Клодин решила быть на балу.
В вечер бала Розелла встретила Клодин на галерее перед главной лестницей, и они с интересом рассмотрели платья друг друга.
– Ты уверена, что моя шаль хорошо скрывает живот? – шепотом спросила Клодин, пока подруги спускались вниз, где их ждали Филипп и Себастьен.
– Не беспокойся, – успокоила Розелла. – Никто не заметит. К тому же будет темно при свете одних бумажных фонариков.
– Я бы хотела остаться с тобой и Филиппом, – снова прошептала Клодин, – но Себастьен сказал, мы должны присоединиться к Софи и Арману. – Она скорчила недовольную гримасу. – Луиза едет с каким-то молодым человеком. Я его никогда не видела. Мадам де Луимонт тоже пожелала отправиться на бал.
– Мама уже готова?
Голос Луизы раздался с порога салона, выходившего в холл. Там она показывала кавалеру свой портрет, ожидая, пока все соберутся.
– Не знаю, – ответила Клодин. – Я не видела ее.
Луиза попыталась скрыть раздражение на мать, которая наверняка опоздает, и на Клодин, которая, по ее мнению, вообще не должна показываться в обществе, и начала представлять высокого светловолосого молодого человека.
– Я бы хотела познакомить вас с месье Марселем Бертье… – Луиза запнулась, ошеломленная видом появившейся на верхней площадке лестницы матери. – Maman! Боже милостивый! Что это?…
Все обернулись туда, куда с ужасом и изумлением смотрела Луиза. Маргарита, не осознавая, какое нелепое зрелище она представляет, разоделась в пожелтевшее атласное платье, модное во времена широченных кринолинов. Декольте и подол украшали помятые розочки, которые, несмотря на определенную прелесть, подчеркивали абсурдность девичьего наряда на постаревшей Маргарите. Волосы, вероятно, причесанные горничной до того, как мадам своевольно переоделась, были поспешно распущены по голым плечам. Результат получился ужасным: мягкие пряди разлетались во все стороны. Маргарита забыла перчатки, зато повязала ленточки вокруг запястий и шеи; на каждом пальце сверкало несколько колец.
Первым пришел в себя Себастьен. Он предостерегающе коснулся руки Луизы, когда та хотела что-то сказать, и молниеносно взбежал по лестнице. Взяв руку матери, Себастьен поднес ее к своим губам.
– Не сомневаюсь, вы были бы царицей бала в этом наряде, – сказал он, улыбаясь, – и уверен, там не было бы более красивой женщины, но сегодня я надеялся увидеть вас в особом платье, которое идет вам, как ни одно другое.
Маргарита рассеянно улыбнулась, удивляясь.
– Какое же это?
– Новое бархатное. Вы забыли его? Оно доставлено из Парижа только на прошлой неделе.
Она смутилась, вспомнив о роскошном парижском наряде.
– Я совсем забыла о нем! Ты действительно считаешь, что то платье идет мне больше, чем это?
– Безусловно. Вы выбрали тот оттенок синего под ваши сапфиры.
– Да-да, конечно! – Маргарита взглянула на тех, кто, как статуи, стояли в холле и не могли отвести от нее глаз. – Но я надену бархатное платье в следующий раз. Все уже выходят…
– Софи и Арман еще не приехали, – возразил Себастьен тем же спокойным голосом. – Я хотел бы, чтобы все выпили по бокалу вина перед отъездом. Луиза вызовет вашу горничную, – он незаметным жестом подал сестре знак и предложил матери руку, чтобы проводить назад в ее комнату, – и когда вы будете готовы, вместе с Клодин мы отправимся в моей карете.
Они скрылись из виду, пока Себастьен продолжал говорить, словно не случилось ничего удивительного. Луиза, пунцовая от едва сдерживаемого гнева и смущения, пробормотала месье Бертье что-то об очаровательной забывчивости матери и направилась отыскивать небрежную горничную, которой можно было уже начинать паковать чемоданы.
Месье Бертье, смущенный не меньше Луизы, неловко откашлялся.
– Чудесный вечер для бала, не так ли? – Он вытащил носовой платок и осторожно вытер лоб. – Прекрасная погода. Может, только немного душновато.
Филипп и Розелла первыми отправились в путь, и он заговорил с ней о странном поведении Маргариты.
– Однажды Луиза рассказала мне, что несколько лет назад с мадам де Луимонт случился нервный припадок. На мой взгляд, она так полностью и не оправилась, хотя Луиза считает, будто ее мать притворяется больной, чтобы заставить всех подчиняться своим капризам. Должен признать, Себастьен точно знает, как лучше управлять ею.
