— Позвольте с вами не согласиться, не так уж и смешно. Впрочем, легко догадаться, откуда у него взялась эта привычка. Гидеон очень упрям. И весьма самонадеян. К тому же, предпочитает свои планы держать в секрете. Несомненно, его скрытность вызывает определенные трудности.
— Вы неподражаемы, мадам. — Гидеон насмешливо склонил голову. — О, как прекрасны первые дни супружества, когда молодая жена замечает только лучшие качества мужа.
Граф оставил реплику сына без внимания. Его проницательный взгляд остановился на Гарриет.
— Мне известно, что ваша помолвка произошла при весьма необычных обстоятельствах. Эти также досадное недоразумение?
— Право же, граф! — взволнованно одернула мужа леди Хардкасл. — Едва ли это приличествующая тема для беседы за обеденным столом.
Но Гарриет поспешила успокоить хозяйку ободряющим жестом:
— Вовсе нет. Я не прочь обсудить скандальные подробности моей помолвки. Откровенно говоря, для меня это был день неудачно сложившихся обстоятельств. Хотя все было спровоцировано мной. Я оказалась безнадежно скомпрометированной, и бедняге Сент-Джастину, дабы сохранить свою честь, не оставалось ничего другого, как жениться на мне. Похоже, мы нашли лучший выход, не правда ли, милорд? — Она послала Гидеону ослепительную улыбку.
— Да, — отозвался Гидеон. — Именно таковы были наши намерения. И, должен заметить, сейчас наши дела обстоят не так уж и плохо. Не сомневаюсь, что Гарриет со временем приспособится к семейной жизни.
— Ха! — резко возразила Гарриет. — Не мне, а вам, милорд, предстоит приспосабливаться.
Гидеон только сдвинул брови в молчаливом протесте.
— И все-таки, каковы были действительные события, предшествующие вашей помолвке? — сердито вопросил граф.
— Хорошо, — вздохнула Гарриет. — Гидеон просто устроил ловушку на воровскую шайку, прятавшую добычу в моих пещерах.
— В пещерах Хардкаслов, — сухо поправил Гидеон.
— Воры?! — в замешательстве воскликнула леди Хардкасл. — Ради Бога, какие еще воры?
— Что такое? — непонимающе уставился на сына граф. — Мне не докладывали, что в наших владениях появились воры.
Гидеон небрежно пожал плечом:
— Вы давно потеряли всякий интерес к тому, что происходит в ваших владениях, сэр. Не вижу необходимости надоедать вам скучными подробностями.
Глаза Хардкасла злобно сверкнули.
— Черт бы побрал вашу самонадеянность, Гидеон!
— Я согласна с вами, — одобрила замечание графа Гарриет. — Это так похоже на него, сэр. Гидеон крайне самонадеян.
— Закончите все-таки историю про воров, — мрачно проворчал Хардкасл, весьма напоминая своего сына в те минуты, когда тот находился в дурном расположении духа.
Теперь мне понятно, откуда у него эта черта, — прошептала Гарриет.
Гидеон ухмыльнулся:
— Расскажите ему, что произошло дальше, дорогая моя.
— Что ж, — любезно согласилась Гарриет. — В ту ночь, когда была устроена западня, один из шайки взял меня заложницей. Вынуждена признать, в том была моя вина. Но беды не случилось бы, если бы Сент-Джастин предварительно, как я предлагала, обсудил план действий со мной.
— О Боже мой! — ахнула леди Хардкасл. — Заложницей?!
— Сент-Джастин смело бросился мне на помощь, но когда он нашел меня, уже начался прилив, и вода хлынула в пещеры. — Гарриет метнула взгляд через стол на мрачно нахмурившегося Хардкасла. — Надеюсь, вы представляете, как коварны приливы у Аппер-Биддлтона?
— Да, представляю. — Кустистые брови графа сошлись в одну линию. — Эти пещеры довольно опасны.
— Согласен с вами, сэр, — спокойно отозвался Гидеон, — но, к сожалению, мне не удалось убедить в этом мою жену.
— Чепуха, — вмешалась Гарриет, — приливы не представляют никакой опасности, если следить за ними и отмечать свой путь среди отвесных скал. Но, повторяю, именно в тот злополучный вечер мы с Сент-Джастином оказались запертыми приливом в пещере и были вынуждены провести там ночь, и на следующее утро он посчитал своим долгом сделать мне предложение.
— Ясно. — Леди Хардкасл дрожащими пальцами взяла бокал с вином.
— Само собой разумеется, я пыталась отговорить его, — сочувственно продолжала Гарриет, — ибо не видела препятствий к тому, чтобы прожить в Аппер-Биддлтоне с погибшей репутацией до конца дней своих. Ведь, по крайней мере, репутация не играет особой роли при коллекционировании окаменелостей. Но Сент-Джастин проявил завидную настойчивость.
