Вторую стрелу, пущенную так же метко, как и первая, постигла та же участь.– Может, она дохлая? – предположил Клэй.Пес согласно залаял, и вместе они осторожно приблизились к зверю. Клэй закинул лук за спину и нагнулся за ножом. Вуд, первым добравшийся до пантеры, лизнул ее в морду. Подошедший за ним охотник постучал рукоятью ножа по кошачьему черепу: тверд, как мрамор.– Окоченела, – констатировал он. – Добыча зимы.Пантера была слишком тяжелой, чтобы целиком тащить ее в пещеру, так что Клэй заметил место и двинулся в обратный путь.На следующий день он вернулся, разжег костер, оттаял тушу и аккуратно снял с нее шкуру. На это ушел почти целый день, но Клэй не торопился, зная, что наградой его терпению станет отличная шуба. По возвращении в пещеру он вычистил шкуру изнутри горячей золой. В результате после всех приготовлений его гардероб пополнился аппетитно пахнущим одеянием с капюшоном, отороченным клыками и украшенным острыми ушами и пустыми глазницами. Вот только пес несколько раз порывался наброситься на шкуру, словно сомневался, действительно ли она мертва, если ни один из них ее не убивал.
Олень ускакал. Значит, вся сегодняшняя добыча – обтянутый кожей скелет тощей белки. Клэй стоял посреди лесной чащи на закате солнца и слушал ветер. Он замечал, как постепенно уменьшается долгота дня, как неотвратимо падает температура, и ему казалось, что Запределье медленно движется к полному, неподвижному мраку, похожему на смерть… Но тут залаяла собака, Клэй очнулся и снова зашагал к пещере. Он понял вдруг, что на мгновение забыл, кто он такой. *** В морозный полдень, когда солнце редким гостем показалось в небе, черный ящерный волк выскочил на поляну, где Клэй только что подстрелил кролика, и утащил добычу. Охотник завопил от такой несправедливости, а Вуд бросился за похитителем. Однако чешуйчатая шкура волка оказалась надежной броней против собачьих зубов и когтей. Противники катались по снегу черным клубком в облаке белой пудры: один щелкал зубами и злобно рычал, другой шипел и плевался.Наконец волку, с его змеиной стремительностью и холодным коварством, удалось всадить короткий острый бивень Вуду в грудь. Пес рухнул на снег в ту самую минуту, когда Клэй пустил стрелу в переливчатый бок мародера, и тому пришлось с визгом убраться в кусты. Охотник выхватил товарища из расплывающейся под ним лужи крови. Около мили он брел по сугробам с собакой на руках. Когда они добрались до пещеры, Вуд был без сознания, и Клэй стал опасаться, что бивни волка могли быть пропитаны ядом.Он обмыл рану настоем целебных трав, подбросил дров в костер и уложил собаку на свое одеяло, поближе к огню. Поздно ночью раненого пса стало трясти в лихорадке, и Клэй испугался, что конец уже близок. Скинув шубу, он накрыл ею пса. А потом долго еще сидел, гладил Вуда по голове и умолял его не умирать.Кризис миновал, но Вуд был еще очень слаб: целыми днями он пластом лежал на одеяле у огня, уставившись в пространство. Как ни тяжело было Клэю оставлять друга одного, но им нужно было что-то есть. Как выяснилось, без Вуда процесс охоты лишился важнейшей составляющей, и в одиночку у Клэя дело не ладилось. Раздосадованный, он то и дело промахивался и громко бранился, распугивая и без того редкую дичь, а к вечеру стыдливо возвращался в пещеру с каким-нибудь жалким гиблом или парой ворон.После этого, несмотря на усталость, приходилось тащиться за хворостом и готовить скудный ужин. Порезав мясо на малюсенькие кусочки, охотник по одному скармливал их псу, не забывая вливать ему в глотку немного воды. Когда у Клэя выдавалась свободная минутка, чтобы заняться собой, обычно было так поздно, что аппетит уже пропадал.Вуду становилось легче, когда охотник читал. Однажды вечером, когда они добрались до той главы, где доказывалось, что мысли ничуть не менее материальны, чем булыжники, пес вдруг зашевелился и даже смог сесть – правда, ненадолго.