– Маргарита обожает сына. Думаю, его отъезд в свадебное путешествие, случившийся слишком быстро после моего неожиданного появления в замке, ухудшил состояние бедняжки. Кажется, она не чувствует себя в безопасности, когда Себастьена нет поблизости.
– Ты имеешь ввиду, что он стал ее опорой после смерти мужа? – Филипп понимающе кивнул. Потом его внимание привлекло мерцание разноцветных огоньков. – Мы почти приехали!
Стояла великолепная звездная ночь. Музыка не утихала до рассвета. Гостям предлагали шампанское со льдом и всевозможные деликатесы. Все съехались туда. У Розеллы оказалось много поклонников, но Филипп заранее вписал свое имя в ее бальную книжечку на все танцы после полуночи. Два раза Розелла танцевала с Себастьеном. Он не прижимал ее к себе, как в день свадьбы, держась на подобающем расстоянии, но его глаза не отрывались от лица партнерши. Среди водоворота кружащихся пар Себастьен снова сказал, что любит ее и не будет молчать, несмотря на то, что она запретила ему говорить о любви.
Клодин, скрытая от посторонних глаз в нише за рядами цветов, наблюдала за ними и увидела то же, что и в день своей свадьбы. На мгновение ей показалось, что сердце разорвется от невыносимой боли, когда она вдруг поняла: они любят друг друга, ее обожаемый муж и дорогая подруга. Клодин не испытала ни гнева, ни ревности, ни ненависти, потому что столь низкие эмоции были чужды ей, однако ее сердце замерло от безысходной тоски. Сжавшись в комок, Клодин сидела рядом с Маргаритой, которая притопывала в такт музыке и улыбалась, глядя на сына и обмахиваясь веером из страусиных перьев.
Клодин даже удивилась, что способна думать с абсолютной ясностью после сделанного открытия. Она знала, что не сможет перестать любить Себастьена, точно так же, как и Розеллу, которая была так добра к ней. У них роман? В голове Клодин что-то странно щелкнуло, будто сломался какой-то механизм. Она сомневалась, что они любовники. Видимо, это делало их муки не менее ужасными, чем ее. Клодин стало жалко их. У нее есть хотя бы надежда и вера, за которые она ухватилась как за соломинку: она жена Себастьена, и он не может покинуть ее. Это давало малюсенький, хрупкий шанс. Может, со временем их брак снова станет настоящим. Она должна верить в это, или сойдет с ума, как и себялюбивая, властная свекровь.
Когда Себастьен вернулся в ложу, передав Розеллу Филиппу, Клодин попросила отвезти ее домой. Через несколько минут они уехали вместе с Маргаритой, и никто не заметил их исчезновения.
Последний вальс звучал уже на рассвете. Филипп и Розелла кружились, окруженные сотнями пар, которые протанцевали всю ночь. На поклон кавалера Розелла ответила последним глубоким реверансом и, держась за руки и улыбаясь друг другу, они отправились к ожидавшей их карете.
Счастливые и усталые, они сидели бок о бок в открытом экипаже, освещенные золотистыми лучами утреннего солнца. Природа пробуждалась, повсюду пели птицы, наполняя прозрачный воздух радостными звуками. Рука Филиппа обвилась вокруг талии Розеллы. Он снова и снова целовал девушку, мягко прикасаясь к ее нежным губам. Розелла не противилась его поцелуям. Он совершенно прогнал ее мысли о Себастьене. После прекрасной танцевальной ночи девушку охватила вялая истома.
Но как только за поворотом дороги показался замок, Розелла внутренне сжалась, где-то в сердце ожили старые страхи. Филипп заметил, что она отодвинулась от него, нервно выпрямилась и посмотрела на западную башню. Он осторожно коснулся ее обнаженной глубоким вырезом платья спины.
– Совсем не обязательно возвращаться сейчас в замок, не так ли? Перед отъездом с виллы я приказал сервировать для нас стол на террасе.
Розелла обратила к нему просветленный, облегченный взгляд.
– Как замечательно! Обожаю завтракать на свежем воздухе. Иногда мне подают кофе на верхнюю площадку на стене замка.
– Я знаю. Когда я встаю рано утром, вижу тебя там из своего окна. Ты ранняя пташка.
Розелла отвела глаза.
– Я не очень хорошо сплю.
Кажется, танцы разбудили у обоих волчий аппетит, и они весело умяли полдюжины горячих круасанов с клубничным джемом, корзинку свежих персиков и выпили по три чашки крепкого черного кофе.
