Наконец даже односложные ответы сменились совершенно опустошенным взглядом.
На этот раз ее паника облеклась в слова.
«Это мумия засадила меня сюда. Не Моллард и не Гоуэн. Мумия. Господи... Я должна была помнить, что Кэнтри теперь у нее на поводке. Но почему? Каким образом? Ведь она не знает обо мне. Генри. Генри мог сказать что-то. Неужели Генри меня предал? Сболтнул, не понимая последствия своих слов? Или намеренно? Генри? Или Майк. Эта тварь разузнала кое-что о Селуччи. Он был там. В музее. Она схватила Селуччи. Узнала от него все, что ей было нужно. Я просто оказалась на другом конце цепочки. Майк? Ты жив? Ты жив? Ты жив?»
Она не могла дышать. Дыхание не только причиняло боль, но и она не могла вспомнить, что нужно делать, чтобы вздохнуть.
«Это... мумия... ее... необходимо... уничтожить». А что, если Майкл Селуччи мертв? За его гибель необходимо отомстить. «О... том...» Она с напряжением выдохнула первых два слога и попыталась закончить. «О... том-стить. О... томстить. Отомстить!»
— Я понял.
«Что ты понял?»
— Все будет исполнено.
С расширившимися глазами, не способная отвести от него взгляд, Вики наблюдала, как сержант повесил телефонную трубку, взял ордер и подошел к бумагорезке, намереваясь уничтожить документ.
«НЕТ!»
Она была введена в систему и, пока находилась в ней, будет ей принадлежать — до тех пор, пока ее не вытащат в суд. Появление в суде может состояться только на основании ордера на арест. Без этого ордера она обречена гнить здесь вечно.
«Я смогла бы напасть на сержанта. Взять его в заложники. Вызвать газетчиков. Позвонить... Позвонить кому-нибудь. Я не могу просто исчезнуть!» Но ее тело по-прежнему отказывалось повиноваться. Женщина ощущала, как напряглись, а потом снова расслабились ее мышцы, затем она задрожала и не могла справиться с дрожью, а уж тем более управлять телом.
Сержант Болдуин поглядел на бумагорезку, нахмурился и провел рукой по коротко остриженным седым волосам.
— Диксон! — позвал он.
— Сержант? — Надзирательница, поднявшая Вики на ноги в камере предварительного заключения, открыла дверь и просунула голову в кабинет.
— Я хочу, чтобы вы обыскали мисс Уоррен, а затем отвели ее в спецотделение.
— За решетку к сумасшедшим? — Брови Диксон поползли вверх. — Вы уверены, что ее не следует перевести в госпиталь? Дамочка не очень-то хорошо выглядит.
Сержант раздраженно фыркнул.
— Как и тот малыш, после того как она добралась до него.
— Верно.
Вики заметила, как тон надзирательницы стал более жестким; педофилов, пристающих к детям, ненавидели повсеместно. Сильные пальцы сомкнулись у нее на плече и стащили со стула. Потом подтолкнули к двери, а она старалась вспомнить, что нужно делать, чтобы передвигать ноги.
— Да, вот что еще, Диксон. Обыск должен быть самым тщательным.
— Ах, не учите меня, сержант. — Хватка надзирательницы немного ослабла, как только она повернулась, чтобы выразить протест по поводу этого приказания. — Мне пришлось это делать в прошлый раз.
— И вы должны сделать то же самое и сейчас.
Вики услышала, как заворчала, словно поднимая что-то тяжелое, Диксон; женщине удалось повернуть голову, чтобы увидеть, что это была ее собственная кожаная сумка на ремне. Надзирательница в недоумении разглядывала огромную, раздувшуюся сумку.
— И как вы предполагаете, что я должна с этим делать?
— Сумку доставили вместе с арестованной. Когда вы уведете ее отсюда, занесите содержимое в ее досье.
— Но это займет кучу времени.
— Тем более следует заняться этим немедленно.
— Но почему все время я? — недовольно пробормотала Диксон, взвалив сумку на плечо и выволакивая Вики из кабинета.
Хватка руки не становилась сильнее. Проходя через дверь, Вики попыталась вывернуться, постаравшись дотянуться до сумки. Если бы ей удалось ухватиться за нее, можно было бы воспользоваться этим предметом в качестве достойного оружия. Она не должна оставаться здесь. Любое действие могло бы привлечь внимание...
— Не смей делать этого, — рявкнула Диксон и, без труда оттолкнув ее руку, потащила дальше. — У меня и без того выдался трудный день.