Дремучие заросли гигантских узловатых деревьев были так густы, что охотнику пришлось боком протискиваться между корявыми стволами. В глубине этого природного шатра, смыкавшегося над головой подобно куполу Министерства юстиции в Отличном городе, обнаружилась обширная забытая ветром прогалина. Ветви деревьев сплетались над ней на высоте сорока футов, стволы смыкались вокруг, словно стены. Земля здесь была лишь чуть-чуть присыпана снегом, тогда как снаружи лежали трехфутовые сугробы. Утреннее солнце тоже проникало сюда с трудом, но в тусклых сумерках все же можно было разглядеть свисающие со сводчатых сучьев странные бурые свертки – их были здесь сотни, каждый словно плод высотою в человеческий рост. Когда глаза привыкли к полутьме, у Клэя поползли по спине мурашки, а лоб покрылся испариной. Это были демоны. Они спали, повиснув вниз головой на деревьях и завернувшись в крылья.Медленно, стараясь не дышать, Клэй попятился и стал бесшумно пробираться назад между стволами. Выбравшись из гнездовья, он с кровожадной улыбкой занялся разведением костра. Собирая сухие сучья, он жалел лишь об одном: что с ним сейчас нет Вуда.Часом позже в пятидесяти ярдах от зимовья демонов, на островке расчищенной от снега земли разгорелся небольшой костерок. Клэй сунул конец приготовленного факела в огонь и дождался, пока тот запылает. Глаза охотника горели, пульс зашкаливало от возбуждения. Повернувшись, он направился к древесному шатру. У сплетенной из стволов стены охотник остановился и поднес к ней пылающий факел. Но огонь не успел лизнуть дерево – рука Клэя замерла на полпути. Несколько долгих минут он как зачарованный смотрел на пламя. Потом со вздохом разжал пальцы и уронил догорающий факел в сугроб. В воздух взвилась тонкая струйка дыма, и охотник, отвернувшись, зашагал прочь.
Озеро замерзло, и в своих не слишком удачных походах за провиантом Клэй вдоль берега уходил все дальше от пещеры. Однажды на снегу он заметил следы, похожие на оленьи, – правда, оленей такого размера он еще не встречал. Предвкушение богатой добычи уводило его все дальше, вглубь неизведанных лесов.После полудня с севера налетел сильный ветер. Сперва Клэй надеялся, что непогода пройдет стороной, и поскольку в мешке было по-прежнему пусто, упрямо шел вперед. Но вскоре солнце померкло, а метель бушевала все сильнее, и стало ясно, что придется возвращаться с пустыми руками.На то чтобы добраться до озера ушло несколько часов. Чтобы сократить путь, Клэй решил пойти напрямик, по льду. Он дошел примерно до середины замерзшего водоема, когда снег повалил так густо, что ничего не было видно уже в двух шагах. Клэй ускорил шаг, хотя понятия не имел, где находится и далеко ли пещера. Окончательно потеряв направление, он шагал вперед машинально, будто лунатик. Вскоре снега намело столько, что стало трудно идти. В сердце охотника зашевелился страх: слишком ярким было воспоминание об окоченевшем трупе коричной пантеры, чья шкура сейчас прикрывала его спину. Уже давно стемнело, а он все тащился, как ему казалось, вперед, но на самом деле, возможно, кружил на месте.Мысли сделались тяжелыми и рыхлыми, как тучи. Сны и воспоминания слились в одно и растворились в падающем снеге. Ветер уговаривал Клэя лечь и отдохнуть. «Ты устал, – твердил он, – а белая перина такая мягкая и теплая…» Сквозь завыванье вьюги охотнику почудился далекий собачий лай, и он не на шутку испугался: слуховые галлюцинации, как известно, первые предвестники смерти. «Надо идти», – говорил себе Клэй, но ветер был прав: он устал, а снег под ногами казался чистейшим белым одеялом, в которое так и хочется завернуться… Лук выпал из рук охотника, и тот рухнул на колени в глубокий сугроб.Смерть пришла за ним с севера, кружащимся смерчем из снега и тьмы. Он видел ее сквозь закрытые веки, он слышал ее воркованье сквозь рев снежной бури. А когда она соткалась перед ним, коленопреклоненным, в памятник Запределью, Клэй со звоном разлепил обледеневшие ресницы, чтобы взглянуть на охотника, чьей добычей он стал.