Может, мне просто не повезло.– В самом деле?– Вы меня слышали. Я говорил о притворстве. Они взяли ее в дом еще в Индии, когда ей было четырнадцать; красотка, даже тогда, я бы сказал. Я встретил ее четыре года спустя, в девятьсот пятом, за три месяца до того, как Винс Боствик положил на нее глаз. Если есть что-нибудь, о чем эта девушка может говорить без конца, так это о том, как она любит молодых людей. Спросите у доктора Дэвида Гарта, если сама Марион вам этого не говорила.Гарт промолчал. Он смотрел в пол и едва ли слышал, о чем идет речь.– Ну так она лжет, – выпалил Хэл. – Я довольно настойчиво пытался, после того как она вышла замуж. И вот случайно узнал, что и Майкл Филдинг тоже. Я тогда думал, что у нее, должно быть, специфические сексуальные вкусы, но…– Сексуальные вкусы, – повторил Эббот, – сексуальные вкусы.Эббот, этот на вид беспутный человек, был, казалось, до глубины души оскорблен подобными словами.– Молодой человек, – сдержанно сказал он, – вам никто никогда не объяснял, что не следует говорить о леди в таких выражениях?– Говорили, и не раз. Вы меня поняли насчет притворства? Впрочем, вы уже старый…– Я достаточно стар, чтобы быть вашим отцом, – сказал Эббот. – И я еще способен задать вам такую порку, что вы запомните ее на полгода.– Это да, мистер Каллингфорд Эббот, и потом хорошо заплатите мне, чтобы дело не дошло до суда.Монокль Эббота опять повис на шнурке. Он потянулся к горлу Хэла.– Спокойно! – сказал Гарт. – Возьмите себя в руки, я вам говорю!В чем дело, Нанки? – обратился к нему Хэл. – Я извинился, так? Я стараюсь для вас и старушки Бет как могу, так?– Хэл, тебе лучше уйти. Хотя погоди немного. Если бы понадобилось, ты бы поклялся, что ты и Майкл Филдинг самым галантным образом ухаживали за миссис Боствик и что она отказала вам обоим?– Гарт, – сказал Эббот, – неужели и вы тоже утратили все понятия о приличиях?– Тихо! Хэл, ты и Майкл согласились бы дать такие показания?– Могу держать пари, Майкл возражал бы. У него в роду пасторов больше, чем на двадцати страницах Крокфорда, и он собирается стать доктором, как и вы. Однако, если я получу кое-что в компенсацию за свои хлопоты, я не против.– Ты получишь компенсацию, я обещаю. («Держитесь, Эббот!») Это все, Хэл. Спасибо.Хэл выскочил, оставив дверь открытой, снова донеслись звуки музыки. Эббот с сердцем захлопнул ее. Повисла пауза.– Извините, – через мгновение проворчал Эббот. – очень глупо с моей стороны. Вспылил.– Все в порядке.– Вы обошлись со мной сегодня так же, – сказал Эббот, – как я обошелся с вами вчера, когда вам хотелось свернуть шею Твиггу. Ну, вернемся к нашим баранам. Все одно и то же! «Сексуальные вкусы». Прямо так и говорится! Куда идет мир?– Я теперь понимаю, что Майкл Филдинг не такая уж юная невинность. Придется немного по-иному разложить карты для нашей встречи. Нам не нужна Марион, и тем более Винс.– Хм… Этот ваш план, хотелось бы верить, включает в себя объяснение убийства?– О да. И в этом вся загвоздка.– Фу-ты! Но…– Я не сказал, что эту тайну трудно разгадать, совсем нет. Я сказал, что в этом вся загвоздка.– Вы заметили, – уже спокойней поинтересовался Эббот, – что говорите совсем так же, как принц Ариман в одном из ваших рассказов?– Простите. – Гарт посмотрел на часы. – Эббот, мы должны поспешить. Поезд уже прибыл. Как бы ни повернулась судьба, мы приблизимся к разгадке. Вы готовы?Яркое солнце ослепило их на набережной. Шелест аплодисментов стоящих и сидящих вокруг эстрады зрителей приветствовал окончание попурри из мелодий Гилберта и Салливана. Аплодисменты, не слишком бурные, но и не холодные, не равнодушные, не экстравагантные, соответствовали небу, морю и порядку вещей.На набережной вовсю звонили в свои звонки велосипедисты. Каллингфорд Эббот и Дэвид Гарт прошествовали мимо эстрады в сторону отеля «Палас».Эббот о чем-то размышлял, но был уже не так мрачен и грозен, как прежде. Когда на них налетел какой-то ребенок с обручем и с испуганным криком «Пожалуйста, сэр!» отскочил, Эббот сунул руку в карман и дал ребенку даже не шестипенсовик, а золотой соверен. А потом, когда они уже почти добрались до Виктория-авеню, оркестр вдруг грянул «Страна надежды и славы».