Обыск с полным раздеванием оказался еще более жуткой процедурой, чем Вики могла вообразить. Способная в этот момент только — да еще с трудом — анализировать происходящее, она не видела иной возможности выжить, кроме как постараться перенести это испытание. Она не винила Диксон — надзирательница просто исполняла свои обязанности, но когда наконец ей удастся выйти оттуда, Гоуэну с Моллардом придется позавтракать собственными яйцами. Представляя себе эту картину, ей было легче пережить унижение.
Стащив с руки резиновую перчатку и швырнув ее в мусорный ящик, Диксон сказала:
— Эти вещи выпускаются только двух размеров. — Она заменила одежду, в которой привезли Вики, на тюремную. — Слишком большими или чересчур маленькими. Ты сможешь одеться сама, Уоррен?
— Дя... — «Мой Бог, я почти произнесла целое слово!» Она попыталась сказать его снова, но унижение ограничило возможность порадоваться этой маленькой победе над своим телом. — Дя, дя, дя.
— Хорошо, хорошо. Доменя дошло. Боже, ты опять распустила сопли!
С каждым надетым предметом одежды возрождалась крошечная доля контроля над собой. Движения оставались механическими и неловкими, но она сражалась с тюремной одеждой, не обращая внимания на скучающий взгляд надзирательницы, несмотря ни на что, сосредоточившись только на борьбе с собственным телом. Руки уже начали хоть как-то подчиняться ее воле, пальцы же — еще нет. Чувство равновесия оставалось неуверенным, и размашистые движения едва не опрокинули ее навзничь, но, прислонившись к стенке, Вики кое-как удалось влезть в нижнее белье, джинсы и ботинки. С футболкой, однако, справиться оказалось гораздо труднее. Она никак не могла найти вырез для головы и возилась до тех пор, пока чьи-то руки снаружи не просунули ее голову через ворот, едва не повредив при этом нос.
— Давай поспешим, Уоррен. Оно мне надо, потратить на тебя весь день?
С хлопчатобумажной верхней рубашкой, с широким воротом в виде буквы "V", было уже немного легче.
«Наркотик выветривается. Слава Богу. Как только я смогу говорить, кому-то придется получить от меня хорошую взбучку». Осторожно, словно вдевая нитку в ушко иголки, Вики потянулась за очками. Но Диксон перехватила их.
— Забудь об этом. Если так уж захочется что-нибудь разглядеть, прищурься, и все дела.
Ей до сих пор не приходило в голову, что ей не позволят оставить при себе очки. Конечно, они не могли этого допустить. Только не в спецотделении. Очки можно использовать как оружие.
«Но я вообще ничего не вижу без очков».
Все самообладание, которое ей удалось накопить вместе с управлением мускулами, исчезло напрочь.
«Я просто ослепну».
Именно этого она страшилась с тех самых пор, как был произнесен диагноз ее заболевания: retinitis pigmentosa — дегенерация сетчатки.
«Слепая».
Вики отбила в сторону руку женщины и попыталась выхватить очки из груды грязного белья. Но пальцы не сумели сомкнуться достаточно быстро, и резким движением надзирательница снова оттолкнула ее к стенке.
— Эй, прекрати это! Будешь сопротивляться — схлопочешь наручники, поняла?
«Вы не понимаете. Мои очки...»
Что-то из чувств, бушевавших в груди Вики, видимо, отразилось у нее на лице. Диксон нахмурилась и отрывисто произнесла:
— Послушай, Уоррен, не волнуйся так. Вот убедишь психиатра, что тебе не место в психушке, и мы вернем тебе твои очки.
Надежда. Психиатр, он должен выслушать ее. Возможно, даже определит наркотик, который ей вкололи.
— Теперь поторапливайся. Господи, мне придется угрохать всю вторую половину смены на то, чтобы составить список всего, что ты запихала в свою дурацкую сумку.
Мир вокруг сжался до размеров туннеля с размытыми стенами. Вики шаркала ногами вдоль него, сердце подступало к горлу, когда совершенно неожиданно перед ней возникали двери, мебель или фигуры людей. Она немедленно треснулась коленкой об острый край чего-то, а потом ударилась плечом об угол, который не могла увидеть.
Диксон вздохнула, когда провела ее наконец через дверь, ведущую в столовую.
— Быть может, тебе лучше просто закрыть глаза, — сказала она едва ли не с сочувствием.
Шум стоял просто ошеломляющий; лязг тарелок в переполненной столовой, при полном отсутствии какого-либо контроля над порядком и при таком количестве женских голосов, что отдельный возглас различить было немыслимо. Запах пищи заглушал все остальные тюремные запахи. Внезапно Вики осознала, что не съела ни крошки после девяти вечера накануне. Рот наполнился слюной, а в желудке глухо заурчало.