Вуд прыгнул вперед, толкнул его в грудь, опрокинув на спину, и принялся вылизывать, шершавым языком соскребая со щек ледышки беспамятства. Охотник нащупал лук и нашел в себе силы подняться. Свистнув еле слышно, он прошептал: «Ко мне, Вуд…», но собака уже бежала вперед, указывая дорогу к дому, к безопасности. Чем скорее они шли, тем быстрее тепло разливалось по телу, восстанавливая кровообращение в онемевших конечностях. Мучительное покалывание в пальцах рук и ног было добрым знаком.Как только они двинулись в путь, ветер словно бы ослабел, а буран превратился в невинный снегопад. Немного погодя взошла луна и осветила им путь. Вуд остановился ненадолго, чтобы дать хозяину передохнуть. Лес укутался той особенной тишиной, что всегда наступает после бури. Деревья в белоснежных нарядах словно боялись пошевелиться, свеженанесенные сугробы застыли в форме океанских волн.Друзья уже собрались было продолжить путь, когда справа, среди деревьев, Клэю почудилось какое-то движение. Тень была огромной и смутной, и только по лунному блику на белых рогах можно было узнать ее обладателя. «Неужели тот самый?» – подумал Клэй, скидывая перчатки и вынимая стрелу.Чувствительность в пальцах еще не восстановилась, но Клэй уже настолько сроднился с луком, что сумел вставить стрелу. Вуд, заметив это, тут же припал к земле. Натянуть тетиву оказалось делом нелегким, рука охотника дрожала от напряжения. Зверь в зарослях потянул носом воздух. По соткавшемуся из сумрака облачку пара Клэй прикинул расстояние до груди оленя, прицелился и спустил тетиву. Низкий долгий вопль разорвал тишину ночи.Вуд пулей ринулся вперед и пустился петлять между деревьев, чтобы выгнать зверя на открытое место. Огромный олень выскочил на поляну в тот самый миг, когда охотник натянул тетиву вновь. Олень, готовясь отпрыгнуть влево, на мгновение замер, Клэй увидел свою стрелу, застрявшую в мощной шее, и прицелился ниже. На этот раз он угодил точно в цель, между лопаткой и ребрами. Животное тяжело рухнуло наземь, подняв в воздух фонтан снежной пыли. Дергаясь и отчаянно молотя задними ногами, оно жалобно кричало странным, почти человеческим голосом.Клэй уже сжимал в руке каменный нож. Как только олень перестал биться в агонии, он подобрался к нему сзади. Копыта зверя дрогнули еще раз, после чего охотник молниеносным движением перерезал ему горло. Жизнь едва успела покинуть бездыханное тело, а Вуд уже жадно лизал окровавленный снег.Величиной олень был с рослую лошадь, в ветвистых рогах с каждой стороны было по десять отростков. Туша была слишком тяжелой, чтобы волочь ее в пещеру, но и здесь оставлять ее было нельзя – за ночь волки расправились бы с ней подчистую. Оставалось одно: взять с собой то, что можно унести. Кто знает, придется ли им до наступления весны еще раз полакомиться олениной? Отрезав с боков два увесистых ломтя мяса (им с Вудом этого должно было хватить на неделю), Клэй поплелся к пещере.Последние силы ушли на то, чтобы развести костер. Клэй сразу бросил в огонь весь запас хвороста, чтобы не пришлось вставать ночью. В одежде, не сняв ни шубы, ни перчаток, он завернулся в одеяло и уснул в глубине пещеры, возле шахты.Спал он крепко, без сновидений и проспал, кажется, целые сутки. Один раз пробудился от собственного крика – и тут же снова уснул.Клэй очнулся поздним утром, вот только неизвестно на который день. Все мышцы немилосердно ныли, но зато его ждал приятный сюрприз: все пальцы и на ногах, и на руках благополучно избегли обморожения. Вуд тоже проснулся, и Клэй заключил подошедшего пса в объятия.– Хочешь оленины? – спросил он и рассмеялся от мысли, что снова, в который раз, обставил Запределье.