Верхняя одежда еще не совсем промокла, но стала неприятно влажной. На мягкие кожаные полуботинки налипла грязь — их нельзя будет привести в порядок. При виде этих совершенно новых, но безнадежно испорченных ботинок она вдруг горько разрыдалась. Капля переполнила чашу.
Ей пришлось приложить массу усилий, чтобы взять себя в руки, вернуть себе самообладание, подавить рыдания и сердитым взмахом руки смахнуть с лица слезы. Двигаясь быстро и тихо, она миновала густую полосу деревьев и вышла на дорогу. Где-то высоко на холме стоял Хэйг-хаус, но сейчас его скрывал белесый туман. Вокруг не было ни одной живой души. Ветер стих, ни один лист на дереве не пошевелился.
Подобрав юбки, Джессика перебежала через дорогу и скрылась среди деревьев по другой ее стороне. С этого места начинался крутой подъем, для преодоления которого ей потребуется много сил. Не раздумывая, она стала подниматься по склону. Вскоре она ощутила острую боль в боку, икры свела судорога, дыхание стало тяжелым. Но все сразу забылось, как только она увидела дом.
Хэйг-хаус появился перед ней совершенно неожиданно и казался таким безопасным и прочным в этом сумасшедшем мире, что слезы опять навернулись у нее на глаза.
Еще раз оглядевшись вокруг, она побежала через лужайку.
25
Продравшись сквозь густые заросли кустарника, разросшегося вдоль стен Хэйг-хауса, Джессика прижалась к стене дома, словно камни могли защитить ее. Она позволила себе минутку отдохнуть перед тем, как двинуться дальше. Она все еще не была в безопасности, и Лукас в любой момент мог настичь ее. Подумав об этом, она решила осмотреться и определить, где находится ближайший вход в огромный старый особняк.
Туман немного рассеялся — молочную пелену относил вбок легкий ветерок, который всегда дул на вершинах холмов. Но как только ветерок замирал, туман немедленно сгущался, опускаясь вниз.
Джессика стояла, прислонившись спиной к стене дома в том месте, откуда была хорошо видна лужайка, на которой во время благотворительного бала стоял гигантский шатер, где гостям подавали ужин. От террасы с огромной стеклянной дверью, ведущей в бальную залу, Джессику отделяла оранжерея.
Замерев у стены дома, Джессика прислушивалась, но тишину нарушал лишь тихий звон капель, падавших с крыши в лужи. Неподалеку пропела одинокая птица. Больше ничего не было слышно. Ничего, что могло бы обеспокоить девушку.
Оторвавшись от спасительной стены, она быстро и бесшумно двинулась к террасе, но в тот самый момент, когда Джессика поравнялась с оранжереей, дверь в розарий открылась и на пороге появился Руперт. Он, наверное, испугался больше, чем она, потому что от неожиданности уронил глиняный горшок, который держал в руках. Застыв, как мраморное изваяние, Джессика не моргнув глазом смотрела, как горшок падает на траву и цветущая роза, в нем посаженная, ломается пополам.
— Джессика! — придя в себя, воскликнул Руперт. — Я и не подозревал, что ты — в Челфорде. О Господи! Что с тобой случилось?
Она смущенно опустила глаза и увидела заляпанные грязью ботинки и мокрую обшарпанную юбку. Она была похожа на огородное пугало. Но это не имело никакого значения. Она подняла на него полные страдания глаза, понимая, что ей предстоит уничтожить его счастье. Она не знала ни одного мужчины, который бы так сильно, как Руперт, любил свою жену. И вот она должна сообщить ему скорбную весть, которая разрушит всю его жизнь.
Вместо этого она слабым голосом произнесла:
— Извини, как жаль, что роза сломалась…
— Ты извиняешься, потому что сломалась роза? — удивился Руперт.
Она показала рукой на горшок со сломанными стебельком и розовый бутон, валявшийся рядом.
Руперт наклонился и поднял цветок.
— Не переживай, роза не пропадет, — сказал он с улыбкой и булавкой прикрепил бутон к лацкану сюртука.
Она стояла и смотрела, как ловкие пальцы Руперта достают из горшка, который совсем не пострадал от падения, сломанный стебель вместе с корнями.
— Ничего страшного не случилось, — сказал Руперт и добавил, жестом приглашая ее войти в дом: — Пойдем, ты расскажешь мне, что с тобой приключилось.
Не обращая внимания на его приглашение, Джессика вдруг схватила Руперта за руку и потащила в оранжерею. Вдоль стен, на специально сооруженных полках и подставках она увидела море роз — всевозможных цветов и оттенков. От густого запаха роз у нее закружилась голова.
