VadikV
86
Владимир Маркович Санин
: «Белое проклятие»
Владимир Маркович Санин
Белое проклятие
«Не говори ты Арктике Ц прощай: повести,
роман.»: Советский писатель; М.; 1989
ISBN 5-265-00632-X
Аннотация
«Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины…»
Эти строки, написанные Владимиром Высоцким, служат эпиграфом к данной кн
иге. Книге о лавинщиках Ц людях, посвятивших свою жизнь горам.
Владимир Санин
Белое проклятие
Пугало ущелья Кушкол
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины…
Владимир Высоцкий
Утром, продрав глаза, я обычно отдёргиваю штору и смотрю на небо и горы. У м
еня бывает всё наоборот: в ясную погоду готов праздно валяться в постели,
зато в плохую вскакиваю чуть свет. Сегодня я не тороплюсь Ц солнце проби
ло шторы и заливает комнату. Ночью телефон не звонил, спал я беспробудно, с
пешить никуда не надо Ц словом, день начинается хорошо.
Позевывая, я нежусь и благодушно поглядываю в окно. Снег на Актау искритс
я, на него больно смотреть. Настоящего снегопада давно не было, склоны ука
танные, на канатках, небось, очередь на час. Не будь я таким отпетым лентяе
м, встал бы пораньше и прокатился со свистом по трассе; ещё несколько лет н
азад я так и поступал, но теперь это для меня не удовольствие, а работа.
Ц Максим, ты сделал зарядку? Ц слышится голос мамы.
Ц Кончаю! Ц отзываюсь я, снимая покрывало с клетки.
Ц Доедай! Ц радостно орёт Жулик. Ц Лентяй! Тебе пор-ра жениться!
Ц Не твоё дело, пустобрех.
Ц Смени носки! Ц жизнерадостно советует Жулик. Ц Пр-рох-восты!
Провалявшись ещё с минуту, я встаю, топаю ногами Ц имитирую пробежку Ц и
выхожу.
Ц Умываться, бриться, завтракать! Ц командует мама.
На завтрак неизменная гречневая каша, в которой много железа, полезный д
ля организма овощной сок и кофе. На моё ворчание мама внимания не обращае
т, она лучше знает, чем питать ребёнка (тридцать лет, рост метр девяносто, в
ес восемьдесят два килограмма).
Ц Доедай! В последней ложке самая сила.
Давлюсь последней ложкой, пью кофе и делаю вид, что спешу.
Ц Ты ничего не забыл? Ц тихий, с этаким безразличием вопрос.
Ц Ничего, Ц по возможности честно отвечаю я и, не выдержав маминого взг
ляда, хлопаю себя по лбу. Ц Ах да!.. Может, потом?
Ц Потом Ц любимая отговорка лодыря!
Ничего не поделаешь, я сажусь за машинку. Я Ц мамин секретарь, печатать он
а не умеет, а «послания к прохвостам» ей нужны в трёх экземплярах. Редакти
руя на ходу, я отстукиваю:
Тов. Ляпкину П. Н., копия: НИИ ст
ройматериалов, председателю месткома. Петр Николаевич! Покидая турбазу
«Актау», вы случайно, разумеется, прихватили с собой библиотечные книги:
«Альпийская баллада» и «Мой Дагестан». Отдавая должное вашей любви к лит
ературе, надеюсь, однако, что вы в декадный срок вышлете указанные книги ц
енной бандеролью. Во избежание недоразумений сохраните у себя почтовую
квитанцию.
Зав. библиотекой Уварова А.
Ф.
Ц Какой прохвост! Ц восклицает мама, подписывая две копии и третью пряч
а в папку с этикеткой «Переписка с прохвостами» (моя работа). Ц Хорошо ещ
ё, что я ему Ахматову не выдала, Ц интуиция! Обедать придёшь?
Ц Мне Ибрагим из «Кюна» четыре шашлыка проиграл, Ц сообщаю я. Ц Там поо
бедаю.
Ц Как это проиграл? Ц Мама выпрямляется. Ц Может быть, в карты?
Слово «карты» в маминых устах звучит как пираты или акулы.
Ц Что ты, мама, какие карты! О погоде поспорили.
Ц Так я тебе и поверила. Ц Мама с крайним неодобрением смотрит на моё че
стное лицо. Ц «Ищи женщину…»
Мама, как всегда, сокрушительно права: Ибрагим, шашлычный король, ударил с
о мной по рукам, что я поцелую первую же им указанную туристку (шашлыки или
бутылка шампанского Ц на выбор). Позвав свидетелей и заранее торжеству
я победу, он чмокнул губами и вытянул их в сторону великолепнейшей блонд
инки, лакавшей глинтвейн в обществе трёх здоровенных барбосов. Подумаеш
ь, задача. С возгласом «Привет, Катюша!» я подошёл к блондинке, приложился
к румяной щечке и растерянно развёл руками Ц ах, какая нелепая ошибка! Ба
рбосы вскочили как ошпаренные, но я так чистосердечно ворковал, так сокр
ушался, что они, бормоча ругательства, отпустили меня подобру-поздорову.