Леди Хардкасл закашлялась, едва не поперхнувшись вином. Дворецкий поспешил к ней, но графиня жестом остановила его:
Все хорошо, Хоукинс, спасибо.
Граф по-прежнему неотрывно смотрел на Гарриет:
— Вы собираете окаменелости?
— Да, сэр. — Гарриет показалось, что во взгляде Хардкасла мелькнул интерес. — Вас занимают вопросы геологии?
— Да, когда-то занимали. В то время мы жили в Аппер-Биддлтоне, и мне посчастливилось отыскать несколько прелюбопытнейших экземпляров.
Гарриет была мгновенно заинтригована:
— Вы сохранили их, милорд?
— Да, они где-то лежат. Я не видел их уже много лет. Наверное, их сможет найти Хоукинс или экономка. Желаете взглянуть?
Гарриет горела энтузиазмом. Она даже решила доверить графу тайну зуба. В конце концов, теперь они одна семья.
— Я предпочла бы это всему на свете, сэр. Кстати, недавно я обнаружила любопытнейший зуб. Вы знаете что-нибудь о зубах, милорд?
— Немного. — Хардкасл задумался. — Какому виду принадлежит ваш?
— Мой зуб очень своеобразный, я до сих пор не идентифицировала его, — пустилась в объяснения Гарриет. — По-видимому, он принадлежал большому ящеру, но крепился он не к челюсти, как бывает у ящеров, а к десне. Я все-таки склонна считать, что это зуб плотоядного животного, и довольно крупного. Огромного плотоядного.
— В десне, хм? Огромного, говорите? — Граф помедлил:
— Может быть, это зуб крокодила?
— О нет, сэр. Только не крокодила. Я думаю, скорее, гигантской рептилии.
— Весьма любопытно, — пробормотал граф. — В самом деле, весьма любопытно. Следовало бы посмотреть в моей коллекции, не найдется ли там чего-нибудь подобного. Признаться, я уже позабыл, что именно хранится в моих коробках.
— Почему бы нам не заняться этим после обеда, милорд? — тут же предложила Гарриет.
— Не вижу причин откладывать поиски, — согласился Хардкасл.
— Благодарю вас, сэр. — Гарриет перевела дыхание. — Я захватила зуб с собой. Он был в моем ридикюле, когда меня похитили… то есть когда я отправилась с друзьями на небольшую загородную прогулку.
Гидеон насмешливо посмотрел на леди Хардкасл:
— Если вы немедленно не вмешаетесь, мадам, то вашей светской беседе придет конец. Если Гарриет завела речь об ископаемых, ее почти невозможно остановить. Она уже ни за что не отвлечется от этого предмета.
Намек достиг цели.
— Надеюсь, изучение ископаемых может подождать до завтра, — решительно заявила леди Хардкасл.
Гарриет постаралась скрыть свое разочарование:
— Разумеется, мадам.
— Хоукинсу и экономке потребуется время, чтобы отыскать корзины, в которых хранятся находки его светлости, — попыталась утешить ее леди Хардкасл. — Не могу же я распорядиться, чтобы они занимались поисками в столь поздний час.
— Вы правы, — согласилась Гарриет, хотя и не понимала, почему бы и не отправить прислугу на поиски Хардкасловых корзин с окаменелостями. В конце концов, еще не так уж и поздно.
— А сейчас, Гарриет, вы непременно должны рассказать нам о сезоне, — попросила леди Хардкасл. — Я не была на лондонских сезонах с… — Она запнулась. — В общем, довольно давно.
Гарриет попыталась поддержать светскую беседу, но давалось это ей с превеликим трудом, поскольку ей не терпелось расспросить графа об ископаемых.
— Мне кажется, сезон — это так волнующе. Но только для тех, кому он по душе. Моя сестра вся светилась от восторга, она и на следующий год собирается в столицу.
— А на вас сезон разве не произвел впечатления? — спросила леди Хардкасл.
— Увы, нет, — улыбнулась Гарриет. — За исключением вальса. Мне понравилось вальсировать с Сент-Джастином.
Гидеон поднял бокал, салютуя жене, и улыбнулся:
— Взаимно, мадам.
Гарриет была польщена его галантностью.
— Благодарю вас, сэр. — Она обратилась к леди Хардкасл:
— Мне больше всего запомнилось в Лондоне Общество любителей древностей и ископаемых, в которое я вступила.
