никто из них толком не знает, насколько нелегка стезя портнихи.
Жюльетт пользовалась успехом у молодых людей. Стоило ей прибыть на званый вечер, где планировались танцы, как ее программка тут же заполнялась именами кавалеров. Хотя Жюльетт и отдавала предпочтение двум-трем поклонникам перед другими, не возражая против легкого поцелуя, никаких более серьезных отношений последовать не могло, поскольку по традиции девушки не встречались с кавалерами наедине.
После отъезда Люсиль из Парижа, приглашений от князя Вадима не поступало. Иногда Жюльетт встречала его с женой в отеле или ресторане. Все официально раскланивались, но беседы не возникало, и никаких новостей о Николае девушка не имела. Вряд ли он вернулся, иначе их пути где-нибудь бы пересеклись. Жюльетт удивлялась самой себе: почему его образ не стирается у нее из памяти? Мысль о том, что Николай забыл ее, была мучительна. Однажды она даже укололась во время шитья, когда размышляла об этом. Пришлось послюнить палец, чтобы исчезло кровавое пятнышко, появившееся на ткани.
В письмах к Люсиль Жюльетт довольно подробно описывала свою работу в ателье и светскую жизнь, что, как правило, занимало несколько страниц. Больше всего в работе ее поразило, что ателье оказалось далеко не спокойным местом. Когда появлялась новая клиентка, между закройщицами начиналось настоящее соперничество: каждая хотела стать личным мастером посетительницы. Весть о том, что предпочтение было отдано кому-либо не совсем справедливо, обычно вызывало бурю кулуарных обсуждений. Директрисе приходилось самой браться за дело, когда нетерпеливые клиентки начинали кричать от возмущения, если, по их мнению, новый наряд им не подходил. За швейными столами шли горячие споры, в гладильных сплетничали, портные приходили в ярость, если без их согласия в модели вносились изменения, порой, из-за мельчайших деталей в примерочных разгорались скандалы.
По цехам, подобно шторму, могла пронестись Дениза, оставляя за собой только «обломки кораблей». Жюльетт превратилась в своего рода зрителя, она казалась себе посетительницей цирка, увлеченной представлением.
Поначалу ее работа была простой и монотонной, несмотря на разнообразие расцветок и материалов. Но Жюльетт не успевала соскучиться. Она находила удовольствие в работе и очень гордилась изящными стежками и узорами, которые оставляли ее иголка и нитка. Вскоре девушку перевели на другое место: теперь она имела дело с шелком, бархатом, а также турецкими тканями, расшитыми серебряными нитями. Работала она и с гофрированными материалами, напоминающими бумагу, которые использовались для воротников. Самой интересной была творческая задача правильно расположить и укрепить на новом изделии весь набор украшений – от вычурных кружев до цветных оборок различных размеров.
Чем сложнее становилась ее работа, тем большее удовлетворение чувствовала Жюльетт. Пройден еще один этап… Иногда девушка обнаруживала, что обрабатывает детали собственного туалета – Дениза охотно использовала сестру для рекламы новых фасонов от Ландель.
– Замечательно! Ты всех вдохновляешь! – как-то воскликнула Дениза, когда ателье получило несколько заказов на фасон платья, в котором Жюльетт была на приеме.
Порой Дениза сожалела, что сестра показывалась в обществе только в выходные дни или вечером после работы, но тут уже ничего не поделаешь: от подготовки Жюльетт зависит будущее не только самой девушки, но и судьба ателье Ландель.
– Я думаю, что новое платье, в котором мы отправимся на Лонгчемпские скачки, лучше всего сшить из мягкого зеленого шелка.
– А не слишком ли я буду сочетаться с цветом трека? – пошутила Жюльетт. – Меня даже никто не заметит.
– Ты права, – тут же отозвалась Дениза, даже не поняв, что сестра шутит (у хозяйки ателье Ландель не очень-то развито чувство юмора). – Лучше, наверное, будет персиковый. Все теплые цвета в сочетании с твоими волосами смотрятся очень выразительно.
Новый персиковый туалет Жюльетт прежде всего продемонстрировала коллегам. Она решила так поступать со всеми нарядами. Если платье было со шлейфом, то его тут же помогали укрепить так, чтобы он не зацепился за столы или стулья.
Однажды, когда Жюльетт надела только что сшитый костюм из голубого шифона и ждала, когда ей кто-нибудь поможет со шлейфом, к ней подошла одна из девушек-манекенщиц, рыжеволосая Ивонна Рубанд. До этого они только издали улыбались друг другу, но никогда не разговаривали.
