Замужем за ним… О, коварная судьба, поманившая ее этой чудесной, восхитительной, но совершенно неосуществимой мечтой!
Джон. Вот о ком надо подумать. Маленький Джон. Поскорее бы снова увидеть его, прижать к сердцу. И Антон… Антон, верно, места себе не находит, гадая, куда она так внезапно пропала. Надо обязательно найти способ сообщить ему.
— Ну вот, почти приехали.
Словно очнувшись, Линдсей отвернулась от окна и услышала резкие возгласы кучеров и цоканье подков. Карета поравнялась с рядом величественных зданий.
Сердце Линдсей вело себя самым непостижимым образом, желудок сжался. Тетя Баллард поправила волосы и попышнее взбила мех на воротнике.
— Ну как, Линдсей, ничего не забыла? Помнишь, как себя вести?
— Кажется… — Однако в голове вместо мыслей царила непонятная пустота. Девушка понимала, что должна бы помнить наставления графини, но почему-то напрочь позабыла их все до единого.
Однако не успела она собраться с мыслями и придумать хотя бы, о чем спросить в первую очередь, как карета остановилась. Через несколько секунд предупредительный лакей уже отворял дверцу и подставлял к ней лесенку, чтобы дамам было удобнее спускаться.
— Подбородок вверх, — сквозь зубы скомандовала тетя Баллард, милостиво улыбаясь на все стороны сразу. — Плавнее, Линдсей, плавнее.
Линдсей послушно вздернула подбородок и плавной походкой заскользила вслед за графиней — сумочкой прочно придерживая полы плаща, чтобы тс, не дай Бог, не распахнулись.
— О, тетя Баллард! — Она даже споткнулась, заглядевшись на огромный, точно настоящий дворец, дом. Впрочем, Линдсей было трудно судить — она не видела еще ни одного настоящего дворца. — Какая прелесть! Столько окон, не меньше сотни. И все залиты светом.
— Грациознее, Линдсей.
— Точно ледяной дворец, а внутри сияют звезды. — Сердце девушки трепетало. Впереди, по парадной лестнице, такой широкой, что там могло бы выстроиться в ряд несколько карет, тянулась вереница нарядных дам и джентльменов. — Ой, какие все красивые!
По сравнению со всеми ими она должна казаться серенькой и неуклюжей деревенской мышкой!
— Не глазей по сторонам, — одернула ее графиня, едва шевеля губами. — Люди смотрят. Они не упустят ни одного твоего промаха. Нам ни к чему сплетни.
От волнения у девушки кружилась голова. Сколько же сплетен будет ходить о ней после этого вечера! На этом-то, собственно, и основывался весь ее план. Но сейчас ей стало страшно.
Вверх, по мраморным ступеням, мимо ряда напудренных лакеев в раззолоченных ливреях… Шелка, атлас, блеск драгоценных камней… Все плыло у Линдсей перед глазами.
Наконец они оказались в огромном каменном зале с уходящими ввысь белыми колоннами. Вдоль стен в овальных нишах выстроились статуи.
— Бальный зал на втором этаже, — прошептала леди Баллард. — Когда будем подниматься, улыбайся и разговаривай со мной.
— А о чем мне говорить? — Линдсей едва не оступилась на первой же ступеньке.
— Кивай головой и шевели губами. Линдсей неуверенно повиновалась.
— Помни, ты должна быть загадкой для всех, кто тебя видит, — напомнила графиня.
— Но я ведь уже кое-куда выезжала. Меня уже видели.
— Да, и ты поразила всех умом и непосредственным обаянием. Эрнестина Сибил от тебя просто без ума. Она тут на днях расписывала мне, как замечательно вы поладили с Изабеллой.Это, знаешь ли, мало кому удается.
Что мало кому удается? В глазах тети Баллард на миг вспыхнул огонек раздражения.
Мало кому удается поладить с Изабеллой Сибил. Она слывет девицей непокладистой и резкой на язык.
А по-моему, она очень мила, — возразила Линдсей. — И в ней нет никакой жеманности, не то что у всех прочих дам. А как хорошо она разбирается в литературе…
— Да, кстати, вот тебе и еще один плюс. Все говорят, ты весьма начитанна.
Линдсей потупилась.
— Да, я очень люблю романы.
Она ожидала порицания за свои легкомысленные вкусы, но графиня лишь наклонилась поближе к ней.
— Я тоже, — негромко прошептала она. — Надо нам как-нибудь сравнить наши вкусы.
— Ой, это было бы замечательно. — Линдсей пожалела, что ей вряд ли еще доведется нести с тетей Баллард задушевные разговоры о чем-либо.