Возле самой двери стояли две каменные скамейки. К одной из них Руперт подвел Джессику и заставил ее сесть. Замешательство в его взоре сменилось испугом.
— Итак, что же случилось, Джессика? — осведомился он, с тревогой наблюдая за ней.
— Эту дверь можно запереть, Руперт? — взволнованно спросила она.
Он ничего не сказал, только утвердительно кивнул.
— Пожалуйста, Руперт, запри дверь, — взмолилась Джессика. — И покрепче. Я… Лукас преследует меня…
Руперт нахмурил брови, однако сделал то, о чем она просила. Вернувшись к ней, он присел рядом на скамейку и спокойно поинтересовался:
— Что же все-таки у вас с Лукасом случилось? Вы повздорили?
— Руперт, — медленно произнесла она, подыскивая слова, которые могли бы смягчить удар, — когда ты в последний раз видел Беллу?
— А при чем тут Белла? — удивился Руперт.
— Ну, пожалуйста, ответь мне! Потом я отвечу на все твои вопросы, — возбужденно заговорила Джессика.
Он еще больше удивился, даже немножко вознегодовал из-за того, что она говорит с ним в столь резком — тоне, но все же ответил, стараясь скрыть свои эмоции:
— Четыре дня назад Белла уехала в Лондон за покупками. Разве ты не виделась с ней там?
— Да, — скороговоркой ответила Джессика, — она была в Лондоне, но вчера уехала, сказав, что возвращается в Челфорд. Она уже давно должна быть дома.
— Насколько я знаю Беллу, — спокойно возразил Руперт, — она вполне могла заехать по пути к какой-нибудь из своих подруг. Она часто останавливается погостить у кого-то, прежде чем вернется домой. Поэтому, моя дорогая, для беспокойства никакого повода нет. Ну а теперь расскажи мне, из-за чего вы поссорились с Лукасом.
Слова Руперта ничуть не успокоили Джессику. В склепе святой Марты она настолько явственно ощутила присутствие Голоса, что сразу поняла, что недавно он был там. И воздух в подземелье был весь пропитан запахом духов Беллы.
Она судорожно сглотнула, чтобы снять спазм в горле, и решительно произнесла:
— Руперт, все то, что я собираюсь поведать тебе, — очень серьезно. Мой рассказ может показаться тебе выдумкой или игрой больного воображения, но он от начала до конца — чистая правда. Выслушай меня, пожалуйста, несмотря на то, что мои слова могут потрясти тебя до глубины души. — Она прервалась, но тут же, взяв себя в руки, громко и четко сказала: — Лукас — убийца! Нет! Не возражай, прошу тебя! Выслушай меня! Он убил моего отца. Это так, я присутствовала при этом. Я видела его. Потом он пытался убить и меня. И… Руперт! О Руперт, я почти уверена в том, что он убил Беллу. Я пришла сюда из старого монастыря в долине. Я отыскала там склеп святой Марты и нашла тело Родни Стоуна. Там было темно, как в гробу, но я почувствовала запах духов Беллы. И нашла розу. Белла — там. Разве это не понятно?
Губы Руперта посинели, лицо стало мертвенно-бледным.
— Я боялась, что это может повториться, — продолжала Джессика, — но я не могла предположить, что следующей жертвой станет Белла. Мы должны его остановить, Руперт. Я заперла его в склепе, но с той минуты прошло довольно много времени, и он, наверное, уже выбрался оттуда. Я слышала, как он звал меня по имени.
Руперт не сводил с Джессики ошеломленного взгляда.
— Ты заходила в склеп? — спросил он и вдруг умолк. После короткой паузы он, недоумевая, спросил: — Джессика, о чем ты говоришь?
Она вскочила на ноги, подошла к стеклянной двери и посмотрела на лужайку перед домом.
— Он сразу догадается, что я прибежала сюда. Он в любой момент появится здесь. Возможно, он уже где-то поблизости, — теряя самообладание, говорила Джессика. — У него пистолет, Руперт, он опасен. Что же нам делать?
Но слова замерли у нее на губах, когда она повернулась и посмотрела на Руперта Хэйга. Согнувшись пополам, он сидел на скамейке, сжимая голову обеими руками.
Она присела рядом и положила руку ему на плечо.
— Руперт, пожалуйста, ты должен остановить его, — взмолилась она. — Прошу тебя, не падай духом, Убийцу надо остановить. Но будь осторожен, Лукас опасен. Прости меня. Мне очень жаль. Это я во всем виновата.
