Но этого не будет. Все кончено, Дэвид, и я молю Бога, чтобы больше и не начиналось. Попроси этого человека отпустить меня, пожалуйста. Я пойду к инспектору.Гарт сделал знак Винсу, и тот сразу отступил в сторону.Но Гарт не должен был отпускать ее. И тем более не должен был позволять ей одной возвращаться в Фэрфилд. Тогда не случилось бы той катастрофы, которая разразилась в шесть часов вечера следующего дня. Часть втораяНЕРЕАЛЬНОСТЬ Как «s'il vous plait» в Париже, «будьте любезны» или «пожалуйста» в основном употребляются, когда вы делаете заказ в кафе или ресторане или хотите обратиться с просьбой. Однако английские формы учтивости не требуют такой поминутной церемонности, как во Франции. Бедекер. Лондон и его окрестности. Путеводитель Глава 6 Фэрфилд-приморский даже в июньский субботний полдень нельзя было бы назвать слишком веселым местом.Не бренчали банджо на его пляжах, не пели свои песни темнолицые музыканты, и странствующие проповедники не объясняли, почему в мире все так плохо и что нужно сделать, чтобы привести все в порядок. Хотя среди его обитателей были и бедные, и старые люди, все же большинство составляли преуспевающие и степенные.Правда, несколько купальных кабин, этих любопытных пережитков восемнадцатого века, напоминавших, по мнению Гарта, «удобства во дворе» на колесах, могли в прилив выкатиться на линию прибоя, с тем чтобы полные чувства собственного достоинства купальщики могли раздеться внутри и нырять в воду прямо с них, избежав необходимости появляться на пляже в купальном костюме. Но сейчас был отлив, и широкая полоса ила мокро блестела под серым пасмурным небом.Кроме того, вдоль берега шла прогулочная набережная с шеренгой высоких кованых фонарей, а в парке с рассохшимися скамейками и позолоченной эстрадой при случае можно было услышать стихи и напевы Гилберта или Салливана. Но к этому времени, к шести часам теплого вечера, большинство народа уже уютно устроилось по домам за чаем.Если не считать лая нескольких собак, которые выросли слишком нервными, в Фэрфилде царила тишина.«Удивительно», – подумал Дэвид Гарт.К северу на некотором расстоянии от Фэрфилда располагался печально известный морской курорт, носивший название Банч. Случалось, что порыв ветра доносил оттуда обрывки мелодий «гидди-гоу-раундс» или «коконут-шиз», но фэрфилдцы старались этого не замечать. Гарт предпочитал Банч. Но вы никогда об этом не догадались бы, увидев, как он шествует по набережной в южном направлении. Там над берегом неясно вырисовывались очертания дома Бетти, а за ним, еще дальше к югу, лежал третий приморский городок под названием Рейвенспорт.По случаю поездки за город Гарт сменил деловой костюм на твидовый, а цилиндр – на мягкую фетровую шляпу. И все-таки он выглядел внушительно и мрачно, поскольку думал о Бетти и о прошлом вечере. И конечно, об ужасных нелепых словах, брошенных ею перед тем, как она покинула дом в Хэмпстеде.Бетти еще отвечала в кабинете на вопросы инспектора Роджерса, когда Винс Боствик сделал Гарту сногсшибательное предложение и высказал столь же сногсшибательное предположение.– Старик, перестань твердить «нереально, невозможно…», – раздраженно произнес Винс. – Ты все еще пытаешься объяснить, как оказалась закрытой изнутри на две задвижки подвальная дверь?– Да. Согласись, это странно.– Знаешь, – сказал Винс, – я могу это объяснить.Это замечание, столь не вовремя сделанное, рассмешило Марион до визга.Пока инспектор Роджерс допрашивал в кабинете Бетти, остальные расположились в гостиной. Марион ходила взад и вперед, пару раз взметнув подол юбки чуть ли не до бедер.– На самом деле, – продолжал Винс, всецело погруженный в себя, – я думал об этом малом, который подписывается Фантомом. Он, кто бы ни был, очень умен. Фантом…– Если вы, мужчины, не перестанете болтать об этих рассказах, – сказала Марион, – я могу сойти с ума. Детективы! – Ее голос сорвался на визг. – Ваши нелепые детективы ничего общего не имеют со всем этим.– Не торопись, моя лапочка, – отозвался Винс. – Если ты сказала правду, то, как говорит Дэвид, получается, что кто-то запер задвижки.– О! Кто же?– Может быть, я это сделал?