— Значит, договорились. Ну вот ты и улыбнулась. Улыбка у тебя просто прелесть, душенька. Знаешь, точно тихий, бездонный омут.
— В котором черти водятся? — Лукаво спросила девушка. Графиня засмеялась и остановилась, шутливо погрозив своей подопечной веером.
— Нет! Тихий и таинственный. Но знаешь, девочка, я ведь своего добилась. Мне и хотелось, чтобы ты вела себя именно так. Будь сама собой. Большего я не прошу.
Линдсей охватило сознание собственной вины.
— Постараюсь.
Пути назад нет. Что сделано — то сделано. Но можно хотя бы постараться выполнить задуманный план с грацией, уверенностью в себе и изяществом манер, которые так настойчиво вбивала в нее леди Баллард.
— Сперва надо оставить плащи в гардеробной, — наставляла графиня, когда они с Линдсей добрались до верхней площадки. — А потом помни — от меня ни на шаг. Тебя будут приглашать потанцевать — смотри на меня, кивну ли я. В зависимости от того, кто приглашает. Поняла?
— Да.
— Некий джентльмен улыбнется тебе и назовет по имени. Это мистер Брюммель. Когда он обратится к тебе, веди себя с ним как можно любезней и почтительней.
— Да.
Впереди, по бокам от распахнутой двойной двери, замерли навытяжку лакеи. Из двери несся шум праздника, смех, отголоски музыки, но разглядеть, что происходит внутри, Линдсей пока не могла.
— Линдсей!
Девушка вздрогнула от неожиданности.
— Антония, как я рада вас видеть! — Это была леди Кларисса Симмондс, прелестная в воздушном бальном платье из бледно-розового муслина с разбросанными по нему атласными розочками. На груди у нее переливалась искрами бриллиантовая брошь, подчеркивавшая глубокое декольте. Миниатюрные туфельки, выглядывавшие из-под платья, также сверкали розовыми бутончиками с бриллиантиками.
Лицо графини приняло то странное выражение, которое всегда появлялось на нем в присутствии Клариссы.
— Добрый вечер, леди Симмондс.
Кларисса присела в реверансе, застенчиво покачивая вплетенными в волосы розеточками из атласа и бриллиантов. Признаться, такая прическа показалась Линдсей слишком детской. Как, собственно, и все платье в целом. Но впрочем, ей ли судить? Что она смыслит в модах? Ведь Кларисса — ее милая подруга, а это главное. Линдсей испытала неимоверное облегчение, увидев дружественное лицо среди моря незнакомых лиц.
— Позвольте мне помочь Линдсей. Надо проверить, все ли в порядке с платьем.
— Не думаю…
— О, но я настаиваю. Ну что вы имеете против? — Кларисса повысила голос. На них уже начали оглядываться. — Я же знаю, Линдсей рада будет посмотреть на эту прелестную обстановку, прежде чем с головой окунуться в глупую бальную суматоху.
Графиня кивнула кому-то из знакомых среди толпы. Губы ее неодобрительно сжались.
— Ну хорошо. Только, пожалуйста, потом сразу же отведите ее ко мне. Я буду в дальнем конце бального зала, как раз напротив лестницы.
— О, благодарю вас! — Леди Симмондс склонилась в очередном грациозном реверансе. — Так чудесно встретить столь очаровательную воплощенную наивность вроде Линдсей. Она изумляется решительно всему, что видит.
Тетя Баллард свела брови.
— Линдсей просто всем интересуется. Весьма любезно с ее стороны, леди Симмондс. Будьте добры, верните мне ее как можно скорей. Все мои друзья сгорают от желания познакомиться с ней.
Едва дождавшись, пока поток гостей унесет с собой почтенную леди, Кларисса схватила Линдсей за руку.
— О-ля-ля! Обожаю Антонию, но временами она бывает ужасной занудой.
— Тетя Баллард вовсе не зануда, — вступилась девушка. — Она просто заботится обо мне.
— Ну, разумеется. Это я так сболтнула, от волнения. Идем. Снимем твой плащ и минутку поговорим по душам перед возвращением. — Она хихикнула и понеслась прочь, увлекая за собой Линдсей.
— Сюда. — За дверью оказался будуар, прекраснее которого Линдсей в жизни ничего не видела. — Взгляни только на зеркала. Ну разве не само совершенство? Можно разглядеть себя со всех сторон.
И Кларисса с довольным видом принялась вертеться перед огромным, от пола до потолка, зеркалом.