— Ты как раз вовремя, Диксон, — раздался новый голос. — Мы сейчас подсчитываем ложки. Тебе придется подержать ее снаружи, пока мы не закончим и не запрем их на время уборки.
— Вот уж порадовала, — проворчала Диксон. Вики сжалась, когда надзирательница оттолкнула ее назад и ее спина ударилась о бетонную стену. — Стой здесь и не двигайся. Ты пропустила время ленча, но, если учесть, какая здесь пища, быть может, потеряла не так уж и много.
Вики чувствовала, что ее рассматривают. Решетка расплылась в тумане на границе ее зрения, и позади она могла различить только, как перекатываются волны чего-то синего.
Волосы у нее на затылке встали дыбом. «Ты останешься здесь только до тех пор, пока с тобой не побеседует психиатр. Ты не должна обращать внимание на окружающих».
Справа от себя она расслышала стук ложек о пластмассовые подносы, а потом различила голос второй надзирательницы, перекрывший общий шум.
— Итак, что мы здесь имеем?
— Педофилка. И под кайфом.
— Агрессивная?
— Едва шевелится.
— Сможет помочиться в горшок?
— Возможно.
— Ну что ж, благодарение Господу и за малые милости. Мне осталось ишачить четыре часа. Куда я, черт побери, смогу ее пристроить? Я и так не успеваю осмотреть все закрепленные за собой камеры.
— Помести ее к Ламберт и Уиллис.
Во время длительной паузы, последовавшей за этим предложением, Вики осознала, что обе надзирательницы говорили о ней. Как словно бы ее здесь и не было. Как будто она вообще ничего не значила. Потому что так оно и было.
— Педофилка, значит? — Вторая пауза прозвучала еще более зловеще. — Сколько лет было мальчику?
— Не знаю.
— Хорошо. Думаю, Ламберт и Уиллис окажут ей достойный прием. — Она повысила голос. — Ладно, ступайте внутрь, ты знаешь, что надо делать.
Постепенно море синего цвета бледнело, растекалось отдельными ручейками, а затем и вовсе исчезло. Вики услышала, как с шумом захлопнулись металлические двери.
— Пи... Пи... Пи...?
— О чем, черт побери, ты бормочешь? — Лицо Диксон выплыло из тумана, попало в фокус, она схватила Вики повыше локтя и потащила за собой.
— Пси...
— А, так ты про психиатра. Эй, Крэйвен, психиатр еще здесь?
— Как же! Смоталась еще до ленча.
— Слышала? Похоже, тебе придется остаться здесь по крайней мере до среды.
«Среда. Прошла уже почти половина понедельника. Завтра будет вторник. А после — среда. Но психиатр приходил с утра. Так что на самом деле остается только два дня. Половина понедельника, вторник и половина среды. Я смогу выдержать два дня. Я должна вытерпеть. Даже без очков».
Они остановились перед одной из камер, и Вики могла бы поклясться, что две женщины внутри настороженно рассматривают ее со своих коек. Камеры были предназначены для двоих заключенных, так что присутствие третьей означало значительное уменьшение жизненного пространства. Она намеревалась спокойно пройти в камеру, но ноги замерли прямо на пороге, и ее снова охватила паника.
— Ну давай же, Уоррен. Пошевеливайся!
Толчок в спину катапультировал ее вперед, и после трех спотыкающихся шагов она рухнула на колени.
«Ничего страшного. Это только на два дня. Как только кончится действие наркотика, со мной все будет в порядке. Эти люди просто сумасшедшие. А я — нет». Медленно, очень осторожно Вики поднялась на ноги. Позади себя она услышала звук запираемой двери и удаляющиеся шаги надзирательницы. «Даже если мумия добралась до Генри или до Селуччи, до тюремного психиатра эта тварь добраться не должна. Два дня. Я выберусь отсюда через два дня».
Койка справа от нее, протестуя, взвизгнула — вероятно, сидящая на ней женщина поднялась. Слегка раздвинув руки в стороны, Вики обернулась лицом к соседке по камере.
«Помни, она сумасшедшая. Возможно, она плохо ориентируется в происходящем. А ты — нет. Два дня».
Коротко остриженные седые волосы, поджарая, словно у гончей, фигура. Огромные темные глаза на лице, кажущемся напряженным, готовым ко всему. Что-то знакомое... но Вики видела слишком плохо, чтобы узнать ее.