Марион судорожно вздохнула и широко раскрыла глаза. Винс указал пальцем на Гарта:– Когда я стучал в дверь, вы с Марион были слишком увлечены разговором и не слышали меня. Парадная дверь была открыта. Очень хорошо! Предположим, что подвальная дверь тоже была открыта, как говорит Марион. Допустим также, что я вошел в дом, любым путем, каким захотите. Предположим, что я хотел доказать, что моя дорогая жена врет, и доставить ей неприятности. Предположим, я сам закрыл задвижки, а потом поднялся по лестнице из подвала и пошумел в холле, словно я только что вошел в парадную дверь.– Это нечестно! – выкрикнула Марион. – Это не по правилам!Она довольно неловко шагнула назад, схватилась за спинку стула и села.– Ты мне теперь мстишь, Винс, да? – с вызовом проговорила она. – В тот вечер, когда мы смотрели «Веселую вдову», я… я шутила и дразнила тебя по поводу кое-чего, а теперь ты мне мстишь. – Выражение ее лица изменилось. – На самом деле ты ведь этого не делал?– К черту все! Конечно, я этого не делал! Даже для меня это не шутки.Лицо Винса тоже изменилось. Он подошел и положил руки на плечи Марион.– Я все еще люблю тебя, мое взрослое дитя, хотя подобные признания противоречат моему характеру. – Беспокойство заострило и без того резкие черты его лица. – Я этого не делал, но кто-нибудь еще это сделать мог. Кто-то мог подождать, пока дверь закроют, и только потом сообщить полицейским.– Но полиция ничего не знает! Инспектор, как его там, верит всему, что мы сказали!– Хм… Возможно. Ты, лапочка, никогда не умела думать на два хода вперед.– Но, Винс!..– А ты что скажешь, Дэвид? Это разумное объяснение?– Ну, – сказал ему Гарт, – в какой-то мере, разумное. Когда я впервые подумал об этом…– Ты уже думал об этом? Обо мне?– Да, о тебе. Это довольно очевидно.– Очень любезно с твоей стороны говорить так! – воскликнул оскорбленный Винс, с него слетело все его добродушие. – Ты имеешь в виду, что, по-твоему, я запер задвижки?– Нет, я не думаю, что это сделал ты; я не думаю, что это вообще кто-нибудь делал. Этот дом похож на резонатор; все полы скрипят и трещат; деревянная лестница в подвал тоже плоха. Мы с Марион были здесь одни. Даже если мы были поглощены разговором, едва ли я мог совсем ничего не услышать. Есть и несколько других причин, но о них потом. Я могу почти поклясться, что это неверное объяснение.– Но, боже всемогущий!..Гарт взглянул на своего друга:– В чем дело, Винс? Ты так легко относился ко всему этому. Что же случилось теперь?– Я просто подумал. Если это не произошло так, то это не могло произойти никак иначе, это совершенно невозможно!– А-а. Ну, если ты, наконец, убедился в этом, мы можем потихоньку двигаться дальше. Кто-то постарался устроить нам неприятности. Если так, то нам стоит приготовиться к ним.– Как?Дверь из кабинета в дальнем конце холла распахнулась – судя по всему, допрос закончился. Бронзовая Диана с лам пой вздрогнула. Бетти шла медленно, опустив плечи. Инспектор Роджерс провожал ее до дверей.– Да, миледи, пока все. Боюсь, только пока. Очень жаль, что эта женщина – ваша сестра. – Тут Бетти дернулась. – Однако, если это она, наши люди захотят расспросить вас еще и о других случаях, это может пригодиться.– Ее арестуют?– Это вопрос не ко мне, миледи. Даже если миссис Боствик ее опознает это еще не доказательство, что она напала на бедную леди наверху. У меня есть ее адрес, – Роджерс выудил из нагрудного кармана блокнот, – и я передам его в Скотленд-Ярд. – Потом добавил: – Есть еще одна вещь, о которой я должен спросить.Его тон резко изменился. Он стал сдержанным, хотя и по-отечески покровительственным. Бетти вдруг остановилась посреди холла. Заметив Гарта в дверях гостиной, она залилась краской и повернулась к инспектору Роджерсу.– Да? – спросила Бетти.– Почему вы так торопитесь вернуться в коттедж?– Но… я живу там все лето! С середины мая.– А вдруг вы встретитесь со своей сестрой?– Нет, конечно нет! – воскликнула Бетти в явном удивлении. – Глинис в Лондоне; я же только что дала вам ее кенсингтонский адрес.– Что я хочу сказать: вы не боитесь своей сестры, а? А может, вы замыслили какую-нибудь глупость?Гарт отступил на шаг. Взгляд инспектора Роджерса последовал за ним. Слова инспектора явно предназначались ему, хотя обращался он к Бетти.