— О-о-о…
Девушка буквально потеряла дар речи. Ее изящные туфельки утопали в мягком ковре всевозможных оттенков розового. По бокам зеркала были украшены инкрустациями с изображением лебедей, другие лебеди плыли по панелям на стенах, обтянутых тускло-розовым шелком. Такой же шелк обтягивал сиденья перед рядом маленьких туалетных столиков, уставленных серебряными коробочками и бутылочками со всевозможными духами, пудрами, притираниями и ароматическими маслами.
Присев перед одним из столиков, Кларисса озабоченно погляделась в зеркало.
— Мне до смерти хотелось поговорить с тобой наедине. Но не думала, что это окажется гак легко. Просто поверить не могу своей удаче.
— Я тоже рада, — пробормотала Линдсей, вся дрожа от волнения.
— Я хотела тебя кое о чем попросить. — Кларисса не сводила глаз с отражения Линдсей. — Мне нужна твоя помощь.
— Ну конечно, — пылко пообещала та. — Я сделаю все, что только могу.
Кларисса ведь была к ней так добра. Леди Симмондс вихрем обернулась к ней
— О, я так и знала, что ты согласишься. И мне кажется, ты и в самом деле можешь мне помочь. Только сначала поклянись.
— Поклясться? А в чем?
Кларисса от нетерпения топнула ножкой
— Что никому не расскажешь о том, что я тебя попрошу.
— Клянусь.
— Положи руку на сердце.
Линдсей послушно прижала руку к груди.
— Клянусь всем сердцем.
— Отлично. Надо торопиться, а то графиня меня убьет. Несколько дней назад я… Словом, случилось кое-что совершенно неожиданное. Я думала, что кое-что должно произойти, а мне вдруг сообщили, что я ошиблась. Но не верю, что тот, кто мне это сказал, имел в виду именно то, что сказал. Очевидно, он находится под чьим-то влиянием, вот я и хочу выяснить, что происходит, и уничтожить причину. Понимаешь?
Девушка озадаченно покачала головой.
— Фи! — Кларисса нервно откинулась на спинку стула. — Я знаю, что некий джентльмен хочет… Линдсей, кто-то встал между мной и моим упоительным счастьем с самым красивым, блестящим, замечательным… Ой, снова я все смешала в одну кучу. Короче, один человек любит меня больше жизни, и я его тоже. А теперь он вынужден жениться на женщине, которую терпеть не может, даже презирает, — а все просто потому, что считает, будто это его долг. Вот я и хочу, чтобы ты помогла мне убедить его, что это неправильно. Поможешь?
— Я… не знаю, получится ли у меня.
Где уж ей суметь. Она ведь совсем еще новичок в подобных делах.
— Сможешь, сможешь. Я знаю.
— А кто та женщина, на которой он считает нужным жениться?
— То-то и оно! — Кларисса сжала кулаки. — Как раз этого-то я и не знаю. Он мне не сказал. Ссылается на какое-то глупое чувство долга, и весь разговор. Но я уверена, ты можешь это выяснить. Тогда уж я с ней разделаюсь.
— Разделаешься?
— Ох, не глупи. Я просто имею в виду, что уведомлю ее, что она никогда не сможет найти счастье с человеком, который любит другую.
— Понимаю.
— Ну, отлично. Итак…
Дверь снова отворилась, впуская в будуар трех запыхавшихся, беспрестанно хихикающих девиц. Все три щеголяли в платьях белого муслина, отличающихся друг от друга лишь отделкой из белого же шелка, лент и бусин. Не обращая на Линдсей и леди Симмондс никакого внимания, девицы подлетели к зеркалам и стали прихорашиваться, оживленно щебеча между собой. Кларисса состроила недовольную гримаску и жестом подозвала подругу к себе. Линдсей так и не сняла плаща. Больше всего на свете ей хотелось сейчас потихоньку, а главное — так и не снимая плаща, — покинуть этот дом и никогда сюда не возвращаться.
— Говорят, он очень богат, — тараторила одна из вошедших девушек, накручивая на палец рыжие кудряшки. — Но разве он не ужасен? Этот мрачный взгляд… А черные глаза — смотрят на тебя, точно совсем ничего не видят. Или наоборот — видят слишком даже хорошо.
Она выразительно приподняла пухлые плечики и снова захихикала.
— Мэри! Ты хочешь сказать, он и в самом деле на тебя глядел?
— Еще бы. — Рыженькая Мэри свысока поглядела на своих более худеньких и ничем не примечательных подружек. — На музыкальном вечере у Грегори. А мама сказала, чтобы я на него не заглядывалась. Она говорит, он страшно опасный тип и оставляет за собой шлейф из разбитых сердец.
— Боже мой! — хором вскричали обе слушательницы.