– Покажи мне дорогу в замок через речку, – попросила Розелла, когда Филипп приказал подать карету. – Я часто задумывалась, где же находятся те камни.
– Обещай, что не упадешь в воду, – поддразнил он, смеясь, и Розелла поклялась быть ловкой и быстрой.
Они прошли сквозь парк, и вот уже показались камни, широкие и плоские, залитые водой. Розелла сняла атласные бальные туфельки, Филипп засунул их с свои карманы.
– Осторожно с платьем, – предупредил он. Розелла подобрала подол юбки и взялась за руку Филиппа. Он шел впереди, помогая ей переступать с камня на камень. Солнце нещадно жгло их головы и голые плечи Розеллы, но на другом берегу путников снова ждал тенистый шатер огромных деревьев. Филипп склонился, чтобы надеть туфли на ноги Розеллы.
– Вот так, – сказал он, выпрямившись, и показал на тропинку, едва заметную в высокой траве. – Здесь я хожу. Увидишь, мы выйдем на дорожку, где я нашел твою шаль, когда возвращался из замка…
Филипп остановился, осознав, что сказал лишнее. Розелла, изменившись в лице, отшатнулась от него.
– Когда ты возвращался? – словно эхо повторила она упавшим голосом. – Я думала, ты нашел ее позже, когда вечером шел на прием. Ты… ты знаешь, что Себастьен и я были на поляне?
Он неохотно кивнул, помрачнев, и задумался, подбирая слова для ответа.
– Сначала я не понял, что вы были там. Иногда я схожу с тропинки и иду берегом реки. В тот день я сделал так же, и шум воды заглушал все звуки, пока я не вернулся на дорожку, где подобрал твою шаль. Там я услышал повышенные голоса, взял шаль и ушел.
– Что ты слышал?
– Очень немногое. Всего несколько секунд…
– Я хочу знать!
– Розелла… – расстроенно запротестовал Филипп.
– Ты слышал, как я предложила выйти замуж за Себастьена. Это так. Я же вижу, что ты слышал. О! – Она прижала похолодевшие ладони ко рту. – Я не вынесу этого!
Прежде чем Розелла успела сдвинуться с места, он обнял ее, давая успокоение и уверенность. Она уткнулась лицом ему в плечо, а Филипп ласково гладил ее белокурые волосы. Он заговорил мягко и убедительно:
– Неважно, что я слышал или что ты сказала. Это не имеет значения. Ты предлагала ему замок, именно поэтому сказала те слова. Все в прошлом, закончилось и забыто.
– Нет! – простонала она. – Он любит меня. Он хочет меня. И я любила его всю жизнь.
Филипп отстранил ее и заглянул в глаза.
– Всю жизнь? Сейчас ты живешь в нереальном мире. Прошло уже много лет после твоего единственного визита в замок. Ты вернулась в школу с головой, забитой романтическими мечтами о Себастьене де Луимонте. Не так ли? Я не прав?
Он был прав. Она знала это, хотя не желала признаваться. Ей казалось, что еще рано отказываться от того, что она хранила в памяти и сердце с детских лет. Живя в ограниченной и удушающей атмосфере пансиона мадам Делагранже, лишенная общения с внешним миром и вынужденная дружить только с девочками, Розелла постоянно думала о Себастьене. Естественно, что подростковые мечты уносили ее к единственному мальчику, близко знакомому ей, чья красота так ярко сохранилась в ее памяти. Ведь именно он сумел разогнать страхи впечатлительной сироты. Он стал ее рыцарем, окруженным светящимся ореолом. Филипп заставил взглянуть на все, что, она чувствовала к Себастьену, в другом свете. Но на первый раз довольно, она не пойдет дальше в этом открытии. Пока нет. Она не хочет видеть, не желает знать. Она не позволит вырвать из ее сердца нечто столь дорогое и прекрасное.
– Не говори ничего больше, – попросила Розелла шепотом.
Но Филипп проигнорировал ее мольбу.
– Когда ты повзрослеешь, Розелла? Выброси свои сентиментальные грезы! Это не любовь. Ты способна любить по-другому. И у Себастьена это не любовь. Иначе как он мог не остаться с тобой? Как вынес женитьбу на другой женщине? Он страстно желает тебя, потому что ты представляешь все, что он не может иметь, а никогда раньше ему ни в чем не отказывали.
Филипп говорил правду. Розелла поняла это сейчас. Ее вынуждали подчиниться простой истине, которая захлестнула и смыла слепую влюбленность.
