В эту минуту Чернышёв разительно напоминал старого, уставшего от лая цепного пса, который выполз из конуры и, урча от удовольствия, позволяет ползать по себе хозяйским детям.— Дамское общество, — проворчал Чернышёв, пытаясь угадать понимание на моем лице. — Слово есть слово, ничего не поделаешь. Завтра увидимся, будь здоров.В самом неопределённом настроении я пришёл домой, уселся за стол и со скукой начал листать отпечатанную на машинке копию то ли варианта статьи, то ли наброска доклада с многочисленными вставками от руки, вкривь и вкось разбросанными на полях.Но вскоре моё внимание обострилось. Из заметок Чернышёва Когда советские и японские рыболовные суда стали переходить от сезонного к круглогодичному промыслу, они ещё задолго до событий в Беринговом море встретились с чрезвычайно тяжёлыми гидрометеорологическими условиями.Речь пойдёт об обледенении судов, когда в результате действия стихийных сил на открытых конструкциях образуются большие массы льда. В наиболее тяжёлых случаях потеря остойчивости может наступить мгновенно: достаточно удара волны или порыва ветра, чтобы судно опрокинулось вверх килем.Поскольку в данной ситуации экипаж гибнет, не успевая подать сигнал бедствия, подробности подобных катастроф обычно остаются невыясненными.(Вставка от руки: «У японцев, по их данным, за период с осени 1957 года по весну 1961 года оверкиль от обледенения — 44 судна, погибло 427 моряков».) Некоторые сведения о судах, не вернувшихся на свои базы.Группа японских рыболовных траулеров закончила промысел у западного берега о. Сахалин и возвращалась в порт Вакканай. Все суда были на связи. В это время над проливом Лаперуза проходил циклон, обусловивший на пути следования судов северо-восточный ветер 15 м/с. Температура воздуха понизилась да минус 15 градусов, высота волны достигла 5 метров. На подходах к порту Вакканай траулер «Такарахи Мару № 15» перестал выходить на связь. Как выяснилось позже, все суда группы подверглись сильнейшему обледенению и производили непрерывную околку льда. На следующий день в море была обнаружена резиновая надувная лодка с тремя умершими от переохлаждения членами экипажа «Такарахи Мару № 15». Остальные 12 человек экипажа вместе с судном пропали без вести.В другой раз флотилия из восьми японских траулеров оказалась в тыловой части сильного циклона. Ветер был северо-восточный 20 м/с, высота волны 5 метров, температура воздуха минус 16 градусов. С борта судна «Тенью Мару № 31» в отдел Морской охраны порта Вакканай поступила радиограмма: «Сильное обледенение, опасный крен, вернуться в нормальное состояние не можем, просим помочь». После этого связь оборвалась — судно пропало без вести.В аналогичной ситуации капитан «Майсин Мару № 6» передал срочное сообщение: «Но могу двигаться прошу помочь», — затем последовал сигнал SOS, и это оказалось последним известием о судьбе траулера.Одновременно траулер «Кацун Мару № 1», окончив промысел, направился в порт Кусиро и внезапно подвергся интенсивному обледенению. Во время околки льда два члена экипажа были смыты за борт неожиданно налетевшей волной. Больше сообщений с траулера не поступало. Есть все основания полагать, что он потерял остойчивость и опрокинулся.(Вставка на полях: «Сам по себе выход судна в море представляет известный риск, а освоение новых районов промысла в осенне-зимний период — повышенный риск, так как мореплаватели здесь решают задачу со многими неизвестными: жестокие, ещё не изученные условия плавания, особенно для малых судов, обледенение, с которым пока что непонятно, как бороться, и прочее».) Наш домашний пример.