А блондинка, которая, как на грех, оказалась Катей, восхитительно смеялас
ь (какие глаза, ямочки на щечках, зубки!) и с интересом мне позировала, явно п
оощряя на следующую попытку Ц в более подходящее время. Меня больше уст
раивали шашлыки: два я съел сразу, а два оставил про запас.
Сказочная погода Ц март, «бархатный сезон»! Безоблачное небо, щедрое со
лнце, ослепительно белые горы, зажавшие с двух сторон наше благословенно
е ущелье, Ц седьмой год здесь живу, а не устаю любоваться (в хорошую погод
у, конечно, в плохую Ц глаза бы мои не видели этого унылейшего на свете пе
йзажа). Особенно хороши горы. Издали я даже Актау люблю, хотя на его склона
х прописаны все мои пятнадцать лавинных очагов, в том числе и четвёртый, с
которым у меня особые счёты. Впрочем, и остальные ко мне не очень располож
ены. Мама уверена, что при виде меня они настораживаются и ждут первого же
неосмотрительного шага, чтобы сорваться и сломать ребёнку шею. Возможно
, что так оно и есть на самом деле. Несмотря на мою трусливую бдительность
Ц честное слово, я очень бдителен, так как испытываю подсознательную си
мпатию к своей особе, Ц они уже раз двадцать срывались с цепи, как собаки,
готовые разорвать меня на части.
Ц Привет, Максим! Ц Это Ваня Кореньков, инструктор турбазы «Кёксу». За н
им тянется хвост «чайников», как здесь называют новичков, ошалевших от с
олнца и перспектив. Ц Пошли с нами в «лягушатник», бесплатно кататься на
учу.
Ц Боюсь. Ц Я вжимаю голову в плечи. Ц Говорят, там ногу можно вывихнуть.
Новички, которые уже скоро выйдут из «лягушатника» на склоны, смотрят на
меня с презрением. Они уже асы, они уже умеют тормозить «плугом» и по всем
правилам падать. Они не понимают, как это такой большой человек, как инстр
уктор, тратит время на разговоры со мной. А я завидую. Ещё из «лягушатника»
не выползли, а снаряжение у иных Ц такое мне только снится. Особое негодо
вание вызывает толстяк, который, как дрова, тащит на плечах великолепней
шие «россиньолы». Лет пять назад таких у сборной команды не было.
Ц Академик, Ц вполголоса докладывает Ваня, Ц похудеть желает.
Ну, академику «россиньолы» не жалко, пусть худеет на здоровье.
От моей квартиры до канатки с полкилометра, но иду я минут двадцать: на каж
дом шагу приятели, да и многие туристы знают меня в лицо, из года в год прие
зжают сюда в «бархатный сезон». За спиной слышу: «Тот самый… орудовец гор
нолыжный!» Это ещё ничего, я и не такое о себе слышал. В массе своей туристы
к моей деятельности относятся с почти единодушным неодобрением, полага
я, что я внедрён сюда для того, чтобы мешать им кататься на лыжах. Я Ц главн
ое пугало ущелья Кушкол, самостраховщик и бюрократ, несговорчивейший на
свете тип, который по велению левой ноги закрывает обкатанные трассы и с
рывает людям отпуск. Зато бармены меня обожают: когда трассы закрыты, в ба
рах и ресторанах яблоку негде упасть Ц а куда ещё деваться, не сидеть же в
номерах; нет бармена, который при виде меня радостно бы не осклабился и не
передал нижайшего поклона уважаемой Анне Федоровне. Обожание это тем бо
лее искренне, что оно не стоит ни копейки, ибо к спиртному я испытываю непо
нятное барменам, но стойкое равнодушие.
А вот ещё одно исключение: ко мне с распахнутыми объятьями направляется
человек, не имеющий к барменам никакого отношения. Помню, что научный раб
отник, фамилию забыл.
Ц Максим Васильевич! Ц Я вежливо уклоняюсь от поцелуя, с мужчинами пред
почитаю здороваться за руку. Ц Лиза, это Максим Васильевич!
Лиза, по всей видимости Ц жена (в Кушколе всякое бывает, откуда мне знать,
что у них там в паспортах напечатано), подходит и сердечно благодарит. Я от
махиваюсь Ц пустяки, ваш муж… (и глазом не моргнула, наверное, в самом дел
е муж) и сам бы выбрался. Чёрта с два бы он выбрался, я его чуть ли не за шивор
от вытащил из лавины, когда он уже ни бе ни ме не говорил. Вспомнил, Сенюшки
н его фамилия, из Ташкента, дынями обещал завалить, но, как видно, потерял а
дрес. Лиза приглашает провести вечерок в ресторане, но я скромно отказыв
аюсь: не пью.