— Вот так. И еще говорят, будто он умеет проделывать всевозможные… ну, словом, что он склонен применять самые странные методы, чтобы добиться цели. На лице Клариссы читались откровеннейшая досада и раздражение. Встретившись с Линдсей глазами, она знаком пригласила ее присесть рядом. Хотя девушке и было любопытно узнать про возлюбленного Клариссы, но все равно хотелось поскорее уйти отсюда.
— А ты не знаешь, сегодня он будет? — спросила одна из худеньких подружек.
— Мама говорит, что, судя по слухам, да, — ответила всезнайка Мэри. — Она меня специально предостерегла.
— А что ты сделаешь, если он пригласит тебя танцевать? Рыженькая дернула завитую прядь.
— Откажусь, разумеется. Только, говорят, он больше не танцует. Хотя будто бы отличный танцор.
— Он просто великолепен, — замирающим голоском пролепетала вторая подружка, мечтательно сжимая руки на груди. — А какой из него вышел бы завидный жених. Если он пригласит меня на танец, ей-богу, я тотчас же лишусь чувств.
— Ну, уж тебя-то он точно не пригласит, — неласково отрезала Мэри. — Знаешь же, графиня Баллард — его тетка. Мама сказала, если он и придет, так только ради того, чтобы ей угодить. Маме кажется, графиня сейчас носится с какой-то особой, которую подыскала ему в виконтессы. Ну конечно, это будет просто брак по расчету.
Не веря собственным ушам, Линдсей судорожно впилась руками в краешек стула.
— Мэри! Какие ужасы ты говоришь. Мэри надула губки.
— Поверьте, я в таких вещах разбираюсь. Брак состоится лишь для того, чтобы подарить Хаксли наследника. А там он тотчас вернется к своим гнусным привычкам. Жаль мне эту бедняжку, вот что я вам скажу.
Хорошо, что Линдсей уже сидела! Встать сейчас она не смогла бы ни за какие блага мира.
— А как ты думаешь, кто эта бедняжка? — жадно спросила одна из подружек. — Мы ее знаем?
Кларисса отвернулась, так чтобы Линдсей не было видно ее лица. Девушка молила небеса, чтобы та подольше не поворачивалась и дала бы ей время прийти в себя и напустить равнодушный вид.
Мэри вздернула носик. Глаза ее сверкали от сознания собственной значимости.
— По всей видимости, какая-то простушечка из провинции, дальняя родственница покойного мужа графини. Говорят, полнейшее ничтожество. Прямо-таки невольно пожелаешь несчастной избежать подобной участи.
— Избежать подобной участи! — засмеялась та из двух подружек, что была повыше. — Скажешь тоже. На мой взгляд, выйти замуж за виконта Хаксли не такое уж тяжелое испытание, что там ни говори.
— Тебе-то откуда знать, Бернетта? язвительно осведомилась Мэри.
— Да нет, конечно, ниоткуда. — Улыбка сменилась виноватым румянцем. — Ну конечно, Мэри, ты абсолютно права. Наверное, пора нам возвращаться к мамам, пока они не решили, что мы потерялись.
И девушки унеслись в вихре белого муслина и накрученных локонов. Дверь хлопнула, заглушив их удаляющийся щебет.
Несколько долгих, показавшихся Линдсей вечностью секунд Кларисса внимательно разглядывала сложенные на коленях руки.
Бедняжка зажмурилась, мечтая оказаться где-нибудь за тридевять земель, сама не зная, стоит ли благодарить судьбу за то, что все сложилось именно так. Подумать только, если бы не болтовня Клариссы, она могла бы уже давно быть в бальном зале и не слышать всех этих сплетен.
Мягкая рука, нежно обвившая плечи девушки, заставила открыть глаза. Рядом с ней стояла Кларисса.
— Линдсей, бедная моя милочка. Теперь мне все ясно. И как я могла быть такой слепой дурой?
Линдсей сама не могла ничего понять. Тетя Баллард же говорила, что никто не должен знать о готовящейся свадьбе.
— Ну что ты, Кларисса. Не о чем и говорить.
Во-первых, она ни за что не выйдет за Эдварда. А во-вторых, свет, похоже, и так обо всем догадался, без всяких официальных объявлений.
— Ах да, понимаю, — с проницательным видом кивнула Кларисса. — Ты поклялась молчать. Я все прекрасно понимаю, мне ты смело можешь довериться.
— Кларисса…
— Нет-нет, — вскинула та руку и, нагнувшись, быстро поцеловала девушку в щеку. — Я твой друг. Запомни. Твой лучший друг в час испытания. Но кто бы ни спросил о том, что для тебя готовится, я ничего не знаю. И если ты предпочтешь ничего мне не рассказывать, я не обижусь и не стану на тебя давить. Но, пожалуйста, обещай, что обратишься ко мне, если тебе вдруг понадобится моя помощь — в чем угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Джон. Вот о ком надо подумать. Маленький Джон. Поскорее бы снова увидеть его, прижать к сердцу. И Антон… Антон, верно, места себе не находит, гадая, куда она так внезапно пропала. Надо обязательно найти способ сообщить ему.