— Так-так-так. Чудеса, да и только. — Голос был тихий, ясный и пугающе разумный. — Потрясающе, с какими только людьми можно встретиться в таких местах. Ты только посмотри, Натали!
Ворчание с другой койки могло означать все, что угодно.
Вики почувствовала сухую ладонь, тонкие пальцы стиснули ее правую кисть. Суставы пальцев болезненно заныли. Она попыталась ответить на это сжатие, но без особого эффекта.
— Как приятно увидеть вас снова, детектив Нельсон...
«Ламберт. Ангелочек Ламберт. Что, черт побери, она делает в спецотделении?»
— ...вы не можете себе представить.
«Да нет, очень даже могу...»
* * *
— Частные расследования, Нельсон. Сейчас никто не может ответить на ваш звонок, но...
— Чтоб тебе пусто было, Вики, где тебя носит? — Майк Селуччи швырнул трубку на рычаг и выскочил из телефонной будки. Его подруга, он хорошо это знал, никогда не пользовалась автоответчиком, если была дома Но если дома ее не было, где же она могла быть? Он оставил сообщение на автоответчике Фицроя и звонил на квартиру Вики уже раз десять из разных мест в городе.
Возможно, она вышла, идет по следам мумии, собирает информацию; может быть, даже стирает в прачечной или вышла за покупками. У него нет причин думать, что она находится в опасности.
«Инспектор разыскивает меня. Дэйв обязательно бы сообщил, если бы и ее впутали в эту историю». Беда заключалась в том, что не только Кэнтри, но и добрая половина копов в отделе знала об их отношениях. И если Фицрой обнаружил хоть что-нибудь касающееся мумии и Вики сочла, что этим можно воспользоваться, а затем так и поступила, то мнение Кэнтри, равно как и всей верхушки городской полиции, заботило бы ее меньше всего. «Она была классным копом. Одним из лучших. А ты не можешь считаться одним из лучших, если полагаешь, что нельзя бросаться в атаку на превосходящие силы противника».
«Так что, — сказал самому себе Селуччи, — следует позаботиться о Кэнтри и об этой мумии. С Вики, хотелось бы надеяться, все в порядке. Нет причины полагать, что ей угрожает какая-то опасность, только потому, что она не позвонила тебе, когда обещала это сделать. А ты сам оказался один против течения, в потоке дерьма, и притом без весла».
Он зажег сигарету, сунул руки в карманы и, ссутулившись, побрел по улице, пытаясь не затягиваться, — сигаретный дым мог послужить почти непробиваемым камуфляжем, если разыскивают некурящего. Это был один из трюков Вики, когда она работала под прикрытием, и неожиданно он вспомнил, как во множестве случаев рассчитывал на ее поддержку и содействие. «Разумеется, она бросилась без оглядки на помощь, когда в ней нуждался Фицрой, но, теперь, когда на огне мои яйца, где ее черти носят?..»
14
На автоответчике было четыре послания. Два из них — от Майкла Селуччи для Вики. Одно от какого-то Дэйва Грэма, также для Селуччи, гласящее: «Кажется, ничего не изменилось». С растущим чувством тревоги Генри задавался вопросом, что означает это «ничего». Четвертое послание было от Тони, для него самого.
— Генри, я знаю, Победа считает, что с вами все в порядке, но мне бы хотелось услышать это непосредственно от вас. Позвоните мне. Пожалуйста.
Он едва успел повесить трубку после того, как успокоил своего юного друга, как тут же снова раздался телефонный звонок.
— Фицрой? Селуччи. Что слышно от Вики?
Ладонь вампира крепче стиснула трубку. Пластмасса застонала.
— Ничего, — сказал он спокойно, — я не получал от нее никаких сообщений. А в чем дело?
— Я весь день пытаюсь до нее дозвониться. Когда она свяжется с вами, предупредите ее, что следует затаиться. Кэнтри получил ордер на мой арест и, может быть, имеет такой же и для нее.
Кэнтри. Человек, которого Тауфик полностью подчинил себе на глазах Генри. Как говорила Вики, Селуччи неоднократно заявлял во всеуслышание, что не сомневается в существовании мумии. Неудивительно, что Тауфик решил заставить его замолчать. Фипрой нахмурился. С Вики Тауфик прямых контактов не имел.
— Что Вики должна делать в связи с этим? — спросил он.
— Кэнтри известно, до какой степени мы близки, Вики и я. — Выделение этого утверждения несомненно было обдуманным пинком в его адрес. — Он ни за что не поверит, что я не поделился с ней своим мнением, во всех подробностях, о любом деле, если имею о нем собственное представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
На этот раз ее паника облеклась в слова.