Ц Вы Ц и не пьёте? Ц Да, не пью, мама не разрешает. И вообще не любит, чтобы
я ходил в ресторан, там могут быть хулиганы. Ц Но вы такой большой, сильны
й… Ц Это только кажется, на самом деле в моём организме мало железа.
Ц Но, может быть, просто посидим, послушаем музыку, поближе познакомимся
…
Ц Спасибо, очень некогда, как-нибудь в другой раз.
Всё, больше я этого Сенюшкина не спасаю: его жена не в моём вкусе, и я не жела
ю знакомиться с ней поближе.
На площади перед канаткой автобусы, личные машины, галдеж и столпотворен
ие. Слева базар, где по дешёвке продаются свитера из козьей шерсти, справа
две шашлычные, прямо по курсу две очереди на канатки. Первая, старая канат
ка у нас двухкресельная, а новая Ц однокресельная. На каждую стометрова
я очередь Ц выставка мод, а не очередь! Какие костюмы, лыжи, ботинки! Когда-
то мы видели такие только в австрийских фильмах с Тони Зайлером, кумиром
горнолыжников мира. Очень приятно смотреть, особенно когда эластик обле
гает стройную фигурку, тут бы и святой Антоний плюнул на свои обеты. Увере
н, что в сезон по числу красивых людей на квадратный метр площади Кушкол з
анимает первое место в стране; во всяком случае Ц по числу красиво, со вку
сом одетых людей. Попадаются, конечно, и потёртые житейскими бурями субъ
екты, но их скорее можно увидеть в барах и бильярдных, чем в очередях на ка
натку.
Провожаемый ревнивыми глазами, я иду через служебный вход и обмениваюсь
рукопожатием с Хуссейном, начальником спасателей Актау и моим единомыш
ленником: он поддерживает все мои начинания, даже тогда, когда думает про
себя, что я малость перестраховываюсь. За это и многое другое я его люблю и
закрываю глаза на то, что гараж для своих «Жигулей» он поставил в лавиноо
пасном месте. Впрочем, об этом я его честно предупредил.
Хуссейн рассказывает, что сегодня на трассе более или менее спокойно, то
лько один лихач подвернул ногу и сыплет проклятьями в медпункте. Но всё р
авно Хуссейн озабочен, так как каждая травма портит ему статистику и ста
вит под угрозу квартальную премию… Ба, старая знакомая! Давно не виделис
ь, целые сутки. Я вполуха слушаю Хуссейна и боковым зрением наблюдаю за пр
одвижением очереди: через три пары на площадку выйдет Катюша с одним из с
воих барбосов… Я тихо предупреждаю Хуссейна, он контролёра, барбос задер
жан, и я бухаюсь на кресло рядом с Катюшей. Мы взмываем вверх, неумолимо св
язанные друг с другом на пятнадцать минут, вослед несётся что-то вроде «н
у, заяц, погоди!», но я уже завожу светскую беседу. По воле слепого случая ил
и при известной ловкости, которую я продемонстрировал, за эти пятнадцать
минут можно закрутить сногсшибательный роман Ц полное и гарантирован
ное уединение. Мой манёвр произвёл на Катюшу впечатление, она смеётся и в
ообще радуется жизни, своей красоте и успехам. Очень хороша, для меня даже
слишком: на ней итальянский костюм «миранделло» Ц эластик на пуховой по
дкладке, который не купить и за мою годичную зарплату. Я выражаю восхищен
ие цветом её лица, ямочками на щеках и улыбкой, но об этом ей говорят все, эт
о ей наскучило, и она тонко уводит меня к вчерашнему происшествию, ей очен
ь хочется узнать, действительно ли я обознался, то есть существует ли на с
вете другое, похожее на неё и столь же чарующее существо. Я рассказываю о с
поре с Ибрагимом, она снова смеётся, но без прежней жизнерадостности, нес
колько разочарованно: наверное, до сих пор никто не целовал её ради того, ч
тобы выиграть четыре шашлыка. Да, я сильно упал в её глазах, безусловно. Со
орудив ироническую гримаску, она интересуется, только ли таким образом я
зарабатываю на жизнь или у меня за душой есть ещё какое-либо занятие. Ну п
очему же, я ещё играю на бильярде и в преферанс, а если не везёт, то подношу в
ещи туристам и натираю паркет в отелях, в общем, денег хватает. Всё, со мной
покончено, она оборачивается и машет рукой барбосам, изнывающим от нетер
пения в своих креслах. Мои попытки возобновить беседу терпят крах, даже з
аманчивое предложение бесплатно съесть один из двух шашлыков, которые д
олжен Ибрагим, остаётся без ответа. На промежуточной станции я откланива
юсь и через служебный вход иду на следующую канатку, барбосы вынуждены с
тановиться в очередь и грозят мне кулаками. Прощай, любимая!