Не нашлось никого из расположившихся вокруг эстрады, кто не выпрямился бы гордо: медленные, торжественные звуки разбудили даже тех, кто задремал на полдневном воздухе. Эббот резко остановился и, сверкнув моноклем, коснулся руки спутника.– Послушайте, – с напором начал он, – я смеялся над Фэрфилдом и его чванством. Мы все воображаем себя остроумными. Но в глубине души город мне нравится.– И?..– Вы не поняли? Я сказал, что Фэрфилд мне нравится.– А почему бы и нет, хотя от такого человека, как вы, странно слышать подобные речи. От вас, юриста двадцатого века, сторонника прогресса.– Прогресса науки, да! Мой отец в него верил, я тоже. Но это совсем другое дело. Фэрфилд принадлежит прошлому…– Фэрфилд – это не прошлое, Эббот. Рейвенспорт – да. А Фэрфилд – это настоящее, самое что ни на есть настоящее, хотя каждый городок утверждает, что он старинный.– Тогда что будущее? – Эббот обернулся к Гарту. – Не Банч? Не говорите мне, что это Банч – с его полированными машинами и вымученным хохотом на пирсе, где люди носят перстни с печатками на каждом пальце, только чтобы доказать, что таких ни у кого больше нет.– Да, возможно, Банч. Все меняется.– Я понимаю. Но, боже мой, Гарт, мне это не нравится!– Возможно, в глубине души мне это нравится не больше вашего. Но это не перечеркивает того факта, что дети растут и все меняется.– Вы так думаете? Есть, по крайней мере, одна вещь, которая не меняется. Слушайте!И Эббот кивнул по направлению эстрады. Исполненная величия музыка пленяла каждого слушателя.Надежды и славы страна, свободы отчизна!Нам ли не восхвалять тебя?Эббот в щегольском цилиндре, поблескивая моноклем, стоял, расправив плечи и весь обратившись в слух.Торжествующая хвалебная песнь медленно взмыла вверх и оборвалась в грохоте ударных и громе аплодисментов, к которым, казалось, пока дирижер раскланивался, присоединилось полгорода.– Пойдемте! – вдруг сказал Эббот, срывая цилиндр, словно собирался швырнуть его, как это делают футбольные болельщики. – Хватит этой ерунды. У нас есть дело. Кроме того, – он показал на другую сторону Виктория-авеню, если я не ослеп, мистер и миссис Боствик в эту минуту входят в отель. А вон там, со стороны Парламент-стрит, приближается экипаж; в нем леди Колдер. Так что молодой парень рядом с ней, должно быть, Майкл Филдинг. Если вы ожидаете взрыва, мой мальчик, готовьтесь.Но взрыв грянул раньше, чем кто-либо из них ожидал. Глава 13 – Я не совсем понимаю вас, доктор.– Не понимаете, мистер Филдинг?– Нет, сэр! Я счастлив помочь вам всем, чем могу, конечно; но вы мало что сказали по телефону.– Разве так уж необходимо было говорить много, мистер Филдинг?Вмешалась Марион:– В самом деле, Дэвид, если этот молодой человек не может ничем помочь, так он не может!Винс сказал:– Марион, лапочка, не щебечи.Бетти Колдер и Каллингфорд Эббот молча наблюдали за беседой.Все шестеро сидели за столом в зале отеля «Палас». В центре зала под высокой и безвкусной крышей из цветного стекла среди необыкновенно высоких пальм плескался фонтан.Позже Гарт припомнил и другие детали: белое платье Марион и сизо-серое Бетти, Марион в позе, которая, по ее представлению, повторяла позу миссис Патрик Кемпбелл на сцене. На обеих дамах были большие шляпы. Все взгляды обратились к Майклу Филдингу, который выглядел так, словно провел ночь еще хуже, чем Гарт.Он, несмотря на воскресенье, предусмотрительно оделся в черное. Высокий воротник закрывал горло. Люди редко замечали, что он некрасив, ибо смесь дерзости и застенчивости придавала ему редкостное обаяние. Жесткие, песочного цвета волосы Майкла резко контрастировали с ореховыми глазами, блестевшими, словно у какого-нибудь божка на дневном спектакле.– Сэр! – с напором начал он.На столе, как символ респектабельности, лежали три цилиндра, котелок Майкла и трость Винса Боствика с серебряным набалдашником. Майкл мог не бояться, что его услышат, – этот зал с позолоченными карнизами и претенциозными украшениями был огромен, как Юстонский вокзал. Несколько посетителей, сидевших в отдалении, уже заказали чай. Еще один заснул прямо в шикарном красном кресле. Монотонно журчал фонтан.Потом Майкл поднялся.– Это нечестно! – вскричал он. – Чего вы от меня хотите, сэр? Зачем вы притащили меня сюда?