Хардкасл отозвался с дальнего конца стола:
— Когда-то я был его членом. Разумеется, я уже много лет не посещаю заседаний общества…
Гарриет радостно повернулась к графу:
— Сейчас это довольно большая группа, в его заседаниях участвуют несколько весьма просвещенных людей. К сожалению, я не успела познакомиться с теми, кто хорошо разбирается в зубах.
— Ну вот, она опять принялась за свое, — предупредил графиню Гидеон. — Лучше остановите ее, иначе беседа снова перейдет на ископаемые.
Гарриет вспыхнула:
— Прошу прощения, мадам. Мне постоянно делают замечание, что я слишком увлечена окаменелостями.
— Не беспокойтесь, дорогая, — смилостивилась леди Хардкасл. Она взглянула на мужа:
— Когда-то его светлость был страстно увлечен этим предметом. Однако я забыла, когда в последний раз он заводил речь об ископаемых. Тем не менее, согласитесь, это несколько ограничивает нашу беседу. Не могли бы вы рассказать что-нибудь интересное о Лондоне?
Гарриет старательно наморщила лоб.
— Откровенно говоря, вряд ли, — наконец призналась она. — Если честно, я предпочитаю жить в деревне. И жду не дождусь возвращения в Аппер-Биддлтон, чтобы продолжить работы в моей пещере.
Гидеон бросил на нее снисходительный взгляд:
— Как видите, для человека, предпочитающего посвятить себя фамильным землям, я нашел идеальную жену.
— Я с превеликим удовольствием буду сопровождать Гидеона в его поездках по владениям Хардкаслов, — радостно воскликнула Гарриет. — Я буду исследовать неизведанную территорию в поисках ископаемых.
— Какое облегчение узнать, что в этом браке и для вас нашлось что-то приятное, — изрек Гидеон. — На какое-то время мне показалось, что вы не получили никаких выгод от нашего союза. Я убежден, что такие пустяки, как древний титул и несколько доходных имений не столь важны для страстной собирательницы ископаемых, коей вы являетесь.
Граф и графиня удивленно воззрились на сына.
Гарриет сморщила носик.
— Теперь вам понятно, что я имела в виду? — обратилась она к леди Хардкасл. — Гидеон не в силах удержаться от того, чтобы при первой же возможности не поддразнить окружающих. Это давно вошло у него в привычку.
Когда трапеза закончилась, Гидеон, откинувшись на спинку стула, с удовольствием наблюдал, как графиня старательно намекает Гарриет, что им следует выйти из-за стола и удалиться в гостиную.
— Оставим джентльменов за портвейном, — произнесла, наконец, леди Хардкасл.
— Не возражаю, если они выпьют его при нас, — радостно отозвалась Гарриет. Гидеон усмехнулся:
— Вам явно недостает светского воспитания, моя дорогая. Графиня пытается вежливо намекнуть вам, что нужно выйти из-за стола. Вы должны это сделать, чтобы предоставить возможность джентльменам мертвецки напиться наедине.
Гарриет нахмурилась:
— Надеюсь, у вас нет привычки так сильно напиваться, милорд. Я, как и мой отец, никогда не одобряла пьянства.
— Я постараюсь не напиваться до бесчувствия, чтобы сегодня ночью выполнить свои супружеские обязанности, дорогая. Как вы помните, впереди у нас первая брачная ночь.
Гарриет слегка покраснела, уловив намек в его замечании. Графиня, однако, была отнюдь не в восторге.
— Гидеон! Постыдись говорить такое! — леди Хардкасл яростно набросилась на сына. — Вы в приличном доме, ведите себя подобающим образом. Вам прекрасно известно, что о таких вещах не говорят за столом. За последние шесть лет ваши манеры совсем испортились.
— Черт возьми, Гидеон, — пробормотал граф. — Вы совсем смутили это дитя! Немедленно извинитесь перед вашей молодой женой.
Гарриет дерзко улыбнулась Гидеону:
— Да, Сент-Джастин, пожалуйста, извинитесь. Не верится, что когда-нибудь услышу ваши извинения. Я сгораю от нетерпения их услышать.
Поднявшись, Гидеон отвесил жене изысканный поклон. Взор его заблистал.
— Мои извинения, мадам. Я не хотел оскорбить ваши нежные чувства.
— Очень мило. — Гарриет обернулась к родителям Сент-Джастина:
— Это было проделано так галантно, не правда ли? Я питаю большие надежды на то, что в конце концов он научится появляться в обществе, не вызывая всеобщего переполоха.
Графиня резко встала со стула. Губы ее сжались в узкую полоску.
— Полагаю, нам с Гарриет все-таки следует удалиться в гостиную.
Гарриет грациозно поднялась:
— Да, нам лучше уйти, прежде чем Сент-Джастин выскажет еще что-нибудь оскорбительное. Умоляю вас, милорд, в мое отсутствие ведите себя прилично.