— Ну вот, почти приехали.
Словно очнувшись, Линдсей отвернулась от окна и услышала резкие возгласы кучеров и цоканье подков. Карета поравнялась с рядом величественных зданий.
Сердце Линдсей вело себя самым непостижимым образом, желудок сжался. Тетя Баллард поправила волосы и попышнее взбила мех на воротнике.
— Ну как, Линдсей, ничего не забыла? Помнишь, как себя вести?
— Кажется… — Однако в голове вместо мыслей царила непонятная пустота. Девушка понимала, что должна бы помнить наставления графини, но почему-то напрочь позабыла их все до единого.
Однако не успела она собраться с мыслями и придумать хотя бы, о чем спросить в первую очередь, как карета остановилась. Через несколько секунд предупредительный лакей уже отворял дверцу и подставлял к ней лесенку, чтобы дамам было удобнее спускаться.
— Подбородок вверх, — сквозь зубы скомандовала тетя Баллард, милостиво улыбаясь на все стороны сразу. — Плавнее, Линдсей, плавнее.
Линдсей послушно вздернула подбородок и плавной походкой заскользила вслед за графиней — сумочкой прочно придерживая полы плаща, чтобы тс, не дай Бог, не распахнулись.
— О, тетя Баллард! — Она даже споткнулась, заглядевшись на огромный, точно настоящий дворец, дом. Впрочем, Линдсей было трудно судить — она не видела еще ни одного настоящего дворца. — Какая прелесть! Столько окон, не меньше сотни. И все залиты светом.
— Грациознее, Линдсей.
— Точно ледяной дворец, а внутри сияют звезды. — Сердце девушки трепетало. Впереди, по парадной лестнице, такой широкой, что там могло бы выстроиться в ряд несколько карет, тянулась вереница нарядных дам и джентльменов. — Ой, какие все красивые!
По сравнению со всеми ими она должна казаться серенькой и неуклюжей деревенской мышкой!
— Не глазей по сторонам, — одернула ее графиня, едва шевеля губами. — Люди смотрят. Они не упустят ни одного твоего промаха. Нам ни к чему сплетни.
От волнения у девушки кружилась голова. Сколько же сплетен будет ходить о ней после этого вечера! На этом-то, собственно, и основывался весь ее план. Но сейчас ей стало страшно.
Вверх, по мраморным ступеням, мимо ряда напудренных лакеев в раззолоченных ливреях… Шелка, атлас, блеск драгоценных камней… Все плыло у Линдсей перед глазами.
Наконец они оказались в огромном каменном зале с уходящими ввысь белыми колоннами. Вдоль стен в овальных нишах выстроились статуи.
— Бальный зал на втором этаже, — прошептала леди Баллард. — Когда будем подниматься, улыбайся и разговаривай со мной.
— А о чем мне говорить? — Линдсей едва не оступилась на первой же ступеньке.
— Кивай головой и шевели губами. Линдсей неуверенно повиновалась.
— Помни, ты должна быть загадкой для всех, кто тебя видит, — напомнила графиня.
— Но я ведь уже кое-куда выезжала. Меня уже видели.
— Да, и ты поразила всех умом и непосредственным обаянием. Эрнестина Сибил от тебя просто без ума. Она тут на днях расписывала мне, как замечательно вы поладили с Изабеллой.Это, знаешь ли, мало кому удается.
Что мало кому удается? В глазах тети Баллард на миг вспыхнул огонек раздражения.
Мало кому удается поладить с Изабеллой Сибил. Она слывет девицей непокладистой и резкой на язык.
А по-моему, она очень мила, — возразила Линдсей. — И в ней нет никакой жеманности, не то что у всех прочих дам. А как хорошо она разбирается в литературе…
— Да, кстати, вот тебе и еще один плюс. Все говорят, ты весьма начитанна.
Линдсей потупилась.
— Да, я очень люблю романы.
Она ожидала порицания за свои легкомысленные вкусы, но графиня лишь наклонилась поближе к ней.
— Я тоже, — негромко прошептала она. — Надо нам как-нибудь сравнить наши вкусы.
— Ой, это было бы замечательно. — Линдсей пожалела, что ей вряд ли еще доведется нести с тетей Баллард задушевные разговоры о чем-либо.
— Значит, договорились. Ну вот ты и улыбнулась. Улыбка у тебя просто прелесть, душенька. Знаешь, точно тихий, бездонный омут.