Мимо остывающих углей он подошел к устью пещеры и выглянул наружу. Низкое небо обещало новый снегопад. Клэй опустился на колени и стал рыться в покрытом ледяной коркой сугробе, где вчера он впопыхах закопал мясо. Следов не было, значит, мародеры здесь не побывали. Вот уже показалась мерзлая земля, а мяса все не было. Клэй решил, что перепутал место. Он начал рыть в другом месте, в паре футов от предыдущего. И снова ничего. Взбешенный, он с удвоенным рвением принялся обшаривать дюйм за дюймом. Через час площадка перед пещерой была перерыта полностью. На протяжении всех раскопок Клэю не встретилось ни капельки крови, ни шерстинки из шкуры, покрывавшей каждый кусок с одной стороны.Он грязно выругался. Пес вышел из пещеры и уселся, отвернувшись в сторону и бросая на хозяина косые взгляды.– Разве мы не завалили вчера здоровенного оленя? – спросил Клэй.Пес не шелохнулся.Охотник мысленно прокрутил в голове сцену на лунной поляне: тень огромного зверя, его дыхание, превратившееся в пар, совершенная меткость выстрелов, последний вздох оленя, когда он перерезал ему горло… Сунув руку в башмак, он извлек оттуда каменный нож и осмотрел его в поисках хоть каких-нибудь следов вчерашней охоты. Лезвие было девственно чистым.По лесу разнесся треск веток, ломавшихся под тяжестью свежего снега, и этот звук был слишком похож на смех… Смех Запределья.Вуд полностью оправился от своих ран, только рваный шрам остался на груди. Дни проходили с летаргической монотонностью. У Клэя было всего три занятия: собирать хворост, охотиться и, наконец, часами сидеть у входа в пещеру и пялиться на абсолютно белый мир. Разыгравшееся воображение было куда богаче, чем запасы пищи. Рацион теперь состоял из голода, изредка перемежавшегося тощими кроличьими ляжками, снежным супом да тушеным гиблом, который, развариваясь, превращался в омерзительную жирную кашу. В основном же приходилось глодать коренья или, если повезет, ворон. Кроме просмотра галлюцинаций и сидения на голодной диете, друзья коротали время за чтением безымянной книги о душе. Клэй давно уже безнадежно потерял нить размышления автора, но упрямо продолжал читать, ибо другой замены человеческому общению не было и не предвиделось. Каждый вечер Вуд брал толстенный фолиант в зубы и приносил его охотнику. Пес понемногу пристрастился к тихому журчанию слов и уже не мог уснуть без этой колыбельной.Иногда, когда пес засыпал, Клэй доставал из мешка зеленую вуаль, скатывал в тугой комок и держал перед собой на ладони. Увлекшись созерцанием замызганного клочка материи, он порой даже забывал про обязанности кострового. Эти вспышки угасших чувств и утраченных воспоминаний были крошечными островками в безбрежном море бессолнечной скуки, имя которой «зима». Распорядок дня да житейские ритуалы – только это и помогало выжить. Человек и пес придерживались их с такой стоической решимостью, словно и думать забыли о весне.
Клэй открыл глаза и взглянул на вход в пещеру, чтобы узнать утреннюю сводку погоды, однако увидел лишь мутный голубой свет – большая часть пещеры была погружена в глубокий сумрак. За ночь на месте входного отверстия выросла стена льда, отгородив их от внешнего мира. Казалось невозможным, чтобы столько снега нападало за каких-то шесть часов. Костер погас, и стены пещеры уже начали покрываться инеем. Вооружившись ножом, Клэй взялся крошить ледяную преграду в надежде, что это всего лишь тонкая корка, за которой обнаружится мягкий, рыхлый снег.После часа бесплодных усилий стало ясно, что нож тут не годится. Единственное, чем Клэй мог похвастаться в результате, – выемка в толще льда размером с кулак. По-видимому, ночью температура упала ниже всех мыслимых пределов. Клэй приложил ухо к ледяному барьеру: где-то очень далеко, словно в другом мире, завывая, ярилась вьюга.– Похоронены заживо, – сообщил он Вуду, засовывая нож обратно в башмак. Пес встревожено повел единственным ухом и подошел к хозяину.