— Я постараюсь, дорогая, — ответствовал Гидеон.
Он наблюдал, как его мать и Гарриет выплывают из столовой. Когда дверь за ними закрылась, виконт снова сел.
В комнате повисла тишина. Хоукинс выступил вперед и наполнил бокалы Гидеона и графа портвейном. Затем дворецкий удалился.
Мужчины хранили молчание. Гидеон не пытался нарушить его. Впервые за долгое время они с отцом остались наедине. Если Хардкасл желает поговорить с ним, решил Сент-Джастин, то почему бы ему не начать первым?
— А она весьма своеобразная, — наконец произнес граф. — Я хочу сказать, что в ней есть что-то…
— Да, она необычна. Это одна из привлекательных черт Гарриет.
Вновь воцарилось молчание.
— Конечно, не совсем то, что я ожидал, — признался Хардкасл.
— После Дидре, имеете в виду? — Гидеон пригубил терпкий портвейн и принялся изучать изящную гравировку на серебряном подсвечнике, стоящем перед ним. — Я стал старше на шесть лет, сэр. И, несмотря на все свои промахи, я редко повторяю старые ошибки.
Хардкасл хмыкнул:
— Хотите сказать, что на этот раз у вас хватило порядочности поступить должным образом?
Рука Гидеона сжала бокал.
— Нет, сэр. Хочу сказать, что наконец-то встретил женщину, которой могу доверять.
И снова в столовой повисло молчание.
— Судя по всему, ваша жена полностью доверяет вам, — тихо проговорил Хардкасл.
— Да. И, признаться, это весьма приятное ощущение. Ведь мне целую вечность никто не доверял.
— Да, но, черт возьми, чего вы ждали после скандала с Дидре? — вспылил Хардкасл.
— Доверия.
Хардкасл хлопнул ладонью по столу с такой силой, что бокалы подпрыгнули.
— Девушка была беременной. Вы разорвали помолвку как раз перед тем, как она застрелилась. Она рассказала своему отцу, что вы изнасиловали ее, а потом бросили. Что мы должны были думать?
— Что, вероятно, она лгала.
— Но зачем ей лгать? Ради Бога, ведь она же собиралась покончить с собой. Ей нечего было терять.
— Не знаю, что заставило ее так поступить. Она была явно не в себе, когда пришла ко мне в последний раз. Она… — Гидеон умолк.
Объяснить, какой была Дидре в последний вечер, было невозможно. Сент-Джастин тогда сразу понял: в том, что она внезапно принялась соблазнять его, было что-то странное.
Несколько месяцев Дидре оставляла без ответа его робкие, чрезвычайно целомудренные поцелуи и вдруг неожиданно сама упала в его объятия. В ней чувствовалось какое-то исступленное отчаяние. Что-то говорило Гидеону: здесь замешан другой мужчина.
И когда он высказал ей свои подозрения, Дидре рассвирепела. Ее раскаленные слова до сих пор звучали в ушах Гидеона: «Да, здесь замешан другой. Я счастлива, слышите вы, Чудовище, я счастлива, что меня не коснулись ваши огромные уродливые лапы! Вряд ли я бы вынесла ваше прикосновение. Мне ненавистно ваше отвратительное лицо, нависшее надо мной. Неужели вы могли поверить, что я возжелала заняться с вами любовью? Неужели вы думали, что я мечтаю выйти за вас замуж? Принять ваше предложение заставил меня отец!»
Граф сделал изрядный глоток портвейна:
— Если в истории был замешан другой мужчина, то почему она не созналась в этом? Оставила бы записку или что-нибудь в этом роде. Невыносимый вы человек. Вы представить себе не можете, как ваша бедная мать пыталась убедить себя, что девушку соблазнил кто-то другой. Но факты упрямо свидетельствовали об обратном.
— Наверное, нам лучше сменить тему, — предложил Гидеон.
— Черт вас подери, мой первый и единственный внук умер вместе с Дидре Раштон!
— Нет, черт возьми, это не ваш, а чей-то другой внук погиб вместе с Дидре! Это был не мой ребенок! — взорвался Гидеон.
— Ради Бога, Гидеон, поосторожнее с бокалом.
— В последний раз, — прорычал Сент-Джастин, — клянусь вам своей честью, — даже учитывая, что вы не считаете меня человеком чести, — я не соблазнял Дидре Раштон! Я никогда не дотрагивался до нее! Черт возьми, если хотите знать правду, она терпеть не могла моих прикосновений и ясно дала это понять!
Огромным усилием воли Гидеон поборол гнев. Очень осторожно поставил бокал на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34