— В котором черти водятся? — Лукаво спросила девушка. Графиня засмеялась и остановилась, шутливо погрозив своей подопечной веером.
— Нет! Тихий и таинственный. Но знаешь, девочка, я ведь своего добилась. Мне и хотелось, чтобы ты вела себя именно так. Будь сама собой. Большего я не прошу.
Линдсей охватило сознание собственной вины.
— Постараюсь.
Пути назад нет. Что сделано — то сделано. Но можно хотя бы постараться выполнить задуманный план с грацией, уверенностью в себе и изяществом манер, которые так настойчиво вбивала в нее леди Баллард.
— Сперва надо оставить плащи в гардеробной, — наставляла графиня, когда они с Линдсей добрались до верхней площадки. — А потом помни — от меня ни на шаг. Тебя будут приглашать потанцевать — смотри на меня, кивну ли я. В зависимости от того, кто приглашает. Поняла?
— Да.
— Некий джентльмен улыбнется тебе и назовет по имени. Это мистер Брюммель. Когда он обратится к тебе, веди себя с ним как можно любезней и почтительней.
— Да.
Впереди, по бокам от распахнутой двойной двери, замерли навытяжку лакеи. Из двери несся шум праздника, смех, отголоски музыки, но разглядеть, что происходит внутри, Линдсей пока не могла.
— Линдсей!
Девушка вздрогнула от неожиданности.
— Антония, как я рада вас видеть! — Это была леди Кларисса Симмондс, прелестная в воздушном бальном платье из бледно-розового муслина с разбросанными по нему атласными розочками. На груди у нее переливалась искрами бриллиантовая брошь, подчеркивавшая глубокое декольте. Миниатюрные туфельки, выглядывавшие из-под платья, также сверкали розовыми бутончиками с бриллиантиками.
Лицо графини приняло то странное выражение, которое всегда появлялось на нем в присутствии Клариссы.
— Добрый вечер, леди Симмондс.
Кларисса присела в реверансе, застенчиво покачивая вплетенными в волосы розеточками из атласа и бриллиантов. Признаться, такая прическа показалась Линдсей слишком детской. Как, собственно, и все платье в целом. Но впрочем, ей ли судить? Что она смыслит в модах? Ведь Кларисса — ее милая подруга, а это главное. Линдсей испытала неимоверное облегчение, увидев дружественное лицо среди моря незнакомых лиц.
— Позвольте мне помочь Линдсей. Надо проверить, все ли в порядке с платьем.
— Не думаю…
— О, но я настаиваю. Ну что вы имеете против? — Кларисса повысила голос. На них уже начали оглядываться. — Я же знаю, Линдсей рада будет посмотреть на эту прелестную обстановку, прежде чем с головой окунуться в глупую бальную суматоху.
Графиня кивнула кому-то из знакомых среди толпы. Губы ее неодобрительно сжались.
— Ну хорошо. Только, пожалуйста, потом сразу же отведите ее ко мне. Я буду в дальнем конце бального зала, как раз напротив лестницы.
— О, благодарю вас! — Леди Симмондс склонилась в очередном грациозном реверансе. — Так чудесно встретить столь очаровательную воплощенную наивность вроде Линдсей. Она изумляется решительно всему, что видит.
Тетя Баллард свела брови.
— Линдсей просто всем интересуется. Весьма любезно с ее стороны, леди Симмондс. Будьте добры, верните мне ее как можно скорей. Все мои друзья сгорают от желания познакомиться с ней.
Едва дождавшись, пока поток гостей унесет с собой почтенную леди, Кларисса схватила Линдсей за руку.
— О-ля-ля! Обожаю Антонию, но временами она бывает ужасной занудой.
— Тетя Баллард вовсе не зануда, — вступилась девушка. — Она просто заботится обо мне.
— Ну, разумеется. Это я так сболтнула, от волнения. Идем. Снимем твой плащ и минутку поговорим по душам перед возвращением. — Она хихикнула и понеслась прочь, увлекая за собой Линдсей.
— Сюда. — За дверью оказался будуар, прекраснее которого Линдсей в жизни ничего не видела. — Взгляни только на зеркала. Ну разве не само совершенство? Можно разглядеть себя со всех сторон.
И Кларисса с довольным видом принялась вертеться перед огромным, от пола до потолка, зеркалом.
— О-о-о…
Девушка буквально потеряла дар речи. Ее изящные туфельки утопали в мягком ковре всевозможных оттенков розового. По бокам зеркала были украшены инкрустациями с изображением лебедей, другие лебеди плыли по панелям на стенах, обтянутых тускло-розовым шелком. Такой же шелк обтягивал сиденья перед рядом маленьких туалетных столиков, уставленных серебряными коробочками и бутылочками со всевозможными духами, пудрами, притираниями и ароматическими маслами.
