Рецепт предков Плешивого Гуннара и вправду оказался забористым - Иллариону с трудом удавалось держать голову ровно, она все время норовила упасть на грудь. Спать хотелось просто невыносимо, и с каждой минутой эта мука делалась все нестерпимее.
- Да вы совсем устали, - донеслось до него, - у вас же глаза закрываются.
- Совсем чуть-чуть, - сказал Илларион и через силу встал на ноги. Мягкое кожаное кресло легонько вздохнуло, отпуская его. - Вашей настойкой можно свалить африканского носорога. Так что насчет моей машины?
Плешивый Гуннар невозмутимо поставил свой бокал на зеркальную поверхность низкого столика, стоявшего от него по правую руку, и тоже поднялся. Иллариону показалось, что он заметил тень удивления, промелькнувшую на этом тяжелом лице с высоким и гладким лбом, плавно переходящим в затылок.
- Машина в гараже, - сказал хозяин. - Вы можете взглянуть на нее хоть сейчас, хотя я, право, не пойму, куда вы так торопитесь. Ведь вы не собираетесь покинуть нас прямо сегодня? Утром вернется из Риги Ирма. У нее на днях случайно погиб напарник, и было бы очень неплохо, если бы вы с ней сработались. Мне просто необходим курьер, которому я смогу доверять.
- Давайте действовать более или менее по порядку, - предложил Илларион. - Пока что мы договорились насчет моего имущества и моих показаний по этому делу со случайной и трагической гибелью напарника Ирмы, и только об этом. Я не давал согласия работать на вас и, возможно, не дам вовсе.
Так что давайте-ка начнем с машины, ладно?
- Как хотите, - пожал плечами Плешивый Гуннар и первым пошел к выходу. Илларион, у которого, конечно, и в мыслях не было никуда уезжать, направился следом, по дороге сдернув с развилки рогов ремень автомата и забросив оружие за спину. Хозяин покосился на него через плечо, но ничего не сказал.
По двору бесцельно слонялось несколько личностей в камуфляжных комбинезонах. Они не выставляли оружие напоказ, но в том, что оно у них есть, можно было не сомневаться. Эти люди молча косились на проходившего мимо чужака с автоматом и так же молча возвращались к своим делам, то есть снова принимались слоняться по двору, словно лишившиеся управления роботы. Глядя на них, Илларион невольно припомнил страшноватые рассказы ветеранов спецназа, который в ту пору еще даже так не назывался, о звериной жестокости "лесных братьев", о людях, методично распиливаемых ржавой двуручной пилой, о вырванных с корнем гениталиях и прочих прелестях партизанской войны, да и любой войны вообще.
- Ваша машина там, в гараже, - повторил Плешивый Гуннар, указывая рукой на видневшиеся поодаль ворота, наполовину скрытые кустами можжевельника, - а я, к сожалению, должен вас ненадолго покинуть - дела. Я буду в доме. Когда закончите с машиной, приходите.
Илларион рассеянно кивнул и направился к гаражу, игнорируя колючие взгляды попадавшихся навстречу "роботов" в камуфляже. С одним или двумя он попробовал вежливо поздороваться, но ему, как и следовало ожидать, не ответили.
Гараж оказался большим, на четыре машины. В одном из боксов Илларион без труда обнаружил свой "лендровер". В кабине, конечно же, основательно пошарили, все было перевернуто вверх дном, но, тем не менее, заметных недостач Забродов не обнаружил. Ему пришло в голову, что похитители, возможно, и тут искали вольфрам или что-нибудь в этом роде, и он улыбнулся при мысли о постигшем их разочаровании. Он зачем-то переломил мещеряковскую двустволку и заглянул в стволы, полистал свои документы и, подумав, сунул в карман коробочку сотового телефона. Не то, чтобы он в данный момент остро нуждался в средствах связи, но телефон незаметно вошел в число предметов первой необходимости, и без него Илларион чувствовал себя не вполне одетым.
Подумав еще немного, он решительно снял с плеча и затолкал под сиденье автомат - проклятая железка надоела ему до смерти, но рано или поздно могла пригодиться. Туда же, под сиденье, он отправил и осточертевшие запасные магазины, сильно оттянувшие карманы его брюк.
Взамен он укрепил на поясе запасной нож к армейскому штыку, который выдал ему Старик вместе с автоматом. Илларион отнесся с прохладцей ко всему прочему ширпотребу, хотя, как профессионал, он мог творить чудеса и с помощью неуклюжего куска хрупкой стали, называемого ножом.