– Голубое очень идет вам, мадмуазель Кладель! – сказала Ивонна. Сама она выглядела весьма привлекательно в новом полосатом платье.
– Спасибо. А нравится вам розовое или красное? – спросила Жюльетт.
– Здесь я редко вижу эти цвета, – с улыбкой отозвалась Ивонна. – Но дома часто ношу алое. И есть любимая ярко-розовая блузка.
– Я тоже очень люблю алое. А розовый вам, наверное, очень идет.
– Спасибо!
Что касается Жюльетт, она была уверена – Ивонна выглядит сногсшибательно во всем, что бы ни надела, даже в самой скромной одежде, в которой приходит на работу. Правильные черты лица Ивонны, ее прекрасная фигура – высокая грудь, изящные бедра – делали ее одной из лучших манекенщиц.
– Сейчас я иду вниз, в цеха, – продолжала Жюльетт. – Не согласитесь ли вы дать мне несколько профессиональных советов, как лучше продемонстрировать этот костюм? Я знаю, это развлекло бы девушек.
– С удовольствием. Хотя вряд ли вы нуждаетесь в инструкциях. Но, если вы настаиваете… Самое главное для манекенщицы – походка. Медленно пройдитесь по коридору, на середине поверните голову, бросьте взгляд через плечо. Еще три-четыре шага и сделайте полуоборот головы в другую сторону. Поскольку речь идет о демонстрации одежды на небольшом пространстве – между столами работниц, то посоветовать можно не так уж много. На подиуме в больших залах возможностей гораздо больше.
– Правильно? – спросила Жюльетт, выполнив все инструкции Ивонны.
– Замечательно! Проделайте это еще раз, но теперь чуть-чуть подберите юбку при повороте, слегка качните бедром, а затем пусть материя колышется свободно.
В последующие дни Жюльетт научилась у Ивонны элегантно взмахивать шалью, небрежно набрасывать шарф на плечо, склонять голову так, чтобы стала полностью видна шляпка, специально сшитая для демонстрируемого костюма, даже, как держать зонтик, чтобы наилучшим образом показать фасон рукава. При каждой встрече девушки теперь оживлено беседовали.
Однажды, когда Жюльетт работала в цехе обработки, она услышала, как две портнихи с острым язычком обсуждают Ивонну.
– Я точно знаю, что она какое-то время была натурщицей. Гордится фигурой, будто павлин своим хвостом. Мало ей показывать платья, она любит еще и показываться без них! Обе захихикали.
– Откуда вы знаете? – спросила одна из девушек, сидящая на противоположном конце стола. – Новый кавалер моей сестры знает Ивонну. Он работает в одной из галерей Монмартра. Несколько картин с обнаженной Ивонной уже кто-то купил!
– И как она соглашается! Я бы умерла от стыда!
– И я!
Все вновь захихикали. Жюльетт, не отрывая глаз от работы, подумала, что девушки, возможно, завидуют Ивонне, ее отличной фигуре. Отрезав ножницами нить, Ада склонилась к уху Жюльетт.
– Если бы эти девушки жили не дома, не с родителями, тоже были бы рады каждому лишнему франку, будь возможность заработать честным трудом. Ивонне приходится платить за комнату, и я знаю, она откладывает деньги, чтобы вызвать в Париж сестру.
– Она же лучшая манекенщица ателье Ландель. Неужели ей так мало платят?
– Возможно, больше, чем другим, но все манекенщицы зарабатывают не слишком много.
В этот же вечер Жюльетт завела разговор с Денизой.
– Почему манекенщицы получают так мало?
– Странная мысль! – брови Денизы поднялись вверх. – А почему они должны получать много? Вся их работа состоит в том, чтобы прогуливаться в лучших платьях Парижа! Mon Dieu! Как я хотела бы иметь такую работу!
– Но ведь не все так просто. Наверное, им приходится сталкиваться с весьма капризными клиентками, готовыми взорваться в любую минуту!
– Не буду спорить. Некоторые клиенты просто невыносимы. Но многие девушки соглашаются работать манекенщицами даже бесплатно.
– Что ты хочешь этим сказать? Дениза цинично посмотрела на Жюльетт.
– Я думаю, ты уже слышала все эти разговоры, что девушка, будучи манекенщицей, может познакомиться с весьма состоятельными мужчинами. А другие, кстати, и не приходят в демонстрационные залы. Три моих манекенщицы живут в роскошных апартаментах, хотя до сих пор не вышли замуж.