– Сейчас, сейчас, миледи, я же сказал вам, что нет нужды беспокоить мистера Гарта или брать его машину, чтобы отвезти вас на Чарринг-Кросс. Констебль поймает для вас такси или кеб; он сейчас вернется. Что я хотел сказать…– Пожалуйста, потом.– Вы говорили мне, сестра вам угрожала. Говорила, что заберет ваши деньги или вашу собственность. Она упоминала о коттедже и павильоне. Не сочтите за пустое любопытство, миледи, но что такое «павильон»? Что-нибудь типа «Брайтон-павильон»?– Господи, конечно нет! Это домик, нечто вроде купальной кабины, только без колес, с двумя комнатками для благопристойности.– Для чего, миледи?Бетти засмеялась так же, как ранее смеялась Марион.– Для переодевания: в одной комнате переодеваются женщины, в другой мужчины, все очень благопристойно. – Смех звенел до тех пор, пока Бетти не удалось с ним справиться. – Простите, пожалуйста, мистер Роджерс. Это совсем не смешно. Люди, лет десять или двенадцать назад строившие коттедж, заодно построили и павильон.– И?..– Сейчас никто там не переодевается. Если у меня бывают гости, они переодеваются в коттедже, но мы иногда сидим на маленькой веранде, когда хотим полюбоваться морем, и пьем чай. Мы поднимаем флаг, если занимаем павильон.– У вас бывает много гостей, миледи?– Нет. Разве я не говорила вам, что я – пария? Только доктор Гарт и… и мистер Хэл Омистон. А что? Это имеет значение?– Может быть, и нет. Хотя надеюсь, что все кончится хорошо. Только берегите голову, когда пойдете купаться.– Что вы хотите сказать?На крыльце послышались решительные шаги, парадная дверь открылась.– Кеб здесь, инспектор, – отрапортовал констебль.Каждое слово, каждая интонация запечатлелась в памяти Дэвида Гарта. Эта сцена и сейчас стояла у него перед глазами, пока он под пасмурным небом шагал по набережной Фэрфилда и ветер трепал поля его шляпы.Он настолько погрузился в воспоминания, что чуть не налетел на каменные с чугунным литьем ступени «Ройял Альберт аквариум», которым заканчивалась шеренга зданий. Сойдя на параллельную морю тропинку и миновав «аквариум», он должен был попасть на Балаклава-роуд, по том свернуть направо, на Севастополь-авеню, и идти по ней, пока она не упрется в немощеную дорогу, идущую вдоль берега.Полоска плоского берега длиной пять миль изогнулась дугой между кентскими скалами от Банча на севере до Рейвенспорта на юге. Рейвенспорт, когда-то бывший маленьким, но оживленным морским портом, со времен Средневековья впал в спячку; сохранилось лишь несколько живописных старинных зданий да два, самых лучших в Англии, паба.На окраине Фэрфилда Гарт прошел мимо гостиницы «Кавалер и перчатка». Комнаты ему были уже забронированы, но в гостиницу он не зашел. Свою машину он оставил в Лондоне и приехал поездом. Десять минут быстрой ходьбы, и он доберется до дома Бетти.И что?..«Есть один вопрос, – подумал он, – который вчера не был задан. Но если вспомнить о шантаже, он вообще может стать самым главным».Часы на церкви Святого Иуды, возвышавшейся над отвратительными портиками вилл, оставшихся позади него в Фэрфилде, пробили без четверти шесть. Но у него не было случая спросить Бетти. Когда через десять минут ходьбы Гарт опять вышел на дорогу и уже видел дом Бетти, у него в голове мелькнула другая мысль.За довольно высокой вечнозеленой изгородью разместился солидный дом под красной черепичной крышей, довольно длинный и приземистый. К пляжу надо было спускаться по откосу, заросшему колючей низкой травой. Справа нечеткий велосипедный след – Бетти была любительницей, хоть и не слишком ловкой, велосипедной езды – уходил от дороги по траве вниз, к пляжу.И тут Гарт остановился в недоумении.Перед домом стоял его собственный автомобиль.Машина смотрела в сторону Фэрфилда. Ее мотор полузадушенно урчал в абсолютной тишине. Хотя некоторые заводчики уже додумались снабжать автомобили ветровыми стеклами и откидным верхом, защищающим от пыли, у машины Гарта не было ни того ни другого. Пыль толстым слоем лежала на кожаных подушках в кузове, где кто-то бросил легкое пальто, пару водительских перчаток с крагами, кепку и зловещего вида слюдяные очки.– Хэлло, Нанки, – сказал несколько удивленный голос. – Добрый день, Нанки. Хотя день не очень добрый, не так ли?