– Майкл, – сказал Гарт, отбросив официальный тон, – я стараюсь быть с вами вежлив. Я не хочу ставить вас в неловкое положение. Я только…– Минутку, старина, – прервал Винс, наклонившись вперед и слегка постучав костяшками пальцев по столу. – Мы все оказались в очень неловком положении. И Марион, и я. А мы ведь здесь совершенно ни при чем. Так ведь, старушка?– Разумеется! – Марион дернула одним плечиком, как это делала Стелла Кемпбелл в печально известной «Миссис Эббсмит». – Я вообще не понимаю, зачем нас сюда позвали, и нахожу это совершенно, совершенно невыносимым!– Это точно, сэр, – сказал Майкл, серьезный и бледный. – Никто ничего такого не сделал. Вы заходите слишком далеко.Тот и другая сказали это с видом оскорбленной невинности, вполне им подходящим и казавшимся естественным, что очень действовало на нервы Гарту. Гарт поднял глаза на Майкла:– Я сказал вам по телефону, что Глинис Стакли была убита вчера днем?– Да, сэр, сказали. Похожее имя упоминалось в утренних газетах.– Майкл, полиции известно, что вы были хорошо знакомы с этой леди до ее гибели.Повисла напряженная тишина. Марион даже вытянула шею, чтобы лучше видеть Майкла.– Вы? – спросила она с недоверием. – Вы? Зачем? Зачем, глупый малыш? Вот уж поистине удивительно!И она начала смеяться. Майкл стал белым как привидение. Марион сразу спохватилась и опять стала такой благопристойной, что впору было молиться.– Господи, – пробормотал Майкл. – Я встретил ее. Да, это правда. Осмелюсь сказать, нам всем в жизни встречаются одна-две женщины, которых лучше было бы не встречать.– Вот, – заметил Каллингфорд Эббот, – перед нами история человечества, изложенная с замечательной краткостью.– Эббот, ради бога! Я благодарен вам за поддержку, но нельзя ли обойтись без сентенций.– Смиреннейшие извинения, мой дорогой Гарт. У меня у самого есть несколько идей, которые мне хотелось бы сей час высказать. Однако, как простой полицейский, я прошу прощения за неуместное вмешательство.– Я только имел в виду…– Я понял, что вы имели в виду. Продолжайте!– Майкл, – сказал Гарт, – вы не очень состоятельны, не так ли?– Нет, господи, вы знаете, что нет. Не обессудьте.– Вы знали, что Глинис Стакли никогда не дарила свою, скажем так, благосклонность, не ожидая чего-нибудь взамен?– Что вы подразумеваете под словами «дарила свою благосклонность»?– Между вами ничего не было?– Ничего, клянусь!– Вы никогда, хотя бы раз, не делили с ней постель? И не совершали ради этого по крайней мере двух поступков, на которые она вас уговорила?В воцарившейся тишине похоронно звенел фонтан.Трудно сказать, какую реакцию вызвали бы эти слова, достигни они слуха пожилых леди, сидевших за столиком всего в тридцати шагах, или официанта в полосатом жилете, который развозил чай на тележке. Даже на собеседников Гарта они произвели впечатление. Марион встала.– Винс, – сдавленно проговорила она, – я ухожу. Ты как хочешь, а я ухожу. Я не собираюсь здесь оставаться: мне неприятно.– Марион, – Винс начал нервно озираться, – что тебя так шокирует?– Винс, ты глупец! Если Дэвид завел подобный разговор, никто не знает, что он скажет дальше. Но если ты пойдешь со мной, мой ненаглядный, то сможешь узнать больше, чем подслушивая под дверью глубокой ночью.Винс тоже поднялся.– Что ты имела в виду, – шепотом спросил он, – говоря про «подслушивая под дверью»?Бетти Колдер закрыла лицо руками.Марион, великолепная в своем белом платье, вздернула бровь и посмотрела на Винса. Потом повернулась и, не говоря больше ни слова, в пене шелестящих юбок, направилась к двери.– Извините меня, – сказал Винс, беря со стола цилиндр и трость, – я должен ее проводить. Я всегда ее сопровождаю.Он еще потоптался с разочарованным лицом, потом тоже ушел, едва ли не на цыпочках передвигаясь по очень мягкому ковру.– Гарт, вы – порядочная свинья, – бросил Эббот, неожиданно вскочив и снова сев. – Вы намеренно это сделали? Вы их выпроводили? Что за игру вы ведете? А?Но ни Гарт, ни Майкл Филдинг не обратили на него внимания.– Выслушайте меня, о господи, – умоляюще бормотал Майкл. – Если вы, может быть, считаете, что я убил Глинис Стакли, то вы выжили из ума. В то время, когда в субботу после обеда, по вашим словам, ее убили, я разговаривал с поверенным.– С поверенным?