«Это мумия засадила меня сюда. Не Моллард и не Гоуэн. Мумия. Господи... Я должна была помнить, что Кэнтри теперь у нее на поводке. Но почему? Каким образом? Ведь она не знает обо мне. Генри. Генри мог сказать что-то. Неужели Генри меня предал? Сболтнул, не понимая последствия своих слов? Или намеренно? Генри? Или Майк. Эта тварь разузнала кое-что о Селуччи. Он был там. В музее. Она схватила Селуччи. Узнала от него все, что ей было нужно. Я просто оказалась на другом конце цепочки. Майк? Ты жив? Ты жив? Ты жив?»
Она не могла дышать. Дыхание не только причиняло боль, но и она не могла вспомнить, что нужно делать, чтобы вздохнуть.
«Это... мумия... ее... необходимо... уничтожить». А что, если Майкл Селуччи мертв? За его гибель необходимо отомстить. «О... том...» Она с напряжением выдохнула первых два слога и попыталась закончить. «О... том-стить. О... томстить. Отомстить!»
— Я понял.
«Что ты понял?»
— Все будет исполнено.
С расширившимися глазами, не способная отвести от него взгляд, Вики наблюдала, как сержант повесил телефонную трубку, взял ордер и подошел к бумагорезке, намереваясь уничтожить документ.
«НЕТ!»
Она была введена в систему и, пока находилась в ней, будет ей принадлежать — до тех пор, пока ее не вытащат в суд. Появление в суде может состояться только на основании ордера на арест. Без этого ордера она обречена гнить здесь вечно.
«Я смогла бы напасть на сержанта. Взять его в заложники. Вызвать газетчиков. Позвонить... Позвонить кому-нибудь. Я не могу просто исчезнуть!» Но ее тело по-прежнему отказывалось повиноваться. Женщина ощущала, как напряглись, а потом снова расслабились ее мышцы, затем она задрожала и не могла справиться с дрожью, а уж тем более управлять телом.
Сержант Болдуин поглядел на бумагорезку, нахмурился и провел рукой по коротко остриженным седым волосам.
— Диксон! — позвал он.
— Сержант? — Надзирательница, поднявшая Вики на ноги в камере предварительного заключения, открыла дверь и просунула голову в кабинет.
— Я хочу, чтобы вы обыскали мисс Уоррен, а затем отвели ее в спецотделение.
— За решетку к сумасшедшим? — Брови Диксон поползли вверх. — Вы уверены, что ее не следует перевести в госпиталь? Дамочка не очень-то хорошо выглядит.
Сержант раздраженно фыркнул.
— Как и тот малыш, после того как она добралась до него.
— Верно.
Вики заметила, как тон надзирательницы стал более жестким; педофилов, пристающих к детям, ненавидели повсеместно. Сильные пальцы сомкнулись у нее на плече и стащили со стула. Потом подтолкнули к двери, а она старалась вспомнить, что нужно делать, чтобы передвигать ноги.
— Да, вот что еще, Диксон. Обыск должен быть самым тщательным.
— Ах, не учите меня, сержант. — Хватка надзирательницы немного ослабла, как только она повернулась, чтобы выразить протест по поводу этого приказания. — Мне пришлось это делать в прошлый раз.
— И вы должны сделать то же самое и сейчас.
Вики услышала, как заворчала, словно поднимая что-то тяжелое, Диксон; женщине удалось повернуть голову, чтобы увидеть, что это была ее собственная кожаная сумка на ремне. Надзирательница в недоумении разглядывала огромную, раздувшуюся сумку.
— И как вы предполагаете, что я должна с этим делать?
— Сумку доставили вместе с арестованной. Когда вы уведете ее отсюда, занесите содержимое в ее досье.
— Но это займет кучу времени.
— Тем более следует заняться этим немедленно.
— Но почему все время я? — недовольно пробормотала Диксон, взвалив сумку на плечо и выволакивая Вики из кабинета.
Хватка руки не становилась сильнее. Проходя через дверь, Вики попыталась вывернуться, постаравшись дотянуться до сумки. Если бы ей удалось ухватиться за нее, можно было бы воспользоваться этим предметом в качестве достойного оружия. Она не должна оставаться здесь. Любое действие могло бы привлечь внимание...
— Не смей делать этого, — рявкнула Диксон и, без труда оттолкнув ее руку, потащила дальше. — У меня и без того выдался трудный день.