Руперт вдруг словно встрепенулся. Он поднял голову и посмотрел на нее изучающим взглядом.
— Джессика, — после небольшой паузы заговорил он, — я не поверю, что Белла умерла, и вообще, что ты имела в виду, рассказывая о Родни Стоуне? У тебя, наверное, случилось временное помутнение рассудка. Я абсолютно уверен, что это так. А теперь успокойся и расскажи мне все по порядку, что произошло. Что ты делала в развалинах монастыря? И не говори, пожалуйста, что Лукас кого-то убил, потому что в это я тоже не поверю.
Она с трудом держала себя в руках, она действительно была на грани паники, и то, что Руперт не собирался верить ни одному ее слову, не помогало ей выйти из состояния ужаса и отчаяния. Понимая, что будет только хуже, если она не успокоится, Джессика постаралась как можно точнее рассказать о происшествиях, имевших место сегодня утром. Рассказывая, она ни на минуту не спускала глаз со стеклянной двери, наблюдая за лужайкой.
Руперт слушал ее внимательно, а когда она наконец замолчала, заговорил он:
— Я считаю, что нет причин поднимать панику, Джессика. Беллу сопровождает ее личная служанка, а также четверо слуг и кучер. Она путешествует в собственном экипаже. С ними, ты считаешь, тоже что-то произошло?
— Не знаю! — воскликнула она. — Возможно, она тайно пришла в монастырь, чтобы встретиться с Лукасом.
Но Руперт лишь скептически улыбнулся и покачал головой.
— В это я поверить не могу, — произнес он уверенным тоном.
— Тогда почему в склепе лежала роза? — спросила Джессика, вспоминая бутон, который в темноте растоптала ботинком.
— Какая роза? — удивился Руперт.
Она стала лихорадочно шарить по карманам, но извлекла оттуда только свои перчатки. Отложив их на скамейку, она засунула руку поглубже. Но розы в кармане не было.
— Должно быть, я потеряла ее, когда упала, — сокрушенно оправдывалась она.
— В тот самый момент, когда ты ударилась головой о камень и к тебе вернулась память? — уточнил Руперт, не сводя с нее изучающего взгляда.
— Да, — подтвердила Джессика смущенно.
— А перед этим ты заперла Лукаса в склепе? — спросил Руперт.
— Да! — вскричала она раздраженно. — Да, да, да! Руперт, я не сумасшедшая, — заверила она Хэйга. — Я говорю правду, клянусь тебе. Я совершенно уверена, что тело Родни Стоуна находится в склепе, и Белла… о Господи, с ней тоже, должно быть, случилось что-то ужасное.
Поднявшись со своего места на каменной скамье, Руперт подошел к стеклянной двери, открыл ее настежь и выглянул наружу. Стоя спиной к Джессике, он сообщил:
— Ветер усиливается и разгоняет туман. Ничто не свидетельствует о том, что Лукас находится где-то поблизости. Я не думаю, что он смог так быстро выбраться из склепа, Джессика. Полагаю, он все еще там.
Он повернулся к ней так резко, что от неожиданности она вздрогнула. На лице Руперта сияла улыбка.
— Думаю, — сказал он, — ты понимаешь, как мы будем себя чувствовать, если вызовем констебля, а Белла спустя час приедет домой. И как будет чувствовать себя Лукас, когда узнает, что жена обвинила его в убийстве. Предлагаю пойти туда и выпустить его из заточения, прежде чем кто-либо узнает об этой истории.
Констебль? Ей и в голову не пришло посылать за констеблем. Она вовсе этого не хотела. Она хотела… хотела… А чего, собственно, она хотела? Она знала только одно — Лукаса нужно остановить. Нельзя допустить очередного убийства…
Руперт жестом пригласил ее покинуть оранжерею, широко распахнув перед ней стеклянную дверь.
— Не забывай, что Лукас попал в монастырь после тебя. Если я пошлю за констеблем и он обнаружит погребенное в склепе тело Родни Стоуна, в убийстве могут обвинить тебя, — вдруг заявил Руперт и, щуря глаза, посмотрел ей в лицо.
Потом он вдруг опустил взгляд и посмотрел себе под ноги, чтобы узнать, что же она так пристально разглядывает на полу. На каменной плите лежала роза, которая выпала из лацкана его сюртука.
Джессика резко подняла голову, и взгляды их встретились.
Он со вздохом закрыл дверь и наклонился, чтобы поднять розу. Лепестки опали и посыпались на пол.
Она попыталась сказать что-то, но язык не подчинился ей.