В принципе, можно было разжечь костер и растопить гладкую голубую стену, но если лед не растает достаточно быстро, они с собакой задохнутся от дыма. Был и другой вариант: дождаться, когда буран кончится и преграду растопит солнце. Но это могло занять несколько дней, а из еды у них – пара кусочков вареного кролика да горсть гнилого дикого картофеля…Отыскав свой мешок, Клэй достал оттуда свечу и зажег. Сияние пламени разогнало темноту по углам и немного скрасило мрачное положение вещей. Клэй накапал на пол лужицу воска и закрепил в ней свечу. Потом, скрестив ноги, сел возле каменной стены и попытался сосредоточиться. Вуд тем временем беспокойно топтался у входа в пещеру и обиженно рычал на лед.Одно Клэй знал наверняка: дожидаться окончания бури у него нет ни малейшего желания. Не факт, что солнце освободит их раньше, чем они подохнут от голода. Потом Клэй представил, каким томительным будет ожидание, и понял, что может сорваться и пустить себе в голову пулю. Мысли о ружье причудливым образом трансформировались в идею опорожнить оставшиеся патроны, а из пороха сделать бомбу и взорвать ледяную преграду с ее помощью. Впрочем, патронов осталось не больше дюжины, да и красочное видение оторванной взрывом руки не заставило себя ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Олень ускакал. Значит, вся сегодняшняя добыча – обтянутый кожей скелет тощей белки. Клэй стоял посреди лесной чащи на закате солнца и слушал ветер. Он замечал, как постепенно уменьшается долгота дня, как неотвратимо падает температура, и ему казалось, что Запределье медленно движется к полному, неподвижному мраку, похожему на смерть… Но тут залаяла собака, Клэй очнулся и снова зашагал к пещере. Он понял вдруг, что на мгновение забыл, кто он такой. *** В морозный полдень, когда солнце редким гостем показалось в небе, черный ящерный волк выскочил на поляну, где Клэй только что подстрелил кролика, и утащил добычу. Охотник завопил от такой несправедливости, а Вуд бросился за похитителем. Однако чешуйчатая шкура волка оказалась надежной броней против собачьих зубов и когтей. Противники катались по снегу черным клубком в облаке белой пудры: один щелкал зубами и злобно рычал, другой шипел и плевался.Наконец волку, с его змеиной стремительностью и холодным коварством, удалось всадить короткий острый бивень Вуду в грудь. Пес рухнул на снег в ту самую минуту, когда Клэй пустил стрелу в переливчатый бок мародера, и тому пришлось с визгом убраться в кусты. Охотник выхватил товарища из расплывающейся под ним лужи крови. Около мили он брел по сугробам с собакой на руках. Когда они добрались до пещеры, Вуд был без сознания, и Клэй стал опасаться, что бивни волка могли быть пропитаны ядом.Он обмыл рану настоем целебных трав, подбросил дров в костер и уложил собаку на свое одеяло, поближе к огню. Поздно ночью раненого пса стало трясти в лихорадке, и Клэй испугался, что конец уже близок. Скинув шубу, он накрыл ею пса. А потом долго еще сидел, гладил Вуда по голове и умолял его не умирать.Кризис миновал, но Вуд был еще очень слаб: целыми днями он пластом лежал на одеяле у огня, уставившись в пространство. Как ни тяжело было Клэю оставлять друга одного, но им нужно было что-то есть. Как выяснилось, без Вуда процесс охоты лишился важнейшей составляющей, и в одиночку у Клэя дело не ладилось. Раздосадованный, он то и дело промахивался и громко бранился, распугивая и без того редкую дичь, а к вечеру стыдливо возвращался в пещеру с каким-нибудь жалким гиблом или парой ворон.После этого, несмотря на усталость, приходилось тащиться за хворостом и готовить скудный ужин. Порезав мясо на малюсенькие кусочки, охотник по одному скармливал их псу, не забывая вливать ему в глотку немного воды. Когда у Клэя выдавалась свободная минутка, чтобы заняться собой, обычно было так поздно, что аппетит уже пропадал.Вуду становилось легче, когда охотник читал. Однажды вечером, когда они добрались до той главы, где доказывалось, что мысли ничуть не менее материальны, чем булыжники, пес вдруг зашевелился и даже смог сесть – правда, ненадолго.