Обыск с полным раздеванием оказался еще более жуткой процедурой, чем Вики могла вообразить. Способная в этот момент только — да еще с трудом — анализировать происходящее, она не видела иной возможности выжить, кроме как постараться перенести это испытание. Она не винила Диксон — надзирательница просто исполняла свои обязанности, но когда наконец ей удастся выйти оттуда, Гоуэну с Моллардом придется позавтракать собственными яйцами. Представляя себе эту картину, ей было легче пережить унижение.
Стащив с руки резиновую перчатку и швырнув ее в мусорный ящик, Диксон сказала:
— Эти вещи выпускаются только двух размеров. — Она заменила одежду, в которой привезли Вики, на тюремную. — Слишком большими или чересчур маленькими. Ты сможешь одеться сама, Уоррен?
— Дя... — «Мой Бог, я почти произнесла целое слово!» Она попыталась сказать его снова, но унижение ограничило возможность порадоваться этой маленькой победе над своим телом. — Дя, дя, дя.
— Хорошо, хорошо. Доменя дошло. Боже, ты опять распустила сопли!
С каждым надетым предметом одежды возрождалась крошечная доля контроля над собой. Движения оставались механическими и неловкими, но она сражалась с тюремной одеждой, не обращая внимания на скучающий взгляд надзирательницы, несмотря ни на что, сосредоточившись только на борьбе с собственным телом. Руки уже начали хоть как-то подчиняться ее воле, пальцы же — еще нет. Чувство равновесия оставалось неуверенным, и размашистые движения едва не опрокинули ее навзничь, но, прислонившись к стенке, Вики кое-как удалось влезть в нижнее белье, джинсы и ботинки. С футболкой, однако, справиться оказалось гораздо труднее. Она никак не могла найти вырез для головы и возилась до тех пор, пока чьи-то руки снаружи не просунули ее голову через ворот, едва не повредив при этом нос.
— Давай поспешим, Уоррен. Оно мне надо, потратить на тебя весь день?
С хлопчатобумажной верхней рубашкой, с широким воротом в виде буквы "V", было уже немного легче.
«Наркотик выветривается. Слава Богу. Как только я смогу говорить, кому-то придется получить от меня хорошую взбучку». Осторожно, словно вдевая нитку в ушко иголки, Вики потянулась за очками. Но Диксон перехватила их.
— Забудь об этом. Если так уж захочется что-нибудь разглядеть, прищурься, и все дела.
Ей до сих пор не приходило в голову, что ей не позволят оставить при себе очки. Конечно, они не могли этого допустить. Только не в спецотделении. Очки можно использовать как оружие.
«Но я вообще ничего не вижу без очков».
Все самообладание, которое ей удалось накопить вместе с управлением мускулами, исчезло напрочь.
«Я просто ослепну».
Именно этого она страшилась с тех самых пор, как был произнесен диагноз ее заболевания: retinitis pigmentosa — дегенерация сетчатки.
«Слепая».
Вики отбила в сторону руку женщины и попыталась выхватить очки из груды грязного белья. Но пальцы не сумели сомкнуться достаточно быстро, и резким движением надзирательница снова оттолкнула ее к стенке.
— Эй, прекрати это! Будешь сопротивляться — схлопочешь наручники, поняла?
«Вы не понимаете. Мои очки...»
Что-то из чувств, бушевавших в груди Вики, видимо, отразилось у нее на лице. Диксон нахмурилась и отрывисто произнесла:
— Послушай, Уоррен, не волнуйся так. Вот убедишь психиатра, что тебе не место в психушке, и мы вернем тебе твои очки.
Надежда. Психиатр, он должен выслушать ее. Возможно, даже определит наркотик, который ей вкололи.
— Теперь поторапливайся. Господи, мне придется угрохать всю вторую половину смены на то, чтобы составить список всего, что ты запихала в свою дурацкую сумку.
Мир вокруг сжался до размеров туннеля с размытыми стенами. Вики шаркала ногами вдоль него, сердце подступало к горлу, когда совершенно неожиданно перед ней возникали двери, мебель или фигуры людей. Она немедленно треснулась коленкой об острый край чего-то, а потом ударилась плечом об угол, который не могла увидеть.
Диксон вздохнула, когда провела ее наконец через дверь, ведущую в столовую.
— Быть может, тебе лучше просто закрыть глаза, — сказала она едва ли не с сочувствием.
Шум стоял просто ошеломляющий; лязг тарелок в переполненной столовой, при полном отсутствии какого-либо контроля над порядком и при таком количестве женских голосов, что отдельный возглас различить было немыслимо. Запах пищи заглушал все остальные тюремные запахи. Внезапно Вики осознала, что не съела ни крошки после девяти вечера накануне. Рот наполнился слюной, а в желудке глухо заурчало.