У Жюльетт перехватило дыхание:
– Надеюсь, начисляя зарплату, ты не берешь в расчет подобные обстоятельства?
– Конечно, нет! Как глупо так думать! Я плачу примерно такую же сумму, как и в других домах couture, а в некоторых зарплата даже меньше. Если ты просишь о повышении собственного заработка, то все будет очень скоро, – Дениза резко подняла руку, словно прерывая возможные возражения. – Хорошо. Я вижу, у тебя другое на уме. Давай закончим дискуссию, пока не поссорились. Все не так уж плохо.
Жюльетт покраснела. Мир был сохранен, отчасти благодаря тому, что она не высказала и половины того, что накопилось на душе. Девушка напомнила себе: они заключили с Денизой соглашение. Если начнутся постоянные споры, ничего хорошего из этого не получится.
Глава 6
Жюльетт не сразу заметила, что за ней следят. Из-за пораненного пальца ей дали выходной, и девушка решила отправиться в мастерскую Родена на Университетской улице, надеясь увидеть там работы Николая.
Остановившись, чтобы переждать поток машин, Жюльетт краешком глаза заметила женщину, которая что-то рисовала в блокноте. В Париже много художников, и сначала Жюльетт не придала этому значения, но потом увидела, что незнакомка, пересекая улицу и поглядывая именно на нее, продолжает что-то рисовать.
Теперь у Жюльетт возникло подозрение. Эта женщина – шпионка из другого ателье и зарисовывает новый фасон осеннего костюма, разработанный в ателье Ландель. Возможно, женщина даже знает, что Жюльетт – первая, кто надел эту модель. Подобного рода шпионская информация помогает модельерам, обладающим ею, разработать новую модель, учитывая достижения конкурентов и экономя время.
Надеясь, что мелкие детали костюма – форму петель, отстрочку на жакете и юбке – женщина не могла изучить подробно, Жюльетт ускорила шаг, почти побежала. Оглядываясь, она увидела, что лицо шпионки исказилось от досады. Прохожие удивленно смотрели на бегущую элегантную девушку. Через широко открытые створчатые двери Жюльетт буквально влетела в мастерскую.
Переведя дыхание, Жюльетт с изумлением огляделась. Она всегда предполагала, что в мастерской должна царить тишина. Здесь же – суета, шум. В огромном помещении сновали ассистенты, одетые в рабочие темные халаты. Среди них была только одна женщина, волосы которой прятались под треугольной кепкой. Она обрабатывала небольшой кусок мрамора, белая пыль кружилась в воздухе. Каждый занимался своим делом.
Как отметила Жюльетт, только двое лепили с натуры. Моделями служили старик и женщина с ребенком. Удивительно, но малыш преспокойно спал, невзирая на грохот воздвигаемых лесов, шум передвигаемых скульптурных изделий, стук колес тачки по каменному полу, крики, свист. Ужасная какофония отражалась от высоких стропил, порождая не одно эхо. Над всем этим господствовали «Врата Ада» – творение самого Огюста Родена. Об этом произведении не раз писали газеты, так как средства в его создание вложило государство, однако, работа пока так и не была завершена, хотя прошло уже несколько лет с ее начала.
Яркий костюм Жюльетт составил резкий контраст с приглушенными тонами, царящими в огромной мастерской, походившей на пещеру. Пшеничного цвета жакет и юбка выделялись на фоне белых, серых и коричневых тонов.
Один из мастеров глянул на Жюльетт: рыжеватые волосы, шляпка с яркими перьями – как язычок пламени в сумраке пещеры. Мастер расставлял ширмы, чтобы оградить свою модель, которая, видимо, собиралась раздеться и стояла в кимоно, накинутом на обнаженное тело.
– Мадмуазель? – обратился скульптор к Жюльетт, в тоне прозвучал вопрос. Вряд ли он мог принять ее за натурщицу, скорее, за одну из поклонниц Родена. Несмотря на солидный возраст и седую бороду мэтра, многие женщины находили его весьма привлекательным. – Меня зовут Антон Гасиль. Могу я вам чем-нибудь помочь? Если хотите увидеть мэтра, идите в одну из студий, но здесь его сегодня нет.
– О нет. Я пришла в надежде повидать некоторые работы.
– Тогда вы пришли по верному адресу, – сухо отозвался Антон.
Жюльетт улыбнулась.