Кто-то уполовинил его запас сигарет, но Забродов решил не придираться к мелочам. Засунув в куртку свежую пачку, он захлопнул дверцу машины и положил в карман ключи, до того мирно торчавшие в замке зажигания совершенно так же, как он оставил их в последний раз, выходя из машины на лесном кордоне, где ждал его по обыкновению пьяный Борисыч.
В гараже внезапно сделалось темно, и, обернувшись, Илларион обнаружил в дверном проеме фигуру одного из "лесных братьев", преграждавшую солнечному свету доступ в помещение. Заметив, что на него смотрят, тот что-то проговорил по-латышски.
- Не понял, - сказал ему Илларион. - Извини, брат, я по-латышски ни бельмеса не понимаю.
Пришелец кивнул с таким видом, словно признание Иллариона подтверждало худшие его опасения, и медленно, с сильным акцентом, заговорил по-русски:
- Ты кто? Русский? А ну, выходи!
Илларион спокойно подчинился - ему было любопытно. Когда он протискивался мимо даже не подумавшего посторониться "лесного брата", тот протянул руку к поясу Забродова, на котором висели ножи.
- Э, нет, дружок, - сказал ему Илларион, мягко отводя его руку в сторону, - это ты зря. Даже и не мечтай.
Лицо этого человека казалось ему знакомым, только вот освещение было не то: почему-то эти твердые челюсти и глубоко посаженные глаза виделись ему озаренными дымным заревом, а лоб тогда, помнится, прятался под низко надвинутым козырьком форменной фуражки...
- Да я тебя, оказывается, знаю, - сказал ему Илларион. - Ты у нас, оказывается, людей убиваешь и дома жжешь. Вот интересно, знает ли об этом твой хозяин? Машину мою тоже небось ты угнал, недоносок?
Таможенник быстрым движением взял наизготовку висевший под мышкой короткоствольный автомат, но Илларион одной рукой отвел ствол оружия от греха подальше в сторону, а пальцами другой крепко ухватил своего противника за длинный хрящеватый нос, сдавил и с наслаждением повернул по часовой стрелке. Глаза таможенника полезли из орбит, и тогда Забродов, развернувшись так, чтобы было удобнее, с силой оттолкнул его от себя обеими руками. Таможенник с шумом обрушился внутрь гаража, повалив сложенную у входа стопку покрышек.
- Порок наказан, справедливость восторжествовала, - вслед ему сказал Илларион, обернулся и увидел еще троих.
- Ну что за чертовщина, - раздосадованно произнес он, - дадут мне когда-нибудь отдохнуть или нет? Вы что, совсем озверели здесь от безделья?
Идите, изнасилуйте какую-нибудь зайчиху или отнимите у челнока сумку с женскими кофточками.
Что вы ко мне привязались?!
В это время кто-то тяжело спрыгнул ему на плечи с крыши гаража и попытался разодрать ему рот грязными пальцами. Таких фокусов Илларион терпеть не мог с самого детства, поэтому швырнул прыгуна на землю несколько резче, чем следовало. Падая, тот с глухим стуком выбил из бетонированной подъездной дорожки облако пыли и остался лежать без движения.
К Забродову немедленно подскочил другой, и тот встретил его прямым ударом в челюсть. Он сильно ушиб пальцы, но зато получил твердую уверенность в том, что и этот не встанет в течение получаса.
Оставшиеся двое прыгнули почти одновременно - одного Илларион пропустил мимо себя, подставив ему ногу и проводив подзатыльником, так что тот влетел в гараж и с грохотом ударился о задний борт "лендровера". Другой совершенно бездарно открыл лицо - и кулак Забродова с глухим звуком ударил нападавшего точно в адамово яблоко, отчего тот медленно сел на землю, охватив руками разбитый кадык и судорожно хватая воздух широко открытым ртом.
Тут из темноты гаража на него навалился очухавшийся задира с автоматом. Вместо того, чтобы огреть Забродова прикладом по затылку, он решил использовать автомат в качестве удавки. Илларион раздраженно двинул его локтем в солнечное сплетение и неожиданно оказался обладателем автомата, хозяин которого корчился на бетоне позади него.
Со всех сторон доносился тяжелый топот армейских ботинок - "лесные братья" сбегались к месту происшествия. Услышав лязг затвора, который невозможно спутать ни с каким другим звуком, Илларион метнулся в спасительную темноту гаража, ничком упал на бетонный пол и тоже оттянул затвор.