— Ты как раз вовремя, Диксон, — раздался новый голос. — Мы сейчас подсчитываем ложки. Тебе придется подержать ее снаружи, пока мы не закончим и не запрем их на время уборки.
— Вот уж порадовала, — проворчала Диксон. Вики сжалась, когда надзирательница оттолкнула ее назад и ее спина ударилась о бетонную стену. — Стой здесь и не двигайся. Ты пропустила время ленча, но, если учесть, какая здесь пища, быть может, потеряла не так уж и много.
Вики чувствовала, что ее рассматривают. Решетка расплылась в тумане на границе ее зрения, и позади она могла различить только, как перекатываются волны чего-то синего.
Волосы у нее на затылке встали дыбом. «Ты останешься здесь только до тех пор, пока с тобой не побеседует психиатр. Ты не должна обращать внимание на окружающих».
Справа от себя она расслышала стук ложек о пластмассовые подносы, а потом различила голос второй надзирательницы, перекрывший общий шум.
— Итак, что мы здесь имеем?
— Педофилка. И под кайфом.
— Агрессивная?
— Едва шевелится.
— Сможет помочиться в горшок?
— Возможно.
— Ну что ж, благодарение Господу и за малые милости. Мне осталось ишачить четыре часа. Куда я, черт побери, смогу ее пристроить? Я и так не успеваю осмотреть все закрепленные за собой камеры.
— Помести ее к Ламберт и Уиллис.
Во время длительной паузы, последовавшей за этим предложением, Вики осознала, что обе надзирательницы говорили о ней. Как словно бы ее здесь и не было. Как будто она вообще ничего не значила. Потому что так оно и было.
— Педофилка, значит? — Вторая пауза прозвучала еще более зловеще. — Сколько лет было мальчику?
— Не знаю.
— Хорошо. Думаю, Ламберт и Уиллис окажут ей достойный прием. — Она повысила голос. — Ладно, ступайте внутрь, ты знаешь, что надо делать.
Постепенно море синего цвета бледнело, растекалось отдельными ручейками, а затем и вовсе исчезло. Вики услышала, как с шумом захлопнулись металлические двери.
— Пи... Пи... Пи...?
— О чем, черт побери, ты бормочешь? — Лицо Диксон выплыло из тумана, попало в фокус, она схватила Вики повыше локтя и потащила за собой.
— Пси...
— А, так ты про психиатра. Эй, Крэйвен, психиатр еще здесь?
— Как же! Смоталась еще до ленча.
— Слышала? Похоже, тебе придется остаться здесь по крайней мере до среды.
«Среда. Прошла уже почти половина понедельника. Завтра будет вторник. А после — среда. Но психиатр приходил с утра. Так что на самом деле остается только два дня. Половина понедельника, вторник и половина среды. Я смогу выдержать два дня. Я должна вытерпеть. Даже без очков».
Они остановились перед одной из камер, и Вики могла бы поклясться, что две женщины внутри настороженно рассматривают ее со своих коек. Камеры были предназначены для двоих заключенных, так что присутствие третьей означало значительное уменьшение жизненного пространства. Она намеревалась спокойно пройти в камеру, но ноги замерли прямо на пороге, и ее снова охватила паника.
— Ну давай же, Уоррен. Пошевеливайся!
Толчок в спину катапультировал ее вперед, и после трех спотыкающихся шагов она рухнула на колени.
«Ничего страшного. Это только на два дня. Как только кончится действие наркотика, со мной все будет в порядке. Эти люди просто сумасшедшие. А я — нет». Медленно, очень осторожно Вики поднялась на ноги. Позади себя она услышала звук запираемой двери и удаляющиеся шаги надзирательницы. «Даже если мумия добралась до Генри или до Селуччи, до тюремного психиатра эта тварь добраться не должна. Два дня. Я выберусь отсюда через два дня».
Койка справа от нее, протестуя, взвизгнула — вероятно, сидящая на ней женщина поднялась. Слегка раздвинув руки в стороны, Вики обернулась лицом к соседке по камере.
«Помни, она сумасшедшая. Возможно, она плохо ориентируется в происходящем. А ты — нет. Два дня».
Коротко остриженные седые волосы, поджарая, словно у гончей, фигура. Огромные темные глаза на лице, кажущемся напряженным, готовым ко всему. Что-то знакомое... но Вики видела слишком плохо, чтобы узнать ее.