– Я хочу увидеть не шедевры Родена, а работы одного из скульпторов, он русский, мы недавно познакомились.
– Насколько я знаю, сюда приходит только один русский. Вы имеете в виду Николая Карсавина?
– Да. Значит, вы знаете его? – девушке было приятно слышать, как кто-то произносит имя Николая.
– Мы нередко собирались, чтобы распить бутылочку вина и обсудить наши проблемы за столиком в каком-нибудь кафе. Иногда споры длятся всю ночь, – Антон Гасиль понял, что перед ним поклонница Карсавина, а не Родена. – Но сейчас он в отъезде. Вам это известно?
Девушка кивнула, чувствуя, что упоминание об отсутствии Николая усиливает ее тревогу и печаль.
– Да, но я хотела бы посмотреть его работы.
– Понятно.
Жюльетт уловила в его тоне насмешливые нотки.
– Значит, мой визит напрасен? – решительно спросила она.
– Я не уверен, – Гасиль обратился к одному из подмастерьев, который нес корзину мокрой глины. – Марсель, есть ли сейчас в студии работы Карсавина?
– Да, «Атлет» и еще две-три.
– Поставь свою корзину и проведи эту даму к ним, – Антон улыбнулся. – Только не поскользнитесь на мокрой глине, мадмуазель. Ее тут много на полу. Пока мы работаем, уборщики не очень торопятся выносить отходы.
– Спасибо. Я буду осторожна.
Жюльетт последовала за Марселем, оглядываясь и удивляясь всему, что ее окружало, – этому совершенно новому для нее миру. Когда девушка задала Марселю вопрос о глыбах мрамора, которые лежали на полу студии тут и там, юноша рассказал, что их доставляют из разных мест, некоторые легче подвергаются обработке, другие труднее. Особенно величественной показалась Жюльетт глыба каррарского мрамора, походившая на огромный айсберг. На полках вдоль стен лежали совершенно, кажется, забытые бронзовые и глиняные руки, ноги, торсы, а также ноги и головы лошадей. Эти стеллажи производили впечатление фрески, выполненной в приятных бледно-коричневых тонах.
– Вот они! – воскликнул Марсель, указывая рукой вперед. – Это – «Атлет», а рядом с ним – «Купальщица». Третья работа полностью не завершена.
– Но материя совсем мокрая. Когда должен вернуться Карсавин? – робкая надежда заставила голос Жюльетт задрожать.
– Я не знаю, мадмуазель. В мои обязанности входит увлажнять материю на неоконченных работах, чтобы глина не рассохлась. И я буду делать это до тех пор, пока мэтр или кто-нибудь еще не даст указание прекратить. Я оставлю вас здесь. Вы ведь сможете сами найти дорогу обратно?
Оставшись одна, Жюльетт почувствовала, что время для нее остановилось. Студия словно исчезла, она видела только две бронзовые фигуры. Атлет застыл в тот момент, когда перед ним – финишная линия. Мускулы лица мучительно напряжены, от обнаженного тела исходит энергия и сила. Еще секунда – и он сорвется с места, чтобы завершить свой победный бег.
Вторая скульптура – изящная юная женщина, полная неги и соблазна, словно застыла, сидя на берегу пруда со скрещенными ногами. Спина изогнута, острые локти замерли в воздухе, бронзовые пальцы отводят со лба пряди волос. Фигура была полна спокойствия и безмятежности, что создавало резкий контраст с яростной мощью атлета.
Противоположные по изображенному душевному состоянию, обе работы Карсавина не затмевали друг друга. Жюльетт рассмотрела скульптуры с разных сторон. В отличие от живописи, каждая новая позиция давала совершенно новый эффект.
Восхищенно вздохнув, Жюльетт бросила взгляд на закрытую неоконченную работу. Интересно, что скрывается под покрывалом? Потом девушка пошла к выходу. Миновав несколько студий огромной мастерской, она остановилась только перед «Вратами Ада» Родена, чтобы вдохнуть в себя муку и красоту гениального творения.
На обратном пути Жюльетт не встретила Антона Гасиля. Скорее всего, он работал с обнаженной моделью за ширмой. Она вышла из здания и огляделась – женщины, шпионившей за ней, не было видно. Можно спокойно идти домой, предаваясь воспоминаниям о прекрасных скульптурах.