Филипп увидел боль в глазах Розеллы и понял, что она никогда не будет прежним человеком. Еще он осознал, что только ускорил неизбежное и высказал словами то, что девушка, должно быть, всегда знала. Филипп ни о чем не жалел. Он любил ее и страстно желал расчистить путь для ее любви. Она может разрушить всю свою жизнь, если позволит безнадежным мечтам полностью завладеть душой, пока не станет слишком поздно менять что-то. Филипп с самой первой встречи мечтал завоевать любовь Розеллы и не хотел, чтобы тень какого-то другого мужчины омрачала их отношения. Он причинил ей боль, но зато освободил. Если сейчас Розелла отвернется от него, в конце концов, это не будет иметь значения. Даже замок теперь не станет преградой между ними.
Розелла вырвалась из объятий Филиппа.
– Я знаю дорогу отсюда, – хрипло сказала она, отведя взгляд в сторону. – Не ходи со мной. Пожалуйста.
Филипп смотрел, как девушка уходит. Она казалась нереальным, неземным созданием в вечернем наряде под яркими лучами солнца. Итак, Розелла отвернулась от него. В его душе вспыхнули разочарование, ярость, нетерпение, потому что перед ним опять встала трудная задача вновь завоевать эту девушку. Сколько времени будет потеряно напрасно вместо того, чтобы наслаждаться любовью и счастьем. Внезапно Филипп почувствовал, что не может вынести этого.
Розелла почти исчезла из виду, Он бросился за ней по тропинке.
– Розелла! – позвал он, замедляя бег.
Она остановилась и неохотно оглянулась через плечо. – Да?
– Позволь мне увидеться с тобой сегодня! Прошли томительные мгновения, прежде чем она кивнула и продолжила свой путь.
Филипп удовлетворенно вздохнул. В конце концов все будет хорошо. Рана, которая образовалась, когда он отрезал прошлое и освободил Розеллу, получилась неглубокой. Она заживет. Розелла не держит на него зла.
Девушка скрылась за деревьями. Солнце раскалило все вокруг. Филипп сорвал с шеи белый вечерний галстук, расстегнул ворот рубашки и снял сюртук. Возвращаясь к реке, он улыбался сам себе. Он покажет Розелле, какой может быть любовь. Ведь она та, которую он любил, как никого и никогда раньше.
Глава 9
Розелла придвинула стул к письменному столу и открыла свой дневник, чтобы сделать следующую запись. Ее лицо было бледным от постоянного недосыпания, а рука слегка дрожала.
«Прошлой ночью в башенной комнате снова повторился шум, уже третий раз за эту неделю. Я теряю мужество, но до сих пор не покорилась неизвестной враждебной силе, которая жаждет властвовать надо мной, потому что твердо знаю, что должна встретиться с ней лицом к лицу, что бы ни случилось. Я не могу собрать все свои силы и бросить вызов чему-то ужасному, что сочится сквозь стены и обволакивает меня. Вчера я приказала провести звонок, соединяющий мою спальню с комнатой Мари, прямо к своей кровати. Но когда ночью я позвонила ей, плач затих, пока Мари прибежала в башенную комнату. У этих явлений нет системы, нет временных рамок, нет связи с происходящим в замке или с кем-то из приезжающих гостей. Мне кажется, что все говорит о том, что именно мое появление в доме де Луимонтов и связанное с ним нарушение мира и покоя в замке вызывают протест таинственных сил, которые сопротивляются моему присутствию. Дело даже не в том, что я занимаю башенную комнату. Кажется, я здесь такой же чужак и захватчик, как те вражеские солдаты, которые однажды штурмом взяли замок, неся смерть всем его обитателям. Это единственное объяснение, почему меня преследуют призраки. Я живу в страхе, что однажды ночью повторится тот жуткий нечеловеческий вопль, который я слышала в детстве, и тогда перед моими глазами предстанет нечто ужасное, скрытое от меня раньше. Что будет со мной, когда это случится, я не осмеливаюсь предположить. Записываю все на случай, если мне не удастся пережить этот кошмар.»
Розелла положила перо на серебряную чернильницу и осторожно промокнула страницу пресс-папье. В комнату вошел лакей.
– Мадам, прибыл месье Обер.
– Попросите его подождать, Беро.
Она закрыла дневник и положила его в ящик, который заперла на ключ. Надев кружевную шляпку, Розелла завязала под подбородком атласные ленты и отправилась на встречу с Филиппом. Он приветствовал ее улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
В вечер бала Розелла встретила Клодин на галерее перед главной лестницей, и они с интересом рассмотрели платья друг друга.