Кресло ползёт вверх в десяти метрах над склоном. Трасса на Актау первокл
ассная, не хуже, чем в Альпах, и я с удовлетворением отмечаю, что средний ур
овень любителей за последние годы заметно вырос. Вот совсем юная девочка
лет пятнадцати, а катается минимум по первому разряду, и парнишка, которы
й пытается её обогнать, совсем не плох. «Не сворачивай с трассы!» Ц ору я. К
ивнул, послушался. Кого я не терплю, так это лихачей, чёрт бы их побрал! Поло
вина бед на склонах Ц из-за них.
На верхней станции я захожу к спасателям и беру свои лыжи. Под ногами повс
юду снег, а солнце жарит, девчонки катаются в купальниках Ц загляденье! Д
о моего хозяйства отсюда метров триста по горизонтали, выше идти некуда,
это вершина Актау Ц три тысячи шестьсот метров над уровнем моря, перепа
д высот до ущелья километр двести метров, есть где разогнаться, потешить
душу и вывихнуть конечности. «Зачем напялили на себя столько одежд?» Ц н
егодующе спрашиваю у двух бронзовых красавиц, загорающих на соломенных
креслах в бикини, и, не дожидаясь ответа, качу к себе.
Моё хозяйство Ц это щитовой домик из двух комнат с кухней, с довольно при
митивной метеоплощадкой и скудным оборудованием: мы Ц практики и по сов
местительству сборщики первичного научного сырья. У дверей гордая выве
ска: «Лавинная станция Гидрометслужбы» и бочонок с талой водой. Таких ст
анций у меня две Ц вторая на Бектау, но там работы меньше, всего четыре ла
вины, да и те в стороне от трасс. Мой аппарат в ожидании начальства не трат
ит времени даром: Олег, задрав ноги на стол, читает детектив, Осман спит, а р
адист Лева слушает Окуджаву. Молодцы ребята, с такими горы можно свороти
ть. «Не верьте, не верьте, когда над землею поют соловьи…» Я тоже люблю Оку
джаву и с удовольствием бы его послушал в тысячный раз, но мне очень не нра
вится ночная сводка. С юго-запада идёт циклон, от которого я не жду ничего
хорошего, ибо он имеет обыкновение с напористой наглостью переваливать
через Главный Кавказский хребет. Чтобы окончательно испортить мне наст
роение, Лева подсовывает РД от коллег из Северной Грузии: там началась сн
ежная буря. Я напоминаю ему об одном средневековом короле, который казни
л гонцов, приносящих недобрую весть, и Лева с милой улыбкой сообщает, что н
а следующей неделе приезжает комиссия. Этого только мне и не хватало! Нуж
но срочно драить полы и приводить в порядок отчёты; чистота помещений и а
ккуратно подколотые бумаги вызывают у комиссии слёзы умиления. Сегодня
же вечером сажусь за отчёт или, пожалуй, завтра. Отчёты лучше всего писать
завтра.
Ц Полундра, чиф, Ц гудит Олег, отрываясь от детектива. Ц Быть снегопаду.
Олег у нас морской волк.
Ц Не лублю снегопад, Ц подаёт голос Осман. Ц Лублю солнца и дэвушки.
Ц А работать? Ц спрашиваю я.
Ц Нэ понымаю, Ц отзывается Осман. Ц Нэзнакомое слово.
Ц Молоток, Ц с уважением говорит Лева. Ц Гвозди бы делать из этих людей.
Ц Сейчас начнём, Ц соглашаюсь я. Ц Где остальные?
Ц Как приказано, роют шурфы на четвёртой, Ц докладывает Лева. Ц Взрывч
атка в акье, детонаторы у Османа.
Обычно четвертую лавину, самую гнусную (за последние годы проглотила пят
ерых туристов и двух моих ребят), мы обстреливаем, на сей раз в порядке экс
перимента я решил начинить её взрывчаткой. Повезём её в акье, этакой лодк
е-плоскодонке, на которой спасатели вывозят со склонов травмированных.
Ц На выход с вещами!
Начинается рабочий день.
Действующие лица и исполнит
ели
Нас мало, но мы в тельняшках Ц нам их дарит на дни рождения Олег. На Камчат
ке, где он служил, у него остался корешок, который заведует тельняшками на
флотской базе.
Кроме Олега, Османа и Левы в ведомости на зарплату расписываются Рома и Г
воздь (подлинная фамилия, а не кличка Ц Степан Гвоздь). Оба великие тружен
ики Ц могут ночами не спать (на Новый год и если попадаются интересные кн
ижки) и работать до седьмого пота (за обеденным столом).