* * *
Несколько дней спустя во время работы Жюльетт понадобились кусочки ткани для прокладки под шов. Все ученицы были заняты, и девушка сама отправилась на поиски нужного материала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Жюльетт пользовалась успехом у молодых людей. Стоило ей прибыть на званый вечер, где планировались танцы, как ее программка тут же заполнялась именами кавалеров. Хотя Жюльетт и отдавала предпочтение двум-трем поклонникам перед другими, не возражая против легкого поцелуя, никаких более серьезных отношений последовать не могло, поскольку по традиции девушки не встречались с кавалерами наедине.
После отъезда Люсиль из Парижа, приглашений от князя Вадима не поступало. Иногда Жюльетт встречала его с женой в отеле или ресторане. Все официально раскланивались, но беседы не возникало, и никаких новостей о Николае девушка не имела. Вряд ли он вернулся, иначе их пути где-нибудь бы пересеклись. Жюльетт удивлялась самой себе: почему его образ не стирается у нее из памяти? Мысль о том, что Николай забыл ее, была мучительна. Однажды она даже укололась во время шитья, когда размышляла об этом. Пришлось послюнить палец, чтобы исчезло кровавое пятнышко, появившееся на ткани.
В письмах к Люсиль Жюльетт довольно подробно описывала свою работу в ателье и светскую жизнь, что, как правило, занимало несколько страниц. Больше всего в работе ее поразило, что ателье оказалось далеко не спокойным местом. Когда появлялась новая клиентка, между закройщицами начиналось настоящее соперничество: каждая хотела стать личным мастером посетительницы. Весть о том, что предпочтение было отдано кому-либо не совсем справедливо, обычно вызывало бурю кулуарных обсуждений. Директрисе приходилось самой браться за дело, когда нетерпеливые клиентки начинали кричать от возмущения, если, по их мнению, новый наряд им не подходил. За швейными столами шли горячие споры, в гладильных сплетничали, портные приходили в ярость, если без их согласия в модели вносились изменения, порой, из-за мельчайших деталей в примерочных разгорались скандалы.
По цехам, подобно шторму, могла пронестись Дениза, оставляя за собой только «обломки кораблей». Жюльетт превратилась в своего рода зрителя, она казалась себе посетительницей цирка, увлеченной представлением.
Поначалу ее работа была простой и монотонной, несмотря на разнообразие расцветок и материалов. Но Жюльетт не успевала соскучиться. Она находила удовольствие в работе и очень гордилась изящными стежками и узорами, которые оставляли ее иголка и нитка. Вскоре девушку перевели на другое место: теперь она имела дело с шелком, бархатом, а также турецкими тканями, расшитыми серебряными нитями. Работала она и с гофрированными материалами, напоминающими бумагу, которые использовались для воротников. Самой интересной была творческая задача правильно расположить и укрепить на новом изделии весь набор украшений – от вычурных кружев до цветных оборок различных размеров.
Чем сложнее становилась ее работа, тем большее удовлетворение чувствовала Жюльетт. Пройден еще один этап… Иногда девушка обнаруживала, что обрабатывает детали собственного туалета – Дениза охотно использовала сестру для рекламы новых фасонов от Ландель.
– Замечательно! Ты всех вдохновляешь! – как-то воскликнула Дениза, когда ателье получило несколько заказов на фасон платья, в котором Жюльетт была на приеме.
Порой Дениза сожалела, что сестра показывалась в обществе только в выходные дни или вечером после работы, но тут уже ничего не поделаешь: от подготовки Жюльетт зависит будущее не только самой девушки, но и судьба ателье Ландель.
– Я думаю, что новое платье, в котором мы отправимся на Лонгчемпские скачки, лучше всего сшить из мягкого зеленого шелка.
– А не слишком ли я буду сочетаться с цветом трека? – пошутила Жюльетт. – Меня даже никто не заметит.
– Ты права, – тут же отозвалась Дениза, даже не поняв, что сестра шутит (у хозяйки ателье Ландель не очень-то развито чувство юмора). – Лучше, наверное, будет персиковый. Все теплые цвета в сочетании с твоими волосами смотрятся очень выразительно.
Новый персиковый туалет Жюльетт прежде всего продемонстрировала коллегам. Она решила так поступать со всеми нарядами. Если платье было со шлейфом, то его тут же помогали укрепить так, чтобы он не зацепился за столы или стулья.
Однажды, когда Жюльетт надела только что сшитый костюм из голубого шифона и ждала, когда ей кто-нибудь поможет со шлейфом, к ней подошла одна из девушек-манекенщиц, рыжеволосая Ивонна Рубанд. До этого они только издали улыбались друг другу, но никогда не разговаривали.