У восточного берега Камчатки в районе острова Уташуд находились шесть средних рыболовных траулеров: (СРТ) «Кавран», «Семипалатинск», «Баранович», «Алушта», «Карага», «Кит» и рыболовный сейнер «Пильво». Ураган застиг их в 5-7 милях от берега. Ветер работал с материка, развив высокую волну, суда подверглись очень сильному обмерзанию. Далее привожу по памяти рассказ капитана «Каврана» Бориса Фёдоровича Баулина:«20 февраля шли из Петропавловска в район промысла. В 22 часа ветер от северо-запада усилился до 11-12 баллов, температура воздуха понизилась до минус 20 градусов. Изменив курс на 270-280 градусов в берег, поднял команду на околку льда согласно судовому расписанию. В 14 часов ветер усилился до ураганной силы. Команда в две смены непрерывно скалывала и выбрасывала лёд за борт. Слой льда на лобовой переборке надстройки достигал около 80 сантиметров, ванты и мачта в верхней части срослись в сплошную глыбу льда. Брашпиль, носовая тамбучина и траловая дуга представляли ледяную гору. Судно перестало слушаться руля, развернуло лагом к волне и повалило на борт. Образовался крен около 60 градусов. Правое крыло мостика уходило в воду. Положение стало критическим. Дал самый полный аварийный ход, положив руль лево на борт. При таком крене на палубе находиться было невозможно, команда ушла в укрытие, судно лежало на борту, не слушаясь руля, тогда переложил руль право на борт, чтобы развернуться под ветер. Судно стало набирать скорость и, описав циркуляцию, снова вышло на ветер, крен выровнялся. Приступили к околке льда. Главная судовая антенна под тяжестью намёрзшего льда оборвалась. В 00 часов ветер начал стихать, в 04 часа подошли под берег, вошли в молодой лёд и произвели околку». В таком же положении оказались и остальные суда. Даже тогда, когда ураган получил развитие, они до последней возможности вели борьбу со льдом и успели войти в укрытие.(Вставка на полях; «Обратить внимание: все суда были малотоннажные и низкобортные! Очень важно!») (Ещё одна вставка: «Доказано, что на палубе танкеров лёд не намерзает, так как она непрерывно подвергается обмыву морской водой. На танкерах обмерзают лишь верхние конструкции, и если с них своевременно скалывать лёд, бороться за остойчивость танкера куда легче».) Танкеры и сухогрузы, как правило, крупнотоннажные, а средние рыболовные траулеры маленькие, поэтому именно для них обледенение представляет наибольшую опасность. А ведь именно они — основной рыбодобывающий флот, ныне работающий круглый год почти во всех районах Мирового океана.Ещё важный случай.В январе 1964 года СРТ «Норильск» вёл промысел сельди в Беринговом море. Проходивший над районом глубокий циклон вызвал усиление ветра северных направлений до 10-11 баллов с понижением температуры воздуха до минус 25 градусов. По рассказам членов экипажа, вырисовывается такая картина:«После каждого каскада брызг на судовых конструкциях оставалась тонкая корочка льда, толщина которой увеличивалась на глазах. Судно перекрашивалось в бело-снежный цвет, быстро обрастало льдом и, наконец, превратилось в бесформенный айсберг. Около суток экипаж, непрерывно сменяясь, вёл борьбу со льдом. Несмотря на околку, нарастание льда было настолько интенсивным, что ванты и мачты, брашпиль, вьюшки и тамбучина превратились в глыбу льда, штормовые портики и шпигаты замёрзли, траловая лебёдка сравнялась с надстройкой. Судно начало крениться, и, когда подошёл рефрижератор „Невельской“, траулер имел креп за 40 градусов. Команда „Норильска“ обессилела, руки у людей были обморожены и распухли, так что экипаж не способен был даже завести штормовые концы. Тогда капитан „Невельского“ объявил аврал и направил на „Норильск“ своих людей для швартовки и оказания медицинской помощи обмороженным членам экипажа. (Тут же замечание на полях: „Далее — чрезвычайно важно!“) Для спрямления траулера закрепили концы за мачты, то есть с помощью лебёдок выправили крен.Перехожу к трагическому дню 19 января 1965 года… Чернышёв взрывает бомбу Всю ночь я метался и в пять утра так врезал ногой по стене, что взвыл от боли и проснулся окончательно. Снилась мне всякие кошмары: волны высотой с телебашню, Чернышёв, который гонялся за мной с шилом в руке, Маша, которая почему-то оказалась главным редактором и мужским голосом требовала, чтобы я отныне приходил на работу в коротком халате, и прочая чертовщина. Все это я коротко изложил Монаху, выражавшему крайнее недовольство тем, что его разбудили в такую рань. В знак протеста он демонстративно зевнул и фыркнул, но стоило мне пойти на кухню, как он тут же превратился в подхалима и на всякий случай последовал за мной: а вдруг что-нибудь обломится?