моих тестов… Да, кстати, мне нужно позвонить ему и узнать точно, на какое число я назначена. – Ее лицо немного омрачилось. – Я только вчера думала о том, какая я счастливая. Не потому, что вообще родилась, но еще и потому, что живу именно сейчас, когда у меня есть право выбора. Мне не придется принимать такого решения, которое папа вынужден был принять. Я вот все думала, мамочка… Та, другая женщина… ради которой он тебя бросил…
– Джесс… пожалуйста, давай не будем говорить на эту тему. – В это время Лейси вдевала в ухо сережку; рука ее вдруг задрожала. – Джесс… Я бы на твоем месте так сильно не радовалась… насчет нас с Льюисом. Я хочу сказать, что еще слишком рано говорить… что еще ничего, может быть, не получится.
– Что? – Джессика изумленно уставилась на нее, а потом расхохоталась. – Не глупи, мамочка. Вы влюблены друг в друга, это совершенно ясно. Когда папа смотрит на тебя, думая, что его никто не видит, он смотрит в точности как голодная собака на сладкую мозговую косточку.
– Благодарю покорно, – сухо бросила в ответ Лейси, поспешно наклоняя голову, чтобы скрыть от Джессики заблестевшие от нахлынувших чувств глаза.
Льюис – прекрасный актер, нужно отдать ему должное, но нельзя сказать, что в данном случае его актерское мастерство идет им на пользу. Раньше или позже Джессика узнает правду. Но только после того, как станут известны результаты анализов. Льюис был совершенно прав, когда сказал, что дочери понадобятся они оба, особенно если у нее найдут болезненный ген.
– Почему бы тебе не присоединиться к отцу, когда он завтра поедет к себе? – предложила Джессика. – Тебя ведь здесь, в конце концов, ничего не держит.
– Вот как? У меня же работа – ты забыла?
– Но ведь ты ее все равно бросишь, когда вы снова поженитесь, верно? – возразила Джессика. – Знаю, что ты хотела бы продолжать сбор средств на изучение болезни, да и из папиных слов я поняла, что он тебя будет всячески поддерживать в этом, но… Если у вас в самом деле появится ребенок… или два…
Тихонько вздохнув, Лейси поднялась на ноги.
– Пойдем-ка вниз, – обратилась она к дочери. – Скоро приедет Льюис.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ужинали они в том же самом ресторане, куда Лейси привела Джессику после презентации.
Тем вечером она пережила шок от встречи с Льюисом, и ей даже в голову не могло прийти, что настанет день, когда она будет сидеть напротив него в том же самом ресторане. И, уж разумеется, она тогда не предвидела ни того, что с ними будет Джессика, ни того, что сама она окажется в ловушке, изображая возрождение их брака.
Сейчас у нее не больше аппетита, чем тогда, – и тоже из-за Льюиса, только он сидит намного ближе, чем тем вечером.
Со стороны они, без сомнения, представляли из себя образец идиллии, дружную, любящую семью. От мучительных мыслей Лейси закрыла глаза. Если бы кто знал, как ей хотелось, чтобы эта картина была правдивой.
– С тобой все в порядке, мамочка? – заволновалась Джессика. – Ты так побледнела.
– Я просто устала, вот и все, – вывернулась Лейси, сложив губы в улыбку. Придется ради Джессики продолжать эту игру. Хотя бы до тех пор, пока она не пройдет обследования.
Льюис предложил ей самой выбрать вино, но Лейси в ответ лишь покачала головой, рассеянно отметив, что Джессика что-то лукаво прошептала ему на ухо.
Через несколько минут, когда на столе появилось ведерко со льдом и бутылкой шампанского, она в замешательстве вскинула на Льюиса глаза.
– Идея Джессики, – коротко объяснил он. – Она решила, что неплохо отпраздновать наше примирение и поднять тост за будущее.
Когда-то Лейси очень любила шампанское, смаковала его ледяной вкус, наслаждаясь пощипыванием пузырьков в горле; сейчас же ее только затошнило от него – как, впрочем, и от блюд на столе.
Лейси попыталась сделать над собой усилие и изобразить счастье и спокойствие, но по тем быстрым взглядам, что время от времени бросал на нее Льюис, она поняла, что, возможно, смогла провести Джессику, но не его.
В животе у нее как-то странно заныло от мысли, что лучше всех ее понимает не дочь, а Льюис.
Она облегченно вздохнула, когда ужин наконец закончился и они вышли из ресторана.
В тепле и уюте машины, под убаюкивающий шелест шин, глаза ее начали слипаться, а тело тяжелеть, и Лейси едва не заснула прямо по дороге.
Когда Льюис остановил машину напротив дома, Лейси машинально нащупала ручку – и тут же вжалась в сиденье, чтобы не коснуться Льюиса, который склонился над ней, помогая открыть дверцу.
По его взгляду она догадалась, что он правильно истолковал ее движение. Она только не поняла, почему этот Жест вызвал у него такую горечь и гнев. Ведь Джессика не могла их видеть. Она уже успела выйти из машины.
– Ты выглядишь измученной, – бросил он отрывистое и нелестное замечание. – Я не останусь. Провожу тебя в дом, но не останусь.
Однако у Джессики на этот счет оказалось другое мнение. Уже на пороге она мечтательно проговорила:
– Я намерена сегодня пораньше лечь, так что вам не стоит бояться «третьего лишнего». Судя по тому поцелую, свидетелем которого я была, вы не возражали бы провести пару часов наедине.
Лейси споткнулась на ступеньке – и Льюис мгновенно поддержал ее. Боже, вот уж что ей сейчас не нужно – так это пара часов с ним наедине. Но если она откажется… возразит, то Джессика начнет приставать с вопросами.
Как только они вошли в дом и Джессика с ними распрощалась, Льюис тихо обратился к ней:
– Мне очень жаль, что так получилось. Послушай, может, ты присядешь? А я бы приготовил нам чаю.
Лейси кивнула и вышла из кухни – и только потом осознала, что это ее дом и ей нужно было бы изображать из себя хозяйку, вместо того чтобы предоставлять это право Льюису.
И тем не менее она не испытывала ни стыда, ни раздражения, а лишь облегчение, что может наконец прилечь на кушетку и сбросить туфли.
Она уже спала, когда Льюис вошел в гостиную с подносом в руках. Несколько минут он молча смотрел на нее. Сегодня в его объятиях ей было так… так хорошо , как будто она хотела быть с ним. А потом он целовал ее, и она до такой степени возбудила его… Льюис осторожно, чтобы не потревожить Лейси стуком, поставил поднос на столик и вернулся к ней.
– Лейси.
Звук его голоса разбудил Лейси. Она растерянно заморгала, не сразу осознав, что Льюис, когда вошел, выключил верхний свет, так что теперь гостиная освещалась только неярким ночничком.
– Прости, что разбудил тебя, но, если ты не выпрямишься, у тебя будут судороги. Я принес чай.
Лейси бросила взгляд на поднос. Она чувствовала себя уставшей, одурманенной, как будто проспала гораздо дольше, чем каких-то несколько минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15