— Ох, как это неосторожно с моей стороны, — произнес Руперт и, раздавив розу пальцами, отбросил ее в сторону. — Но это ведь еще не все, не так ли? О чем ты еще хотела сказать мне, Джессика?
Она смотрела в его глаза и понимала, что ложь не спасет ее. Она выдала себя с головой, и теперь он знал, что она разоблачила его. Стараясь двигаться медленно, чтобы раньше времени не заставить его действовать, она встала со скамьи.
— Когда я спустилась в подземелье, — сказала Джессика, — то поразилась, почему там нет запаха разлагающейся плоти. Ты только что ответил на мой вопрос, Руперт. Ты похоронил Родни Стоуна в земле в склепе, не так ли?
— Так уж вышло, — он печально улыбнулся. — У меня не было другого выхода. Мне очень жаль, дорогая. Я не хотел пугать тебя заранее и собирался покончить со всем этим прежде, чем ты догадаешься, в чем дело.
Он только что заявил, что собирался убить ее. Она сразу поняла, что он принял это решение давно, а не в тот момент, когда она подошла к нему возле оранжереи. Теперь озарение снизошло на нее, и все вдруг прояснилось.
— Ты — мой Голос, — уверенно заявила она.
— Голос? — Он склонил голову набок, пристально вглядываясь в ее лицо. — Я бы этого так не назвал. Ты проникала в мое сознание без разрешения. Я не звал, не приглашал тебя. Это случилось раза два и удивило меня. Но это было давно и совсем не серьезно. Мне тогда показалось, что мое воображение сыграло со мной злую шутку. Но все изменилось в ту ночь, когда умер твой отец.
— Да, — кивнула она, и воспоминания нахлынули волной. — Поначалу ты не верил, что я могу читать твои мысли. Ты не хотел поверить. Но так и не смог закрыть передо мной дверь в свое сознание.
— И тогда, — тихо произнес он, — в меня вселился ужас.
— Поэтому ты решил убить меня. Ты шел за мной, но я тебя не видела, — рассказывала Джессика, — по крайней мере видела нечетко. Тебе нечего было опасаться.
Он заговорил голосом бесцветным, равнодушным, бесстрастным, от него повеяло смертельной угрозой.
— Мне нечего было опасаться? — повторил он ее слова задумчиво и медленно, а потом возразил: — Я так не думаю. Ты согласишься со мной, если поставишь себя на мое место. Мне пришлось бы вечно опасаться твоей способности читать мои мысли. Испытывать страх всю жизнь… Не иметь возможности защитить себя… Нет, так жить нельзя.
С удивлением смотря на него, она не смогла удержаться от вопроса:
— Но почему именно ты, почему я могла читать твои мысли, почему передо мной открывалось твое, а не кого-либо другого сознание? Мне казалось, что я могу читать мысли Лукаса. Когда я взрослела, превращаясь из девочки в юную женщину, я была уверена в этом.
— Тогда ты ошибалась, — спокойно пояснил Руперт. — Это должно было быть мое сознание. Видишь ли, дело в том, что мы с тобой родственники, — вдруг заявил он и торопливо добавил: — Нет-нет, не близкие. Просто троюродные, а может, даже четвероюродные брат и сестра. У нас был общий предок — прапрадядюшка. Его звали Альберт и считали в семье черной овцой. Его лишили наследства и выгнали из дома без единого пенни, и, насколько мне известно, вполне заслуженно. Он опозорил наше имя и весь наш род. Все это записано в семейных анналах, и я исследовал этот вопрос после того, как ты сбежала из Хокс-хилла.
— Мы — родственники? — уставившись на Руперта, ошеломленно произнесла Джессика, пытаясь свыкнуться с этой мыслью и понять смысл того, что только что рассказал ей Руперт.
— Мы даже похожи друг на друга. Разве ты не замечала? У нас одинаковые глаза и волосы, — каким-то странным, отрешенным голосом говорил Руперт.
Несмотря на то, что она внимательно слушала признания Руперта, стараясь осмыслить каждое его слово, какая-то часть ее сознания была поглощена мыслями о Лукасе. Что она наделала? О Боже, что же она наделала?
— Лукас не поможет тебе, Джессика, — услышала она глухой голос Руперта — в нем явственно звучали нотки удовлетворения. — Ему потребуется не один час, чтобы найти способ выбраться из склепа. Поверь мне, уж я-то точно знаю.
Джессика вдруг встрепенулась, и в глазах ее вспыхнули ярость и негодование.