Присев перед одним из столиков, Кларисса озабоченно погляделась в зеркало.
— Мне до смерти хотелось поговорить с тобой наедине. Но не думала, что это окажется гак легко. Просто поверить не могу своей удаче.
— Я тоже рада, — пробормотала Линдсей, вся дрожа от волнения.
— Я хотела тебя кое о чем попросить. — Кларисса не сводила глаз с отражения Линдсей. — Мне нужна твоя помощь.
— Ну конечно, — пылко пообещала та. — Я сделаю все, что только могу.
Кларисса ведь была к ней так добра. Леди Симмондс вихрем обернулась к ней
— О, я так и знала, что ты согласишься. И мне кажется, ты и в самом деле можешь мне помочь. Только сначала поклянись.
— Поклясться? А в чем?
Кларисса от нетерпения топнула ножкой
— Что никому не расскажешь о том, что я тебя попрошу.
— Клянусь.
— Положи руку на сердце.
Линдсей послушно прижала руку к груди.
— Клянусь всем сердцем.
— Отлично. Надо торопиться, а то графиня меня убьет. Несколько дней назад я… Словом, случилось кое-что совершенно неожиданное. Я думала, что кое-что должно произойти, а мне вдруг сообщили, что я ошиблась. Но не верю, что тот, кто мне это сказал, имел в виду именно то, что сказал. Очевидно, он находится под чьим-то влиянием, вот я и хочу выяснить, что происходит, и уничтожить причину. Понимаешь?
Девушка озадаченно покачала головой.
— Фи! — Кларисса нервно откинулась на спинку стула. — Я знаю, что некий джентльмен хочет… Линдсей, кто-то встал между мной и моим упоительным счастьем с самым красивым, блестящим, замечательным… Ой, снова я все смешала в одну кучу. Короче, один человек любит меня больше жизни, и я его тоже. А теперь он вынужден жениться на женщине, которую терпеть не может, даже презирает, — а все просто потому, что считает, будто это его долг. Вот я и хочу, чтобы ты помогла мне убедить его, что это неправильно. Поможешь?
— Я… не знаю, получится ли у меня.
Где уж ей суметь. Она ведь совсем еще новичок в подобных делах.
— Сможешь, сможешь. Я знаю.
— А кто та женщина, на которой он считает нужным жениться?
— То-то и оно! — Кларисса сжала кулаки. — Как раз этого-то я и не знаю. Он мне не сказал. Ссылается на какое-то глупое чувство долга, и весь разговор. Но я уверена, ты можешь это выяснить. Тогда уж я с ней разделаюсь.
— Разделаешься?
— Ох, не глупи. Я просто имею в виду, что уведомлю ее, что она никогда не сможет найти счастье с человеком, который любит другую.
— Понимаю.
— Ну, отлично. Итак…
Дверь снова отворилась, впуская в будуар трех запыхавшихся, беспрестанно хихикающих девиц. Все три щеголяли в платьях белого муслина, отличающихся друг от друга лишь отделкой из белого же шелка, лент и бусин. Не обращая на Линдсей и леди Симмондс никакого внимания, девицы подлетели к зеркалам и стали прихорашиваться, оживленно щебеча между собой. Кларисса состроила недовольную гримаску и жестом подозвала подругу к себе. Линдсей так и не сняла плаща. Больше всего на свете ей хотелось сейчас потихоньку, а главное — так и не снимая плаща, — покинуть этот дом и никогда сюда не возвращаться.
— Говорят, он очень богат, — тараторила одна из вошедших девушек, накручивая на палец рыжие кудряшки. — Но разве он не ужасен? Этот мрачный взгляд… А черные глаза — смотрят на тебя, точно совсем ничего не видят. Или наоборот — видят слишком даже хорошо.
Она выразительно приподняла пухлые плечики и снова захихикала.
— Мэри! Ты хочешь сказать, он и в самом деле на тебя глядел?
— Еще бы. — Рыженькая Мэри свысока поглядела на своих более худеньких и ничем не примечательных подружек. — На музыкальном вечере у Грегори. А мама сказала, чтобы я на него не заглядывалась. Она говорит, он страшно опасный тип и оставляет за собой шлейф из разбитых сердец.
— Боже мой! — хором вскричали обе слушательницы.
— Вот так. И еще говорят, будто он умеет проделывать всевозможные… ну, словом, что он склонен применять самые странные методы, чтобы добиться цели. На лице Клариссы читались откровеннейшая досада и раздражение. Встретившись с Линдсей глазами, она знаком пригласила ее присесть рядом. Хотя девушке и было любопытно узнать про возлюбленного Клариссы, но все равно хотелось поскорее уйти отсюда.