1 2 3 4
86
Владимир Маркович Санин
: «Белое проклятие»
Владимир Маркович Санин
Белое проклятие
«Не говори ты Арктике Ц прощай: повести,
роман.»: Советский писатель; М.; 1989
ISBN 5-265-00632-X
Аннотация
«Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины…»
Эти строки, написанные Владимиром Высоцким, служат эпиграфом к данной кн
иге. Книге о лавинщиках Ц людях, посвятивших свою жизнь горам.
Владимир Санин
Белое проклятие
Пугало ущелья Кушкол
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины…
Владимир Высоцкий
Утром, продрав глаза, я обычно отдёргиваю штору и смотрю на небо и горы. У м
еня бывает всё наоборот: в ясную погоду готов праздно валяться в постели,
зато в плохую вскакиваю чуть свет. Сегодня я не тороплюсь Ц солнце проби
ло шторы и заливает комнату. Ночью телефон не звонил, спал я беспробудно, с
пешить никуда не надо Ц словом, день начинается хорошо.
Позевывая, я нежусь и благодушно поглядываю в окно. Снег на Актау искритс
я, на него больно смотреть. Настоящего снегопада давно не было, склоны ука
танные, на канатках, небось, очередь на час. Не будь я таким отпетым лентяе
м, встал бы пораньше и прокатился со свистом по трассе; ещё несколько лет н
азад я так и поступал, но теперь это для меня не удовольствие, а работа.
Ц Максим, ты сделал зарядку? Ц слышится голос мамы.
Ц Кончаю! Ц отзываюсь я, снимая покрывало с клетки.
Ц Доедай! Ц радостно орёт Жулик. Ц Лентяй! Тебе пор-ра жениться!
Ц Не твоё дело, пустобрех.
Ц Смени носки! Ц жизнерадостно советует Жулик. Ц Пр-рох-восты!
Провалявшись ещё с минуту, я встаю, топаю ногами Ц имитирую пробежку Ц и
выхожу.
Ц Умываться, бриться, завтракать! Ц командует мама.
На завтрак неизменная гречневая каша, в которой много железа, полезный д
ля организма овощной сок и кофе. На моё ворчание мама внимания не обращае
т, она лучше знает, чем питать ребёнка (тридцать лет, рост метр девяносто, в
ес восемьдесят два килограмма).
Ц Доедай! В последней ложке самая сила.
Давлюсь последней ложкой, пью кофе и делаю вид, что спешу.
Ц Ты ничего не забыл? Ц тихий, с этаким безразличием вопрос.
Ц Ничего, Ц по возможности честно отвечаю я и, не выдержав маминого взг
ляда, хлопаю себя по лбу. Ц Ах да!.. Может, потом?
Ц Потом Ц любимая отговорка лодыря!
Ничего не поделаешь, я сажусь за машинку. Я Ц мамин секретарь, печатать он
а не умеет, а «послания к прохвостам» ей нужны в трёх экземплярах. Редакти
руя на ходу, я отстукиваю:
Тов. Ляпкину П. Н., копия: НИИ ст
ройматериалов, председателю месткома. Петр Николаевич! Покидая турбазу
«Актау», вы случайно, разумеется, прихватили с собой библиотечные книги:
«Альпийская баллада» и «Мой Дагестан». Отдавая должное вашей любви к лит
ературе, надеюсь, однако, что вы в декадный срок вышлете указанные книги ц
енной бандеролью. Во избежание недоразумений сохраните у себя почтовую
квитанцию.
Зав. библиотекой Уварова А.
Ф.
Ц Какой прохвост! Ц восклицает мама, подписывая две копии и третью пряч
а в папку с этикеткой «Переписка с прохвостами» (моя работа). Ц Хорошо ещ
ё, что я ему Ахматову не выдала, Ц интуиция! Обедать придёшь?
Ц Мне Ибрагим из «Кюна» четыре шашлыка проиграл, Ц сообщаю я. Ц Там поо
бедаю.
Ц Как это проиграл? Ц Мама выпрямляется. Ц Может быть, в карты?
Слово «карты» в маминых устах звучит как пираты или акулы.
Ц Что ты, мама, какие карты! О погоде поспорили.
Ц Так я тебе и поверила. Ц Мама с крайним неодобрением смотрит на моё че
стное лицо. Ц «Ищи женщину…»
Мама, как всегда, сокрушительно права: Ибрагим, шашлычный король, ударил с
о мной по рукам, что я поцелую первую же им указанную туристку (шашлыки или
бутылка шампанского Ц на выбор). Позвав свидетелей и заранее торжеству
я победу, он чмокнул губами и вытянул их в сторону великолепнейшей блонд
инки, лакавшей глинтвейн в обществе трёх здоровенных барбосов. Подумаеш
ь, задача. С возгласом «Привет, Катюша!» я подошёл к блондинке, приложился
к румяной щечке и растерянно развёл руками Ц ах, какая нелепая ошибка! Ба
рбосы вскочили как ошпаренные, но я так чистосердечно ворковал, так сокр
ушался, что они, бормоча ругательства, отпустили меня подобру-поздорову.