— Ох, нет, не беспокойся, — неожиданно сказал он, — я не читаю твои мысли. Я просто догадался, что ты думаешь о нем и, разумеется, жалеешь о том, что сделала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Ей пришлось приложить массу усилий, чтобы взять себя в руки, вернуть себе самообладание, подавить рыдания и сердитым взмахом руки смахнуть с лица слезы. Двигаясь быстро и тихо, она миновала густую полосу деревьев и вышла на дорогу. Где-то высоко на холме стоял Хэйг-хаус, но сейчас его скрывал белесый туман. Вокруг не было ни одной живой души. Ветер стих, ни один лист на дереве не пошевелился.
Подобрав юбки, Джессика перебежала через дорогу и скрылась среди деревьев по другой ее стороне. С этого места начинался крутой подъем, для преодоления которого ей потребуется много сил. Не раздумывая, она стала подниматься по склону. Вскоре она ощутила острую боль в боку, икры свела судорога, дыхание стало тяжелым. Но все сразу забылось, как только она увидела дом.
Хэйг-хаус появился перед ней совершенно неожиданно и казался таким безопасным и прочным в этом сумасшедшем мире, что слезы опять навернулись у нее на глаза.
Еще раз оглядевшись вокруг, она побежала через лужайку.
25
Продравшись сквозь густые заросли кустарника, разросшегося вдоль стен Хэйг-хауса, Джессика прижалась к стене дома, словно камни могли защитить ее. Она позволила себе минутку отдохнуть перед тем, как двинуться дальше. Она все еще не была в безопасности, и Лукас в любой момент мог настичь ее. Подумав об этом, она решила осмотреться и определить, где находится ближайший вход в огромный старый особняк.
Туман немного рассеялся — молочную пелену относил вбок легкий ветерок, который всегда дул на вершинах холмов. Но как только ветерок замирал, туман немедленно сгущался, опускаясь вниз.
Джессика стояла, прислонившись спиной к стене дома в том месте, откуда была хорошо видна лужайка, на которой во время благотворительного бала стоял гигантский шатер, где гостям подавали ужин. От террасы с огромной стеклянной дверью, ведущей в бальную залу, Джессику отделяла оранжерея.
Замерев у стены дома, Джессика прислушивалась, но тишину нарушал лишь тихий звон капель, падавших с крыши в лужи. Неподалеку пропела одинокая птица. Больше ничего не было слышно. Ничего, что могло бы обеспокоить девушку.
Оторвавшись от спасительной стены, она быстро и бесшумно двинулась к террасе, но в тот самый момент, когда Джессика поравнялась с оранжереей, дверь в розарий открылась и на пороге появился Руперт. Он, наверное, испугался больше, чем она, потому что от неожиданности уронил глиняный горшок, который держал в руках. Застыв, как мраморное изваяние, Джессика не моргнув глазом смотрела, как горшок падает на траву и цветущая роза, в нем посаженная, ломается пополам.
— Джессика! — придя в себя, воскликнул Руперт. — Я и не подозревал, что ты — в Челфорде. О Господи! Что с тобой случилось?
Она смущенно опустила глаза и увидела заляпанные грязью ботинки и мокрую обшарпанную юбку. Она была похожа на огородное пугало. Но это не имело никакого значения. Она подняла на него полные страдания глаза, понимая, что ей предстоит уничтожить его счастье. Она не знала ни одного мужчины, который бы так сильно, как Руперт, любил свою жену. И вот она должна сообщить ему скорбную весть, которая разрушит всю его жизнь.
Вместо этого она слабым голосом произнесла:
— Извини, как жаль, что роза сломалась…
— Ты извиняешься, потому что сломалась роза? — удивился Руперт.
Она показала рукой на горшок со сломанными стебельком и розовый бутон, валявшийся рядом.
Руперт наклонился и поднял цветок.
— Не переживай, роза не пропадет, — сказал он с улыбкой и булавкой прикрепил бутон к лацкану сюртука.
Она стояла и смотрела, как ловкие пальцы Руперта достают из горшка, который совсем не пострадал от падения, сломанный стебель вместе с корнями.
— Ничего страшного не случилось, — сказал Руперт и добавил, жестом приглашая ее войти в дом: — Пойдем, ты расскажешь мне, что с тобой приключилось.
Не обращая внимания на его приглашение, Джессика вдруг схватила Руперта за руку и потащила в оранжерею. Вдоль стен, на специально сооруженных полках и подставках она увидела море роз — всевозможных цветов и оттенков. От густого запаха роз у нее закружилась голова.