– Ты уверена, что моя шаль хорошо скрывает живот? – шепотом спросила Клодин, пока подруги спускались вниз, где их ждали Филипп и Себастьен.
– Не беспокойся, – успокоила Розелла. – Никто не заметит. К тому же будет темно при свете одних бумажных фонариков.
– Я бы хотела остаться с тобой и Филиппом, – снова прошептала Клодин, – но Себастьен сказал, мы должны присоединиться к Софи и Арману. – Она скорчила недовольную гримасу. – Луиза едет с каким-то молодым человеком. Я его никогда не видела. Мадам де Луимонт тоже пожелала отправиться на бал.
– Мама уже готова?
Голос Луизы раздался с порога салона, выходившего в холл. Там она показывала кавалеру свой портрет, ожидая, пока все соберутся.
– Не знаю, – ответила Клодин. – Я не видела ее.
Луиза попыталась скрыть раздражение на мать, которая наверняка опоздает, и на Клодин, которая, по ее мнению, вообще не должна показываться в обществе, и начала представлять высокого светловолосого молодого человека.
– Я бы хотела познакомить вас с месье Марселем Бертье… – Луиза запнулась, ошеломленная видом появившейся на верхней площадке лестницы матери. – Maman! Боже милостивый! Что это?…
Все обернулись туда, куда с ужасом и изумлением смотрела Луиза. Маргарита, не осознавая, какое нелепое зрелище она представляет, разоделась в пожелтевшее атласное платье, модное во времена широченных кринолинов. Декольте и подол украшали помятые розочки, которые, несмотря на определенную прелесть, подчеркивали абсурдность девичьего наряда на постаревшей Маргарите. Волосы, вероятно, причесанные горничной до того, как мадам своевольно переоделась, были поспешно распущены по голым плечам. Результат получился ужасным: мягкие пряди разлетались во все стороны. Маргарита забыла перчатки, зато повязала ленточки вокруг запястий и шеи; на каждом пальце сверкало несколько колец.
Первым пришел в себя Себастьен. Он предостерегающе коснулся руки Луизы, когда та хотела что-то сказать, и молниеносно взбежал по лестнице. Взяв руку матери, Себастьен поднес ее к своим губам.
– Не сомневаюсь, вы были бы царицей бала в этом наряде, – сказал он, улыбаясь, – и уверен, там не было бы более красивой женщины, но сегодня я надеялся увидеть вас в особом платье, которое идет вам, как ни одно другое.
Маргарита рассеянно улыбнулась, удивляясь.
– Какое же это?
– Новое бархатное. Вы забыли его? Оно доставлено из Парижа только на прошлой неделе.
Она смутилась, вспомнив о роскошном парижском наряде.
– Я совсем забыла о нем! Ты действительно считаешь, что то платье идет мне больше, чем это?
– Безусловно. Вы выбрали тот оттенок синего под ваши сапфиры.
– Да-да, конечно! – Маргарита взглянула на тех, кто, как статуи, стояли в холле и не могли отвести от нее глаз. – Но я надену бархатное платье в следующий раз. Все уже выходят…
– Софи и Арман еще не приехали, – возразил Себастьен тем же спокойным голосом. – Я хотел бы, чтобы все выпили по бокалу вина перед отъездом. Луиза вызовет вашу горничную, – он незаметным жестом подал сестре знак и предложил матери руку, чтобы проводить назад в ее комнату, – и когда вы будете готовы, вместе с Клодин мы отправимся в моей карете.
Они скрылись из виду, пока Себастьен продолжал говорить, словно не случилось ничего удивительного. Луиза, пунцовая от едва сдерживаемого гнева и смущения, пробормотала месье Бертье что-то об очаровательной забывчивости матери и направилась отыскивать небрежную горничную, которой можно было уже начинать паковать чемоданы.
Месье Бертье, смущенный не меньше Луизы, неловко откашлялся.
– Чудесный вечер для бала, не так ли? – Он вытащил носовой платок и осторожно вытер лоб. – Прекрасная погода. Может, только немного душновато.
Филипп и Розелла первыми отправились в путь, и он заговорил с ней о странном поведении Маргариты.
– Однажды Луиза рассказала мне, что несколько лет назад с мадам де Луимонт случился нервный припадок. На мой взгляд, она так полностью и не оправилась, хотя Луиза считает, будто ее мать притворяется больной, чтобы заставить всех подчиняться своим капризам. Должен признать, Себастьен точно знает, как лучше управлять ею.