Целясь в бегущие фигуры, он прикинул, что имеется в его распоряжении. Получалось не так уж мало: два автомата при четырех полных или почти полных магазинах, два ножа, да еще, черт побери, мещеряковский "зауэр" с двумя дюжинами патронов, из которых десяток, по меньшей мере, заряжены картечью... С этим при желании можно продержаться против целой армии, тем более что справа, слева и сзади были кирпичные стены, а артиллерии у противника, скорее всего, не было. Вот только если гранаты... Илларион покосился в сторону смотровой ямы и решил, что использовать ее в качестве окопа станет только в самом крайнем случае: это была настоящая ловушка, обратного хода из которой не будет.
В яме вдруг кто-то тяжело, с натугой завозился, оглашая гараж горестными стонами. Илларион вздрогнул, но немедленно вспомнил о таможеннике, протаранившем собой задний борт его машины.
Этот бедняга, оказывается, ухитрился скатиться в яму и теперь, похоже, не мог сообразить, как оттуда выбраться. В сущности, решил Илларион, та же проблема стоит сейчас и передо мной. Радушный хозяин, похоже, решил-таки сэкономить свои двенадцать с половиной процентов и заставить замолчать неудобного свидетеля с помощью простого средства. Не попробовать ли прорваться на машине? Но нет, пока будешь ехать по двору мимо всех этих любителей свежего воздуха, машину превратят в решето, и шансов уйти живым практически нет.
Использовать застрявшего в яме горемыку в качестве заложника? Какие глупости! Не та ситуация, у Плешивого рука не дрогнет, пристрелят обоих.
Что же остается? Да как всегда, с бешенством подумал Илларион: разогнать эту стаю псов, дать им понюхать паленого, чтоб неповадно было играть в войну! Он поднял ствол автомата повыше и нажал на спусковой крючок. Короткий автомат забился у него в руках, набегавшие пятнистые фигуры послушно легли на землю, и тут над затененным старыми соснами двором охотничьего домика разнесся звучный голос, привыкший отдавать приказы.
- Немедленно прекратить безобразие! - почти пропел голос и добавил что-то по-латышски.
Глядя, как неохотно поднимаются с земли и бредут прочь пятнистые фигуры, Илларион испытал мимолетное разочарование: настоящей драки не вышло, хотя все необходимые условия, казалось бы, были налицо.
- Ox, - прокряхтел Илларион, поднимаясь с холодного жесткого бетона и ставя автомат на предохранитель. - Самодеятельность какая-то. Танец с саблями!
Он вышел во двор, держа автомат за ствол, как палку. Оглядевшись, он отшвырнул оружие в сторону и повернулся лицом к резному балкончику, на котором, как адмирал Ушаков на мостике флагмана, стоял Плешивый Гуннар.
- Что это за бардак?! - крикнул ему Илларион. - Предупреждаю: в следующий раз я буду убивать до тех пор, пока не передавлю всех до единого!
Всем понятно?! - прорычал он, обводя двор свирепым взглядом.
- Ну-ну, капитан, друг мой, не горячитесь, - сказал сверху Плешивый Гуннар. - Это же была просто проверка.., репетиция, если хотите. Между прочим, это вы во всем виноваты.
- Я?! - Илларион отказывался верить собственным ушам. - Это как же я ухитрился?
- Когда человек говорит, что убить его - непростое дело, возникает просто непреодолимое желание проверить это утверждение. Каюсь, не удержался.
- Ну и как? - спросил Илларион. Проверили?
Он, казалось, потерял к происходящему всякий интерес - просто стоял посреди двора и сосредоточенно орудовал ножом, срезая заусенец на большом пальце левой руки, не обращая никакого внимания на устремленные на него со всех сторон враждебные взгляды.
- Проверил, - медленно сказал Плешивый Гуннар со своего капитанского мостика. - Убить вас - действительно трудоемкий процесс.
- Я скажу вам еще кое-что, - отозвался снизу Илларион, быстро взглянув на него. - В отличие от меня, вас очень легко прикончить - просто пришпилить, как жука. Хотите проверить?!
Плешивый Гуннар не успел ответить: Забродов сделал неуловимое движение плечом, в воздухе что-то коротко блеснуло, переворачиваясь на лету, и в перила балкона с негромким стуком воткнулся узкий, великолепно отточенный нож - как раз между ладонями Плешивого Гуннара. Тот не шевельнулся и ничем не выразил испуга, но даже снизу было хорошо видно, как он побледнел расстояние от балкона составляло никак не меньше двадцати - двадцати пяти метров. Охрана замерла в неподвижности, не зная, что предпринять. Более того, многие не поняли, что произошло.