Возле самой двери стояли две каменные скамейки. К одной из них Руперт подвел Джессику и заставил ее сесть. Замешательство в его взоре сменилось испугом.
— Итак, что же случилось, Джессика? — осведомился он, с тревогой наблюдая за ней.
— Эту дверь можно запереть, Руперт? — взволнованно спросила она.
Он ничего не сказал, только утвердительно кивнул.
— Пожалуйста, Руперт, запри дверь, — взмолилась Джессика. — И покрепче. Я… Лукас преследует меня…
Руперт нахмурил брови, однако сделал то, о чем она просила. Вернувшись к ней, он присел рядом на скамейку и спокойно поинтересовался:
— Что же все-таки у вас с Лукасом случилось? Вы повздорили?
— Руперт, — медленно произнесла она, подыскивая слова, которые могли бы смягчить удар, — когда ты в последний раз видел Беллу?
— А при чем тут Белла? — удивился Руперт.
— Ну, пожалуйста, ответь мне! Потом я отвечу на все твои вопросы, — возбужденно заговорила Джессика.
Он еще больше удивился, даже немножко вознегодовал из-за того, что она говорит с ним в столь резком — тоне, но все же ответил, стараясь скрыть свои эмоции:
— Четыре дня назад Белла уехала в Лондон за покупками. Разве ты не виделась с ней там?
— Да, — скороговоркой ответила Джессика, — она была в Лондоне, но вчера уехала, сказав, что возвращается в Челфорд. Она уже давно должна быть дома.
— Насколько я знаю Беллу, — спокойно возразил Руперт, — она вполне могла заехать по пути к какой-нибудь из своих подруг. Она часто останавливается погостить у кого-то, прежде чем вернется домой. Поэтому, моя дорогая, для беспокойства никакого повода нет. Ну а теперь расскажи мне, из-за чего вы поссорились с Лукасом.
Слова Руперта ничуть не успокоили Джессику. В склепе святой Марты она настолько явственно ощутила присутствие Голоса, что сразу поняла, что недавно он был там. И воздух в подземелье был весь пропитан запахом духов Беллы.
Она судорожно сглотнула, чтобы снять спазм в горле, и решительно произнесла:
— Руперт, все то, что я собираюсь поведать тебе, — очень серьезно. Мой рассказ может показаться тебе выдумкой или игрой больного воображения, но он от начала до конца — чистая правда. Выслушай меня, пожалуйста, несмотря на то, что мои слова могут потрясти тебя до глубины души. — Она прервалась, но тут же, взяв себя в руки, громко и четко сказала: — Лукас — убийца! Нет! Не возражай, прошу тебя! Выслушай меня! Он убил моего отца. Это так, я присутствовала при этом. Я видела его. Потом он пытался убить и меня. И… Руперт! О Руперт, я почти уверена в том, что он убил Беллу. Я пришла сюда из старого монастыря в долине. Я отыскала там склеп святой Марты и нашла тело Родни Стоуна. Там было темно, как в гробу, но я почувствовала запах духов Беллы. И нашла розу. Белла — там. Разве это не понятно?
Губы Руперта посинели, лицо стало мертвенно-бледным.
— Я боялась, что это может повториться, — продолжала Джессика, — но я не могла предположить, что следующей жертвой станет Белла. Мы должны его остановить, Руперт. Я заперла его в склепе, но с той минуты прошло довольно много времени, и он, наверное, уже выбрался оттуда. Я слышала, как он звал меня по имени.
Руперт не сводил с Джессики ошеломленного взгляда.
— Ты заходила в склеп? — спросил он и вдруг умолк. После короткой паузы он, недоумевая, спросил: — Джессика, о чем ты говоришь?
Она вскочила на ноги, подошла к стеклянной двери и посмотрела на лужайку перед домом.
— Он сразу догадается, что я прибежала сюда. Он в любой момент появится здесь. Возможно, он уже где-то поблизости, — теряя самообладание, говорила Джессика. — У него пистолет, Руперт, он опасен. Что же нам делать?
Но слова замерли у нее на губах, когда она повернулась и посмотрела на Руперта Хэйга. Согнувшись пополам, он сидел на скамейке, сжимая голову обеими руками.
Она присела рядом и положила руку ему на плечо.
— Руперт, пожалуйста, ты должен остановить его, — взмолилась она. — Прошу тебя, не падай духом, Убийцу надо остановить. Но будь осторожен, Лукас опасен. Прости меня. Мне очень жаль. Это я во всем виновата.
Руперт вдруг словно встрепенулся. Он поднял голову и посмотрел на нее изучающим взглядом.