– Маргарита обожает сына. Думаю, его отъезд в свадебное путешествие, случившийся слишком быстро после моего неожиданного появления в замке, ухудшил состояние бедняжки. Кажется, она не чувствует себя в безопасности, когда Себастьена нет поблизости.
– Ты имеешь ввиду, что он стал ее опорой после смерти мужа? – Филипп понимающе кивнул. Потом его внимание привлекло мерцание разноцветных огоньков. – Мы почти приехали!
Стояла великолепная звездная ночь. Музыка не утихала до рассвета. Гостям предлагали шампанское со льдом и всевозможные деликатесы. Все съехались туда. У Розеллы оказалось много поклонников, но Филипп заранее вписал свое имя в ее бальную книжечку на все танцы после полуночи. Два раза Розелла танцевала с Себастьеном. Он не прижимал ее к себе, как в день свадьбы, держась на подобающем расстоянии, но его глаза не отрывались от лица партнерши. Среди водоворота кружащихся пар Себастьен снова сказал, что любит ее и не будет молчать, несмотря на то, что она запретила ему говорить о любви.
Клодин, скрытая от посторонних глаз в нише за рядами цветов, наблюдала за ними и увидела то же, что и в день своей свадьбы. На мгновение ей показалось, что сердце разорвется от невыносимой боли, когда она вдруг поняла: они любят друг друга, ее обожаемый муж и дорогая подруга. Клодин не испытала ни гнева, ни ревности, ни ненависти, потому что столь низкие эмоции были чужды ей, однако ее сердце замерло от безысходной тоски. Сжавшись в комок, Клодин сидела рядом с Маргаритой, которая притопывала в такт музыке и улыбалась, глядя на сына и обмахиваясь веером из страусиных перьев.
Клодин даже удивилась, что способна думать с абсолютной ясностью после сделанного открытия. Она знала, что не сможет перестать любить Себастьена, точно так же, как и Розеллу, которая была так добра к ней. У них роман? В голове Клодин что-то странно щелкнуло, будто сломался какой-то механизм. Она сомневалась, что они любовники. Видимо, это делало их муки не менее ужасными, чем ее. Клодин стало жалко их. У нее есть хотя бы надежда и вера, за которые она ухватилась как за соломинку: она жена Себастьена, и он не может покинуть ее. Это давало малюсенький, хрупкий шанс. Может, со временем их брак снова станет настоящим. Она должна верить в это, или сойдет с ума, как и себялюбивая, властная свекровь.
Когда Себастьен вернулся в ложу, передав Розеллу Филиппу, Клодин попросила отвезти ее домой. Через несколько минут они уехали вместе с Маргаритой, и никто не заметил их исчезновения.
Последний вальс звучал уже на рассвете. Филипп и Розелла кружились, окруженные сотнями пар, которые протанцевали всю ночь. На поклон кавалера Розелла ответила последним глубоким реверансом и, держась за руки и улыбаясь друг другу, они отправились к ожидавшей их карете.
Счастливые и усталые, они сидели бок о бок в открытом экипаже, освещенные золотистыми лучами утреннего солнца. Природа пробуждалась, повсюду пели птицы, наполняя прозрачный воздух радостными звуками. Рука Филиппа обвилась вокруг талии Розеллы. Он снова и снова целовал девушку, мягко прикасаясь к ее нежным губам. Розелла не противилась его поцелуям. Он совершенно прогнал ее мысли о Себастьене. После прекрасной танцевальной ночи девушку охватила вялая истома.
Но как только за поворотом дороги показался замок, Розелла внутренне сжалась, где-то в сердце ожили старые страхи. Филипп заметил, что она отодвинулась от него, нервно выпрямилась и посмотрела на западную башню. Он осторожно коснулся ее обнаженной глубоким вырезом платья спины.
– Совсем не обязательно возвращаться сейчас в замок, не так ли? Перед отъездом с виллы я приказал сервировать для нас стол на террасе.
Розелла обратила к нему просветленный, облегченный взгляд.
– Как замечательно! Обожаю завтракать на свежем воздухе. Иногда мне подают кофе на верхнюю площадку на стене замка.
– Я знаю. Когда я встаю рано утром, вижу тебя там из своего окна. Ты ранняя пташка.
Розелла отвела глаза.
– Я не очень хорошо сплю.
Кажется, танцы разбудили у обоих волчий аппетит, и они весело умяли полдюжины горячих круасанов с клубничным джемом, корзинку свежих персиков и выпили по три чашки крепкого черного кофе.