Наконец молчание прервал Плешивый Гуннар.
Он откашлялся, прочищая вдруг пересохшее горло, но голос все равно вышел скрипучим.
- А вы и впрямь ас, капитан. Что ж, ваши доводы убедительны. Мы квиты. Теперь, может быть, достаточно?
- Абсолютно с вами согласен, - слегка наклонив голову, сказал Илларион. - Будьте так добры, сбросьте мне, пожалуйста, мой ножик. Это очень хороший ножик, мне было бы жалко с ним расстаться.
- Что же вы разбрасываетесь ценными вещами? - сквозь зубы процедил Плешивый Гуннар, с натугой вытаскивая глубоко засевший клинок.
- Просто я немного отвык от штык-ножа, - ответил Илларион, - и мог вас случайно поранить.
- Ценю вашу заботу, - сказал Плешивый Гуннар и бросил нож на траву.
***
Воробей совершенно выбился из сил, волоча на себе безвольно обвисшего Свата. Его сто раз подмывало бросить этого козла в болото и добить - в конце концов, он сам нарвался на пулю, никто не заставлял его оставаться и поджидать случая кого-нибудь замочить, но Воробей до дрожи в коленях боялся Старика и был уверен, что не сможет обвести того вокруг пальца.
Именно поэтому, задыхаясь и захлебываясь хриплым матерным рыком, он продолжал упрямо переть на себе этого бугая, весившего в полтора раза больше, чем сам Воробей. Выбравшись из болота на сухой, прогретый солнцем пригорок, он с облегчением свалил ношу на землю и некоторое время неподвижно лежал рядом, слушая, как понемногу успокаивается колотившееся где-то в самой глотке сердце.
- Чего разлегся.., помру... - раздался слабый голос Свата.
- Молчи, сука, - не поворачивая головы, прохрипел в ответ Воробей. - А то я тебя сам голыми руками задавлю. Коз-зел.
Он перевернулся на спину, трясущимися от усталости руками нашарил в нагрудном кармане сигареты и закурил, немедленно разразившись надсадным кашлем.
- ., мне... - просипел Сват.
- Да пошел ты, - отмахнулся Воробей, но все же прикурил еще одну сигарету и воткнул ее в воспаленные потрескавшиеся губы Свата.
Покурив и немного отлежавшись, он сгреб в охапку оба автомата и рюкзак и затолкал их в яму под корнями вывороченной прошлогодним ураганом сосны, кое-как замаскировав тайник ветками, - погоня давно отстала, а тащить эту дополнительную тяжесть дальше просто не было сил. Покончив с этим делом. Воробей уселся на землю и, стащив с ног разбухшие сапоги, вылил остатки темной болотной жижи. Брезгливо морщась, он отжал носки и натянул их на ставшие белыми и распухшими от холодной воды ступни. Сват вдруг принялся натужно стонать. Воробей заглянул ему в лицо и убедился, что тот без сознания. Снова возникла соблазнительная мысль: бросить его здесь к чертовой матери.
До Выселок отсюда километров восемь, налегке он дойдет за каких-нибудь два часа, а потом можно будет вернуться за этим кабаном - на машине, с подмогой...
Он нагнулся и осмотрел повязку. Наспех наверченные тряпки, с мясом оторванные от различных деталей Сватова туалета, конечно же, давно сбились на сторону, рана опять открылась. Воробья, не отличавшегося особенной чувствительностью, все-таки замутило от такого обилия кровищи, медленно сползавшей по ребрам Свата густеющим потоком, над которым уже начали радостно увиваться мухи. Было очевидно, что, если не доставить Свата в больницу в ближайшее время, тот непременно околеет, как собака под забором, и виноват в этом будет, конечно же. Воробей. Сватова жена Катерина по прозвищу Бармалей так прямо ему об этом и скажет, и пойдет звонить по деревне, жаловаться и проклинать, хотя кто-кто, а уж она-то желала Свату сдохнуть раз двадцать на дню - по самым скромным подсчетам.
Воробей, как мог, поправил повязку, взял Свата за воротник брезентовой куртки и потащил волоком, как однажды тащил с фермы ворованную свинью.
Тащить Свата было даже удобнее - у него, по крайней мере, был воротник, свинью же приходилось волочить за заднюю ногу, отчего та все время норовила развернуться и цеплялась за все подряд растопыренными конечностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35