— Джессика, — после небольшой паузы заговорил он, — я не поверю, что Белла умерла, и вообще, что ты имела в виду, рассказывая о Родни Стоуне? У тебя, наверное, случилось временное помутнение рассудка. Я абсолютно уверен, что это так. А теперь успокойся и расскажи мне все по порядку, что произошло. Что ты делала в развалинах монастыря? И не говори, пожалуйста, что Лукас кого-то убил, потому что в это я тоже не поверю.
Она с трудом держала себя в руках, она действительно была на грани паники, и то, что Руперт не собирался верить ни одному ее слову, не помогало ей выйти из состояния ужаса и отчаяния. Понимая, что будет только хуже, если она не успокоится, Джессика постаралась как можно точнее рассказать о происшествиях, имевших место сегодня утром. Рассказывая, она ни на минуту не спускала глаз со стеклянной двери, наблюдая за лужайкой.
Руперт слушал ее внимательно, а когда она наконец замолчала, заговорил он:
— Я считаю, что нет причин поднимать панику, Джессика. Беллу сопровождает ее личная служанка, а также четверо слуг и кучер. Она путешествует в собственном экипаже. С ними, ты считаешь, тоже что-то произошло?
— Не знаю! — воскликнула она. — Возможно, она тайно пришла в монастырь, чтобы встретиться с Лукасом.
Но Руперт лишь скептически улыбнулся и покачал головой.
— В это я поверить не могу, — произнес он уверенным тоном.
— Тогда почему в склепе лежала роза? — спросила Джессика, вспоминая бутон, который в темноте растоптала ботинком.
— Какая роза? — удивился Руперт.
Она стала лихорадочно шарить по карманам, но извлекла оттуда только свои перчатки. Отложив их на скамейку, она засунула руку поглубже. Но розы в кармане не было.
— Должно быть, я потеряла ее, когда упала, — сокрушенно оправдывалась она.
— В тот самый момент, когда ты ударилась головой о камень и к тебе вернулась память? — уточнил Руперт, не сводя с нее изучающего взгляда.
— Да, — подтвердила Джессика смущенно.
— А перед этим ты заперла Лукаса в склепе? — спросил Руперт.
— Да! — вскричала она раздраженно. — Да, да, да! Руперт, я не сумасшедшая, — заверила она Хэйга. — Я говорю правду, клянусь тебе. Я совершенно уверена, что тело Родни Стоуна находится в склепе, и Белла… о Господи, с ней тоже, должно быть, случилось что-то ужасное.
Поднявшись со своего места на каменной скамье, Руперт подошел к стеклянной двери, открыл ее настежь и выглянул наружу. Стоя спиной к Джессике, он сообщил:
— Ветер усиливается и разгоняет туман. Ничто не свидетельствует о том, что Лукас находится где-то поблизости. Я не думаю, что он смог так быстро выбраться из склепа, Джессика. Полагаю, он все еще там.
Он повернулся к ней так резко, что от неожиданности она вздрогнула. На лице Руперта сияла улыбка.
— Думаю, — сказал он, — ты понимаешь, как мы будем себя чувствовать, если вызовем констебля, а Белла спустя час приедет домой. И как будет чувствовать себя Лукас, когда узнает, что жена обвинила его в убийстве. Предлагаю пойти туда и выпустить его из заточения, прежде чем кто-либо узнает об этой истории.
Констебль? Ей и в голову не пришло посылать за констеблем. Она вовсе этого не хотела. Она хотела… хотела… А чего, собственно, она хотела? Она знала только одно — Лукаса нужно остановить. Нельзя допустить очередного убийства…
Руперт жестом пригласил ее покинуть оранжерею, широко распахнув перед ней стеклянную дверь.
— Не забывай, что Лукас попал в монастырь после тебя. Если я пошлю за констеблем и он обнаружит погребенное в склепе тело Родни Стоуна, в убийстве могут обвинить тебя, — вдруг заявил Руперт и, щуря глаза, посмотрел ей в лицо.
Потом он вдруг опустил взгляд и посмотрел себе под ноги, чтобы узнать, что же она так пристально разглядывает на полу. На каменной плите лежала роза, которая выпала из лацкана его сюртука.
Джессика резко подняла голову, и взгляды их встретились.
Он со вздохом закрыл дверь и наклонился, чтобы поднять розу. Лепестки опали и посыпались на пол.
Она попыталась сказать что-то, но язык не подчинился ей.
— Ох, как это неосторожно с моей стороны, — произнес Руперт и, раздавив розу пальцами, отбросил ее в сторону. — Но это ведь еще не все, не так ли? О чем ты еще хотела сказать мне, Джессика?