Дремучие заросли гигантских узловатых деревьев были так густы, что охотнику пришлось боком протискиваться между корявыми стволами. В глубине этого природного шатра, смыкавшегося над головой подобно куполу Министерства юстиции в Отличном городе, обнаружилась обширная забытая ветром прогалина. Ветви деревьев сплетались над ней на высоте сорока футов, стволы смыкались вокруг, словно стены. Земля здесь была лишь чуть-чуть присыпана снегом, тогда как снаружи лежали трехфутовые сугробы. Утреннее солнце тоже проникало сюда с трудом, но в тусклых сумерках все же можно было разглядеть свисающие со сводчатых сучьев странные бурые свертки – их были здесь сотни, каждый словно плод высотою в человеческий рост. Когда глаза привыкли к полутьме, у Клэя поползли по спине мурашки, а лоб покрылся испариной. Это были демоны. Они спали, повиснув вниз головой на деревьях и завернувшись в крылья.Медленно, стараясь не дышать, Клэй попятился и стал бесшумно пробираться назад между стволами. Выбравшись из гнездовья, он с кровожадной улыбкой занялся разведением костра. Собирая сухие сучья, он жалел лишь об одном: что с ним сейчас нет Вуда.Часом позже в пятидесяти ярдах от зимовья демонов, на островке расчищенной от снега земли разгорелся небольшой костерок. Клэй сунул конец приготовленного факела в огонь и дождался, пока тот запылает. Глаза охотника горели, пульс зашкаливало от возбуждения. Повернувшись, он направился к древесному шатру. У сплетенной из стволов стены охотник остановился и поднес к ней пылающий факел. Но огонь не успел лизнуть дерево – рука Клэя замерла на полпути. Несколько долгих минут он как зачарованный смотрел на пламя. Потом со вздохом разжал пальцы и уронил догорающий факел в сугроб. В воздух взвилась тонкая струйка дыма, и охотник, отвернувшись, зашагал прочь.
Озеро замерзло, и в своих не слишком удачных походах за провиантом Клэй вдоль берега уходил все дальше от пещеры. Однажды на снегу он заметил следы, похожие на оленьи, – правда, оленей такого размера он еще не встречал. Предвкушение богатой добычи уводило его все дальше, вглубь неизведанных лесов.После полудня с севера налетел сильный ветер. Сперва Клэй надеялся, что непогода пройдет стороной, и поскольку в мешке было по-прежнему пусто, упрямо шел вперед. Но вскоре солнце померкло, а метель бушевала все сильнее, и стало ясно, что придется возвращаться с пустыми руками.На то чтобы добраться до озера ушло несколько часов. Чтобы сократить путь, Клэй решил пойти напрямик, по льду. Он дошел примерно до середины замерзшего водоема, когда снег повалил так густо, что ничего не было видно уже в двух шагах. Клэй ускорил шаг, хотя понятия не имел, где находится и далеко ли пещера. Окончательно потеряв направление, он шагал вперед машинально, будто лунатик. Вскоре снега намело столько, что стало трудно идти. В сердце охотника зашевелился страх: слишком ярким было воспоминание об окоченевшем трупе коричной пантеры, чья шкура сейчас прикрывала его спину. Уже давно стемнело, а он все тащился, как ему казалось, вперед, но на самом деле, возможно, кружил на месте.Мысли сделались тяжелыми и рыхлыми, как тучи. Сны и воспоминания слились в одно и растворились в падающем снеге. Ветер уговаривал Клэя лечь и отдохнуть. «Ты устал, – твердил он, – а белая перина такая мягкая и теплая…» Сквозь завыванье вьюги охотнику почудился далекий собачий лай, и он не на шутку испугался: слуховые галлюцинации, как известно, первые предвестники смерти. «Надо идти», – говорил себе Клэй, но ветер был прав: он устал, а снег под ногами казался чистейшим белым одеялом, в которое так и хочется завернуться… Лук выпал из рук охотника, и тот рухнул на колени в глубокий сугроб.Смерть пришла за ним с севера, кружащимся смерчем из снега и тьмы. Он видел ее сквозь закрытые веки, он слышал ее воркованье сквозь рев снежной бури. А когда она соткалась перед ним, коленопреклоненным, в памятник Запределью, Клэй со звоном разлепил обледеневшие ресницы, чтобы взглянуть на охотника, чьей добычей он стал.Вуд прыгнул вперед, толкнул его в грудь, опрокинув на спину, и принялся вылизывать, шершавым языком соскребая со щек ледышки беспамятства. Охотник нащупал лук и нашел в себе силы подняться. Свистнув еле слышно, он прошептал: «Ко мне, Вуд…», но собака уже бежала вперед, указывая дорогу к дому, к безопасности. Чем скорее они шли, тем быстрее тепло разливалось по телу, восстанавливая кровообращение в онемевших конечностях. Мучительное покалывание в пальцах рук и ног было добрым знаком.