— Так-так-так. Чудеса, да и только. — Голос был тихий, ясный и пугающе разумный. — Потрясающе, с какими только людьми можно встретиться в таких местах. Ты только посмотри, Натали!
Ворчание с другой койки могло означать все, что угодно.
Вики почувствовала сухую ладонь, тонкие пальцы стиснули ее правую кисть. Суставы пальцев болезненно заныли. Она попыталась ответить на это сжатие, но без особого эффекта.
— Как приятно увидеть вас снова, детектив Нельсон...
«Ламберт. Ангелочек Ламберт. Что, черт побери, она делает в спецотделении?»
— ...вы не можете себе представить.
«Да нет, очень даже могу...»
* * *
— Частные расследования, Нельсон. Сейчас никто не может ответить на ваш звонок, но...
— Чтоб тебе пусто было, Вики, где тебя носит? — Майк Селуччи швырнул трубку на рычаг и выскочил из телефонной будки. Его подруга, он хорошо это знал, никогда не пользовалась автоответчиком, если была дома Но если дома ее не было, где же она могла быть? Он оставил сообщение на автоответчике Фицроя и звонил на квартиру Вики уже раз десять из разных мест в городе.
Возможно, она вышла, идет по следам мумии, собирает информацию; может быть, даже стирает в прачечной или вышла за покупками. У него нет причин думать, что она находится в опасности.
«Инспектор разыскивает меня. Дэйв обязательно бы сообщил, если бы и ее впутали в эту историю». Беда заключалась в том, что не только Кэнтри, но и добрая половина копов в отделе знала об их отношениях. И если Фицрой обнаружил хоть что-нибудь касающееся мумии и Вики сочла, что этим можно воспользоваться, а затем так и поступила, то мнение Кэнтри, равно как и всей верхушки городской полиции, заботило бы ее меньше всего. «Она была классным копом. Одним из лучших. А ты не можешь считаться одним из лучших, если полагаешь, что нельзя бросаться в атаку на превосходящие силы противника».
«Так что, — сказал самому себе Селуччи, — следует позаботиться о Кэнтри и об этой мумии. С Вики, хотелось бы надеяться, все в порядке. Нет причины полагать, что ей угрожает какая-то опасность, только потому, что она не позвонила тебе, когда обещала это сделать. А ты сам оказался один против течения, в потоке дерьма, и притом без весла».
Он зажег сигарету, сунул руки в карманы и, ссутулившись, побрел по улице, пытаясь не затягиваться, — сигаретный дым мог послужить почти непробиваемым камуфляжем, если разыскивают некурящего. Это был один из трюков Вики, когда она работала под прикрытием, и неожиданно он вспомнил, как во множестве случаев рассчитывал на ее поддержку и содействие. «Разумеется, она бросилась без оглядки на помощь, когда в ней нуждался Фицрой, но, теперь, когда на огне мои яйца, где ее черти носят?..»
14
На автоответчике было четыре послания. Два из них — от Майкла Селуччи для Вики. Одно от какого-то Дэйва Грэма, также для Селуччи, гласящее: «Кажется, ничего не изменилось». С растущим чувством тревоги Генри задавался вопросом, что означает это «ничего». Четвертое послание было от Тони, для него самого.
— Генри, я знаю, Победа считает, что с вами все в порядке, но мне бы хотелось услышать это непосредственно от вас. Позвоните мне. Пожалуйста.
Он едва успел повесить трубку после того, как успокоил своего юного друга, как тут же снова раздался телефонный звонок.
— Фицрой? Селуччи. Что слышно от Вики?
Ладонь вампира крепче стиснула трубку. Пластмасса застонала.
— Ничего, — сказал он спокойно, — я не получал от нее никаких сообщений. А в чем дело?
— Я весь день пытаюсь до нее дозвониться. Когда она свяжется с вами, предупредите ее, что следует затаиться. Кэнтри получил ордер на мой арест и, может быть, имеет такой же и для нее.
Кэнтри. Человек, которого Тауфик полностью подчинил себе на глазах Генри. Как говорила Вики, Селуччи неоднократно заявлял во всеуслышание, что не сомневается в существовании мумии. Неудивительно, что Тауфик решил заставить его замолчать. Фипрой нахмурился. С Вики Тауфик прямых контактов не имел.
— Что Вики должна делать в связи с этим? — спросил он.
— Кэнтри известно, до какой степени мы близки, Вики и я. — Выделение этого утверждения несомненно было обдуманным пинком в его адрес. — Он ни за что не поверит, что я не поделился с ней своим мнением, во всех подробностях, о любом деле, если имею о нем собственное представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37