А блондинка, которая, как на грех, оказалась Катей, восхитительно смеялас
ь (какие глаза, ямочки на щечках, зубки!) и с интересом мне позировала, явно п
оощряя на следующую попытку Ц в более подходящее время. Меня больше уст
раивали шашлыки: два я съел сразу, а два оставил про запас.
Сказочная погода Ц март, «бархатный сезон»! Безоблачное небо, щедрое со
лнце, ослепительно белые горы, зажавшие с двух сторон наше благословенно
е ущелье, Ц седьмой год здесь живу, а не устаю любоваться (в хорошую погод
у, конечно, в плохую Ц глаза бы мои не видели этого унылейшего на свете пе
йзажа). Особенно хороши горы. Издали я даже Актау люблю, хотя на его склона
х прописаны все мои пятнадцать лавинных очагов, в том числе и четвёртый, с
которым у меня особые счёты. Впрочем, и остальные ко мне не очень располож
ены. Мама уверена, что при виде меня они настораживаются и ждут первого же
неосмотрительного шага, чтобы сорваться и сломать ребёнку шею. Возможно
, что так оно и есть на самом деле. Несмотря на мою трусливую бдительность
Ц честное слово, я очень бдителен, так как испытываю подсознательную си
мпатию к своей особе, Ц они уже раз двадцать срывались с цепи, как собаки,
готовые разорвать меня на части.
Ц Привет, Максим! Ц Это Ваня Кореньков, инструктор турбазы «Кёксу». За н
им тянется хвост «чайников», как здесь называют новичков, ошалевших от с
олнца и перспектив. Ц Пошли с нами в «лягушатник», бесплатно кататься на
учу.
Ц Боюсь. Ц Я вжимаю голову в плечи. Ц Говорят, там ногу можно вывихнуть.
Новички, которые уже скоро выйдут из «лягушатника» на склоны, смотрят на
меня с презрением. Они уже асы, они уже умеют тормозить «плугом» и по всем
правилам падать. Они не понимают, как это такой большой человек, как инстр
уктор, тратит время на разговоры со мной. А я завидую. Ещё из «лягушатника»
не выползли, а снаряжение у иных Ц такое мне только снится. Особое негодо
вание вызывает толстяк, который, как дрова, тащит на плечах великолепней
шие «россиньолы». Лет пять назад таких у сборной команды не было.
Ц Академик, Ц вполголоса докладывает Ваня, Ц похудеть желает.
Ну, академику «россиньолы» не жалко, пусть худеет на здоровье.
От моей квартиры до канатки с полкилометра, но иду я минут двадцать: на каж
дом шагу приятели, да и многие туристы знают меня в лицо, из года в год прие
зжают сюда в «бархатный сезон». За спиной слышу: «Тот самый… орудовец гор
нолыжный!» Это ещё ничего, я и не такое о себе слышал. В массе своей туристы
к моей деятельности относятся с почти единодушным неодобрением, полага
я, что я внедрён сюда для того, чтобы мешать им кататься на лыжах. Я Ц главн
ое пугало ущелья Кушкол, самостраховщик и бюрократ, несговорчивейший на
свете тип, который по велению левой ноги закрывает обкатанные трассы и с
рывает людям отпуск. Зато бармены меня обожают: когда трассы закрыты, в ба
рах и ресторанах яблоку негде упасть Ц а куда ещё деваться, не сидеть же в
номерах; нет бармена, который при виде меня радостно бы не осклабился и не
передал нижайшего поклона уважаемой Анне Федоровне. Обожание это тем бо
лее искренне, что оно не стоит ни копейки, ибо к спиртному я испытываю непо
нятное барменам, но стойкое равнодушие.
А вот ещё одно исключение: ко мне с распахнутыми объятьями направляется
человек, не имеющий к барменам никакого отношения. Помню, что научный раб
отник, фамилию забыл.
Ц Максим Васильевич! Ц Я вежливо уклоняюсь от поцелуя, с мужчинами пред
почитаю здороваться за руку. Ц Лиза, это Максим Васильевич!
Лиза, по всей видимости Ц жена (в Кушколе всякое бывает, откуда мне знать,
что у них там в паспортах напечатано), подходит и сердечно благодарит. Я от
махиваюсь Ц пустяки, ваш муж… (и глазом не моргнула, наверное, в самом дел
е муж) и сам бы выбрался. Чёрта с два бы он выбрался, я его чуть ли не за шивор
от вытащил из лавины, когда он уже ни бе ни ме не говорил. Вспомнил, Сенюшки
н его фамилия, из Ташкента, дынями обещал завалить, но, как видно, потерял а
дрес. Лиза приглашает провести вечерок в ресторане, но я скромно отказыв
аюсь: не пью.