Как только они двинулись в путь, ветер словно бы ослабел, а буран превратился в невинный снегопад. Немного погодя взошла луна и осветила им путь. Вуд остановился ненадолго, чтобы дать хозяину передохнуть. Лес укутался той особенной тишиной, что всегда наступает после бури. Деревья в белоснежных нарядах словно боялись пошевелиться, свеженанесенные сугробы застыли в форме океанских волн.Друзья уже собрались было продолжить путь, когда справа, среди деревьев, Клэю почудилось какое-то движение. Тень была огромной и смутной, и только по лунному блику на белых рогах можно было узнать ее обладателя. «Неужели тот самый?» – подумал Клэй, скидывая перчатки и вынимая стрелу.Чувствительность в пальцах еще не восстановилась, но Клэй уже настолько сроднился с луком, что сумел вставить стрелу. Вуд, заметив это, тут же припал к земле. Натянуть тетиву оказалось делом нелегким, рука охотника дрожала от напряжения. Зверь в зарослях потянул носом воздух. По соткавшемуся из сумрака облачку пара Клэй прикинул расстояние до груди оленя, прицелился и спустил тетиву. Низкий долгий вопль разорвал тишину ночи.Вуд пулей ринулся вперед и пустился петлять между деревьев, чтобы выгнать зверя на открытое место. Огромный олень выскочил на поляну в тот самый миг, когда охотник натянул тетиву вновь. Олень, готовясь отпрыгнуть влево, на мгновение замер, Клэй увидел свою стрелу, застрявшую в мощной шее, и прицелился ниже. На этот раз он угодил точно в цель, между лопаткой и ребрами. Животное тяжело рухнуло наземь, подняв в воздух фонтан снежной пыли. Дергаясь и отчаянно молотя задними ногами, оно жалобно кричало странным, почти человеческим голосом.Клэй уже сжимал в руке каменный нож. Как только олень перестал биться в агонии, он подобрался к нему сзади. Копыта зверя дрогнули еще раз, после чего охотник молниеносным движением перерезал ему горло. Жизнь едва успела покинуть бездыханное тело, а Вуд уже жадно лизал окровавленный снег.Величиной олень был с рослую лошадь, в ветвистых рогах с каждой стороны было по десять отростков. Туша была слишком тяжелой, чтобы волочь ее в пещеру, но и здесь оставлять ее было нельзя – за ночь волки расправились бы с ней подчистую. Оставалось одно: взять с собой то, что можно унести. Кто знает, придется ли им до наступления весны еще раз полакомиться олениной? Отрезав с боков два увесистых ломтя мяса (им с Вудом этого должно было хватить на неделю), Клэй поплелся к пещере.Последние силы ушли на то, чтобы развести костер. Клэй сразу бросил в огонь весь запас хвороста, чтобы не пришлось вставать ночью. В одежде, не сняв ни шубы, ни перчаток, он завернулся в одеяло и уснул в глубине пещеры, возле шахты.Спал он крепко, без сновидений и проспал, кажется, целые сутки. Один раз пробудился от собственного крика – и тут же снова уснул.Клэй очнулся поздним утром, вот только неизвестно на который день. Все мышцы немилосердно ныли, но зато его ждал приятный сюрприз: все пальцы и на ногах, и на руках благополучно избегли обморожения. Вуд тоже проснулся, и Клэй заключил подошедшего пса в объятия.– Хочешь оленины? – спросил он и рассмеялся от мысли, что снова, в который раз, обставил Запределье.Мимо остывающих углей он подошел к устью пещеры и выглянул наружу. Низкое небо обещало новый снегопад. Клэй опустился на колени и стал рыться в покрытом ледяной коркой сугробе, где вчера он впопыхах закопал мясо. Следов не было, значит, мародеры здесь не побывали. Вот уже показалась мерзлая земля, а мяса все не было. Клэй решил, что перепутал место. Он начал рыть в другом месте, в паре футов от предыдущего. И снова ничего. Взбешенный, он с удвоенным рвением принялся обшаривать дюйм за дюймом. Через час площадка перед пещерой была перерыта полностью. На протяжении всех раскопок Клэю не встретилось ни капельки крови, ни шерстинки из шкуры, покрывавшей каждый кусок с одной стороны.Он грязно выругался. Пес вышел из пещеры и уселся, отвернувшись в сторону и бросая на хозяина косые взгляды.– Разве мы не завалили вчера здоровенного оленя? – спросил Клэй.Пес не шелохнулся.