Когда пять лет назад мы с Инной полюбовно разделили нажитое имущество, мне достались пишущая машинка и Монах, которого я подобрал в подъезде слепым котёнком. С тех пор он вырос в дюжего, мохнатого кота, с ног до головы покрытого боевыми шрамами и обожаемого окрестными кошками, из которых он в ходе нескончаемых сражений с конкурентами сколотил свой гарем. Уходя в редакцию, я выпускаю Монаха на промысел, и он целыми днями наводит порядок в прилегающих дворах, на крышах и чердаках. Найти Монаха — дело несложное, поскольку его передвижения по местности сопровождаются улюлюканьем и проклятиями. На счёту Монаха множество подвигов, но высшим своим достижением он считает обольщение сиамской кошки — труднейшее и полное романтики предприятие, с блеском осуществлённое Монахом в кроне векового дуба, растущего в нашем дворе. Хотя та кошка принесла здоровое, полное неуёмной энергия разноцветное потомство, её хозяйка, соседка из квартиры напротив, при каждой встрече желает Монаху скорой кончины под колёсами грузовика и похорон на свалке. Монах, однако, игнорирует намёки, ставящие под сомнение его доброе имя, и отличнейшим образом здравствует: пылкий в любви, он чрезвычайно осмотрителен в обыденной жизни и счастливо избегает опасностей, на каждом шагу подкарауливающих беззащитное домашнее животное.Пока я готовил кофе, Монах расправлялся с рыбёшкой и слушал мои соображения по поводу сна. В дневное время я обычно советуюсь с Гришей Саутиным, ночью же мой главный собеседник — Монах; с ним я обсуждаю наиболее щекотливые вопросы, и, должен заметить: ещё ни разу он не дал мне плохого совета.У меня вдруг возникло ощущение, что сегодня со мной произойдёт нечто очень важное. Психоанализом я никогда всерьёз не занимался — так, скользил по верхушкам, но к сему таинственному предмету отношусь со свойственным дилетанту суеверным уважением. В данном случае, однако, установить причинную связь было несложно. Первое звено — общение с Чернышёвым, второе — чтение его записок, разволновавших меня не только описанием морских катастроф, но и тем, что некоторых ребят с опрокинувшихся судов я знал и теперь был потрясён обстоятельствами их гибели; третье — через несколько часов начнётся совещание в управлении рыболовства.Не буду врать про внутренние голоса и тому подобную мистику, но после чашки кофе я уже был совершенно уверен, что эти три звена составляют одну цепь и каким-то образом я буду к ней прикован. Я ещё представления не имел, как будут дальше развиваться события, но доподлинно знал, что меня ждёт что-то из ряда вон выходящее и что без Чернышёва здесь не обойдётся. А между тем в его заметках не было ни слова об экспедиции! Раньше говорили — предчувствие, теперь — подсознание, но суть от этого не меняется: нечто скрыто в нашей психике такое, что разумом объяснить невозможно и что когда-то приводило на костёр несчастных ясновидцев и колдунов.Впрочем, кое-какую пищу моим предчувствиям подбросил старик Ермишин. Вечером, когда я докладывал ему о встрече с Чернышёвым, он посмеялся и, довольный, промычал в трубку: «Погоди, завтра на совещании ещё не то будет!» А на мои расспросы Андреевич туманно ответил: «Ты пойди, пойди туда, не на двести, а на все пятьсот строк материалу наскребёшь».Я вообще не люблю ходить на совещания, так как убедился в том, что обычно все самое важное решается наверху, но сегодня смотрел на часы с нетерпением влюблённого студента. Я так суетился, что в конце концов вызвал у Монаха законное подозрение.— Что-то у тебя глаза блестят… Всю ночь лягался и сбрасывал меня на пол, галстук новый надел. Уж не для Марии ли Чернышёвой?— Вот ещё, — возмутился я. — Тоже мне Софи Лорен.Мой ответ Монаха не удовлетворил.— Представляю, как она вчера перед тобой вертелась, — мяукнул он. — Учти, про её гастроли весь город знает.— Брехня, — я деланно зевнул. — Бабьи наговоры.— И брюки нагладил, — с растущим подозрением установил Монах.— Уши вымыл, — добавил я. — Нужен я ей очень…— А она тебе? — ехидно закинул удочку Монах. — Знаем мы вашего брата, свободного охотника, сами на стороне пробавляемся.— Пошёл вон, негодяй, — душевно сказал я. — Распутник, ворюга, а ещё с критикой лезет.