Ц Вы Ц и не пьёте? Ц Да, не пью, мама не разрешает. И вообще не любит, чтобы
я ходил в ресторан, там могут быть хулиганы. Ц Но вы такой большой, сильны
й… Ц Это только кажется, на самом деле в моём организме мало железа.
Ц Но, может быть, просто посидим, послушаем музыку, поближе познакомимся
…
Ц Спасибо, очень некогда, как-нибудь в другой раз.
Всё, больше я этого Сенюшкина не спасаю: его жена не в моём вкусе, и я не жела
ю знакомиться с ней поближе.
На площади перед канаткой автобусы, личные машины, галдеж и столпотворен
ие. Слева базар, где по дешёвке продаются свитера из козьей шерсти, справа
две шашлычные, прямо по курсу две очереди на канатки. Первая, старая канат
ка у нас двухкресельная, а новая Ц однокресельная. На каждую стометрова
я очередь Ц выставка мод, а не очередь! Какие костюмы, лыжи, ботинки! Когда-
то мы видели такие только в австрийских фильмах с Тони Зайлером, кумиром
горнолыжников мира. Очень приятно смотреть, особенно когда эластик обле
гает стройную фигурку, тут бы и святой Антоний плюнул на свои обеты. Увере
н, что в сезон по числу красивых людей на квадратный метр площади Кушкол з
анимает первое место в стране; во всяком случае Ц по числу красиво, со вку
сом одетых людей. Попадаются, конечно, и потёртые житейскими бурями субъ
екты, но их скорее можно увидеть в барах и бильярдных, чем в очередях на ка
натку.
Провожаемый ревнивыми глазами, я иду через служебный вход и обмениваюсь
рукопожатием с Хуссейном, начальником спасателей Актау и моим единомыш
ленником: он поддерживает все мои начинания, даже тогда, когда думает про
себя, что я малость перестраховываюсь. За это и многое другое я его люблю и
закрываю глаза на то, что гараж для своих «Жигулей» он поставил в лавиноо
пасном месте. Впрочем, об этом я его честно предупредил.
Хуссейн рассказывает, что сегодня на трассе более или менее спокойно, то
лько один лихач подвернул ногу и сыплет проклятьями в медпункте. Но всё р
авно Хуссейн озабочен, так как каждая травма портит ему статистику и ста
вит под угрозу квартальную премию… Ба, старая знакомая! Давно не виделис
ь, целые сутки. Я вполуха слушаю Хуссейна и боковым зрением наблюдаю за пр
одвижением очереди: через три пары на площадку выйдет Катюша с одним из с
воих барбосов… Я тихо предупреждаю Хуссейна, он контролёра, барбос задер
жан, и я бухаюсь на кресло рядом с Катюшей. Мы взмываем вверх, неумолимо св
язанные друг с другом на пятнадцать минут, вослед несётся что-то вроде «н
у, заяц, погоди!», но я уже завожу светскую беседу. По воле слепого случая ил
и при известной ловкости, которую я продемонстрировал, за эти пятнадцать
минут можно закрутить сногсшибательный роман Ц полное и гарантирован
ное уединение. Мой манёвр произвёл на Катюшу впечатление, она смеётся и в
ообще радуется жизни, своей красоте и успехам. Очень хороша, для меня даже
слишком: на ней итальянский костюм «миранделло» Ц эластик на пуховой по
дкладке, который не купить и за мою годичную зарплату. Я выражаю восхищен
ие цветом её лица, ямочками на щеках и улыбкой, но об этом ей говорят все, эт
о ей наскучило, и она тонко уводит меня к вчерашнему происшествию, ей очен
ь хочется узнать, действительно ли я обознался, то есть существует ли на с
вете другое, похожее на неё и столь же чарующее существо. Я рассказываю о с
поре с Ибрагимом, она снова смеётся, но без прежней жизнерадостности, нес
колько разочарованно: наверное, до сих пор никто не целовал её ради того, ч
тобы выиграть четыре шашлыка. Да, я сильно упал в её глазах, безусловно. Со
орудив ироническую гримаску, она интересуется, только ли таким образом я
зарабатываю на жизнь или у меня за душой есть ещё какое-либо занятие. Ну п
очему же, я ещё играю на бильярде и в преферанс, а если не везёт, то подношу в
ещи туристам и натираю паркет в отелях, в общем, денег хватает. Всё, со мной
покончено, она оборачивается и машет рукой барбосам, изнывающим от нетер
пения в своих креслах. Мои попытки возобновить беседу терпят крах, даже з
аманчивое предложение бесплатно съесть один из двух шашлыков, которые д
олжен Ибрагим, остаётся без ответа. На промежуточной станции я откланива
юсь и через служебный вход иду на следующую канатку, барбосы вынуждены с
тановиться в очередь и грозят мне кулаками. Прощай, любимая!