– Голубое очень идет вам, мадмуазель Кладель! – сказала Ивонна. Сама она выглядела весьма привлекательно в новом полосатом платье.
– Спасибо. А нравится вам розовое или красное? – спросила Жюльетт.
– Здесь я редко вижу эти цвета, – с улыбкой отозвалась Ивонна. – Но дома часто ношу алое. И есть любимая ярко-розовая блузка.
– Я тоже очень люблю алое. А розовый вам, наверное, очень идет.
– Спасибо!
Что касается Жюльетт, она была уверена – Ивонна выглядит сногсшибательно во всем, что бы ни надела, даже в самой скромной одежде, в которой приходит на работу. Правильные черты лица Ивонны, ее прекрасная фигура – высокая грудь, изящные бедра – делали ее одной из лучших манекенщиц.
– Сейчас я иду вниз, в цеха, – продолжала Жюльетт. – Не согласитесь ли вы дать мне несколько профессиональных советов, как лучше продемонстрировать этот костюм? Я знаю, это развлекло бы девушек.
– С удовольствием. Хотя вряд ли вы нуждаетесь в инструкциях. Но, если вы настаиваете… Самое главное для манекенщицы – походка. Медленно пройдитесь по коридору, на середине поверните голову, бросьте взгляд через плечо. Еще три-четыре шага и сделайте полуоборот головы в другую сторону. Поскольку речь идет о демонстрации одежды на небольшом пространстве – между столами работниц, то посоветовать можно не так уж много. На подиуме в больших залах возможностей гораздо больше.
– Правильно? – спросила Жюльетт, выполнив все инструкции Ивонны.
– Замечательно! Проделайте это еще раз, но теперь чуть-чуть подберите юбку при повороте, слегка качните бедром, а затем пусть материя колышется свободно.
В последующие дни Жюльетт научилась у Ивонны элегантно взмахивать шалью, небрежно набрасывать шарф на плечо, склонять голову так, чтобы стала полностью видна шляпка, специально сшитая для демонстрируемого костюма, даже, как держать зонтик, чтобы наилучшим образом показать фасон рукава. При каждой встрече девушки теперь оживлено беседовали.
Однажды, когда Жюльетт работала в цехе обработки, она услышала, как две портнихи с острым язычком обсуждают Ивонну.
– Я точно знаю, что она какое-то время была натурщицей. Гордится фигурой, будто павлин своим хвостом. Мало ей показывать платья, она любит еще и показываться без них! Обе захихикали.
– Откуда вы знаете? – спросила одна из девушек, сидящая на противоположном конце стола. – Новый кавалер моей сестры знает Ивонну. Он работает в одной из галерей Монмартра. Несколько картин с обнаженной Ивонной уже кто-то купил!
– И как она соглашается! Я бы умерла от стыда!
– И я!
Все вновь захихикали. Жюльетт, не отрывая глаз от работы, подумала, что девушки, возможно, завидуют Ивонне, ее отличной фигуре. Отрезав ножницами нить, Ада склонилась к уху Жюльетт.
– Если бы эти девушки жили не дома, не с родителями, тоже были бы рады каждому лишнему франку, будь возможность заработать честным трудом. Ивонне приходится платить за комнату, и я знаю, она откладывает деньги, чтобы вызвать в Париж сестру.
– Она же лучшая манекенщица ателье Ландель. Неужели ей так мало платят?
– Возможно, больше, чем другим, но все манекенщицы зарабатывают не слишком много.
В этот же вечер Жюльетт завела разговор с Денизой.
– Почему манекенщицы получают так мало?
– Странная мысль! – брови Денизы поднялись вверх. – А почему они должны получать много? Вся их работа состоит в том, чтобы прогуливаться в лучших платьях Парижа! Mon Dieu! Как я хотела бы иметь такую работу!
– Но ведь не все так просто. Наверное, им приходится сталкиваться с весьма капризными клиентками, готовыми взорваться в любую минуту!
– Не буду спорить. Некоторые клиенты просто невыносимы. Но многие девушки соглашаются работать манекенщицами даже бесплатно.
– Что ты хочешь этим сказать? Дениза цинично посмотрела на Жюльетт.
– Я думаю, ты уже слышала все эти разговоры, что девушка, будучи манекенщицей, может познакомиться с весьма состоятельными мужчинами. А другие, кстати, и не приходят в демонстрационные залы. Три моих манекенщицы живут в роскошных апартаментах, хотя до сих пор не вышли замуж.