Охотник мысленно прокрутил в голове сцену на лунной поляне: тень огромного зверя, его дыхание, превратившееся в пар, совершенная меткость выстрелов, последний вздох оленя, когда он перерезал ему горло… Сунув руку в башмак, он извлек оттуда каменный нож и осмотрел его в поисках хоть каких-нибудь следов вчерашней охоты. Лезвие было девственно чистым.По лесу разнесся треск веток, ломавшихся под тяжестью свежего снега, и этот звук был слишком похож на смех… Смех Запределья.Вуд полностью оправился от своих ран, только рваный шрам остался на груди. Дни проходили с летаргической монотонностью. У Клэя было всего три занятия: собирать хворост, охотиться и, наконец, часами сидеть у входа в пещеру и пялиться на абсолютно белый мир. Разыгравшееся воображение было куда богаче, чем запасы пищи. Рацион теперь состоял из голода, изредка перемежавшегося тощими кроличьими ляжками, снежным супом да тушеным гиблом, который, развариваясь, превращался в омерзительную жирную кашу. В основном же приходилось глодать коренья или, если повезет, ворон. Кроме просмотра галлюцинаций и сидения на голодной диете, друзья коротали время за чтением безымянной книги о душе. Клэй давно уже безнадежно потерял нить размышления автора, но упрямо продолжал читать, ибо другой замены человеческому общению не было и не предвиделось. Каждый вечер Вуд брал толстенный фолиант в зубы и приносил его охотнику. Пес понемногу пристрастился к тихому журчанию слов и уже не мог уснуть без этой колыбельной.Иногда, когда пес засыпал, Клэй доставал из мешка зеленую вуаль, скатывал в тугой комок и держал перед собой на ладони. Увлекшись созерцанием замызганного клочка материи, он порой даже забывал про обязанности кострового. Эти вспышки угасших чувств и утраченных воспоминаний были крошечными островками в безбрежном море бессолнечной скуки, имя которой «зима». Распорядок дня да житейские ритуалы – только это и помогало выжить. Человек и пес придерживались их с такой стоической решимостью, словно и думать забыли о весне.
Клэй открыл глаза и взглянул на вход в пещеру, чтобы узнать утреннюю сводку погоды, однако увидел лишь мутный голубой свет – большая часть пещеры была погружена в глубокий сумрак. За ночь на месте входного отверстия выросла стена льда, отгородив их от внешнего мира. Казалось невозможным, чтобы столько снега нападало за каких-то шесть часов. Костер погас, и стены пещеры уже начали покрываться инеем. Вооружившись ножом, Клэй взялся крошить ледяную преграду в надежде, что это всего лишь тонкая корка, за которой обнаружится мягкий, рыхлый снег.После часа бесплодных усилий стало ясно, что нож тут не годится. Единственное, чем Клэй мог похвастаться в результате, – выемка в толще льда размером с кулак. По-видимому, ночью температура упала ниже всех мыслимых пределов. Клэй приложил ухо к ледяному барьеру: где-то очень далеко, словно в другом мире, завывая, ярилась вьюга.– Похоронены заживо, – сообщил он Вуду, засовывая нож обратно в башмак. Пес встревожено повел единственным ухом и подошел к хозяину.В принципе, можно было разжечь костер и растопить гладкую голубую стену, но если лед не растает достаточно быстро, они с собакой задохнутся от дыма. Был и другой вариант: дождаться, когда буран кончится и преграду растопит солнце. Но это могло занять несколько дней, а из еды у них – пара кусочков вареного кролика да горсть гнилого дикого картофеля…Отыскав свой мешок, Клэй достал оттуда свечу и зажег. Сияние пламени разогнало темноту по углам и немного скрасило мрачное положение вещей. Клэй накапал на пол лужицу воска и закрепил в ней свечу. Потом, скрестив ноги, сел возле каменной стены и попытался сосредоточиться. Вуд тем временем беспокойно топтался у входа в пещеру и обиженно рычал на лед.Одно Клэй знал наверняка: дожидаться окончания бури у него нет ни малейшего желания. Не факт, что солнце освободит их раньше, чем они подохнут от голода. Потом Клэй представил, каким томительным будет ожидание, и понял, что может сорваться и пустить себе в голову пулю. Мысли о ружье причудливым образом трансформировались в идею опорожнить оставшиеся патроны, а из пороха сделать бомбу и взорвать ледяную преграду с ее помощью. Впрочем, патронов осталось не больше дюжины, да и красочное видение оторванной взрывом руки не заставило себя ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28