Кресло ползёт вверх в десяти метрах над склоном. Трасса на Актау первокл
ассная, не хуже, чем в Альпах, и я с удовлетворением отмечаю, что средний ур
овень любителей за последние годы заметно вырос. Вот совсем юная девочка
лет пятнадцати, а катается минимум по первому разряду, и парнишка, которы
й пытается её обогнать, совсем не плох. «Не сворачивай с трассы!» Ц ору я. К
ивнул, послушался. Кого я не терплю, так это лихачей, чёрт бы их побрал! Поло
вина бед на склонах Ц из-за них.
На верхней станции я захожу к спасателям и беру свои лыжи. Под ногами повс
юду снег, а солнце жарит, девчонки катаются в купальниках Ц загляденье! Д
о моего хозяйства отсюда метров триста по горизонтали, выше идти некуда,
это вершина Актау Ц три тысячи шестьсот метров над уровнем моря, перепа
д высот до ущелья километр двести метров, есть где разогнаться, потешить
душу и вывихнуть конечности. «Зачем напялили на себя столько одежд?» Ц н
егодующе спрашиваю у двух бронзовых красавиц, загорающих на соломенных
креслах в бикини, и, не дожидаясь ответа, качу к себе.
Моё хозяйство Ц это щитовой домик из двух комнат с кухней, с довольно при
митивной метеоплощадкой и скудным оборудованием: мы Ц практики и по сов
местительству сборщики первичного научного сырья. У дверей гордая выве
ска: «Лавинная станция Гидрометслужбы» и бочонок с талой водой. Таких ст
анций у меня две Ц вторая на Бектау, но там работы меньше, всего четыре ла
вины, да и те в стороне от трасс. Мой аппарат в ожидании начальства не трат
ит времени даром: Олег, задрав ноги на стол, читает детектив, Осман спит, а р
адист Лева слушает Окуджаву. Молодцы ребята, с такими горы можно свороти
ть. «Не верьте, не верьте, когда над землею поют соловьи…» Я тоже люблю Оку
джаву и с удовольствием бы его послушал в тысячный раз, но мне очень не нра
вится ночная сводка. С юго-запада идёт циклон, от которого я не жду ничего
хорошего, ибо он имеет обыкновение с напористой наглостью переваливать
через Главный Кавказский хребет. Чтобы окончательно испортить мне наст
роение, Лева подсовывает РД от коллег из Северной Грузии: там началась сн
ежная буря. Я напоминаю ему об одном средневековом короле, который казни
л гонцов, приносящих недобрую весть, и Лева с милой улыбкой сообщает, что н
а следующей неделе приезжает комиссия. Этого только мне и не хватало! Нуж
но срочно драить полы и приводить в порядок отчёты; чистота помещений и а
ккуратно подколотые бумаги вызывают у комиссии слёзы умиления. Сегодня
же вечером сажусь за отчёт или, пожалуй, завтра. Отчёты лучше всего писать
завтра.
Ц Полундра, чиф, Ц гудит Олег, отрываясь от детектива. Ц Быть снегопаду.
Олег у нас морской волк.
Ц Не лублю снегопад, Ц подаёт голос Осман. Ц Лублю солнца и дэвушки.
Ц А работать? Ц спрашиваю я.
Ц Нэ понымаю, Ц отзывается Осман. Ц Нэзнакомое слово.
Ц Молоток, Ц с уважением говорит Лева. Ц Гвозди бы делать из этих людей.
Ц Сейчас начнём, Ц соглашаюсь я. Ц Где остальные?
Ц Как приказано, роют шурфы на четвёртой, Ц докладывает Лева. Ц Взрывч
атка в акье, детонаторы у Османа.
Обычно четвертую лавину, самую гнусную (за последние годы проглотила пят
ерых туристов и двух моих ребят), мы обстреливаем, на сей раз в порядке экс
перимента я решил начинить её взрывчаткой. Повезём её в акье, этакой лодк
е-плоскодонке, на которой спасатели вывозят со склонов травмированных.
Ц На выход с вещами!
Начинается рабочий день.
Действующие лица и исполнит
ели
Нас мало, но мы в тельняшках Ц нам их дарит на дни рождения Олег. На Камчат
ке, где он служил, у него остался корешок, который заведует тельняшками на
флотской базе.
Кроме Олега, Османа и Левы в ведомости на зарплату расписываются Рома и Г
воздь (подлинная фамилия, а не кличка Ц Степан Гвоздь). Оба великие тружен
ики Ц могут ночами не спать (на Новый год и если попадаются интересные кн
ижки) и работать до седьмого пота (за обеденным столом).
1 2 3 4