Двигатель продолжал стучать.Мистер Генри Омистон, невысокий, светлолицый молодой человек с довольно длинным носом, который вполне уравновешивался выдававшимся вперед подбородком, шел по дорожке от дома Бетти к деревянным воротам между вечнозелеными зарослями. Соломенную шляпу он сдвинул на затылок, а руки сунул в карманы красно-белого полосатого жакета.– Кажется, вы о чем-то размышляете, Нанки?– Интересно, найдется ли в английском языке более неприятное слово, чем «нанки», которым ты заменяешь слово «дядя»?– Боюсь, слишком многие вещи покажутся вам неприятными.– И ты – лишнее тому доказательство. Что ты здесь делаешь?– Мой дорогой Нанки, – вежливо ответил Хэл, – не стоит передо мной заноситься или разыгрывать из себя знаменитого доктора. На меня это не действует, а вам не поможет, так что и не пытайтесь. Кроме того, знаете ли, вы не блещете остроумием.– Я спросил, что ты здесь делаешь?То же, что и вы. – Хэл невозмутимо улыбался и ждал. – Когда я рано утром позвонил, ваша экономка сказала мне, что вы уже уехали куда-то. В крайнем смятении. Она не знает – или говорит, что не знает, – куда. Но она сказала, что вы собирались быть здесь примерно в это время.– И именно поэтому, я полагаю, ты опять взял мою машину?– Естественно. Кстати, я заправился. Поговорим о скромном банкноте в десять фунтов?– А ты уверен, что десяти фунтов будет достаточно?– Нет, но на ближайшее время мне хватит. Ваш сарказм не остался незамеченным, Нанки. Он, конечно, трудноуловим, но я его понял.Из каменного дома не доносилось ни звука. В сердце Гарта закрались ужасные подозрения, и он хотел как можно скорее увидеть Бетти. Он готов был дать Хэлу любую сумму, лишь бы тот убрался отсюда, и немедленно. Очевидно, Хэл это понял: со стороны Гарта было ошибкой сразу лезть в карман за бумажником.– Вот интересно, – проговорил Хэл и прищурился, – с чего вдруг вы так расщедрились? Как это сыну вашей дорогой покойной сестры удается склонить вас к столь богатым пожертвованиям? Кстати, вам, случайно, не встречался славный, честный полицейский по имени Георг Альфред Твигг?– А он что, тоже оказался на Харли-стрит? Случайно.– Может быть, и случайно. Я не знаю, что вы ему сделали, Нанки, но едва ли вы ему нравитесь. Я также не думаю, что ему нравится Бетти.– Где Бетти?– Вы, конечно, очень хотите это узнать. Представляю себе…И Хэл Омистон разыграл целое представление. Стоя в воротах, он приподнял шляпу над светлыми волосами. Сначала он словно хотел возложить сам на себя брачный венец, потом вроде как задумался и засомневался. Гарт понимал, что племянник так нагл, главным образом, по неопытности. Горделивую позу портили длинный нос и выпяченный подбородок.Но в целом юноша выглядел весьма привлекательно.– Мне, пожалуй, нравится эта обаяшка, – заявил Хэл. – У нее и деньги есть. Я бы увел ее у вас, Нанки, если бы она не походила так на другую женщину…Гарт больше не стал ждать и пошел по дорожке к дому. Но Хэл, водрузив на место шляпу, обогнал его. Вместе они дошли до парадной двери с медной фигуркой гоблина в качестве дверного молотка. Дверь была не заперта, за ней открывался очень широкий, с низким потолком коридор, тянувшийся через весь дом. В дальнем конце коридора были широкие стеклянные двери. Сквозь них лился слабый дневной свет.– Не стоит кричать, – сказал Хэл, – я уже пробовал. Ее здесь нет.– Где же она?В коридоре пахло старым деревом и камнем. Хэл замялся, потом пошел к стеклянным дверям и открыл их. Двери выходили на пляж.– Она пошла купаться, – ответил Хэл, – и не вернулась. Надеюсь, с ней ничего не случилось. Глава 7 – Сейчас отлив, – сказал Гарт. – Так, говоришь, она отправилась плавать, когда вода стала уходить?Хэл выглядел почти по-человечески, если не считать приподнятого уголка рта.– Не путайте меня, уважаемый родственник. Ее нет уже два часа, а отлив начался меньше часа тому назад. Прилива не будет до девяти часов.– Ну что ж, хорошо. – Гарт заговорил чуть громче. – Бетти обычно ходит плавать примерно в это время – в четыре часа, как раз перед чаем. После купания она пьет чай в павильоне.– Я знаю, Нанки. Кому вы это говорите? Но обычно она не тратит на это столько времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22