– Ну, – и Майкл сделал неуверенный жест, – один мой друг, который стажируется у поверенного, он сказал…– Майкл, меня не заботит, что вы делали в субботу после обеда. Я хочу знать, что вы делали в пятницу вечером?– В пятницу вечером?– Да. После того как позвонила миссис Боствик, я уехал с Харли-стрит в Хэмпстед. Что вы делали после этого?– Я закрыл приемную и пошел домой, вот и все.– Вы кого-нибудь встретили?– Нет, сэр. Я не видел даже своей квартирной хозяйки на Ормонд-стрит. Испуганный Майкл говорил, глядя куда-то поверх головы Гарта, чуть отвернувшись в сторону, как будто боялся встретиться взором с горгоной Медузой. – Я не знал, что она была вашей сестрой, леди Колдер! Слово чести! Мне никогда бы в голову не пришло…– Мистер Филдинг, я умоляю вас, не расстраивайтесь так. – Бетти явно еле сдерживалась, чтобы не закричать.– Никто не скажет, что Глинис была моей любовницей. Но они говорят, что я убил ее!– Да, Майкл, – вмешался Гарт, – именно так. Подумайте над этим.Майкл облизнул губы.– Леди Колдер, умоляю вас, примите мои извинения. Вы не можете знать всего, иначе вы простили бы меня. Когда вы в пятницу вечером появились с Хэлом Омистоном, я глазам своим не поверил.– Почему? – повелительно спросил Гарт. – Потому что леди Колдер похожа на сестру? Или потому, что вы с Хэлом и раньше ухаживали за одной и той же дамой?– Сэр, я…– Дэвид, оставь его! Он так юн!– Бетти, он уже достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за свои действия. Ты думаешь, мне это доставляет удовольствие? – Гарт сделал паузу. – Бетти, будь добра, ответь еще раз на вопрос, на который ты отвечала вчера. Твоя сестра приехала в Фэрфилд в субботу утром. Ты не говорила ей ни о том, что ждешь меня, ни о письме, прибывшем дневной почтой. И тем не менее она знала, что я приеду. Когда ты запретила ей идти купаться, она заявила: «В чем дело, голубушка? Ты не хочешь, чтобы меня видел твой молодой человек?» Правда?– Да!– Откуда Глинис знала, что ты ждешь меня?– Я не могу ответить на этот вопрос, Дэвид!– Ты – нет, но, возможно, Майкл сумеет нам помочь. Могу я еще раз посмотреть на записку? И на конверт?Бетти достала из плетеной сумочки письмо. Гарт положил конверт и записку на стол и разгладил.– Моя бумага, заметьте. Здесь сказано: «Дорогая, буду у тебя в субботу в шесть часов. Неизменно твой». Это напечатано на моей личной печатной машинке. На конверте штамп почтового отделения: Лондон, Вест, 23.30, суббота. Вы это раньше видели?– Нет, богом клянусь, нет.– Майкл, не лгите мне, – устало сказал Гарт. Потом хлопнул ладонью по столу так, что пожилые леди оглянулись, а официант двинулся к ним. – Вы единственный, кто имеет доступ к моей личной печатной машинке на Харли-стрит, как и ко всему остальному моему имуществу. Я не в обиде на вас…– Вы не в обиде на меня?– Нет, какой смысл? Но не лгите.– Дэвид! – воскликнула Бетти, широко раскрыв глаза. – Ты же сказал, что ты…– Я не мог иначе. Я тогда солгал, признаю, но Майкл должен сейчас сказать правду. – И Гарт поднял спокойный взгляд на молодого человека. – Вы напечатали эту записку по просьбе Глинис Стакли, не так ли? И что вы еще сделали?– Нет, это все!Гарт продолжал смотреть на него.Майкл так растерялся от этого взгляда, что случайно смахнул одну из шляп со стола. Он наклонился вперед и оперся обеими руками о столешницу, так что его лицо оказалось не более чем в десяти дюймах от лица Гарта. Шикарные красные кресла, лес пальм вокруг плещущегося фонтана, купол из цветного стекла – все заставляло их держаться с подобающей респектабельностью.– Я написал записку, ладно! – На самом деле Майкл не кричал, так только казалось. – Хоть убейте, не знаю, зачем ей это понадобилось…– Не знаете? Вы, такой проницательный молодой человек, даже предположить не можете?– Могу присягнуть, сэр, это все, что я сделал. Ничего, кроме записки! Ничего больше!– Присягнуть? А вы присягнули бы, если бы Глинис Стакли была жива?– Присягнул бы.– Вы присягнете сейчас перед леди Колдер? Бетти…Он повернулся и протянул руку, чтобы коснуться руки Бетти и привлечь ее внимание. Но Бетти ушла.Ничего загадочного в этом не было, как Гарт понял, едва первый суеверный ужас прошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22