Она смотрела в его глаза и понимала, что ложь не спасет ее. Она выдала себя с головой, и теперь он знал, что она разоблачила его. Стараясь двигаться медленно, чтобы раньше времени не заставить его действовать, она встала со скамьи.
— Когда я спустилась в подземелье, — сказала Джессика, — то поразилась, почему там нет запаха разлагающейся плоти. Ты только что ответил на мой вопрос, Руперт. Ты похоронил Родни Стоуна в земле в склепе, не так ли?
— Так уж вышло, — он печально улыбнулся. — У меня не было другого выхода. Мне очень жаль, дорогая. Я не хотел пугать тебя заранее и собирался покончить со всем этим прежде, чем ты догадаешься, в чем дело.
Он только что заявил, что собирался убить ее. Она сразу поняла, что он принял это решение давно, а не в тот момент, когда она подошла к нему возле оранжереи. Теперь озарение снизошло на нее, и все вдруг прояснилось.
— Ты — мой Голос, — уверенно заявила она.
— Голос? — Он склонил голову набок, пристально вглядываясь в ее лицо. — Я бы этого так не назвал. Ты проникала в мое сознание без разрешения. Я не звал, не приглашал тебя. Это случилось раза два и удивило меня. Но это было давно и совсем не серьезно. Мне тогда показалось, что мое воображение сыграло со мной злую шутку. Но все изменилось в ту ночь, когда умер твой отец.
— Да, — кивнула она, и воспоминания нахлынули волной. — Поначалу ты не верил, что я могу читать твои мысли. Ты не хотел поверить. Но так и не смог закрыть передо мной дверь в свое сознание.
— И тогда, — тихо произнес он, — в меня вселился ужас.
— Поэтому ты решил убить меня. Ты шел за мной, но я тебя не видела, — рассказывала Джессика, — по крайней мере видела нечетко. Тебе нечего было опасаться.
Он заговорил голосом бесцветным, равнодушным, бесстрастным, от него повеяло смертельной угрозой.
— Мне нечего было опасаться? — повторил он ее слова задумчиво и медленно, а потом возразил: — Я так не думаю. Ты согласишься со мной, если поставишь себя на мое место. Мне пришлось бы вечно опасаться твоей способности читать мои мысли. Испытывать страх всю жизнь… Не иметь возможности защитить себя… Нет, так жить нельзя.
С удивлением смотря на него, она не смогла удержаться от вопроса:
— Но почему именно ты, почему я могла читать твои мысли, почему передо мной открывалось твое, а не кого-либо другого сознание? Мне казалось, что я могу читать мысли Лукаса. Когда я взрослела, превращаясь из девочки в юную женщину, я была уверена в этом.
— Тогда ты ошибалась, — спокойно пояснил Руперт. — Это должно было быть мое сознание. Видишь ли, дело в том, что мы с тобой родственники, — вдруг заявил он и торопливо добавил: — Нет-нет, не близкие. Просто троюродные, а может, даже четвероюродные брат и сестра. У нас был общий предок — прапрадядюшка. Его звали Альберт и считали в семье черной овцой. Его лишили наследства и выгнали из дома без единого пенни, и, насколько мне известно, вполне заслуженно. Он опозорил наше имя и весь наш род. Все это записано в семейных анналах, и я исследовал этот вопрос после того, как ты сбежала из Хокс-хилла.
— Мы — родственники? — уставившись на Руперта, ошеломленно произнесла Джессика, пытаясь свыкнуться с этой мыслью и понять смысл того, что только что рассказал ей Руперт.
— Мы даже похожи друг на друга. Разве ты не замечала? У нас одинаковые глаза и волосы, — каким-то странным, отрешенным голосом говорил Руперт.
Несмотря на то, что она внимательно слушала признания Руперта, стараясь осмыслить каждое его слово, какая-то часть ее сознания была поглощена мыслями о Лукасе. Что она наделала? О Боже, что же она наделала?
— Лукас не поможет тебе, Джессика, — услышала она глухой голос Руперта — в нем явственно звучали нотки удовлетворения. — Ему потребуется не один час, чтобы найти способ выбраться из склепа. Поверь мне, уж я-то точно знаю.
Джессика вдруг встрепенулась, и в глазах ее вспыхнули ярость и негодование.
— Ох, нет, не беспокойся, — неожиданно сказал он, — я не читаю твои мысли. Я просто догадался, что ты думаешь о нем и, разумеется, жалеешь о том, что сделала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48