– Покажи мне дорогу в замок через речку, – попросила Розелла, когда Филипп приказал подать карету. – Я часто задумывалась, где же находятся те камни.
– Обещай, что не упадешь в воду, – поддразнил он, смеясь, и Розелла поклялась быть ловкой и быстрой.
Они прошли сквозь парк, и вот уже показались камни, широкие и плоские, залитые водой. Розелла сняла атласные бальные туфельки, Филипп засунул их с свои карманы.
– Осторожно с платьем, – предупредил он. Розелла подобрала подол юбки и взялась за руку Филиппа. Он шел впереди, помогая ей переступать с камня на камень. Солнце нещадно жгло их головы и голые плечи Розеллы, но на другом берегу путников снова ждал тенистый шатер огромных деревьев. Филипп склонился, чтобы надеть туфли на ноги Розеллы.
– Вот так, – сказал он, выпрямившись, и показал на тропинку, едва заметную в высокой траве. – Здесь я хожу. Увидишь, мы выйдем на дорожку, где я нашел твою шаль, когда возвращался из замка…
Филипп остановился, осознав, что сказал лишнее. Розелла, изменившись в лице, отшатнулась от него.
– Когда ты возвращался? – словно эхо повторила она упавшим голосом. – Я думала, ты нашел ее позже, когда вечером шел на прием. Ты… ты знаешь, что Себастьен и я были на поляне?
Он неохотно кивнул, помрачнев, и задумался, подбирая слова для ответа.
– Сначала я не понял, что вы были там. Иногда я схожу с тропинки и иду берегом реки. В тот день я сделал так же, и шум воды заглушал все звуки, пока я не вернулся на дорожку, где подобрал твою шаль. Там я услышал повышенные голоса, взял шаль и ушел.
– Что ты слышал?
– Очень немногое. Всего несколько секунд…
– Я хочу знать!
– Розелла… – расстроенно запротестовал Филипп.
– Ты слышал, как я предложила выйти замуж за Себастьена. Это так. Я же вижу, что ты слышал. О! – Она прижала похолодевшие ладони ко рту. – Я не вынесу этого!
Прежде чем Розелла успела сдвинуться с места, он обнял ее, давая успокоение и уверенность. Она уткнулась лицом ему в плечо, а Филипп ласково гладил ее белокурые волосы. Он заговорил мягко и убедительно:
– Неважно, что я слышал или что ты сказала. Это не имеет значения. Ты предлагала ему замок, именно поэтому сказала те слова. Все в прошлом, закончилось и забыто.
– Нет! – простонала она. – Он любит меня. Он хочет меня. И я любила его всю жизнь.
Филипп отстранил ее и заглянул в глаза.
– Всю жизнь? Сейчас ты живешь в нереальном мире. Прошло уже много лет после твоего единственного визита в замок. Ты вернулась в школу с головой, забитой романтическими мечтами о Себастьене де Луимонте. Не так ли? Я не прав?
Он был прав. Она знала это, хотя не желала признаваться. Ей казалось, что еще рано отказываться от того, что она хранила в памяти и сердце с детских лет. Живя в ограниченной и удушающей атмосфере пансиона мадам Делагранже, лишенная общения с внешним миром и вынужденная дружить только с девочками, Розелла постоянно думала о Себастьене. Естественно, что подростковые мечты уносили ее к единственному мальчику, близко знакомому ей, чья красота так ярко сохранилась в ее памяти. Ведь именно он сумел разогнать страхи впечатлительной сироты. Он стал ее рыцарем, окруженным светящимся ореолом. Филипп заставил взглянуть на все, что, она чувствовала к Себастьену, в другом свете. Но на первый раз довольно, она не пойдет дальше в этом открытии. Пока нет. Она не хочет видеть, не желает знать. Она не позволит вырвать из ее сердца нечто столь дорогое и прекрасное.
– Не говори ничего больше, – попросила Розелла шепотом.
Но Филипп проигнорировал ее мольбу.
– Когда ты повзрослеешь, Розелла? Выброси свои сентиментальные грезы! Это не любовь. Ты способна любить по-другому. И у Себастьена это не любовь. Иначе как он мог не остаться с тобой? Как вынес женитьбу на другой женщине? Он страстно желает тебя, потому что ты представляешь все, что он не может иметь, а никогда раньше ему ни в чем не отказывали.
Филипп говорил правду. Розелла поняла это сейчас. Ее вынуждали подчиниться простой истине, которая захлестнула и смыла слепую влюбленность.