— А ты не знаешь, сегодня он будет? — спросила одна из худеньких подружек.
— Мама говорит, что, судя по слухам, да, — ответила всезнайка Мэри. — Она меня специально предостерегла.
— А что ты сделаешь, если он пригласит тебя танцевать? Рыженькая дернула завитую прядь.
— Откажусь, разумеется. Только, говорят, он больше не танцует. Хотя будто бы отличный танцор.
— Он просто великолепен, — замирающим голоском пролепетала вторая подружка, мечтательно сжимая руки на груди. — А какой из него вышел бы завидный жених. Если он пригласит меня на танец, ей-богу, я тотчас же лишусь чувств.
— Ну, уж тебя-то он точно не пригласит, — неласково отрезала Мэри. — Знаешь же, графиня Баллард — его тетка. Мама сказала, если он и придет, так только ради того, чтобы ей угодить. Маме кажется, графиня сейчас носится с какой-то особой, которую подыскала ему в виконтессы. Ну конечно, это будет просто брак по расчету.
Не веря собственным ушам, Линдсей судорожно впилась руками в краешек стула.
— Мэри! Какие ужасы ты говоришь. Мэри надула губки.
— Поверьте, я в таких вещах разбираюсь. Брак состоится лишь для того, чтобы подарить Хаксли наследника. А там он тотчас вернется к своим гнусным привычкам. Жаль мне эту бедняжку, вот что я вам скажу.
Хорошо, что Линдсей уже сидела! Встать сейчас она не смогла бы ни за какие блага мира.
— А как ты думаешь, кто эта бедняжка? — жадно спросила одна из подружек. — Мы ее знаем?
Кларисса отвернулась, так чтобы Линдсей не было видно ее лица. Девушка молила небеса, чтобы та подольше не поворачивалась и дала бы ей время прийти в себя и напустить равнодушный вид.
Мэри вздернула носик. Глаза ее сверкали от сознания собственной значимости.
— По всей видимости, какая-то простушечка из провинции, дальняя родственница покойного мужа графини. Говорят, полнейшее ничтожество. Прямо-таки невольно пожелаешь несчастной избежать подобной участи.
— Избежать подобной участи! — засмеялась та из двух подружек, что была повыше. — Скажешь тоже. На мой взгляд, выйти замуж за виконта Хаксли не такое уж тяжелое испытание, что там ни говори.
— Тебе-то откуда знать, Бернетта? язвительно осведомилась Мэри.
— Да нет, конечно, ниоткуда. — Улыбка сменилась виноватым румянцем. — Ну конечно, Мэри, ты абсолютно права. Наверное, пора нам возвращаться к мамам, пока они не решили, что мы потерялись.
И девушки унеслись в вихре белого муслина и накрученных локонов. Дверь хлопнула, заглушив их удаляющийся щебет.
Несколько долгих, показавшихся Линдсей вечностью секунд Кларисса внимательно разглядывала сложенные на коленях руки.
Бедняжка зажмурилась, мечтая оказаться где-нибудь за тридевять земель, сама не зная, стоит ли благодарить судьбу за то, что все сложилось именно так. Подумать только, если бы не болтовня Клариссы, она могла бы уже давно быть в бальном зале и не слышать всех этих сплетен.
Мягкая рука, нежно обвившая плечи девушки, заставила открыть глаза. Рядом с ней стояла Кларисса.
— Линдсей, бедная моя милочка. Теперь мне все ясно. И как я могла быть такой слепой дурой?
Линдсей сама не могла ничего понять. Тетя Баллард же говорила, что никто не должен знать о готовящейся свадьбе.
— Ну что ты, Кларисса. Не о чем и говорить.
Во-первых, она ни за что не выйдет за Эдварда. А во-вторых, свет, похоже, и так обо всем догадался, без всяких официальных объявлений.
— Ах да, понимаю, — с проницательным видом кивнула Кларисса. — Ты поклялась молчать. Я все прекрасно понимаю, мне ты смело можешь довериться.
— Кларисса…
— Нет-нет, — вскинула та руку и, нагнувшись, быстро поцеловала девушку в щеку. — Я твой друг. Запомни. Твой лучший друг в час испытания. Но кто бы ни спросил о том, что для тебя готовится, я ничего не знаю. И если ты предпочтешь ничего мне не рассказывать, я не обижусь и не стану на тебя давить. Но, пожалуйста, обещай, что обратишься ко мне, если тебе вдруг понадобится моя помощь — в чем угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40