Обиженный Монах ушёл не простившись. Полюбовавшись из окна свалкой, которую он затеял на задворках рыбного магазина, я спустился, кое-как завёл «Запорожец» и вошёл в конференц-зал управления за четверть часа до начала совещания. Туда уже загодя пришло много народу: верный признак того, что совещание обещает быть интересным.— И пресса здесь? — приветствовал меня Чупиков. — Какими судьбами? Ага, Чернышёв пригласил, ясно… Значит, будет выступать, рвётся в газету!— Давать материал о себе он отказался, — возразил я.— Вы, извините, наивны, ведь это тоже реклама: вот, мол, какой я скромный! Он и рассчитывает, что вы напишете: «О себе Чернышёв говорить не любит, но охотно рассказывает о таких отличившихся на промысле людях, как старпом Лыков, тралмастер Птаха, матрос Воротилин…»— Именно эти фамилии он и назвал, — признался я.— Ещё бы, — торжествовал Чупиков, — опора, личная гвардия! Держу пари, что он был с вами исключительно вежлив и предупредителен.— Пари проиграете.— Неужели нахамил? — У Чупикова радостно блеснули глаза.— Ну не то что нахамил, а так… Но это не имеет значения, человек он всё-таки незаурядный.— Очень может быть, — сухо проговорил Чупиков, сразу теряя ко мне интерес. — Желаю успеха. И отвернулся. Чего требовать от человека, у которого из-под венца увели невесту!Кивнув, прохромал мимо Чернышёв, тонкие губы, искривились в усмешке — это он раскланивался с Астаховым; многие поздравляли его с победой в соревновании, и Чернышёв благодарил все с той же довольно неприятной усмешкой, ставящей под сомнение искренность поздравителей. Ему бы шляпу с пером и шпагу — Мефистофель! Появился и Ермишин, которого капитаны приветствовали с подчёркнутой почтительностью, старика здесь любили. Я помахал ему рукой, и он сел рядом.— Старею, — отдуваясь, проговорил он. — На третий этаж без лифта поднялся — чуть главный двигатель не пошёл вразнос.— Курить надо бросать.— Э, я свою плантацию давно выкурил, — вздохнул Ермишин, — пустую трубку посасываю. Блокнотом запасся?Я с заговорщическим видом приоткрыл портфель, где лежал магнитофон.— С пятого ряда? — усомнился Ермишин. — Не возьмёт.— Микрофон мощный, шёпот из-за дверей улавливает.— Постой, так ты и меня записывал? — спохватился Ермишин. — Все словечки?— Словечки размагничу, — пообещал я. — Не бескорыстно, конечно, за вечер воспоминаний.— Ах ты, сукин сын… Ладно, помолчим.Председательствующий постучал по графину, совещание началось.А примерно через два часа Чернышёв обвинил в трусости двадцать девять капитанов.Вообще-то такое слово произнесено не было, но оно угадалось и вызвало всеобщее возмущение. Но сначала выступали другие. Гибель четырех траулеров была ещё свежа в памяти, и капитаны, сменяя друг друга на трибуне, высказывали самую серьёзную тревогу и сомнения: не слишком ли велика опасность обледенения для низкобортных сейнеров и СРТ в открытом море? Капитаны были опытные, а иные знаменитые, познавшие славу, их мнение много значило — и почти все они говорили о том, что осваивать новые районы лова в штормовые зимние месяцы дело хотя и на редкость перспективное, но чреватое опасными последствиями. Обледенение судов вдруг предстало коварнейшим врагом, в повадках которого ещё следовало разобраться. И когда Сухотин, один из самых заслуженных капиталов, прямо предложил на зимний промысел посылать лишь большие морозильные траулеры, зал притих: что скажет начальство?Ситуация была щекотливая: ведь все прекрасно понимали, что именно сейнеры и СРТ «делают план», дают основную часть добычи рыбы; понимали, что снять, резко уменьшить план добычи — дело чрезвычайное и вряд ли министерство на это пойдёт, но ведь и опасность обледенения — дело чрезвычайное. Словом, все притихли — предложение прозвучало, и на него следовало дать ответ.Вот тогда-то Чернышёв и взорвал свою бомбу.Когда он попросил слова, зал оживился: на собраниях любят ораторов с «изюминкой», а этого добра у Чернышёва, как я уже успел понять, было навалом. «Включай свою механику. — Ермишин толкнул меня локтем в бок. — Валяй, Алексей!»Чернышёв пошёл к трибуне, взгромоздился на неё и дружелюбно рявкнул:— Что, здорово перепугались, ребята?Далее выступление Чернышёва и реплики привожу по расшифрованной магнитофонной записи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24