Филипп увидел боль в глазах Розеллы и понял, что она никогда не будет прежним человеком. Еще он осознал, что только ускорил неизбежное и высказал словами то, что девушка, должно быть, всегда знала. Филипп ни о чем не жалел. Он любил ее и страстно желал расчистить путь для ее любви. Она может разрушить всю свою жизнь, если позволит безнадежным мечтам полностью завладеть душой, пока не станет слишком поздно менять что-то. Филипп с самой первой встречи мечтал завоевать любовь Розеллы и не хотел, чтобы тень какого-то другого мужчины омрачала их отношения. Он причинил ей боль, но зато освободил. Если сейчас Розелла отвернется от него, в конце концов, это не будет иметь значения. Даже замок теперь не станет преградой между ними.
Розелла вырвалась из объятий Филиппа.
– Я знаю дорогу отсюда, – хрипло сказала она, отведя взгляд в сторону. – Не ходи со мной. Пожалуйста.
Филипп смотрел, как девушка уходит. Она казалась нереальным, неземным созданием в вечернем наряде под яркими лучами солнца. Итак, Розелла отвернулась от него. В его душе вспыхнули разочарование, ярость, нетерпение, потому что перед ним опять встала трудная задача вновь завоевать эту девушку. Сколько времени будет потеряно напрасно вместо того, чтобы наслаждаться любовью и счастьем. Внезапно Филипп почувствовал, что не может вынести этого.
Розелла почти исчезла из виду, Он бросился за ней по тропинке.
– Розелла! – позвал он, замедляя бег.
Она остановилась и неохотно оглянулась через плечо. – Да?
– Позволь мне увидеться с тобой сегодня! Прошли томительные мгновения, прежде чем она кивнула и продолжила свой путь.
Филипп удовлетворенно вздохнул. В конце концов все будет хорошо. Рана, которая образовалась, когда он отрезал прошлое и освободил Розеллу, получилась неглубокой. Она заживет. Розелла не держит на него зла.
Девушка скрылась за деревьями. Солнце раскалило все вокруг. Филипп сорвал с шеи белый вечерний галстук, расстегнул ворот рубашки и снял сюртук. Возвращаясь к реке, он улыбался сам себе. Он покажет Розелле, какой может быть любовь. Ведь она та, которую он любил, как никого и никогда раньше.
Глава 9
Розелла придвинула стул к письменному столу и открыла свой дневник, чтобы сделать следующую запись. Ее лицо было бледным от постоянного недосыпания, а рука слегка дрожала.
«Прошлой ночью в башенной комнате снова повторился шум, уже третий раз за эту неделю. Я теряю мужество, но до сих пор не покорилась неизвестной враждебной силе, которая жаждет властвовать надо мной, потому что твердо знаю, что должна встретиться с ней лицом к лицу, что бы ни случилось. Я не могу собрать все свои силы и бросить вызов чему-то ужасному, что сочится сквозь стены и обволакивает меня. Вчера я приказала провести звонок, соединяющий мою спальню с комнатой Мари, прямо к своей кровати. Но когда ночью я позвонила ей, плач затих, пока Мари прибежала в башенную комнату. У этих явлений нет системы, нет временных рамок, нет связи с происходящим в замке или с кем-то из приезжающих гостей. Мне кажется, что все говорит о том, что именно мое появление в доме де Луимонтов и связанное с ним нарушение мира и покоя в замке вызывают протест таинственных сил, которые сопротивляются моему присутствию. Дело даже не в том, что я занимаю башенную комнату. Кажется, я здесь такой же чужак и захватчик, как те вражеские солдаты, которые однажды штурмом взяли замок, неся смерть всем его обитателям. Это единственное объяснение, почему меня преследуют призраки. Я живу в страхе, что однажды ночью повторится тот жуткий нечеловеческий вопль, который я слышала в детстве, и тогда перед моими глазами предстанет нечто ужасное, скрытое от меня раньше. Что будет со мной, когда это случится, я не осмеливаюсь предположить. Записываю все на случай, если мне не удастся пережить этот кошмар.»
Розелла положила перо на серебряную чернильницу и осторожно промокнула страницу пресс-папье. В комнату вошел лакей.
– Мадам, прибыл месье Обер.
– Попросите его подождать, Беро.
Она закрыла дневник и положила его в ящик, который заперла на ключ. Надев кружевную шляпку, Розелла завязала под подбородком атласные ленты и отправилась на встречу с Филиппом. Он приветствовал ее улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23