У Жюльетт перехватило дыхание:
– Надеюсь, начисляя зарплату, ты не берешь в расчет подобные обстоятельства?
– Конечно, нет! Как глупо так думать! Я плачу примерно такую же сумму, как и в других домах couture, а в некоторых зарплата даже меньше. Если ты просишь о повышении собственного заработка, то все будет очень скоро, – Дениза резко подняла руку, словно прерывая возможные возражения. – Хорошо. Я вижу, у тебя другое на уме. Давай закончим дискуссию, пока не поссорились. Все не так уж плохо.
Жюльетт покраснела. Мир был сохранен, отчасти благодаря тому, что она не высказала и половины того, что накопилось на душе. Девушка напомнила себе: они заключили с Денизой соглашение. Если начнутся постоянные споры, ничего хорошего из этого не получится.
Глава 6
Жюльетт не сразу заметила, что за ней следят. Из-за пораненного пальца ей дали выходной, и девушка решила отправиться в мастерскую Родена на Университетской улице, надеясь увидеть там работы Николая.
Остановившись, чтобы переждать поток машин, Жюльетт краешком глаза заметила женщину, которая что-то рисовала в блокноте. В Париже много художников, и сначала Жюльетт не придала этому значения, но потом увидела, что незнакомка, пересекая улицу и поглядывая именно на нее, продолжает что-то рисовать.
Теперь у Жюльетт возникло подозрение. Эта женщина – шпионка из другого ателье и зарисовывает новый фасон осеннего костюма, разработанный в ателье Ландель. Возможно, женщина даже знает, что Жюльетт – первая, кто надел эту модель. Подобного рода шпионская информация помогает модельерам, обладающим ею, разработать новую модель, учитывая достижения конкурентов и экономя время.
Надеясь, что мелкие детали костюма – форму петель, отстрочку на жакете и юбке – женщина не могла изучить подробно, Жюльетт ускорила шаг, почти побежала. Оглядываясь, она увидела, что лицо шпионки исказилось от досады. Прохожие удивленно смотрели на бегущую элегантную девушку. Через широко открытые створчатые двери Жюльетт буквально влетела в мастерскую.
Переведя дыхание, Жюльетт с изумлением огляделась. Она всегда предполагала, что в мастерской должна царить тишина. Здесь же – суета, шум. В огромном помещении сновали ассистенты, одетые в рабочие темные халаты. Среди них была только одна женщина, волосы которой прятались под треугольной кепкой. Она обрабатывала небольшой кусок мрамора, белая пыль кружилась в воздухе. Каждый занимался своим делом.
Как отметила Жюльетт, только двое лепили с натуры. Моделями служили старик и женщина с ребенком. Удивительно, но малыш преспокойно спал, невзирая на грохот воздвигаемых лесов, шум передвигаемых скульптурных изделий, стук колес тачки по каменному полу, крики, свист. Ужасная какофония отражалась от высоких стропил, порождая не одно эхо. Над всем этим господствовали «Врата Ада» – творение самого Огюста Родена. Об этом произведении не раз писали газеты, так как средства в его создание вложило государство, однако, работа пока так и не была завершена, хотя прошло уже несколько лет с ее начала.
Яркий костюм Жюльетт составил резкий контраст с приглушенными тонами, царящими в огромной мастерской, походившей на пещеру. Пшеничного цвета жакет и юбка выделялись на фоне белых, серых и коричневых тонов.
Один из мастеров глянул на Жюльетт: рыжеватые волосы, шляпка с яркими перьями – как язычок пламени в сумраке пещеры. Мастер расставлял ширмы, чтобы оградить свою модель, которая, видимо, собиралась раздеться и стояла в кимоно, накинутом на обнаженное тело.
– Мадмуазель? – обратился скульптор к Жюльетт, в тоне прозвучал вопрос. Вряд ли он мог принять ее за натурщицу, скорее, за одну из поклонниц Родена. Несмотря на солидный возраст и седую бороду мэтра, многие женщины находили его весьма привлекательным. – Меня зовут Антон Гасиль. Могу я вам чем-нибудь помочь? Если хотите увидеть мэтра, идите в одну из студий, но здесь его сегодня нет.
– О нет. Я пришла в надежде повидать некоторые работы.
– Тогда вы пришли по верному адресу, – сухо отозвался Антон.
Жюльетт улыбнулась.
– Я хочу увидеть не шедевры Родена, а работы одного из скульпторов, он русский, мы недавно познакомились.
– Насколько я знаю, сюда приходит только один русский. Вы имеете в виду Николая Карсавина?
– Да. Значит, вы знаете его? – девушке было приятно слышать, как кто-то произносит имя Николая.
– Мы нередко собирались, чтобы распить бутылочку вина и обсудить наши проблемы за столиком в каком-нибудь кафе. Иногда споры длятся всю ночь, – Антон Гасиль понял, что перед ним поклонница Карсавина, а не Родена. – Но сейчас он в отъезде. Вам это известно?
Девушка кивнула, чувствуя, что упоминание об отсутствии Николая усиливает ее тревогу и печаль.
– Да, но я хотела бы посмотреть его работы.
– Понятно.
Жюльетт уловила в его тоне насмешливые нотки.
– Значит, мой визит напрасен? – решительно спросила она.
– Я не уверен, – Гасиль обратился к одному из подмастерьев, который нес корзину мокрой глины. – Марсель, есть ли сейчас в студии работы Карсавина?
– Да, «Атлет» и еще две-три.
– Поставь свою корзину и проведи эту даму к ним, – Антон улыбнулся. – Только не поскользнитесь на мокрой глине, мадмуазель. Ее тут много на полу. Пока мы работаем, уборщики не очень торопятся выносить отходы.
– Спасибо. Я буду осторожна.
Жюльетт последовала за Марселем, оглядываясь и удивляясь всему, что ее окружало, – этому совершенно новому для нее миру. Когда девушка задала Марселю вопрос о глыбах мрамора, которые лежали на полу студии тут и там, юноша рассказал, что их доставляют из разных мест, некоторые легче подвергаются обработке, другие труднее. Особенно величественной показалась Жюльетт глыба каррарского мрамора, походившая на огромный айсберг. На полках вдоль стен лежали совершенно, кажется, забытые бронзовые и глиняные руки, ноги, торсы, а также ноги и головы лошадей. Эти стеллажи производили впечатление фрески, выполненной в приятных бледно-коричневых тонах.
– Вот они! – воскликнул Марсель, указывая рукой вперед. – Это – «Атлет», а рядом с ним – «Купальщица». Третья работа полностью не завершена.
– Но материя совсем мокрая. Когда должен вернуться Карсавин? – робкая надежда заставила голос Жюльетт задрожать.
– Я не знаю, мадмуазель. В мои обязанности входит увлажнять материю на неоконченных работах, чтобы глина не рассохлась. И я буду делать это до тех пор, пока мэтр или кто-нибудь еще не даст указание прекратить. Я оставлю вас здесь. Вы ведь сможете сами найти дорогу обратно?
Оставшись одна, Жюльетт почувствовала, что время для нее остановилось. Студия словно исчезла, она видела только две бронзовые фигуры. Атлет застыл в тот момент, когда перед ним – финишная линия. Мускулы лица мучительно напряжены, от обнаженного тела исходит энергия и сила. Еще секунда – и он сорвется с места, чтобы завершить свой победный бег.
Вторая скульптура – изящная юная женщина, полная неги и соблазна, словно застыла, сидя на берегу пруда со скрещенными ногами. Спина изогнута, острые локти замерли в воздухе, бронзовые пальцы отводят со лба пряди волос. Фигура была полна спокойствия и безмятежности, что создавало резкий контраст с яростной мощью атлета.
Противоположные по изображенному душевному состоянию, обе работы Карсавина не затмевали друг друга. Жюльетт рассмотрела скульптуры с разных сторон. В отличие от живописи, каждая новая позиция давала совершенно новый эффект.
Восхищенно вздохнув, Жюльетт бросила взгляд на закрытую неоконченную работу. Интересно, что скрывается под покрывалом? Потом девушка пошла к выходу. Миновав несколько студий огромной мастерской, она остановилась только перед «Вратами Ада» Родена, чтобы вдохнуть в себя муку и красоту гениального творения.
На обратном пути Жюльетт не встретила Антона Гасиля. Скорее всего, он работал с обнаженной моделью за ширмой. Она вышла из здания и огляделась – женщины, шпионившей за ней, не было видно. Можно спокойно идти домой, предаваясь воспоминаниям о прекрасных скульптурах.
* * *
Несколько дней спустя во время работы Жюльетт понадобились кусочки ткани для прокладки под шов. Все ученицы были заняты, и девушка сама отправилась на поиски нужного материала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41